Августа – чернобурая лисица

ВМЕСТО ПРОЛОГА или лисица в капкане       Спускаясь второй раз в жизни в ритуальный зал Лонгботтом-лодж, Августа дрожала, несмотря на жару, что через окна проникала в дом из знойного сада. Лето выдалось на редкость жарким, так что поливать многочисленные посадки приходилось вдвое чаще обычного. Беззвучно скользящая по ступеням в подвал женщина чувствовала лишь озноб из-за выступившего от волнения пота. Эрик был мертв, она сама ходила сегодня на опознание в Аврорат, а потом еще и проверила по родовому гобелену, боясь обмануться в своих ожиданиях. Но нет, под портретом «дорогого» супруга появилась дата смерти 15 августа 1981 года. И все же, вбитые за годы совместной жизни привычки заставляли Августу таиться даже от домовиков. То, что она задумала, могло, как убить ее, но так даже лучше, чем новые и новые годы рабства и унижений без надежды на освобождение, так и дать путь к спасению. Для себя женщина решила, что если спасения она не заслужила, то лучше смерть, уж подстроить себе «несчастный случай» в теплице с ядовитыми растениями она сможет легко.       Эрик, старый сатир, и после смерти посмеялся над доверчивой дурочкой, указав в последней воле, что передает Августу, как вещь в собственность Френку, для чего обязует ее пройти новый ритуал привязки, теперь уже к сыну. Когда Августа, тогда еще Ларсен, шестнадцатилетняя чистокровная сирота-бесприданница из многочисленного шведского рода, загорелая от постоянной работы вблизи открытой воды, черноволосая красавица, дала согласие хмурому двоюродному деду выйти замуж за британца, то она даже не предполагала, в какой роли окажется в этой стране вечных туманов. Мстил ли дед за что-то самой Августе или ее отцу, заключая такой брачный контракт, или просто не догадался, в силу занятости, внимательно ознакомиться с условиями брачного ритуала, все-таки Августа не относилась к наиболее ценным членам многочисленного рода и выдать ее замуж без выплаты приданого могло показаться патриарху достаточно выгодным, чтобы не озаботиться ее дальнейшей судьбой. Замуж же берут, а не на ингредиенты. Вот так и оказалась юная шведка бесправной заложницей воли дряхлого пятидесятилетнего полусквиба.       На заключении контракта в Гетеборге самого жениха не было, поверенными от его имени выступали супруги Блэк Орион и Вальбурга, сильные и темные маги, что вызвали у Ларсенов уважение и доверие. Блэки прибыли в Швецию за редким зельем, повышающим фертильность, которое изготавливали из местных разновидностей рыб и водорослей, и которое было крайне капризно при транспортировке. Выгодный заказ растопил сердце главы рода, и Блэкам во многом поверили на слово. Как объяснила леди Блэк, лорд Лонгботтом, всего-то пятидесятилетний маг, что для сильных магов и впрямь было только началом зрелости, отчаялся найти себе на островах невесту, что опять же было объяснимо компактным проживанием британцев и создавало проблему для наиболее родовитых. Вот и попросил своих хороших знакомых, случись оказия, оказать ему эту услугу. Сам лорд Эрик не может надолго отлучаться из своего поместья, так как его тепличное хозяйство велико и требует постоянного контроля. Все это было понятно и правильно, и не вызывало подозрений. Немного удивил залог исполнения договора невестой – ее магия, но, при отсутствии приданного, глава Ларсен решил, что риск невелик.       Уже в Англии, увидев сморщенного старика, магия которого почти не ощущалась, Августа поняла, что ее завлекли в западню, выхода из которой она не видела. Немного успокоили требования лорда, озвученные им в первый же день. Работы ведьма Ларсен не боялась, проведя все детство на плантациях семьи. Обеспечить продолжение рода Лонгботтом поможет ритуал, а подчинение главе казалось естественным, для воспитанной в древней семье девушки. До рождения Френка все было относительно неплохо. Лорд не докучал излишним вниманием, работа была легкой, с учетом положения Августы, за здоровьем следил приходящий колдомедик. То, что домовики не выполняли приказы новой леди Лонгботтом, а портреты предков не разговаривали с ней, молодую женщину не беспокоило, не привыкла она к привязанным духам. Дома все делали сами, руками и палочкой, а с предками общались во время ежегодных камланий. То, что в портреты можно запереть оттиск личности покойного мага, казалось шведке странным.       Отчаянную безысходность своего положения, Августа почувствовала на третий день, после родов. Френка приносили к ней на кормление, но сразу после этого уносили, не давая общаться с ребенком. С полугода до трех лет Августа видела сына считанные разы, когда, работая в саду, могла наблюдать за гуляющим под присмотром домовика мальчиком. Детские комнаты были табу для молодой матери. Для нее все время с рассвета до заката занимала работа. Бесконечная подкормка, полив, подрезка и сбор урожая. Большинство растений были не просто магическими, но и очень опасными. Защитные перчатки не всегда спасали, и руки девушки были покрыты порезами и ожогами, заживающими крайне медленно. Поняв, что собственная магия не справляется с излечением, ведьма выторговала себе половину дня в неделю на варку мазей и зелий. Вот тогда, она впервые почувствовала на себе силу Слова главы рода. Эрик особым образом запретил ей варить что-либо вне разрешенного списка. Любая попытка ослушаться несла за собой нестерпимую боль. Боль, которая на последующие двадцать пять лет стала постоянным спутником Августы.       Однажды вечером после ужина лорд Лонгботтом пригласил Августу в свой кабинет, где произнес речь, что сначала зародила надежду в девичьем сердце, а потом натянула нервы до предела, предчувствием грядущих неприятностей.       - Дорогая Августа, - слово «дорогая», супруг всегда произносил с оттенком иронии, - взросление Френка достигло той стадии, когда ему необходим пример семейных отношений, и, с завтрашнего дня, наследник будет трапезничать с нами в столовой. – Лонгботтом говорил все это тем же тоном, каким обычно зачитывал инструкции по выращиванию нового сорта растений в теплице. – Для Вас это означает, что к обеду нужно будет менять платье, как и к ужину. Выглядеть Вы должны как подобает благородной леди. Прическа, украшения к ужину, все должно быть безупречным. Шкатулки с фамильными наборами уже в вашей комнате. Для расширения гардероба на завтра я пригласил модистку, она же передаст ваши размеры галантерейщику. К трапезам Вы должны появляться в перчатках. Никто не должен видеть ваших неухоженных рук. – На этом моменте, глаза Эрика грозно сверкнули, и он приложил по сложенным на коленях рукам девушки своей тростью.       - Также, Вам запрещается вступать в разговор без моего или наследника явно выраженного дозволения. Наказание – порка магической плетью, - лорд Лонгботтом облизнул губы и предвкушающее посмотрел на молодую супругу. – Правильное воспитание наследника, - высокопарно продолжил лорд, - это главная задача лорда. Задача женщины, дать жизнь и показывать пример достойной леди, которая украшает собой общество, не вмешивается в разговоры и во всем покорна воле супруга. Вам понятно, дорогая?       Августе оставалось только согласиться, ведь последние слова были сказаны с добавлением родовой силы. ***       Если раньше девушка жила мыслями о встречах с сыном, то теперь, каждый день превращался в медленную пытку. Видеть, как из твоей крови куют не воина-мага, способного своей силой, энергией и дарами проложить путь в жизни, а жестокого, самовлюбленного и мелочного человечка, кичащегося своей родословной и богатствами, добытыми предыдущими поколениями, было нестерпимо. Августа жила только надеждой, что выполнив свой долг перед родом Лонгботтом, что согласно контракту считалось совершеннолетие наследника, она сможет покинуть нелюбимого мужа, получив свою вдовью долю. Как не пыталась ведьма обиняком исправить воспитание сына, каждая попытка была отслежена верными лорду домовиками и заканчивалась позорной поркой. И нет, лорд не опускался до недопустимого, охаживая плетью только оголенные плечи и шею молодой супруги, что даже рекомендовалось в «Наставлениях о воспитании благородных леди». Вот только следы от магической плети было не свести ни одним зельем, так что, со временем, леди Лонгботтом в обществе стали считать ярой поборницей пуританских взглядов, ибо ее выходные платья становились день ото дня все закрытее.       С некоторых пор, она даже сама не заметила с каких, но не позже, чем через пять лет брака, Августу стала беспокоить слабость, казалось поселившаяся в ее членах. Так после особо тяжелых дней, ей сложно давался ранний подъем, да и засыпать, как раньше, только коснувшись головой подушки, уже не удавалось. Ворочаясь под душным одеялом, молодая ведьма пыталась анализировать происходившие с ней изменения и понимала, что она теряет силы. Утром, только встав с постели, женщина поспешила к зеркалу. То, что она увидела, повергло ее в шок. Морщины и седина, это не то, что ожидает увидеть в отражении только недавно перевалившая за двадцатилетний рубеж сильная ведьма. Понимание, что старый полусквиб тянет из нее магическую и жизненную силу, пыльным мешком ударило по темечку Августы. Стали понятны проблемы с естественной регенерацией после травм в теплицах, как и то, что Эрик стал выглядеть моложе и бодрее. Разреветься помешало осознание того, что слезами горю не поможешь. Именно тогда в незлобивой, в общем-то, душе девицы Ларсен и стал разгораться костер истинной лютой ненависти. Костер, в котором, на дровах отчаяния молодой ведьмы сгорели все моральные запреты и нравственные ограничения. Августа собрала волю в кулак и стала искать выход. ***       В том, что спасти Френка от пагубного влияния отца не удастся, она убедилась из первых же писем сына из Хогвартса. Мальчик писал, что, распределившись на Гриффиндор, он стал лидером среди первокурсников факультета и сдружился с третьекурсниками близнецами Пруэтт. О Пруэттах Августа слышала, как о безбашенных сорвиголовах, что терроризируют своими опасными для здоровья окружающих шутками всех, кто не может дать им отпор. Попустительство руководства школы формировало для «золотой молодежи» благодатную почву для дальнейшего взращивания вседозволенности и чувства собственной исключительности, на что главы родов «шалящих» в Хогвартсе студентов лишь весело усмехались, вспоминая свои школьные будни. Тогда как для молодой леди Лонгботтом, это было показателем опасности, что притаилась в готовности принять лояльность, а возможно и верность незрелых умов, что сейчас принимают этот наркотик безнаказанности.       Следующий учебный год в школе окончился скандалом. Директор, своей волей заключил магический брак между предателем крови Артуром Уизли и старшей дочерью рода Пруэтт. Вякнувшего было лорда, быстро заткнули не без аргументов, завязанных на поведение его наследников. Лорду Пруэтту, только и оставалось, что выжечь ренегатку из рода. Причем, что знаменательно, близнецы остались верны идеям, насаждаемым директором, серьезно потеснив этим родовые традиции Пруэттов. Френк попискивал от восторга, делясь с родителями на летних каникулах всеми подробностями прошедших перед его глазами событий. Эрик радовался падению репутации одного из древнейших родов, давая наставления своему наследнику, как избежать позора и получить выгоду от скандала. Августа, заученно улыбалась. Вступать в разговор она больше не пыталась. А обливающееся кровью сердце, что плачет от потери сына можно и заморозить. Ведьма добралась в библиотеке до стеллажа с книгами по ментальным практикам, и вовсю тренировала свой разум.       С выпускного, кроме диплома с весьма неплохими результатами ЖАБА, сын привез и довесок в виде беременной магглокровки с Хаффлпаффа, Лизи Смайл. Девушка застенчиво смотрела на строгих родителей «жениха». Здесь Августа дала маху, вызвав магглокровку на откровенный разговор и рассказав о последствиях ее поступка, леди Лонгботтом никак не ожидала, что, девица бросится за опровержением к своему «жениху», а после выяснения отношений затянет петлю на шее, повесившись в гостевой спальне. Августа, после вразумлений главы рода, не могла встать неделю. Спина горела до самой поясницы. А Френк лишь язвил ей вслед за неумение правильно оценивать перспективы. То, что смерть невинной девушки на его совести, наследника Лонгботтом не беспокоило.       Поступив в Аврорат на курсы подготовки, Френк начал активно искать мать будущего наследника. Августа к тому моменту понявшая со слов супруга, что совершеннолетие наследника, рожденного в их браке, по мнению лорда наступит не раньше, чем передача прав главенства над родом, молча наблюдала. Курсы закончились, не принеся ожидаемого результата, и Френк Лонгботтом приступил к обязанностям рядового аврора, принося домой все больше идей о необходимости борьбы с Тьмой во имя Всеобщего блага. Эрик потешался над юношеской горячностью наследника, тогда как Августа видела в лозунгах, декларируемых Френком опасные ростки экстремизма.       Элис Грин, молодой стажер под началом Френка, была очарована им до беспамятства с первых дней работы. Чистокровная девица молодого, всего в четырех поколениях, рода была счастлива влиться в древнейший род Лонгботтом, не смотря на условия вступления. Как и Августу, в свое время, Элис и ее семью ловко обработали, пообещав бесприданнице светлое завтра. Став женой наследника Лонгботтом, Алиса, несмотря на рабское положение, продолжила искренне боготворить своего мужа и повелителя. Для бывшей Ларсен, это было нонсенс. Добровольная рабская покорность Алисы вызывала в урожденной шведке брезгливость. Отринув всех родственников, Алиса следовала желаниям мужа, как не каждый фанат своему кумиру. Девица рвалась за любимым во все аврорские рейды. Следом за ним вступила в самопровозглашенный «Орден феникса», сформированный как антагонист партии «Рыцарей Вальпурги» директором школы Альбусом Дамблдором, несмотря на недовольство Эрика Лонгботтома, и ходила с ним в рейды, цели которых молодые и сами не могли внятно донести до родителей. Конец бесчинствам положила беременность Элис. Девушка тяжело ее переносила, а Френк совсем отдалился от ставшей ему неинтересной жены. До родов Алиса жила почти в одиночестве в Лонгботтом-лодж, тогда как Френк, после облав и охоты на темных магов проводил вечера в Лонгботтом-хилл. Конечно, на полноценный замок парадный особняк потомственных гербологов не тянул, но по сравнению со скучной родовой «хибарой» казался Френку верхом достатка и роскоши. Пытавшуюся поддержать невестку леди Лонгботтом, Алиса гнала прочь, считая виновницей охлаждения к ней ее любимого Френка. То, что Алиса не захотела вскармливать Невилла грудью дольше трех месяцев, была вина Френка, который встретив в столовой Лонгботтом-лодж свою супругу, высказал ей порицание за ее неспортивный вид, который непременно помешает Алисе сопровождать своего мужа в аврорских вылазках. Дурында с отбитыми мозгами рванула в тренажерный зал, а младенец, неожиданно, оказался в полной зависимости от леди Августы.       Женщина всю нерастраченную на сына любовь выплеснула на внука. Эрик, сильно сдавший со времени, когда Августа стала активно практиковать ментальную защиту, почти не показывался из своих покоев, и строптивая ведьма начала прибирать к своим рукам власть в поместье. Гимнастика для младенцев, малые ритуалы среди посевов, вот то, что могла дать та, что пришла из иного чистокровного рода для истинного наследника последних друидов британских островов. В Невилла Августа вкладывала все свое умение и силу. И мальчик отвечал ей своей детской привязанностью.       Августа была почти счастлива. Эрик уже давно не беспокоил свою «дорогую» супругу. Френк с Алисой жили в Лонгботтом-хилл, охотясь на «темных» магов и не докучая предкам своим вниманием. Вот только в воздухе носились новые веяния, что сильно беспокоили леди Лонгботтом. Новые законы объявляли темными, а значит запрещенными целые пласты знаний, ритуалов, артефактов и зелий. Не избегли цензуры и растения. Часть из того, что росло в теплицах поместья и давало наибольший доход, была признана запрещенной к выращиванию и продаже. Чтобы сохранить достаток, Августе пришлось искать нелегальных перекупщиков, которых день ото дня становилось все больше. Серьезный бизнес перебирался в Лютный, так как даже на Теневой аллее участились проверки Аврората. На какое-то время доходы семьи даже выросли, вот только Френк, в своем стремлении к роскоши и его отец, во всем потакающий сыну и наследнику быстро свели баланс в минус, а Августа, не имевшая без доверенности главы рода права управлять финансами, только скрипела зубами. Устранившись от зарабатывания денег, Эрик продолжал их с удовольствием тратить. В один из таких походов в Гринготтс он и стал жертвой нападения грабителей. ***       Оказавшись в ритуальном зале, женщина скинула мантию, одетую на голое тело и начала активацию рунных кругов, раскладывая в нужных местах подношения магии рода. Этот ритуал Августа сама переработала из двух других, соединив воззвание о восстановлении равновесия с обращением о помощи для деяния угодного роду. За годы, что женщина ожидала подходящего момента, чтобы провести ритуал она так и не смогла высчитать вероятность того, откликнется ли сила рода Лонгботтом на зов принятой в род рабским контрактом и хватит ли ей магических сил довести ритуал до конца. Но риск стоил того, чтобы решиться, ибо второго такого удачного случая может и не представиться.       - Во имя восстановления справедливости и ради защиты будущего рода, взываю к тебе, - и слова катренов плавно полились с губ женщины, подкрепленные потоком ее магии, струящимся к сердцу дома. ***       Очнулась Августа ближе к рассвету следующего дня и первое, что обрадовало ее неимоверно, было ощущение силы. Она как будто вернулась в молодость, где не знала постоянной ноющей боли по всему телу. Магия струилась ласковыми потоками, окутывая и наполняя жизнью. Легко поднявшись с пола и накинув мантию, Августа поспешила к себе в комнату. Там, стоя перед зеркалом, женщина, не выдержав, расплакалась. Из отражения на нее смотрела молодая девушка с гладким лицом и руками, подтянутым телом и задорным блеском в глазах. И хоть седина в волосах и шрамы на плечах остались, но это не огорчало обновленную Августу, так как напоминало об ошибке молодости и не давало забыть о своем праве действовать отныне без оглядки на мнение окружающих, в своих интересах и в интересах рода, которые теперь неделимы. Магия рода признала за Августой право регента при наследнике, которого определила в Невилле. Щелкнув пальцами, полноправная леди Лонгботтом призвала домовика и приказала подать плотный завтрак прямо в комнату.       Сидя в кресле и попивая крепкий кофе, Августа анализировала свои мысли, что крутились в ее голове, пока она ела. Мысли были не типичны для нее, ни как для жены лорда Лонгботтома, ни как для девицы Ларсен, слишком сильно отдавали они рациональным цинизмом, что с годами вырабатывается у людей, часто сталкивающихся со смертью, да и решительности в ней явно прибавилось. Используя практики окклюменции, Августа обнаружила в своем разуме целый пласт не принадлежащих ей воспоминаний.       Вот она идет по гулким коридорам подземного бункера, мельком видит отраженную в стеклянной поверхности, отъезжающей в сторону двери сухопарую фигуру слегка сутулой седой старухи. Проходит в большое затемненное помещение, где свет в основном льется с огромных экранов, вмонтированных в стены. По экранам мелькают строчки текста, но большинство из них показывают карты и транслируют изображения боевых действий на поверхности. Подойдя к своему рабочему месту, женщина активирует экраны, сразу вспыхивают светильники, направленные на стол, а на мониторы поступают вводные для нового задания и отчеты об этапах выполнения старых. Она – старший координатор на военной базе Альянса и в свою смену отвечает за всех прочих координаторов и их действия. Надев на голову обруч с прозрачным щитком перед глазами и гарнитурой, позволяющей отдавать голосовые команды, умастилась в подстроившееся под ее габариты кресло, что начало легонько массировать дряблые мышцы столетнего подполковника. Ожидался очень напряженный день, операция по стравливанию руководства одной строптивой страны входила в завершающую фазу. Необходимо было усилить гарантии того, чтобы в случае неминуемого обострения конфликта нужная сторона обратилась за помощью именно к Альянсу, что позволит вплотную приблизиться к границам противника. ***       После выхода из транса голова немного кружилась и Августа, прежде чем начать анализировать полученные сведения, выпила укрепляющее зелье. Удивительно, но заемная память и опыт столетней жительницы далекого двадцать третьего века органично встроилась в уже имеющуюся память ведьмы двадцатого. Возможно, что конфликта не случилось именно потому, что сама личность подселенки осталась инкогнито, отдав только ту часть, что касалась работы, да и нравственные императивы донора не сильно отличались от тех, что последние годы проповедовала Августа. Стать в ее ситуации чуть более рациональной и циничной, женщина считала во благо. А дополнительная решимость в отвержении условностей поведения и помыслов чистокровной ведьмы лишь расширили ее возможности. Что ж, с почти столетним опытом анализа и провокаций добиться своих целей будет значительно проще.