Лаборантка

Наши губы оказались в неприемлемо крохотном, волнующем расстоянии друг от друга. Ощутив судорожное дыхание Даны на своем подбородке, я недоуменно заглянул в её завороженные зеленые глаза и... Растерялся. В ту же секунду очнувшаяся девушка испуганно отпрянула, прикрыв непослушный рот ладонью, и мы застыли в оглушительной неловкой недосказанности. Лаборантка вовремя опомнилась от неправильного, неосознанного поцелуя, который мне истошно хотелось у неё отобрать. Ее грудь стала часто и тяжело вздыматься, словно надышаться нужно было впрок, пока воздух не впитал окончательно это ужасное несправедливое замешательство. Девушка не могла ничего произнести. Просто напугано стояла, пряча свой рот руками, и одним лишь взглядом умоляла о понимании, которого, кажется, у неё самой не находилось. Чувствовалось, что от моей реакции на произошедшее зависело теперь ее хлипкое расположение к последующему нашему общению, а мне и так едва удалось поправить его извинениями… Поэтому я поспешил сжалиться над стыдливо жмущейся в угол лаборанткой и, не оборачиваясь, вышел со склада. Я знал, что Дана Евгеньевна не виновата — это всё случается с ней "по привычке", ведь каждую ночь мы проводили вместе... И пускай думать так было кощунством, но меня прельщало и вызывало неподдельное удовольствие то, что девушка потянулась за поцелуем после всех приоткрывшихся мне её душевных терзаний. Восторг от потенциальной близости с вменяемой лаборанткой заполонил поднывающую грудную клетку. Почему-то случающееся с Даной чудовищное зло казалось мне очаровательным... В коридоре было пробирающе холодно в одной рубашке, на днях отключили отопление. Я грузно выдохнул прежде, чем зайти в свой кабинет — то ли от неудовлетворения, то ли от собственного лукавства. Разбираясь в мыслях, толкнул дверь, поправив пальто, перекинутое через левую руку, и, когда перешагнул порог, увидел Максима, сурово восседающего за моим рабочим столом. Сегодня у нас намечался день важных разговоров... Прежде, чем найтись, как отреагировать на его появление, я небрежно захлопнул дверь, закрыл её на щеколду. Мы с Максимом оставались в натянутых, невыясненных отношениях с того момента, как под предлогом сдачи анализа на хроматографию он решил затараканить пробу. Парень нервно взлохматил и без того спутанные волосы, разглядывая моё непонимающее выражение лица. — Антон... — как-то утрированно мрачно он потёр лоб. — Алёна всё знает? Максим поднялся из-за стола, худощавыми дрожащими пальцами постукивая по бумагам, и вдруг отвернулся к окну. Импульсивность ему совсем не была свойственна, если только немного бессильного раздражения перед обстоятельствами. Я же чуть ли не впервые был равнодушен к его выходке в четверг. Мы виделись с Алёной в пятницу, после того самого дня, когда они с Даной остались наедине. Аккуратными наводящими вопросами я пытал девушку и понял, что это бесполезно — она ничего сверхъестественного не видела, странностей в поведении Даны не подмечала. Но мне всё же были любопытны подробности... — С чего ты взял? — словно сдерживая отдаленно подступающее беспокойство, я уложил руки на грудь. Даже не оборачиваясь, Максим тихо пробубнил. — Она сказала тебе передать... "Даночка этого не одобрит"... — шёпотом передразнив напарницу, парень встал вполоборота, боязно и с усилием осматривая меня, то и дело роняя взгляд на пол. — Что это значит? Сперва я позволил тревоге распространиться ознобом по рукам и шее. Глядя на меня, Максима едва не начало потряхивать от злости: желваки заходили на острых скулах, взгляд его недобро почернел. Но я быстро напомнил себе наш нелицеприятный диалог с Алёной Борисовной, состоявшийся в минувшую пятницу, и очнулся от несбыточных предчувствий. — Я отказался идти с ней завтра на выставку химического оборудования. Вместо меня пойдешь ты, — безоговорочное заявление прогремело в напряженную долгую тишину. Его губы искривились в яростном ребячливом недоумении. — Я? Развлекать твою подстилку? — заволновавшись на последнем слове, он еле усмирил свой непослушный задрожавший рот. Незаметно для себя со злобой сомкнув кулаки, я даже затаил дыхание. Максим много дерзил в последнее время, пользовался моим доверием против меня же, но я не знал, в каком состоянии он находится в данную минуту... Стоит ли ругаться с невменяемым человеком? Наверное, я не сдержал на лице жалость, и речь парня вдруг стала отрезвленно сдержаннее. — Ты хорошо подумал? В четверг «аромплатикс» должны получить тестовые образцы отдушек со всеми характеристиками, их около сорока. Кто этим станет заниматься? Ты что ли?.. Или "Даночка"? Про «прикрытие» совсем забыл? — усмирить раздражение он не мог, но почему-то стыдливо уложил руки на груди, будто пытаясь за них спрятаться. Я всё чаще чувствовал себя будто наблюдателем за клеткой в зоопарке. Снова уподобиться Максиму, как при нашей встрече в баре, мне не захотелось, а со стороны начинало казаться, что наши разговоры смешные и бесполезные. Конечно, я не забыл. Это прежде всего было не прикрытие, а моя работа. Равнодушно наблюдая несдержанные приступы злости Максима, я заметил, как он стал кусать кожу своих щёк. — Поэтому Алёна и сказала, что Дана не согласится. Вы оба даже не предполагаете, что я могу снизойти до лаборатории, — мое решение было уже окончательно принято, а огласить его я как раз собирался сегодня. — «Платиксом» займусь я, а Дана будет следить за синтезами. Я сказал ей про пять литров. Максим обескуражено осел на стул. Уже как мой подчиненный, а не в образе зазнавшегося начальника. — Директор встанет на место лаборанта... Интересно ты придумал, — всё еще недоумевая по поводу покушения на свою асоциальность, Максим и думать позабыл про подозрения Алёны Борисовны. Нашлось нечто более страшное… — Но логичнее было бы мне остаться на работе, а тебе заниматься своими директорскими делами на выставках в сопровождении девушек. — Я все решил, Максим Игоревич, — нам обоим резануло мое стальное обращение к нему «на вы», и в кабинете наступила продолжительная испытующая тишина. Парень рассматривал кафель на полу, его зрачки сбивчиво бегали, пока он, видимо, рассуждал, как спастись от неприятной компании. Я вальяжно сел за переговорный стол, поближе к своему рабочему месту, и деловито переплёл ладони. — Почему ты так решил? — значительно смягчившись, Максим поднял на меня чёрный, кажется, извиняющийся взгляд. Потому что снова провоцировать Дану Евгеньевну было опасно. А Алёна должна смириться с тем, что случайное попадание в мою постель не означало ничего важного для нас обоих. Ей никто не мешал устраиваться на работу по обычному в человеческом понимании собеседованию. — Ты и сам знаешь, что Алёна с Даной не дружат… Мне нужно заручиться доверием лаборантки. Так будет лучше… — лучше для кого?.. Я недоуменно смолк, но потом для верности добавил. — Для дела. — Кхм... Так она ревнует? — агрессия больше не звучала в его любопытствующем шепоте. Максим быстро загорелся новостями и несдержанно склонился ближе. — Влюбилась в тебя? Чувства, которые он назвал, прозвучали странно, инородно. — Ревнует. Слишком сильно, я боюсь, что она может уйти с работы, и нам придётся искать... — я задумался над тем, как изъясниться наиболее правильно для Максима Игоревича. — Новую дурочку. Когда я произнёс эту неприятную мысль, не сдержал тихого тяжкого вздоха. Мне это не нравилось, потому что дурочкой считать жертву химического отравления было жестоко. — Слишком сильно, говоришь... — подозрительно сощурившись, парень заерзал на стуле. — Вот, почему она плакала в четверг. Значит, ты уже успел с ней переспать... Я так и знал! Максим расстроенно уложил ладонь на лоб, пряча свой взгляд. Это было проницательно, но формально не совсем верно, и, прежде, чем я зачем-то придумал, как оправдаться перед ним, парень продолжил. — Коснись чего, она - преступница, а ты её любовник... — Максим не на шутку взволновался, и мне даже это слегка польстило. Мы всё ещё беспокоились о безопасности друг друга. — Ты поставил себя под угрозу. — Коснись чего, я - ваш директор. Это первостепенная "проблема"... Да и как ты себе представляешь втереться к девушке в доверие без... Таких радикальных мер? Первое время мандражировал без повода я, теперь же страхи захлестнули Максима. Мне оставалось надеяться, что это не побочка, а отголоски совести. — Когда люди делят кровать, они, как правило, делят и общие секреты, — изрекая это предостережение как нечто сокровенное, он даже не представлял, как нелепо выглядит. Но не успел я и усмехнуться, как парень выдал. — Лучше бы ты имел Алёну... Я тут же осёкся. От неприязни в ребрах стало скрестись, жечь. Друг может и смыслил в грандиозных многоходовых планах, но совсем не оставлял место человеческому фактору или непредвиденным обстоятельствам... — А я не выбирал, — о том, стоит ли рассказывать Максиму про это "отягощающее положение дел", я мучительно рассуждал все выходные. Выдавая ему наш с Даной общий секрет, я будто предавал её, выбирал не её сторону. И, к моему удивлению, на это мне пришлось решаться. — Лаборантка с того дня, как стала проводить синтезы, приходит ко мне каждую ночь. У неё глубокие приступы лунатизма, и она не помнит ничего на утро... Пока Максим ошарашено на меня уставился, я не знал, как унять мигом распалившееся в теле разочарование. В груди от чего-то неприятно затрепетало. — Почему ты сразу не сказал? — он изумленно приподнял брови, и они потерялись в его взлохмаченных, спадающих на лоб волосах. — Сначала не поверил, что она реально не помнит, — с каждым словом становилось всё хуже. Максим загорелся неподдельной радостью. — Так значит, лаборантка не знает, что спит с тобой?.. — не понимая, как такое недоразумение возможно, парень задумчиво закивал. Ему ли удивляться тому, о чем он в шутку мне рассказывал в баре… — Подожди, она знает твой адрес? — Да... — я опустил взгляд на переплетенные пальцы. — Но только в бессознательном состоянии. Я уверен, что спроси у неё напрямую, она не сможет ответить. — Понятно, — Максим мог не говорить, я по лицу увидел: «ты в заднице». Он стал что-то просчитывать наперёд, но словно мысленно спотыкался и недовольно морщился. — И… Как лаборантка выглядит? Приходит к тебе в пижаме? Босиком?.. Звонит в домофон и представляется? Я усмехнулся. — Нет, одетая. Даже наряженная. Не знаю, как ей удаётся это делать без сознания, — этот забавный факт подолгу занимал меня перед сном, который всё-таки наступал после ночных развлечений. — Не разговаривает, молчит. Пару раз ей открыл сосед. — А потом? — будто чувствуя, что я сомневаюсь, Максим вопросительно строго на меня посмотрел. Я знаю, ему такой трюк давался с трудом. Поймав этот пристальный усердный взгляд, я нервно сглотнул. — Я дал ей ключ. Положил его во внутренний карман пальто. Она пользуется им, теперь не беспокоит соседей… Нам всегда приходилось думать: «а вдруг»… Мы снова погрязли в тишине, обдумывая озвученные мной новости. Наверняка Максим уже прикинул, что будет, если мы оступимся и начнётся следствие. Об этом думал и я: Дана не догадывается о существовании ключа в своём кармане, а если наткнётся — что с того? Куда его применить, никто не сможет догадаться, если, конечно, им не расскажут. Но кто это сможет сделать?.. Больше всего меня интересовал сейчас другой момент. — Макс, ты же ведь успел надышаться этой ерундой, — он с подозрением забегал по мне взглядом, опасаясь смотреть в обеспокоенные глаза. — Думаешь, ты тоже бодрствуешь по ночам? — Ты у меня отнял колбу, — выплюнув эту претензию, парень равнодушно уставился куда-то вдаль кабинета и сложил руки на груди. Временами он и правда вёл себя, как капризный малолетний ребёнок. — Я… — даже не знал, как сказать. И после нескольких неловких попыток, за меня это сделал Максим. — Вернёшь - проверю на себе. Перед сном позвоню тебе по видеосвязи. Этого я и хотел, и одновременно с неприязнью отвергал. Не потому, что мне пришлось бы в каком-то смысле сознаться в правоте Максима или идти у него на поводу, а потому что теперь он мог получить дозу официально из моих рук. В очередной раз затыкая своё непрошеное сожаление, я сдержанно кивнул. — Хорошо, — привстав из-за переговорного стола, я открыл нижний ящик около ног Максима, швырнул на пол стопку желтых бумаг и извлёк стоящую у дальней стенки колбу. Это было мое маленькое поражение. Я звонко поставил на стол результат того, в чем добровольно участвовал, и продолжал осуждать друга. С апатичным ужасом вдруг отмахнулся от нечаянной мысли: почему я решил, что могу навязывать Максиму мораль, которой и сам не следовал… Разве я чем-то лучше него? В той же мере разделяя ответственность за происходящее, ещё и «имея» лаборантку без ее ведома… Максим Игоревич поднялся из-за моего рабочего стола, победно отряхнул халат и одними худощавыми пальцами забрал «драгоценную» жидкость. — И ты хочешь сказать, что не пробовал? — не сразу разобрав, о чем он говорит, я медленно выпрямился. — Что ты имеешь в виду? — Антош, ты держал колбу шесть дней, — едва ли не дёрнувшись от неприятного мне обращения, я осознал мерзкий вопрос. — Представь себе - нет, — странному Максиму может казаться не менее странным образ жизни не зависимых людей… Но меня его любопытство обидело. — Ладно, получается, Алёна ничего не знает. Ты спишь с лаборанткой, и она тоже ничего не знает. А я ставлю эксперимент… — друг удовлетворенно ухмыльнулся, глядя мечтательно куда-то вовне. Важное задание быстро отбило у него все негативные мысли. Да, мы водили за нос двух девушек, одну подвергая смертельной опасности. Я ею безжалостно пользовался… — И за это мы скоро получим сто миллионов рублей...