Мир, который уже спасен. Часть 2. Третья тетрадь.

      Проснулся Герман поздно. По счастью, была суббота, выходной, так что он смог позволить себе выспаться. Одним из серьезных недостатков его нынешней работы была необходимость появляться на рабочем месте в 9 утра, и для Германа, который обычно ложился очень поздно, это стало сущим наказанием. Так что сегодня, когда он открыл глаза, солнце, ослепительно яркое даже глубокой осенью, уже вовсю светило в окно.       Все случившееся вчера, включая видение с падающим крестом, помнилось ясно, но уже не так пугало и раздражало. Зато требовало ответов. Почему Герман твердо уверовал в то, что дать их может только Макс, он и сам не знал, впрочем, это было и не важно.       Главное — вывести этого непонятного типа на чистую воду. Кроме того, необходимо было узнать, чем закончились вчерашние исследования.       Наскоро перекусив в первом встречном кафе шаурмой и пакетированным чаем (видели бы его сейчас богатенькие снобы-коллеги!), Герман оставил машину на стоянке возле сверкающего синим стеклом здания, где, как он уже знал, проживал Максимилиан Мируар. По форме оно напоминало океанский лайнер и располагалось у самой кромки воды.       По счастью, консьержа на месте не оказалось, так что Герман беспрепятственно зашел в роскошный подъезд и поднялся на лифте на седьмой этаж, где уверенно прошагал по покрытому мягким ковром полу к нужной двери, незаметной из-за раскидистой пальмы в кадке — именно она и стала ориентиром, поскольку номера квартиры Герман не знал. Звонок отозвался мелодичной трелью.       За дверью долго было тихо даже после того как, после двух звонков, пришлось заехать по ней кулаком, и раздосадованный Герман, кроя «заграничного пижона» на все корки, собрался уже уходить, когда, наконец, послышались шаги и щелкнул замок.       -Молодец, что пришел. Входи.       Макс был одет в пушистый махровый халат, мокрые волосы торчали во все стороны, завиваясь в крупные кольца.       -Дольше копаться не мог? - буркнул Герман, перешагивая порог.       -Прости, я был в душе — мы работали почти до утра, так что поспать удалось всего несколько часов, - улыбнулся тот в ответ.       В просторной, обставленной в светлых тонах гостиной с видом на залив было солнечно и пахло хорошим кофе. Неслышно ступая босыми ногами по пушистому ковровому покрытию, Макс подошел к столу и разлил ароматный напиток по крошечным фарфоровым чашечкам. Герман же с размаху плюхнулся в мягкое кресло и, достав сигареты, с вызовом закурил. Он ожидал, что Макс немедленно попросит затушить сигарету, но тот будто бы и не обратил на дым внимания. Он, как ни в чем не бывало, поставил чашечку с кофе на стеклянный журнальный столик и выпрямился. И тут Герман заметил в распахнутом вороте его халата рядом с небольшим серебряным крестиком — не поймешь, католическим или православным — довольно крупный ожог под левой ключицей. Причем, было сразу понятно, что местами кровоточащий и явно свежий, он имеет определенную форму и похож на… символ Ордена — змею, обвивающую три сферы.       -Это еще что?       Макс проследил за его взглядом и изобразил улыбку:       -Ах, ты об этом? Это… скажем так, привет от Ордена. На недобрую память.       -И когда они успели тебя изукрасить? Вчера? Сегодня? - прищурился Герман.       -Что ты, этому ожогу не один год. Просто он плоховато заживает… Я, с твоего позволения, оденусь, а тогда мы продолжим разговор.       С этими словами Макс поспешил скрыться в другой комнате, явно давая понять, что ответов Герман не получит и на этот раз. Но уходить несолоно хлебавши не позволяла гордость, поэтому он затянулся очередной сигаретой и, взяв со столика пульт, включил телевизор.       -«...известный врач-эпидемиолог, Ольга Резникова, - диктор протянул микрофон с логотипом телеканала женщине средних лет со светлыми пышно взбитыми волосами. Не особенно красивой, но тем не менее какой-то располагающе домашней. Герману она напомнила добрую учительницу младших классов, к которой в школе он был очень привязан.       -Скажите, Ольга, - между тем продолжал диктор, - почему лекарство, почему не вакцина?       -Работы над получением вакцины ведутся, но, к счастью, уже сейчас удалось разработать препарат, полностью убивающий вирус в теле больного.       -Лекарство было опробовано?       -Было, - задушевно улыбнулась врач и доверительно пояснила, - на мне. Я была в числе тех, кто заразился. Мне грозила полная потеря зрения — это, как вы знаете, самый распространенный симптом заболевания. На свой страх и риск я приняла лекарство, которое тогда еще находилось в стадии разработки. И — о чудо! — почти сразу пошла на поправку. Теперь, как видите, я полностью здорова.       С этими словами Ольга взяла со стола небольшой флакон из темного стекла, вроде тех, в которые наливают йод или корвалол.       Герман выключил телевизор, бросил пульт на столик рядом с чашкой кофе и поднял глаза на Макса, который уже успел переодеться в джинсы и светло-серый свитер и вернуться в гостиную.       -Лекарство ведь пустышка, я ничего не путаю?       -Не путаешь, все так и есть — витаминный коктейль, не более того. Разработкой занимались фармакологи из «Фримена»?       Макс стоял спиной к окну и задумчиво созерцал темный экран телевизора.       -Естественно. И, скорее всего, Поручик Голицын был прав, когда сказал, что вирус запустили, чтобы потом просто навариться на продаже аскорбинки под видом лекарства. Вот только на что они рассчитывают? Результатов-то не будет.       -Не стоит списывать со счетов и эффект плацебо, так что кто-то, возможно, и выздоровеет, - Макс задумчиво потер подбородок, - хотя, думаю, что от этого вируса вообще невозможно в лаборатории создать ни лекарство, ни вакцину.       -А где? На грядке вырастить? - Герман вспомнил, как странно вела себя «змейка» в разных пробах крови, и ему стало не по себе. А потом он хлопнул себя по лбу, - слушай, так из тебя же можно вакцину получить! В твоей крови эта зараза сразу дохнет, я сам видел!       Макс легко и весело засмеялся:       -Боюсь, моей крови на всех не хватит, - и посерьезнев добавил, - но у меня есть другие соображения…       -И ты ими, конечно же, не поделишься, - ожесточенно предположил Герман.       -Отнюдь, с радостью поделюсь, только, боюсь, ты не примешь их всерьез.       -А ты сперва поделись.       -Изволь. Я считаю, что в качестве лекарства сможет успешно выступить святая вода.       -Че-го? - по слогам переспросил Герман, - ты сейчас издеваешься или это у тебя юмор такой… французский?       -Ни в коем случае. Видишь ли, по моим предположениям вирус — это не совсем вирус или даже совсем не вирус, а нечто… я бы сказал, инфернальное. Возможно, созданное Орденом с некими целями, которые нам еще предстоит выяснить. Но сейчас важно не это, а то, что одна капля святой воды, которую я использовал в эксперименте уже после того, как ты уехал, убила вообще всех возбудителей в нашей пробе!       Герман невольно вспомнил, как начала корчиться «змейка», едва попав в кровь Макса. Но это вполне можно было объяснить с научной точки зрения, например, какой-то индивидуальной несовместимостью.       -Еще скажи, что ты у нас такой праведник, что в твоих жилах вместо крови течет святая вода, - фыркнул он, - прости, но с тем, как ты в два счета окрутил даже ту бабищу на вахте в больнице, вот никогда не поверю.       -Это всего лишь наследие прошлого, - махнул рукой Макс, - но, разумеется, до праведника мне далеко. И тем не менее…       -Это просто не научно! - отрезал Герман разочарованно: он надеялся получить хоть какие-то ответы, а вместе этого ему навешали очередных небылиц.       -А разве за последнее время мало случилось того, что ты не можешь объяснить с научной точки зрения? - прищурился Макс, - твои глаза, например. Или видения.       -У этого есть объяснение!       -И какое же?       -Пока не знаю, но есть! Мы не в церкви, чтобы все на веру принимать, - буркнул Герман, - проповедник нашелся.       -А кто тебе сказал, что в церкви все принимается на веру? - поднял черные брови Макс, - поверь, это далеко не так. Каждое явление, выходящее за рамки обычного, прежде чем оно будет признано чудом, проходит бесчисленное количество проверок, в том числе и со стороны ученых. И только после их заключения о том, что никакого научного объяснения феномену нет, он начинает считаться сверхъестественным.       Сказать по правде, Герману хотелось поверить во что-то… такое. Хотелось, чтобы Макс здесь и сейчас убедил его в том, что существует нечто великое и доброе, способное вершить чудеса, как в сказках, которые он так любил в детстве и которые навсегда оставили в душе тоску по тому времени, когда мир казался большим и волшебным. И как бы последующая жизнь не пыталась разуверить его в этом, где-то на дне души все еще жил маленький мальчик, для которого сказки были реальностью. Но сейчас, когда чудеса придвинулись почти вплотную, он просто испугался очередного разочарования.       Конечно, обо всем этом Герман не думал, лишь смутно чувствовал, что нельзя поддаваться подобным эмоциям — весь жизненный опыт кричал о том, что его снова обманут. Поэтому он только закатил глаза, а Макс, очевидно, уловив, что пока тему развивать не стоит, добавил:       -Кстати, эта Ольга сегодня выступает с лекцией на эстраде в Приморском парке и, говорят, лекарство будут раздавать бесплатно — что-то вроде рекламной акции. Не хочешь пойти взглянуть?       - Отгадай с одного раза – не хочу! Да с какой стати мне слушать вранье какой-то продажной докторши?       -Кто знает, может, мы услышим или увидим что-нибудь важное и либо сможем положить в пазл еще одну деталь, либо... ты получишь доказательство того, что интуиция меня подводит, - последнее Макс произнес, весело сверкнув глазами.       В выходные Приморский парк всегда был многолюден: сюда приходили с детьми и поодиночке, кто-то сидел на обращенных к заливу скамейках, кто-то прогуливался по аллеям, а бойкие агенты наперебой предлагали туристам морские прогулки на пришвартованных тут же катерках. Из многочисленных кафе неслась нестройная какофония самых разных мелодий, а в воздухе витали ароматы жарящихся шашлыков. А вот открытая эстрада, которую местные жители за характерную форму прозвали «ракушкой», обычно пустовала — лишь изредка тут выступали разные детские коллективы или заезжие музыканты. Поэтому Германа немало удивила довольно большое скопление народа вокруг сцены, с которой уже вовсю вещала эпидемиолог Ольга Резникова.       -Ишь, как на халяву повелись, - скривился Герман.       Он быстро заскучал и от нечего делать стал разглядывать толпу. Большинство слушало «пророчицу», ловя каждое слово, кто-то снимал ее на видео, а некоторые даже что-то записывали в блокноты. Впрочем, были и такие, кто наблюдал за происходящим, скептически скривив губы или, как и они с Максом, просто из любопытства, хотя и те, и другие были в явном меньшинстве.       -Все, валим отсюда, мне надоело, - дернул он за рукав Макса, едва только лекция подошла к концу.       -Да, ты прав, мы уже достаточно услышали. Только давай все-таки возьмем лекарство, раз уж есть такая возможность.       -Может, еще и принимать эту водичку предложишь? - фыркнул Герман.       Они выбрались из толпы и спустились к морю. Волны лениво плескали о бетонный парапет набережной, чайки с пронзительными криками кружили над головами. С запада наползали тучи, обещая дожди.       Макс подставил лицо пахнущему морской водой ветру и сделал несколько глубоких вдохов. Герман наконец собрался с мыслями и обернулся к нему.       - И чего ради мы потеряли столько времени? Хоть бы что-то поинтереснее придумала, а то сплошная рекламная банальщина, на которую даже бульварные газетки на позарятся. К тому же известно, что выздоровевших еще не было.       Он покрутил в руках белую коробочку, на которой золотым тиснением блестело название «Rebis», а ниже…       -Ты это видел?       Палец Германа уперся в небольшой, но узнаваемый логотип, напечатанный на упаковке лекарства ниже названия. Это был до боли знакомый символ Ордена — змея, обвивающая три сферы.       -Что и требовалось доказать, - развел руками Макс.       Он достал телефон, чтобы на всякий случай заснять вещественные доказательства причастности Ордена к изготовлению лекарства, но заметил, что у него несколько пропущенных звонков от Христофора и одно сообщение с работы — приглашение на охоту, которая устраивается в воскресенье для какого-то важного иностранного гостя. Герман поморщился — он терпеть не мог ни подобные корпоративные мероприятия, ни вообще охоту, да еще и в выходной, но отказаться было нельзя. Настроение оказалось безнадежно испорчено, поэтому Христофора он набирал, скрипя зубами и готовясь сорвать досаду именно на нем.       -Чего хотел? - без предисловий буркнул он.       -Добрый день, - врач как всегда был безупречно вежлив, - Герман, у меня будет к тебе просьба. Видишь ли, Женя просит пригласить ему в больницу священника...       -А я тут при чем? Или хочешь, чтобы я сам кадилом помахал?       -Нет, кадилом не нужно, - в голосе послышалась улыбка, - дело в том, что в инфекционное отделение никого не пускают...       -И надо, чтобы кто-то рисковал здоровьем, потому что Женьке стукнула в голову какая-то блажь? - для порядка огрызнулся Герман, а сам уже лихорадочно соображал, как обойти запрет и все-таки удовлетворить просьбу больного друга.       -У меня есть знакомый священник, который согласен совершить обряд и не боится инфекции.       -Чего тогда мне звонишь? Ты же врач, ты попа и проведи, - сообразил Герман, - тебе же проще!       -Видишь ли, инфекция — это еще не все. Есть негласный указ не пускать священников к больным, - голос Христофора стал серьезным.       - Погоди... - Герман наконец осознал, о чем говорил Христофор, и похолодел, - а с чего это Поручику Голицыну вдруг священник понадобился? Он там что, помирать собрался??! А ну выкладывай, что с ним!       Последние слова Герман проорал, сжав кулаки, а Макс обеспокоенно нахмурился. -Нет, не волнуйся, полагаю, что его жизнь вне опасности, - поспешил успокоит врач, - однако Женя очень просит, чтобы его соборовали. Возможно, у тебя получится организовать ему это в обход запретов?       -Я подумаю, - нехотя буркнул молодой человек.       -Благодарю, я не сомневался, что ты поможешь, - в текучем голосе Христофора послышалось облегчение.       -Я еще ничего не обещал, - для порядка осадил его Герман, прикидывая, кто сможет помочь ему в выполнении Женькиной просьбы. Нажав «отбой» он устремил требовательный взгляд на Макса, - что такое это… ну, то, чего Поручик хочет?       -Соборование? - охотно уточнил тот, - это одно из таинств Церкви, которое совершается над больными. Тем, кому суждено умереть, оно дает легкий конец, а если болезнь не смертельная, — скорое выздоровление. Разумеется, Эжен надеется на второе. Герман хотел сказать в ответ что-нибудь колкое, но почему-то не смог. Он посопел, неловко помялся на месте, а потом вздохнул:       -Ладно, пора мне. Буду думать, как Поручику Голицыну помочь, а завтра еще охота эта идиотская…       -Охота?       -Ну да… Повезут забугорных партнеров в солончаки — там вроде как дичи много. А я это терпеть не могу! - последнее Герман рявкнул так, что с парапета снялась и закружила в воздухе целая стая чаек.       По пути домой Герман думал о том, что сказал ему Христофор. С Женькиной просьбой-то он разберется — завтра на охоте будут все главные чиновники Полуострова, а с министром здравоохранения у него неплохие отношения, но почему вообще возник запрет на священников? Насколько он знал, к пациентам их всегда пускали беспрепятственно, а в последнее время еще и стали строить церкви на территории больниц. С чего же сейчас передумали? Никакого рационального объяснения этому приказу не находилось.