Мир, который уже спасен. Часть 2. Третья тетрадь.

      Герман терпеть не мог всякие «Зарницы», спортивные ориентирования и прочие «подвижные игры на открытом воздухе». Он считал это напрасной тратой времени и сил. Однако сейчас отказаться было нельзя — с ними ехал сам Мэттью Эпплсид, глава международной корпорации «Майнд Траст», составной частью которой являлась фирма «Фримен», а также несколько министров и других высокопоставленных чиновников полуострова. Официально «Майнд Траст» занимался финансированием исследований в области медицины, фармакологии и физиологии человека, о неофициальной же части ее деятельности ходило множество противоречивых слухов, в частности, поговаривали о негласном курировании экспериментов по клонированию человека, но, возможно, эту информацию просто-напросто распускали конкуренты. Мистеру Эпплсиду были устроены экскурсии по достопримечательностям, закончившиеся грандиозным банкетом с дегустацией коллекционных вин местного, знаменитого на весь мир, винзавода. И вот теперь вертолет нес делегацию вглубь заповедника, где предстояло новое развлечение — «охота на лис».       Снаряжения с собой не брали — по словам устроителей, все было доставлено на место заранее.       Эпплсид, сидящий рядом с пилотом, о чем-то оживленно говорил с ним через шлемофон на неплохом русском языке, остальные смотрели в иллюминаторы или тоже беседовали — все были радостно возбуждены. Герман молчал — его отчаянно укачивало. Американец оказался типичным, даже отчасти карикатурным представителем своей страны: моложавый мужчина средних лет в мятой футболке с логотипом фонда «Майн Траст» и заломленной козырьком назад бейсболке, из-под которой выбивались огненно-рыжие вихры. Он громко смеялся и восторгался всем, что видел. Этакий типичный миллионер на отдыхе в дикой экзотической стране.       Вертолет приземлился на краю леса — от ветра, поднятого винтами, пригнулись не только кусты, но и невысокие деревья, а когда мотор стих, Герману показалось, что он оглох — такая наступила тишина.       Вслед за остальными он выбрался из вертолета и вдохнул полной грудью душистый лесной воздух. Тошнота постепенно уходила, и в жизни начали появляться другие краски, кроме мутно-зеленой.       От посадочной площадки в лес вела наезженная дорога, перегороженная шлагбаумом, возле которого гостей ждало два открытых джипа с водителями. Машины представляли собой настоящие мощные внедорожники камуфляжной расцветки с хромированными решетками на радиаторах и многочисленными прожекторами — наверное, на таких путешественники покоряют амазонские джунгли или африканские саванны. Герман невольно залюбовался и даже подумал, что не против приобрести себе такой же «вездеход».       Джипы доставили будущих охотников на лесную базу. Тут было несколько сложенных из бревен коттеджей, стилизованных под сельские избы. И только спутниковые антенны на крышах никак не вязались с резными наличниками и печными трубами. На площадке перед домами несколько одетых в белоснежные фартуки мужчин жарили шашлыки. Ароматный дым стелился по поляне и заставлял желудок требовательно урчать.       -Настоящая оленина, — заверял Эпплсида лысый, как бильярдный шар, министр здравоохранения Полуострова Мищенко, — еще утром бегала!       -Олени ж тут, вроде как, в Красную книгу занесены, — поделился сомнениями Герман с идущим рядом с собственным замом, которого с его легкой руки теперь практически все звали Сосалкиным.       -Ну, Герман Андреевич, не вам об этом говорить, — развел руками тот, — Красная Книга, она для кого написана? Правильно. Для электората. А мы с вами кто?       -Кто?       -Мы с вами — элита, Герман Андреевич, — широко улыбнулся С.О. Салкин.       Герман едва удержался, чтобы не сплюнуть. Элита — два дня как от корыта…       Варвара тоже оказалась тут — как всегда, одетая в форменный камуфляж, собранная и серьезная. Она отдавала какие-то приказы через прикрепленную к уху гарнитуру и, заметив Германа, коротко кивнула. Тот же невольно втянул голову в плечи, как нашкодивший первоклассник при виде директора школы, и почувствовал, что уши стали горячими. Почему-то показалось, что эта женщина сейчас, как на работе, потребует у него пропуск, а узнав, что никакого пропуска нет, отправит за ним домой.       Для начала всех пригласили к столу на легкий перекус перед охотой. Впрочем, оказался он не таким уж легким — несколько видов шашлыков, всевозможные соленья и водка. Герман подсел к министру Мищенко в надежде, что рюмки этак после четвертой с ним можно будет пообщаться по поводу просьбы Христофора. Отношения у них были неплохими, насколько это возможно с высокопоставленными чиновниками, которые постоянно начеку и никогда, даже будучи в стельку пьяными, не говорят всего, что думают.       Для начала выпили за высокого иностранного гостя и успешную охоту. Эпплсид выглядел довольным, но пил, да и ел мало. Зато много смеялся и даже произнес несколько тостов. Наконец, когда все немного захмелели, Герман максимально небрежно и осторожно спросил лысого Мищенко о причине запрета пускать священников в больницы.       -А это, друг мой Кайзер, тебе не у меня надо спрашивать. Этот приказ у нас сверху спущен. Так что, если интересно, пообщайся-ка ты с Настенькой. Она тебе все подробно объяснит.       Настенька, а точнее Анастасия Никитская, молодая и миловидная, вот уже три года занимала кресло заместителя председателя совета министров Полуострова. Все прекрасно знали, каким способом и благодаря кому она в свои 34 года добилась столь многого, но об этом не было принято говорить, как и обсуждать ее постоянные проколы по службе. Толерантное общество должно быть снисходительно к слабому полу, особенно, если этот пол обладает приятной внешностью.       Герман к толерантному обществу никогда себя не относил, поэтому Настенька ему не нравилась, равно, как и все остальные, пользующиеся для продвижения по службе связями или смазливым личиком. Но сейчас пришлось спрятать неприязнь подальше и изобразить очередного поклонника замминистра.       Дождавшись, когда рядом с ней освободится место, молодой человек занял его и попробовал скопировать интонации Макса:       -Не слишком ли охота брутальное занятие для очаровательной фроляйн?       Никитская удивленно посмотрела на него, а потом улыбнулась:       -Не знаю, я на охоте в первый раз.       - Надо же, какое совпадение — я тоже, — оскалился в улыбке Герман, — кажется, у нас много общего.       Он был очень доволен своей галантностью.       Настенька засмеялась:       -А что же еще у нас общего?       Герман замолчал. Общего у него с Никитской не было ничего. Он закашлялся, а потом проговорил:       -Я спросить хотел…       -Спрашивайте, — мило улыбнулась замминистра.       -У меня родственни...ца в больнице, ну, с этой новой болезнью.       -Сочувствую.       -Ну, и она просила, чтобы ей привели священника. Понимаете, она уже в возрасте, у нее свои причуды, но чего не сделаешь для пожилого человека, правда? — что-то подсказывало Герману, что личность Женьки лучше не раскрывать, — но сказали, что сверху поступил запрет. Что за дела, а?       Последнее было произнесено с возмущением, которое скрыть не удалось, и от молодого человека не укрылся быстрый и острый взгляд Мищенко, напомнивший брошенный нож. Роман у них, что ли?       Никитская засмеялась.       -А это, Герман Андреевич, сделано в рамках антитеррористической кампании. Сейчас больницы переполнены и являются достаточно лакомым объектом для террористов. Так что мы решили ограничить доступ посторонним. И в первую очередь священникам.       -С каких пор священников стали приравнивать к террористам? — поразился Герман.       -Сами подумайте: священника никто не заподозрит, поэтому переодетый террорист легко сможет пройти в больницу, а его широкая одежда отлично подходит, чтобы скрыть любое оружие.       Герман закатил глаза. Ему очень хотелось сказать, что ничего глупее он не слышал, но следовало сдерживается, поэтому он лишь буркнул:       - Захотят устроить теракт, все равно зайдут и пронесут!       - Ой, сплюньте! — замахала руками Настенька, — не хватало нам еще...       - Ладно, — невежливо перебил ее Герман, — в качестве исключения можно мне привести попа к своей родственнице, а? Нормального, проверенного!       -Поймите, если я сделаю исключение для вас, то захотят и другие, — возразила Никитская, и за ее мягким тоном молодой человек уловил железобетонный отказ, — к тому же, я вообще считаю, что такие вещи надо запретить раз и навсегда. Приходят, нагоняют ужаса, мешают врачам. Молиться в церкви нужно, если уж так хочется, а не в больнице. Мы же не малограмотные бабки, чтобы верить каким-то обрядам, а не лекарствам.       - Мы не бабки, а бабкам, может, от этого легче! — рявкнул Герман, — зачем их этого лишать?! А насчет того, что всем захочется... На зверье из Красной книги охотиться, может, тоже всем захочется, а?!       -Герман Андреевич, не нужно столько эмоций. Давайте вернемся к этому разговору после охоты, — мягко улыбнулась Никитская.       -А что изменится?       -Ничего. Просто, мы с вами остались за столом одни, а остальные уже пошли на инструктаж, — Настенька говорила снисходительным тоном доброй воспитательницы детского сада, и Германа это взбесило окончательно. Колоссальным усилием воли он заставил себя промолчать и даже натянуто улыбнуться:       -Так и быть. Но не думайте, что я забуду.       -Я тоже, — вернула улыбку замминистра.       -О, это есть боевые винтовки! — уважительно протянул Эпплсид и, умело вскинув к плечу оружие, заглянул в визир.       -А то! — горделиво вскинул голову стоящий рядом Салкин, — карабин «Сайга-12К» с оптическим прицелом, на охоте лучше не придумаешь! Машинка не новая, но проверенная и надежная.       Они уже выгрузились из джипов в месте будущей «травли лисы» и теперь разбирали оружие, припасенное лесником — широкоплечим и бородатым, точно сошедшим со страниц повестей Пришвина.       Герман тоже взял охотничий карабин. Тот оказался теплым и очень тяжелым.       -А что, разве это будет настоящая охота на лис, а не ориентирование на местности? — спросил он, — я думал, нам дадут только рацию и локаторы…       -Ах, Герман Андреевич, я и забыл, что вы в первый раз с нами на подобном мероприятии, — растянул губы в многозначительной улыбке Мищенко, — у нас всегда все настоящее.       Они стояли, вытянувшись цепью, на краю леса, а прямо перед охотниками простиралась огромная, сильно заболоченная долина, упирающаяся на горизонте в невысокие лесистые горы. То тут, то там виднелись заросли тростников и поблескивали окошки открытой воды. Эпплсид стоял в середине цепочки, его серо-голубые глаза азартно блестели, а ноздри хищно раздувались.       -Значит так, — шагнул вперед бородатый лесник, — сейчас я выпускаю объект. Вы ждете полчаса, давая ему отойти, затем начинаете преследование. Объект оснащен маячком, так что, пользуясь выданными вам радарами, вы сможете не упускать его из виду. Ходить только по тропинкам — смертельных трясин тут мало, но лучше не рисковать. На случай непредвиденных обстоятельств у каждого из вас есть рация.       Герман сжал зубы. Происходящее нравилось ему все меньше — он терпеть не мог охоту как и любое другое бессмысленное убийство. Но вмешаться — значило выдать себя и загубить все их дело... Единственным, по кому он бы пальнул с удовольствием, был Эпплсид. У Германа не было конкретных обвинений в его адрес, но американец ему категорически не нравился. Почему-то не покидало ощущение, что его подчеркнутый образ рубахи-парня не более чем маска, а вот что скрывается за ней, понять было невозможно, а потому следовало быть с Эпплсидом настороже.       -Герман Андреевич, я надеюсь, у вас достаточно благоразумия, чтобы нигде не рассказывать о том, что здесь будет происходить, — вдруг зашептал на ухо Салкин, — сами понимаете, заповедник, общественное мнение... Красная книга, опять же... — он противно хихикнул.       Герман только раздраженно дернул плечом.       Тут лесник сказал, что выпускает дичь. По цепочке охотников прошло возбужденное оживление, кто-то снял с плеча винтовку.       Герман ожидал увидеть кабана, оленя, лисицу, волка, а то и медведя (последние в этих местах не водились, но вполне могли быть привезены из ближайшего зоопарка), но то, что открылось его глазам, оказалось выше и запредельно дальше любого, даже самого абсурдного предположения.       Откуда-то из кустов выскочил и стремглав бросился бежать, часто оглядываясь по сторонам... человек. Грязная одежда, от которой даже сюда доносился запах помойки, небритое синюшное лицо — это был типичный бомж-алкоголик, которых много на любой свалке. Он бежал неловко, как-то вподскочку, в глазах стояла паника. Видимо, его уже посвятили в суть охоты. Однако на болоте спрятаться было решительно негде…