Замечательный собеседник

Когда солнце скрылось за горизонтом и на ночной Мондштат обрушилась тишина, знаменитый художник и, по совместительству, нелюдимый алхимик, проводил время в шумной городской таверне. Альбедо находился в компании двух вполне себе приятных собеседников: его скромной напарницы по алхимическому ремеслу и пестрящим своим образом капитаном кавалерии. Все трое сидели за столом у стены на пустующем верхнем этаже заведения, где даже всезнающий бармен не мог их услышать. Всем было комфортно и, на удивление, даже робкая Сахароза смогла влиться в их коллектив. Конечно же, не без вмешательства парочки бокалов вина. И несмотря на большое количество выпитого спиртного, все трое звучали так, словно они вместо качественного алкоголя распивали простые через чур приторные соки или, быть может, крепкий чай, который был им предложен заместо вина отчего-то вечно недовольным владельцем паба. И все же, сидел бы рядом кто-то посторонний — он бы не понял ни слова из услышанного, однако, это лишь потому, что их беседа уже била через край заумными словами и какими-то запредельными выражениями. Вряд ли каждый житель Мондштата проводит всё свое свободное время в местной библиотеке. А даже если они и проводили, запутались бы в разных нитях повествования их абстрактных теорий. Относительно вселенной, хода истории, и смысла бытия в целом. Вы, возможно и не подозревали, но заинтересованность Сахарозы и Альбедо в научной сфере не останавливается на книгах. Вовсе нет, их также интересуют и умные персоны, то есть, личности. Такие, с которыми можно было поспорить, порассуждать или же просто с интересом послушать. Им повезло найти друг друга, ведь таким образом обоим удалось узнать, что сексуальное влечение они все же могут испытать на себе. И несмотря на данный факт, их удовлетворение низменных потребностей слегка отличалось от всеми нами привычного. Сапиосексуалы выбирают партнера по наличию у него значимой информации в голове и по умению применять ее на практике, они буквально могут сосредотачиваться на одном монологе партнера и благодаря этому впоследствии испытать оргазм. Конечно же, не без физического контакта гениталий и/или эрогенных зон. В тот день всё было понятно без лишних намеков и слов, ведь Кейа достаточно красноречив и умен, одним словом — идеальный кандидат. Продолжить свой «диалог» они смогли и после закрытия таверны, в отеле Гёте, номер которого Альберих любезно оплатил за свой счет. Он выбрал уютную комнатушку с шикарной двухспальной кроватью, которая пришлась по вкусу всем троим заселившимся. Уже через несколько минут пребывания в отеле, в тусклом розовом свете угловой лампы освещались три темных, полностью оголенных, силуэта. Высокая тень мужчины, что падала на закатного цвета стену, была полностью захвачена видом хрупкой девушки, умиротворенно растянувшейся на мягких подушках. Отдавая предпочтение комфорту партнерши, Альберих пустился в прелюдию, в которых он был чрезвычайно хорош. — Вы ещё многого не знаете о возможностях жителей почившей цивилизации Каэнри’ах, мои милые, — с этими словами Кейа продолжал ласкать ее пусть и небольшую, но так мило смотрящуюся в грубой ладони грудь. Губы сами просились пустить их в ход такой манящей и совсем непредсказуемой игры, и в конечном итоге Альберих не мог сдержаться от своих желаний. Третий же партнер, даже в такой ситуации через чур спокойный, способен был целую вечность наблюдать за нежащейся парочкой: поцелуй у них вышел характерно глубоким, но в то же время переполненным нежностью и сладостью; всем было предельно ясно, что сейчас Кейа, не скрывая, потакал желаниям Сахарозы. Дабы подлить масла в убийственно-медленно разгорающийся огонь, художник обвил рукой и без того уже возбужденный член стоящего на четвереньках перед девушкой капитана. От спонтанного и опасного прикосновения, глаза Альбериха, давно уже не скрываемые под повязкой, распахнулись в тот же миг. Он издал мучительно приглушенный стон, промычав прямо в нежные губы девушки и тут же отстранился. Железная хватка рыцаря не давала художнику ни шанса ускользнуть, оставляя ему лишь возможность разжать кисть. — Возможно, ты не понял, но сегодняшний темп задаю я, — ванильный настрой Кейи внезапно для всех сменился приказным тоном. Несмотря на ноющее плечо под грузом тяжелой руки, Альбедо нашел в этом образе мужчины нечто до жути привлекательное. Когда тело алхимика вновь обрело подвижность, Альберих намеренно поменял их местами. Он спутал меж своих пальцев платиновые пряди, аккуратно сжав их в кулаке. Завладев ситуацией, рыцарь опустил голову Альбедо ниже, устраивая между раздвинутых женских ножек. — Лижи. Ученые поняли бы это без слов, однако, видеть Кейю в доминирующей позиции было... восхитительно. Они позволяли брать себя под полный контроль человеку, способному перечеркнуть все их, казалось бы, неоспоримые гипотезы, всего одним существенным фактом. Кейа придумал довольно удобную и одновременно эгоистичную позицию, включающую в себя открывающийся исключительно для него прекрасный вид на раскрасневшуюся Сахарозу, дрожащей рукой сжимающую каре блондина, который в этот момент стоял на коленях прямо перед виновником торжества. Альбедо как бы для удобства приподнял зад, делая вид, что полностью сосредоточен на своей кропотливой работе язычком. За его спиной послышался манерный смешок: парень, с дьявольски обворожительной улыбкой на лице, прислушивался к влажным чмокающим звукам. Он, неожиданно резко для Альбедо, сократил расстояние между ними. Почувствовав ленивое трение сзади, алхимик едва заметно вздрогнул и ощутил на себе теплую жидкость, попадающую прямо в анальное отверстие. Это обдуманное со стороны капитана решение лишь разбудило в ученом животное начало: Альбедо заскулил и по своей инициативе прижался к члену партнера вплотную. — А-а, какой плохой мальчик, однажды ты уже попытался ускорить процесс в своих эгоистичных целях, — перепрыгивая с тональность на тональность, Кейа попрекнул сходящего с ума бедняжку и смочил два пальца слюной, — поэтому мы начнем с них. Альберих, понимая чувствительность мягкого тела блондина из-за перевалившего за край возбуждения, большим пальцем второй руки накрывает верхушку головки, на что парень прогибается и издает стон, сорвавшийся на визг. — Ещё рано, верно, Сахароза?~ — переключая внимание на девушку, он заставляет парня вновь играть роль покорного слуги. Или, если точнее, Сахароза самостоятельно принуждает партнёра заткнуться, засунув пальцы ему в рот, а после — вновь прислоняя его к своей мокрой промежности. Её же суперспособностью можно назвать умение скрывать множественный оргазм, полученный уже дважды. Однако, останавливаться на этом милашка с лисьими ушками не собиралась. — Т-ты прекрасен.. Альбедо, п-продолжай... Всё такой же тихий и слегка растерянный голос будто завел обоих парней в ловушку. И, наконец, Кейа смог протолкнуть один палец, хотя казалось, будто это будет целая вечность. Однако, для самого Альбедо это и была вечность, он действительно находился на пределе. Его бы устроил даже сухой оргазм, что угодно, но не эти мучения в виде так долго растягивающих его длинных пальцев. Потеряв связь с реальностью и только привыкнув к трём пальцам внутри, он резко почувствовал пустоту. На миг показалось, что от эрекции простыл и след, но, ощутив ладонь на своей ягодице, а внутри — упирающуюся головку члена о простату, он вновь резко прогнулся, а на глазах выступили слезы. Сахароза же на лету схватила, что должна закончить свое удовлетворение самостоятельно. — М-м.. мгх.. п-пожалуйста, позволь мне кончить! Пока Альберих двигался внутри, Альбедо все также жалобно скулил, утыкаясь лицом в простыню. Художник снова и снова совершал тщетные попытки убрать чужую руку со своего члена, после чего Кейа начал водить вдоль набухшего органа ладонью в такт своим толчкам, позволяя мученику наконец излиться в его кулак. Сахароза же сочла самым эротическим в этой сцене — достижение пика в оргазме самого Кейи. Он даже не пытался вытащить, а наоборот — с невероятным наслаждением на лице наполнил Альбедо изнутри своей невыносимо горячей и липкой спермой. Очень повезло, что после душа все провалились в глубокий сон, как только их тела соприкоснулись с мягкой поверхностью матраса. И, возможно, на утро кому-то из них будет стыдно. Но явно не Кейе, чью повязку во сне бережно обнимала Сахароза.