The Forbidden Embrace

      Мягкие простыни прикрывают нижнюю половину твоего тела, ниже талии. Твоя грудь поднималась и опускалась с каждым вздохом, который вырывался из твоих приоткрытых губ. Ты лежала на боку, вытянув руки и обвив их вокруг тела твоего сына.       Твой парень сидел на противоположной стороне, свесив ноги с кровати, лицом к туалетному столику, стоящему в вашей общей комнате. На зеркале было несколько ваших с ним фотографий, в основном с самого начала ваших отношений. Новые хранились дома. Но он не был сосредоточен на них, он был сосредоточен на своем отражении.       Его фиолетовые глаза пристально вглядываются в его собственные черты, синяки и шрамы, покрывающие его лицо.       — Ран?       Тело мужчины дернулось, но он продолжал смотреть на себя в зеркало.       Ты протираешь глаза, садясь.       — Ты в порядке? — спрашиваешь ты       Почему ты вообще была с ним? Все, что он сделал, это доставил тебе неприятности. Тебе и твоему сыну.       Предполагалось, что ты должна была встать пораньше, чтобы отвезти своего сына в детский сад, который предоставляет твой колледж, прежде чем идти на утренние занятия. Но не так рано. Он снова испортил тебе сон.       Незадолго до этого ты делала домашнее задание и ухаживала за своим сыном. Тебе пришлось перестать делать записи только для того, чтобы открыть ему дверь. Ты постирала его одежду, пока он был в душе, прежде чем посидеть с ним, пока он ел ужин, который ты разогрела ранее. Ты поговорила с ним о его дне, а также показала ему фотографии, которые присылает тебе детский сад твоего сына, когда он находится на их попечении. Как бы это ни было утешительно для него, он может сказать по твоим опущенным глазам, что ты предпочла бы оказаться в постели.       Ты забеременела от него в таком раннем возрасте. Кто добровольно захочет забеременеть в двадцать два года? Неудивительно, почему ты все время уставала.       Он всегда говорил о том, что хочет детей. Итак, в тот момент, когда ты узнала, что беременна, ты решила стать матерью.       И ты действительно стала матерью в двадцать три года.       О, и ты была такой замечательной мамой пятимесячному сыну. Ставишь его на первое место вместо своей учебы. На протяжении всего самого начала твоей беременности ты откладывала занятия в колледже. Ты, наконец, снова зачислилась туда всего несколько месяцев назад.       Ты делала все это ради лучшей жизни для своей семьи.       А он все проебал.       Рука, скользящая по его плечу, возвращает его в реальность, и он отводит взгляд от своего отражения. Он смотрит в сторону, и вот ты стоишь прямо за ним. Ваш сын все еще близко к изголовью кровати.       Обе твои руки обвиваются вокруг его плеч и скрещиваются на груди. Ты стояла на коленях, а твоя голова покоилась на его голове. Его распущенные волосы трутся о твои.       — Тяжелая ночь? — бормочешь ты, встречаясь с ним взглядом в зеркале.       Его губы приоткрываются в желании что-то сказать. Что-нибудь. Но никаких слов не могло и быть.       — Хочешь поговорить об этом?       О чем. Что он тебя не заслуживает?       Нет, он не хотел говорить. Он не хотел ни о чем говорить.       — Наш сын скучал по тебе… — твои пальцы пробегают по его волосам, другая твоя рука ласкает его щеку. — Он не переставал играть с моим медальоном, — ты мягко улыбаешься, глядя на ожерелье, которое Ран подарил тебе на день рождения, аккуратно отражающееся в твоем зеркале.       Ты оглянулась на отца своего сына, и улыбка превратилась в короткий хмурый взгляд, когда ты заметила, что он даже не сдвинулся с места.       Ты мысленно вздыхаешь и опускаешь руки. Двигаешься над кроватью, осторожно, чтобы не разбудить своего сына. Ты садишься рядом с мужчиной и кладешь свою руку под его левую, протягивая ладонь, чтобы переплести ваши пальцы.       Глядя в зеркало, ты могла бы сказать, что черты лица вашего сына были, в основном, от его отца. Его пастельно-фиолетовые глаза скрыты волосами такого же цвета, как у Хайтани. У него уже было такие же черты лица, как у Рана. У него был детская полнота, но можно было сказать, что сынишка вырастет рослым мужчиной.       Ты отводишь глаза вниз, туда, где соединяются ваши руки. Ты улыбаешься…       — Я думаю, что могу бросить колледж.       Ран почти сразу же снова возвращается в реальность и смотрит на тебя сверху вниз. Его губы размыкаются, брови хмурятся.       — Что? Почему? — он старался вести себя тихо, боясь, что ваш сын может проснуться.       Ты похлопываешь его по руке, прежде чем потереть ее.       — Я не хочу, чтобы о нашем сыне заботились случайные люди. Я хочу, чтобы он знал, что я его мама и что я единственная, кто должен заботиться о нем, — твой большой палец касается костяшек его пальцев.       — Ты его мать.       Ты качаешь головой.       — Какая мать заставляет других заботиться о своих детях, — у тебя на глазах грозили появиться слезы, хотелось плакать.       — Майки сказал, что если мне нужно, я могу взять отгул, чтобы помочь в любое время! — сообщает он, отпуская твою руку, чтобы встать перед тобой на колени. Его руки на твоих бедрах, а он смотрит на тебя снизу вверх.       Ты протягиваешь руку и гладишь его по щеке, качая головой:       — Майки… — ты почувствовала, как Ран наклоняется к твоей ладони, обеспокоенные глаза все еще прикованы к тебе. — Ты мужчина, который обеспечивает свою семью, продолжай в том же духе, — заявляешь ты, поднимая другую руку, чтобы обхватить его другую щеку. — Давай не облажаемся, как наши родители, хорошо? — ты тихо сказала.       Но он уже это сделал.       Он член самой большой банды в Японии. Он убивает людей. И ты, студентка колледжа, забеременела от него. Что еще он может сделать такого, что сделает его ужасным человеком?       — Ты так близка к окончанию колледжа… — он убирает руку с твоего бедра, раздвигает пальцы на несколько сантиметров, чтобы выразить свои эмоции. Однако ты поймала его руку своей и опустила ее обратно.       — Ран.       Второй раз, когда ты назвала его по имени той ночью. Это заставило его тело напрячься; слух стал острее, чем обычно. Единственный вздох слетает с его приоткрытых губ, остальное остаётся невысказанным до тех пор, пока ты не закончишь говорить.       — Я не хочу, чтобы мой ребенок был на чьем-то попечении. Я не хочу, чтобы они видели его первые шаги или слова. И я также не хочу, чтобы ты жалел от этом, — начинаешь ты, возвращаясь к расчесыванию его волос пальцами. — К тому же, разве не по этой причине мы живем в закрытом доме? Разве не по этой причине Майки так легко относится к тому, что ты пропускаешь встречи или работу? Потому что он понимает, что ребенок нуждается в своем отце так же сильно, как отец нуждается в своем ребенке.       Твои слова никогда не покидали его головы. И он знал, что они никогда не покинут.       Ты была так искренна в том, как ты говорила и что ты говорила. Твоя улыбка глубоко запечатлелась в его памяти, так же, как и твои прекрасные черты лица. То, как ты заботишься о своем ребенке, никогда не расстраиваешься и не жалуешься на его частое отсутствие. Черт возьми, иногда тебе даже приходится напоминать ему, как держать сына. И твой смех при этом — просто музыка для его ушей.       Губы Рана на мгновение дрожат, когда ты заканчиваешь свое предложение. Он прикрывает их и опускает веки, прежде чем броситься вперед и обхватить руками нижнюю часть твоего тела. Его голова склонилась к твоей груди, его собственное тело теперь между твоих ног. Его хватка была крепкой, он не хотел отпускать тебя никогда. Ты была застигнута врасплох его внезапным поступком. Твоя улыбка исчезла, теперь твой рот был приоткрыт. Твои руки больше не обнимали его, просто замерли в воздухе.       Тонкие руки Рана мягко впиваются в твою спину.       — Я так сильно тебя люблю, — его слова приглушены твоей рубашкой, но ты всегда его понимаешь. — Я люблю тебя, я люблю нашего сына, я люблю Риндо… — было слышно, как он начинает задыхаться от своих слов.       Ты хотела разрыдаться, услышав, как он упомянул своего брата. Ты моргаешь, из-за чего проливается несколько слез. Наконец, ты обхватываешь его руками и наклоняешься, чтобы положить щеку ему на макушку. Ты улыбаешься…       — Женись на мне, Ран Хайтани.       Мужчина полностью ломается. Он позволяет своим слезам капать, мочить твою рубашку; короткие вздохи вырываются из его рта. Ты могла чувствовать, как его тело дрожит и дергается с каждым вдохом, который он делает. Его руки, обнимающие тебя, ослабли и упали на кровать, только его голова на твоей груди и колени на полу удерживают его.       — Тшш, — тихо шепчешь ты сквозь рыдания, проводя рукой вверх и вниз по его спине. — Ты разбудишь сына, — улыбаешься ты.       Ты откидываешь его голову назад и выскальзываешь из его объятий, идя к своему туалетному столику.       Он продолжает сидеть там, уставившись в пол, время от времени вытирая слезы и насморк. Его плечи вздрагивают с каждым вздохом, который он делает, челюсть начинает болеть от стискивания.       Он слышит, как ты копошишься в нижнем ящике, но отказывается смотреть. Только когда ты возвращаешься и прижимаешься спиной к кровати прямо рядом с ним, он поворачивает голову. Вы двое были на идеальном уровне глаз, ваши тела достаточно близко, чтобы чувствовать тепло друг друга.       Ты раскрываешь сложенные чашечкой руки, и в его фиалковых глазах отражаются два дорогих серебряных кольца с бриллиантами. Украшения сверкали, как звезды; однако они не были так близки к красоте, как ты.       — Ничто не может символизировать нашу любовь. Ни эти кольца, ни даже наш сын. Только мы можем доказать нашу любовь друг другу. — Ты протягиваешь руку и осторожно поворачиваешь его голову так, чтобы он был полностью повернут к тебе лицом. — Будешь ли ты, Ран Хайтани, моим мужем? — Ты вытираешь слезы с его лица.       Ты любила его. Ты всегда будешь любить его.       Ты выходишь за него замуж, потому что любишь его.       Ран не стал терять ни секунды, он поднялся на ноги и подхватил тебя на руки. Затем он отпускает тебя, прежде чем использовать те же самые руки, чтобы обхватить тебя под мышками, притягивая ближе к своей груди.       — Только если ты хочешь быть моей женой, несмотря ни на что, — теперь его слова звучали четче. Он больше не плакал слезами печали, но теперь это были слезы утешения.       Между вами остается мало места, прижимаетесь лбами друг к другу, чтобы вы двое могли смотреть вниз на кольца в твоей руке.       Ты берешь одно, а он берет другое. Ран посмеивается вперемешку с кашлем и всхлипывает в последний раз.       Осторожно и мягко Ран сначала надевает кольцо на твой палец. Украшение, скользящее по твоему безымянному пальцу, настолько идеально, как будто это последний кусочек головоломки. И, черт возьми, бриллианты тебе очень шли.       Затем ты взяла Рана за левую руку, используя правую, чтобы надеть его кольцо.       — Я устала называть тебя своим парнем, — улыбаешься ты, потирая костяшки его пальцев, как только кольцо достигает основания. — К тому же, ты единственный мужчина, ради которого я готова на все, кроме сына, очевидно, — ты хихикаешь, другой рукой проводя по его щеке.       Слезы исчезли, если не считать мокрых пятен на его лице и твоей рубашке. Но, боже, он был так счастлив.       Он хотел позвонить Риндо, Санзу, Майки, всем! Он хотел сообщить им хорошие новости. Конечно, его дразнили бы за то, что он не был тем, кто делал предложение, но ему было все равно.       — Почему ты, студентка колледжа, покупаешь такие дорогие кольца, как эти? — Он бормочет, притягивая твое тело ближе к себе. Его руки обнимают тебя, пока он нежно целует тебя в лоб.       Ты прислоняешься к его груди и копируешь его действия.       — Я спрашивала Рина о размере твоего кольца. Хаджиме подслушал и сразу же написал мне, что купит их, — ты легко очерчиваешь его спину.       Мужчина усмехается.       — Он слишком балует вас, ребята, — говорит он, имея в виду тебя и ребенка на кровати — Коко был его крестным отцом.       Младенец начал ворковать, морща лицо, когда он извивался на темно-коричневых простынях.       Ран, отпуская тебя, возвращается к кровати и нависает над ней, чтобы поднять своего сына. Он баюкает сына на руках, сразу же успокаивая его. У него даже не было возможности открыть глаза, он снова погрузился в глубокий сон рядом с теплой грудью своего отца.       — Он услышал о праздновании и захотел присоединиться, — он раскачивает его из стороны в сторону. — Мама и папа наконец-то поженятся? Что-о-о-о, — говорит он за младенца, заставляя вас улыбнуться. Он смотрит на тебя снизу вверх. — Так кто из парней знает об этом?       Ты пожимаешь плечами и отмахиваешься от этого.       — Не так уж много, — уверяешь ты, садясь рядом с ним и нежно целуя своего сына в голову. — Рин, Хаджиме, Майки, Санзу, Какучо… — ты замолкаешь, уже используя руку, чтобы сосчитать.       Ран не возражает. Прямо сейчас все, о чем он хотел думать, — это о своей семье. О тебе и вашем сыне.       Когда он впервые встретил тебя, он и представить себе не мог, что ты станешь матерью его ребенка.       Тогда была середина учебного года, и ты зарабатывала дополнительные деньги на покупку учебников. Ты работала в клубе, где верхушки Бонтена обычно встречались несколько раз в две недели.       Ты работала за кассой, пока твой босс не сказал, что какие-то люди просят тебя стать их официантом. Твой босс был помешан только на деньгах, поэтому он был склонен немного нарушать правила. Ты согласилась, потому что большинство мужчин в клубе любили давать большие чаевые танцорам и официантам.       Однажды ночью тебя определили в отдельную комнату Бонтена. Ты практически пробыла там всю ночь, так как они заплатили за полное проживание. Ты приняла их запрос, вернулась к стойке и направилась обратно к ним.       В конце вечера их босс, Майки, пригрозил, что, если ты расскажешь хоть одной живой душе об их встрече, он лично убьет тебя своими руками. Другие отпускали дразнящие замечания в адрес тебя и твоих черт.       Но Ран, твой теперь любящий муж, ушел последним в ту ночь. Он сказал тебе, что ты просто слишком хорошенькая, чтобы работать где-то вроде этого. Вот и все. Всего один кокетливый комментарий.       С тех пор Майки просил тебя быть их официантом всякий раз, когда они были там. И каждый раз каждый из них оставлял свои чаевые. Каждый раз Ран давал тебе больше всего чаевых, за которыми следовал новый комплимент.       Теперь Ран лежит на боку и любуется твоими прекрасными чертами лица во сне. Твой сын между вами обоими мирно спит, а его крошечная ручка обхватывает палец отца.       Когда ты, наконец, снова заснула, он написал Майки, сказав ему, что возьмет несколько выходных, чтобы провести их с тобой и сыном. Он получил текст подтверждения вместе с поздравлением по поводу предложения. К настоящему времени он более чем уверен, что все будет хорошо. Тем более, что ты, наконец, сообщила ему об онлайн-программе, которую предлагает ваш колледж.       Он более чем готов стать замечательным мужем и отцом для семьи, которую он создал.