Августа – чернобурая лисица

Глава 7 Подобное к подобному или начало прекрасной дружбы Часть 1       Кастелян Отдела тайн пил свою традиционную чашку пятичасового чая с овсяным печеньем и в очередной раз размышлял о бренности своего бытия. Несколько минут назад его покинул нынешний начальник отдела, вновь напомнив-пригрозив, что, если тот не хочет потерять свою непыльную работу, то ему стоит держать рот на замке и не распространяться о вынесенных его заместителем подлежащих списанию старых мантиях невыразимцев. И было не совсем понятно, то ли этот «мистер Смит» действительно боится огласки, то ли подталкивает старого мага выдвинуть от своего имени обвинение в адрес нового заместителя главы отдела, что так рьяно рвется на повышение.       Занимая свою должность уже более пятидесяти лет, старик наблюдал, как с каждым новым поколением невыразимцев знания, что согласно принципам Отдела должны были накапливаться и множиться усилиями ученых, лишь скудели и утекали сквозь пальцы. Преемственность поколений постоянно нарушалась. Главы Отдела гибли, не успевая передать следующим необходимые знания, что испокон веков передавались от наставника к преемнику лично, из уст в уста. Что говорить, в последнее время невыразимцев даже стали назначать указами министра Магии, как каких-то чиновников исполнительной власти. А последний глава Отдела и вовсе самопровозгласил себя им, проведя среди избранного им самим круга доверенных сотрудников новомодные выборы. Сели, поругались, поделили «власть» в Отделе и стали считать себя истинными правителями Тайного ордена, организованного еще Мерлином. Одним словом – магглы с палочками. А ведь его даже не пригласили, считая, что старика из жалости держат на непыльной должности. Дошло до того, что нынешние «сотрудники» Отдела считают его чуть ли не прислугой из серии подай-принеси, и только почтенный возраст защищает Кастеляна от подобного обращения. Что бы они сказали, если бы знали, что большая часть помещений Отдела им недоступна, потому что доступ закрыл Кастелян. И нет, не из вредности старик консервировал полигоны и лаборатории, как и закрывал хранилища манускриптов и артефактов. Просто не оставалось в Отделе ученых, способных работать со столь капризными и опасными в руках недоучек предметами и разработками. Отдел кишел менеджерами, готовыми управлять, а не учеными, способными внести свой свежий взгляд в разработки. Хотя, попадались и самородки, которым хотелось помочь. Но, будучи слабым провидцем, Кастелян был особенно чувствителен к хрупкости реальности, что прочие маги считали незыблемой. Не первый десяток лет старик испытывал искушение действовать более решительно и вмешаться в ход бытия. Но, раз от разу давил в себе эти разрушительные порывы, ведь реальность была слишком эфемерна и могла рассыпаться на куски под сильным воздействием. Так и сидел на своем стуле старый маг, о чьих должностных полномочиях и обязанностях с каждым новым поколением невыразимцев забывали все больше, считая, что кроме выдачи мантий и защитных артефактов этот полусквиб ни на что не годен.       И вот сегодня, прогоняя в памяти события последних месяцев и анализируя ветки вероятностей, уже готовясь в очередной раз спасовать перед неизбежностью, Кастелян Отдела тайн почувствовал, что ситуация изменилась. Камешек, что он столько лет боялся столкнуть с горы, чтобы не спровоцировать обвал, скинул кто-то другой, что сразу обесценило его осторожное бездействие. Старый маг стал свободен в своем выборе, ибо реальность накренилась, пройдя точку невозврата. Как бы не сложилось будущее, оно уже вышло за границы прогнозируемого.       За десятилетия бездействия Кастелян забыл не только свое имя, данное ему при рождении, но и те инструкции, что он должен был исполнить в случае подобной необходимости. У непривычного к активным действиям трехсотлетнего мага, отвыкшего спешить, ушло несколько недель на составление действенного плана. Естественно, он не собирался, как гласила инструкция обращаться к Главе Отдела тайн. Нынешний глава, как и его заместитель, был даже не тенью, а жалкой пародией на настоящих невыразимцев. Впрочем, это относилось и ко всем прочим действующим сотрудникам отдела, которых сейчас насчитывалось более тридцати, хотя, в прошлые времена, когда в Отдел принимали только самых достойных, их редко бывало больше дюжины.       Кряхтя и с трудом разгибаясь, Кастелян Отдела тайн прошел закрытым проходом и, спустившись на шестьдесят ступеней по круглой лестнице, оказался в сердце Отдела, куда не ступала нога магов вот уже сорок лет. Никакого алтаря и прочих атрибутов родовых домов чистокровных магов в просторном помещении не было. Роднило их только отсутствие окон, грубый камень стен и ощущение силы, которое исходило от единственного предмета интерьера, что возвышался в полностью пустом зале. Стела, упирающаяся в высокий потолок, казалось, поглощала свет и, тем не менее, от нее шло тепло и распространялись волны магии, что питали все министерство, выстроенное над некогда скрытой под слоями скалы и грунта пещерой. Стела была краеугольным камнем отдела, что, в случае катастрофы могла передать претенденту на главенство Отделом все знания, накопленные поколениями невыразимцев. Отполированный камень был испещрен именами действующих и бывших членов этого тайного общества, которое обыватели привыкли считать одним из отделов министерства.       Напрягая глаза и с трудом водя артритным пальцем по выгравированным строчкам, Кастелян Отдела тайн искал имена, которые отзовутся на его зов. Вот под его рукой загорелась серебром надпись «Аурелиус Принц». Пара минут напряжения памяти, и Кастелян разочарованно вздохнул, вспомнив, что когда-то именно это имя он получил при рождении. Палец скользнул дальше. Багрово-коричневая надпись «Том Марволо Риддл» просигнализировала, что предатель-ренегат все еще не ушел за Грань, где ему самое место. Кражу артефактов талантливому полукровке еще можно было спустить, но кражу знаний ценой жизни коллег, прощать непозволительно. Предатель однозначно заслужил смерти, и, если бы во главе Отдела стоял истинный Глава, то так оно и было бы. Но, главы не было больше сорока лет, а временщики не следовали традициям Ордена, последние так и вовсе не помнили их.       Непослушная рука чуть не проскочила через слабое свечение от надписи: «Бартемиус Крауч мл.». То, что смешной любознательный малыш, хоть и слаб, но жив, порадовало старика. Новый отклик: «Северус Снейп-Принц». Неужели родственник. Нет, почти лишенный родовой силы бастард, судя по первой фамилии, что не являлась именем ни одного чистокровного рода. Вон, даже цвет с прозеленью, как у талантливых полукровок. Род Принц, если и жив, то достоин забвения, раз уж упустил такой алмаз, что хоть и не годится на должность Главы Ордена, но заместителем явно потянет, надо к нему приглядеться. Кастелян плохо помнил юношу, которого лишь раз допустили в лаборатории как временного ассистента, но которого, тем не менее, приметил камень Ордена.       Из последних сил Кастелян Отдела тайн, нагнувшись, ощупывал основание монумента былого величия сообщества невыразимцев, основанного самим Мерлином, уже не надеясь найти достойного, который сможет принять бразды правления над обескровленным великим Орденом. Пальцы опалило нестерпимым жаром, когда рука была в футе от пола. Чтобы прочитать имя, старику пришлось встать на колени. «Август Руквуд» горели слепящим золотом буквы, явно указывая на нового главу Отдела тайн.       Под гулкими сводами Сердца Ордена невыразимцев впервые за многие десятки лет звучал смех. Старческий дребезжащий хохот отражался от каменных сводов и стен, образуя невероятную какофонию звуков разбивающих траурное величие святыни почти угасшего великого Ордена и наполняя силой последнего хранителя знаний.       Отсмеявшись, старик легко поднялся с колен, потянулся всем телом, привыкая вновь чувствовать потоки силы, струящиеся через члены, и проговорил сам себе: «Хитрый негодник! Вот только как тебя теперь искать?». А после добавил: «А как бы действовал я в такой ситуации?», и, насвистывая мотивчик фривольной песни трехсотлетней давности, легко взбежал по ступеням торопясь в свой личный кабинет, о существовании которого из нынешнего состава Отдела не знал никто. ***       Вырвавшийся из Хогвартса на краткие весенние каникулы Северус Снейп неспешно прогуливался по пустынной, по причине раннего времени, застекленной галерее, ведущей в теплицы Лонгботтом-лодж, когда его настигла волна сырой магии, характерная для детского выброса, только слишком уж сильная для любого из подотчетных спиногрызов. Детей зельевар не любил, но находясь в постоянном контакте с ними, что в школе, что в поместье, привык оберегать и страховать от опасностей эти вечные источники неприятностей. Разом напрягшись, ведь столь сильный выброс мог повредить ребенку, Снейп определил эпицентр воздействия и бросился к источнику, который оказался в малом кабинете леди Лонгботтом.       Не сомневаясь в своих действиях, зельевар, снеся все запоры, бывшие по чести лишь предупреждающими, а не атакующими, ворвался в святая святых своего патрона. Открывшаяся картина заставила мастера окклюменции на миг потерять концентрацию и застыть с выпученными глазами. Но вопль леди Августы мгновенно вернул его в реальность:       - Спасай долбодятла! – и Снейп бросился диагностировать лежащего на ковре в позе эмбриона Руквуда.       Разжав намертво сцепленные челюсти заклинанием и влив в горло потерпевшего пару флаконов с восстанавливающим и нейтрализующим чрезмерное воздействие сырой силы зельем, Северус обратил свое внимание на замершую статуей у окна леди Августу.       В глазах ведьмы плескалась паника.       - Успокаивающее? – Снейп медленно протянул в ее сторону стандартный флакон. Леди благодарно кивнула, но отхлебнула только половину дозы. А на поднятую бровь, пояснила:       - Больше нельзя, – и предупреждая вопрос, попросила, - ты же сваришь мне гормональный релаксант?       И вновь Снейп не удержал лицо. Гормональный релаксант назначался подросткам в пубертате и беременным женщинам. Ни тем, ни другим леди Лонгботтом Северус представить не мог.       - Что, тоже считаешь меня ни на что не способной старухой? – вновь начала заводиться леди.       - Я в зельеварню. Тинки! Руквуда в постель. Проспится, будет как новенький, – обращаясь уже к Августе, немного заискивающе, все же осмелился в присутствии леди командовать ее домовиком, закончил Снейп, пятясь к дверям.       Пока ведьма набирала воздух в легкие для достойного ответа зарвавшемуся не вассалу, Северус поспешил ретироваться и не слышать возможных проклятий на свою голову.       Варился релаксант быстро, благо все компоненты были доступны. Снейп нес флакон хозяйке поместья с выражением мученика приговоренного к смерти. Ни в гостиной, ни в кабинетах леди не обнаружилась, и Северусу пришлось снизить уровень трагизма в выражении лица и жестах, призвав домовика и уточнив у него, где сейчас находится госпожа Лонгботтом. Августа сидела у кровати оклемавшегося Руквуда, ласково поглаживая того по голове и укоризненно выговаривая ему за необдуманное поведение.       - Северус, - не дав тому развить мизансцену по своему сценарию, сказала леди, - спасибо, что откликнулся на мою просьбу, - Снейпу только и оставалось, что без излишних эффектов подойти к ведьме, проглотив все заготовленные фразы. Леди тем временем откупорила флакон и отпила глоток, рекомендованную суточную дозу.       А вот следующий вопрос в третий раз за день вогнал зельевара в ступор.       - Северус, ты не мог бы модифицировать зелья под некоторые, кхм… особенности моего положения? – и леди слегка покраснела, - Тем более что ты уже в курсе моей ситуации, – а когда Снейп открывая и закрывая рот, стал поочередно смотреть то на леди, то на Руквуда, та, по-девичьи хихикнула, но тут же посуровела.       - Нет. Это было бы слишком. Даже не думай! – И Снейпу, чья фантазия уже пошла гулять на тему личной жизни мадам Августы, и даже уже оценила ее не предвзято, признав, что и лицом, и фигурой леди могла бы составить нешуточную конкуренцию выпускницам Хогвартса, стало стыдно.       - Мне понадобится ваша кровь и дополнительная диагностика. Возможно, придется пригласить колдомедика, - как можно более деловым тоном сказал мастер-зельевар, загнав свои неуместные сейчас эмоции под маску невозмутимости.       Дело закипело. С семейного врача взяли дополнительные клятвы. Домовики сновали, доставляя недостающие ингредиенты. Прибежал Роули, почувствовав по своей связи вассала и эмпата назревающие проблемы. За ним хвостом просочился Шафик, а уяснив суть проблемы, немедленно побежал к Руквуду, советоваться над модификацией ритуалов. В общем, к вечеру все поместье со всеми вассалами и слугами было в курсе ситуации и по мере сил пыталось помочь с ее решением или просто путалось в ногах у тех, кто пытался.       До выяснения причины нервного срыва у леди, приведшего к временной нетрудоспособности Руквуда Снейп добрался только на следующее утро, вновь застав мадам Лонгботтом у постели Августа, которого решил навестить с утра пораньше. Руквуд шипел на домовика, кормившего его с ложки овсянкой, и убеждал леди, что вполне здоров и способен не только самостоятельно обслужить себя, но и участвовать в каком-то ритуале, а если тот окажется ловушкой, то и дать отпор. Из ответных увещеваний Августы Северус понял, что Август просил мадам Лонгботтом подстраховать его в сложном ритуале, но та отказала, из-за чего Руквуд, движимый жаждой познания вспылил, леди вспылила в ответ, и за нее свое слово сказал будущий наследник, выдав мощнейший выброс еще в утробе. В таком состоянии ведьме лучше не участвовать ни в каких экспериментах, если не желает получить локальный Апокалипсис. Вот Руквуд и убеждал мадам, что справится сам, а Августа, закусив удила, требовала страховки.       - Я пойду с Августом, - положил конец спору Северус.       - Но это может быть ловушкой, - в два голоса парировали недавние спорщики.       - Я не трепетная фиалка и смогу и за себя постоять, и Августа защитить, - припечатал мрачный зельевар, - когда и где? И, - видя сомнение на почти родных лицах, добавил, - это не обсуждается. ***       Поляна, куда в полдень переместились Снейп и Руквуд, была девственно чиста и запорошена тонким слоем снега. Обещанного дуба в центре не наблюдалось. Пока Август пытался взглядом проявить несуществующую дендрофлору, Северус внимательно сканировал окрестности. И все же, появление незнакомого мага проморгали оба.       - Сегодня чудесный день, Август, Северус, - поприветствовал молодых людей возникший как из воздуха немолодой маг. Стоял он точно в означенном для мифического дуба месте и лукаво щурил глаза. Что-то в его облике показалось Северусу знакомым, но не лично, а ассоциативно. Лично с этим магом Снейп не контактировал, своей памяти он привык доверять.       - Потому-что тебя так и не посвятили в невыразимцы и ты не получил свою мантию, - ответил на незаданный вопрос старик, испугав и ошарашив уверенного в своих ментальных щитах Северуса, - Да не напрягайся ты. Подрастешь, еще не так сможешь. Если раньше не загубишь таланты.       Пока Северус пересматривал свои представления о возможностях сильных магов, перекраивая сформировавшийся шаблон, где сильнейшие маги современности Дамблдор и Темный лорд могли лишь просматривать иллюзии, что привычно крутил как пластинку на поверхности своего сознания Снейп, Руквуд бросил в атаку свое любопытство и дружелюбие. Тот, кто не знал хорошо Августа, мог бы принять его за наивного ученого, ничего не видящего, кроме чистой науки и готового идти на контакт с любым, предложившим новые знания. Но Снейп видел и другую сторону приятеля, так что прекрасно понимал, что в незнакомой обстановке тот никогда не теряет бдительности.       - Тише, тише, - поднял вверх руки так и не представившийся старик, - не пытайся атаковать меня бесполезными вопросами. Лучше спроси себя, что ты чувствуешь?       - Обиду, - выпалил Август. И он сейчас был как никогда откровенен. Но, видя удивление на лице оппонента, конкретизировал ответ, - никто, даже ты, Кастелян, после моей смерти не написал в газету ни строчки о том, что помните, каким хорошим парнем я был.       - Не знаю как те недоумки, что мнят себя элитой невыразимцев, а я знал, что хоронить тебя рано. Мне еще нужно обучить тебя, да и друзей твоих тоже, - хитро глянул старик на Снейпа.       - Обучить? – удивился Руквуд.       - А ты как думал? Что неуч может руководить Отделом тайн? – но видя полное непонимание ситуации собеседниками, взрослый маг снизил градус язвительности и продолжил вполне мирно, - Ты не смотри на последних глав. Я вон тоже могу сказать, что я – лорд Слизерин, вот только ни магия рода, ни сейфы мне не подчинятся, как бы громко я не кричал об этом.       - Темный лорд называл себя наследником Слизерина. Это потому, что магия не признала в нем лорда? – почувствовав, что опасность им не грозит, включил модус ученого Руквуд.       - Неугомонный, - радостно всплеснул руками старик, - настоящий невыразимец, не то что эти, - и маг смачно сплюнул в сторону, правда, не забыв испепелить плевок еще до того, как тот достиг земли, - Как истинный Кастелян Отдела тайн и единственный оставшийся посвященный в Орден невыразимцев, я, отринувший имя, но не утративший его, Аурелиусом Принцем когда-то рекомый, клянусь тебе, Август Руквуд, буде на то воля твоя, посвятить тебя и твоих избранных друзей и соратников в члены Ордена и обучить тебя на Главу Отдела тайн.       Подкрепленные магией слова тяжелыми камнями упали к ногам молодых магов, лишив их дара речи. Руквуд пытался осмыслить суть предложения. Ведь, если последние десятилетия Отделом тайн руководили подставные министерские чиновники, то легенды о кладезях знаний, за которыми и пошел юный маг, могут оказать вовсе не пустышкой. Снейпа же, впервые встретившего кровного родича по матери одолевали внутренние демоны, насылая желания в диапазоне от познакомиться поближе, до гордо послать подальше.       Пока Северус пытался сократить поголовье демонов в своей голове, Август вполне благосклонно общался с будущим наставником, объясняя ему особенности ситуации с его нелегальным положением и статусом личного вассала леди Лонгботтом, так что Снейпу, так и не пришедшему к однозначному решению, пришлось смириться с тем, что своим молчанием он, возможно, потерял шанс обрести лояльного родственника. Успокаивало его то, что и непримиримого врага, которым вполне мог оказаться Аурелиус, если придерживался догматов семьи, запрещающих смешивать чистую кровь Принцев не то, что с магглами, но и с магами, запятнавшими себя в последних десяти поколениях связями с нечистокровными, он не приобрел, оставшись неузнанным. При таком старте нужно было сначала прощупать почву, а уж потом решать, а нужен ли ему такой родич. При мысли о родных почему-то вспомнилась не мать, и не обожаемая в платоническом плане, и оттого идеализируемая Лили, а Лонгботтом-лодж и его обитатели. ***       Перед отъездом в Хогвартс Снейп наварил для леди Августы массу модифицированных составов. Сама леди в соавторстве с Роули, Руквудом и Шафиком работала над комплексом поддерживающих магию матери и дитя ритуалов. Всем в поместье уже было ясно, что мадам носит под сердцем мага запредельной мощи. И чтобы эта мощь не причинила вреда здоровью и психике леди, малыша и прочих присных нужны беспрецедентные меры.       Руквуд втихаря шерстил библиотеку Отдела тайн. И не пустышку-профанацию, доступную нынешним «сотрудникам», а настоящую, исконную. Но, кроме данных об отрицательных результатах, когда мать гибла родами, а ребенок вырастал психически ущербным, пока ничего не находил.       Сама Августа следовала режиму, активно медитировала и пила сваренные Северусом зелья, чувствуя себя с каждым днем все спокойней. Небольшие проблемы с перепадами уровня магии леди проблемами не считала. Ведьминское чутье подсказывало ей, что от ее настроя зависит самочувствие и развитие ребенка. Поэтому излишнюю заботу близких она сносила со снисходительной улыбкой. Так что, к середине марта все домочадцы уверились в стойкой ремиссии и уже не докучали ежечасным приглядом, позволив леди самой планировать свои дни. Чем Августа и воспользовалась в полной мере, благо намеченных и отложенных дел было предостаточно.       Идея Крейга о подготовке почвы для смещения с постов Дамблдора и Фаджа была признана не только перспективной, но и своевременной. Отголоски скандала по делу от пятого декабря все не затухали, будоража магическое общество и наводя тень, а то и нанося более существенный вред репутациям, как министра, так и Светлейшего. Активизировавшиеся соперники за должность главы государства вовсю расшатывали министерское кресло, роняя рейтинг доверия к министру, и так подорванный означенными событиями. Слово импичмент то и дело звучало среди разговоров, как в кулуарах министерства, так и среди обывателей. К осени можно было ожидать досрочных выборов. Вот только потенциальные кандидаты на эту должность, что активно выступали в прессе с критикой действий нынешнего министра, доверия у леди и ее приближенных не вызывали. Да и Визенгамот с его нынешним председателем мог доставить массу неприятностей. Без сторонней помощи и консультаций говорить о создании новых политических союзов, устраивающих род Лонгботтом было рано. Древнейший род исконно британских друидов слишком давно отошел от политики, что его не воспринимали всерьез.       Масла в огонь подлил Руквуд, рассказавший патрону историю Отдела тайн и намекнувший на интерес Кастеляна к судьбе Барти Крауча младшего. Хоть Августа и предполагала, где и кто мог прятать ослабленного по словам того же Кастеляна молодого мага, но, опять же все упиралось в связи. Силовое решение проблемы Крауча даже не рассматривалось. Оставалось накапливать материал в картотеке и искать союзников из политически активных и влиятельных представителей древних семей. «Раскаявшиеся» сторонники неназываемого, за малым исключением, что уже собрала в своей свите Авгута, доверия не внушали. Сумевшие остаться в смутные времена в нейтралитете семьи были немногочисленны и занимали выжидательную позицию. Из условно светлых, то есть не запятнавших свою репутацию во время массового террора, оставались Боунсы, Краучи (что, хоть и понесли репутационные убытки, но во враги Дела Света зачислены не были), Абботы (с которыми Августа практически не пересекалась) и Макмилланы (что, несмотря на многочисленность своего клана, были слишком уязвимы для шантажа и плотно сидели на крючке Дамблдора). Считать реальной силой одинокого старика Пруэтта или одиозное семейство Уизли мог только такой иллюзионист как Дамблдор. К Абботам можно было подобраться через Боунс, что опять же возвращало к исходным. ***       Сближение со слишком самостоятельной, осторожной и догадливой главой ДМП шло медленно, но неуклонно продвигалось от стадии приятельства к стадии взаимовыгодного партнерства, не исключавшего в будущем перерасти в искреннюю дружбу. Ведьмы во многом были даже слишком похожи. Будучи почти ровесницами, обе в ранней юности пережили тяжелые времена. Обе вынужденно разочаровались в близких. Обе в зрелом возрасте взвалили на себя ответственность за воспитание малолетних родственников. И, хоть одна из них занималась развитием родового поместья, прирастая вассалами и экономическим и прочим сопутствующим влиянием на бизнес маг.Британии, а вторая копила связи и компромат для увеличения своей значимости на политической арене, но методы воздействия, да и конечные цели (благополучие близких) роднили дам не хуже кровных уз.       - Фадж, конечно, политический труп, - сидя в беседке Визард-парка, родового поместья семьи Боунс, окруженной чарами контроля климата, что было не лишним в конце марта, произнесла леди Лонгботтом скучающим тоном.       - Безусловно, Августа, - довольно жестко отрубила дама с моноклем, не принимая навязываемого тона более осторожной в высказываниях подруги.       - Тебе так хочется, чтобы именно я озвучила общедоступные истины? – леди эффектно выгнула бровь, но, казалось, на ее визави это не произвело впечатления, - Изволь, ни Байли, ни Фергюссон, что так активно расшатывают стул Фаджа, в своем стремлении занять его место не представляют из себя реальной политической силы. Их манят туманные перспективы стать новой компромиссной фигурой, что будет под дудку своих спонсоров петь «дозволенные речи». – И леди Лонгботтом вперила не менее въедливый взгляд в свою собеседницу, - вот только кого из них поддержит Визенгамот? – кинула парфянову стрелу старшая из собеседниц.       - Что ты предлагаешь? – прямолинейно спросила Амелия.       - Смену главы законодательного собрания, конечно, – глядя на свою подругу и уже почти соратницу, припечатала Августа.       Рыжая, коротко стриженая ведьма ненадолго ушла в себя:       - Лорд Аббот. Вот только как заставить его шевелиться?       - Тебе лучше знать. Я, несмотря на главенство над родом Лонгботтом, все же не коренная британка.       - Я поговорю с крестным, - в уме намечая канву будущего разговора, выразила согласие леди Боунс, - а на должность министра кого будем выдвигать?       - Вариант с Краучем мне кажется наиболее предпочтительным, - осторожно начала Августа, - только придется зачищать подводные камни. - На немой вопрос в глазах собеседницы, леди Лонгботтом извиняющее сказала, - пока только под клятву о неразглашении. Позже сниму, - добавила женщина, видя непримиримый огонь в глазах опытного дознавателя, - сама поймешь, что здесь нужно действовать филигранно.       Клятву Амелия дала, о чем немедленно же пожалела. Впрочем, по мере повествования, глава ДМП все больше проникалась важностью и неоднозначностью услышанных сведений.       Августа ушла, а Амелия так и осталась в беседке задумчиво глядеть на полыхающий закат и анализировать полученную информацию.