***
– Нашли? Рокэ обернулся, стоило вдали средь непроглядной темноты раздаться топоту лошадей. Он стоял ровно, заведя руки за спину, оставаясь внешне спокойным и уверенным в своих действиях: послать два небольших отряда на поиски сбежавшего оруженосца, во главе одного из отрядов поставить адуанов с косматым чудоковатым псом, который должен учуять след беглеца – таков его план. Мотив Окделла ему был ясен – мальчишка (и только одному Рокэ да Создателю в Варасте известно, кто кроется под доспехами) лишь хотел уберечь от наказания своего товарища – глупца-упрямца Феншо – потому самолично бросился на поиски последнего под покровом ночи, чтобы к рассвету вернуть всё на свои места, словно ничего и не происходило. Но в итоге сам оказался не меньшим глупцом да упрямцем. Ворон был уверен – наследник Скал не бросился бы наутёк, словно бездумный кабан, наверняка он взял с собой всё необходимое, чтобы не заплутать самому в холодной степи – и это вскоре подтвердилось пропавшей у Савиньяка картой. – Нашёлся? – уточнил уставшим басом Эмиль. – Нет, ваша милость! – Солдат, примчавшийся первым, спешился, протягивая поводья следовавшей за ним кобылы, полностью запряженной, но отчего-то вернувшейся без хозяина. – Но мы нашли её. Кажется, это ваша, господин проэмперадор. На седле ваш герб. Рокэ в недоумении изогнул бровь, ступив к взволнованной Соне, едва касаясь её шеи, чтобы успокоить, а после приступить к осмотру седла. Ловко открыв небольшую сумку, прикрепелённую к нему, мужчина выудил сложенную карту, раскрыв ее в свете факелов. – Это же моя карта! – удивился Эмиль, взглядом пробегаясь по собственным отметкам. – Здесь. Этой метки я не помню. Уверен, это место сам Окделл отметил. – Савиньяк указал на кривые черточки на бумаге, тут же окликнув солдата, чтобы седлал коня. – Выдвигаемся? Рокэ отрицательно покачал головой, томным взглядом прожигая карту в своих руках, словно чего-то выжидая. Вдали вновь послышался топот, но куда громче, больше. – Стойте! – Оскар остановил своего скакуна рядом с Проэмперадором, быстро спешившись. Он тут же опустился на одно колено, преклонив голову, прекрасно осознавая последствия своего неповиновения. – Господин Первый маршал, позвольте доложить! – Позволяю, – холодно отозвался Рокэ, складывая карту, возвращая ее законному владельцу позади себя. – Бириссцы спрятались среди скал. Их по меньшей мере три лапы, а то и больше. Те, что бродили рядом – лишь приманка, – Оскар неуверенно поднял глаза на своего господина, закусывая губу от разочарования в собственных догадках, – но, я так понимаю, вам это уже было известно. Верно? – Отвести генерала Феншо в мою палату, где он будет ожидать нашего возвращения и вынесения приговора. Последовавших за ним людей не распускать, я должен знать, кто решился довериться ему. – Феншо вновь понурил голову, нервно сглатывая. Он знал, на что шёл, возвращаясь. Знал, и всё же... – Господин Первый маршал, – осмелился подать голос юноша, стойко выдерживая ледяной взгляд маршала, – я видел, как Окделла увели к обратному нам подножию. Там расположено несколько оврагов, укрытых лесной грядой. Полагаю, его держат ближе к северу – наиболее защищено то место. Если вы позволите, я покажу. – Вы уже достаточно показали, – голос как сталь, верно говорят, что Ворон не имеет чувств, – выполняйте приказ, – он обернулся к солдатам, подоспевшим к Оскару. Мальчишку увели в палату, как и было указано. И сбегать больше он не собирался. Рокэ собрал уверенный отряд, как многим казалось – наспех, но всё происходящее уже было спланировано. За исключением побега оруженосца и возвращения Феншо.***
Я лежала в грязи, глаза с трудом держала открытыми – спать хотелось, вот только нельзя; плотно сжимала губы, кусала их, порой до крови, лишь бы хоть как-то отвлечься от боли. И с каждым укусом приходило осознание. Война – это ужасно, нестерпимо больно, страшно. И страх приходит даже не от того, что тебя могут ранить или убить. Ранят – больно, но не страшно, найдёшь в себе силы, встанешь да пойдёшь. Убьют – не успеешь и понять ничего. Смерти бояться бессмысленно – она всё равно настанет. А страшно на войне от осознания, что сейчас где-то убивают других: незнакомых тебе людей, твоих соратников, солдат, с которыми ты жил под одной крышей, пусть даже и не долго, твоих командиров, господ, друзей. А ты сидишь здесь, в плену, и не можешь даже узнать, что именно происходит на поле битвы, не можешь ничем помочь. И единственное, что остаётся – держаться изо всех сил, не сдаваться, бороться до конца, лишь бы не подставить под удар тех, кто ещё способен сражаться. – Сломаем ему рёбра? – криво улыбались сверху, глядя, как я со связанными руками и ногами пытаюсь перевернуться в луже. – Может, лучше выбьем все зубы, чтобы не скалился так? – Рослый бириссец разминал кулаки, готовясь нанести удар, однако его опередили. Товарищ справа ударил меня пяткой точно в челюсть, заставляя скорчиться и резко сплюнуть кровь в сторону. По лицу стекали холодные серые капли. Но для слёз не было места. Ровно дышала, глядя точно на своих мучителей, которым, кажется, отдали меня на "перевоспитание". Мужчина старше, что предложил заняться моей грудной клеткой, резко схватил меня за воротник, поднимая над землёй, и заглянул точно в глаза. – Мальчишка больно смел! Может, показать ему, что случилось с другими? – Да что там осталось, кости, да разорванная одежда – вороны всё расстащили! – рассмеялся второй. Говорили они на ломаном талиг, словно издеваясь надо мной, пытаясь запугать, затравить. Твёрд и незыблем. Единственное, что каждый раз напоминала себе я, чтобы не сорваться. – Да скажи ты хоть что-то! – рассердился третий, ударив меня кулаком в живот, пока тело всё ещё находилось на весу. Я закашлялась, поджимая к себе ноги, жмурясь от боли. – Тц, молчит. – Да что может знать мальчишка? Бросьте его, всё равно упрям как як. – Вождь требовал разобраться с ним. Значит, что-то да вынуть надобно. Рослый бириссец резко дёрнул меня, да так, что рубашка под его пальцами начала трескаться, разрываясь, отчего я вновь упала в грязь, только теперь уже на спину. На груди красовалась заметная дыра, через которую проглядывались выраженные ключицы и тёмный кожаный корсет, стягивающий грудь и талию. – Это ещё что такое? – возмутился мужчина, дёрнув ткань на себя, едва не разрывая рубашку в клочья. – Старшому нужно показать! – улыбался глуповато второй, скалясь подобно цепному псу на течную суку. – Так это ж девчонка, – третий не побрезгал развести мои ноги, как бы сильно я не пыталась воспротивиться, и сжать ладонью промежность сквозь штаны. – Вот он сегодня позабавится! Мне и слова не дали сказать, забросив на широкое плечо, словно мешок картофеля, после чего, весело обсуждая что-то на своём языке, "мучители" направились к покоям главаря – высокой палатке, крыша которой была сшита из нескольких звериных шкур. Меня бросили на ковёр из шерсти, устлавший подобие пола, насильно обнажая перед высоким коренастым мужчиной с уродливым шрамом на половину лица, длинными выгоревшими русыми волосами и густой бородой с заметной сединой, которую, кажется, и не собирались аккуратно подстригать. Рядом с ним, растирая загорелую кожу, сидели две молодые дамы, скорее всего, похищенные из пострадавших от набегов бириссцев деревень. Их одежды были почти прозрачны, настолько тонким казался материал. Предводитель уверенно водил руками по их телам, словно они были ничем иным, как просто украшением. Он лениво осмотрел хрупкое тело, усыпанное соцветиями вчерашних синяков, и чему-то улыбнулся, продолжив разговор на неизвестном мне языке. Неуверенно подняла глаза на бириссца, стоило услышать грубый голос с заметной хрипотцой. Постыдно. Но опускать глаза в пол, краснея, я не желала. Только не здесь. Только не перед врагами. Дернулась, желая подняться на ноги, но пара мазолистых рук упёрлась в мои плечи, до боли сжимая. – Оставьте, – прорычал гортанно вождь, – ей всё равно не сбежать. Да и что могут эти хрупкие ручонки? Позади раздался раскатистый смех мужчин, что привели меня в это прогнившее место. Одна из женщин приблизилась к вождю, мягко что-то нашёптывая, после чего он вновь поглядел на обнаженное тело, с чем-то соглашаясь. Меня вновь подняли, в этот раз под руки, не давая и полотна, чтобы прикрыться, оттого щёки всё же запылали ненавистным жаром. Однако, вопреки ожиданиям, меня не бросили к ногам мужчины, а потащили под открытое небо, передавая тем женщинам, что внешне казались кроткими и довольно спокойными. Они сильно выделялись на фоне всего... этого. Их здесь не должно было быть. Еле перебирая ноги, старалась поспеть за ними, улавливая на себе недоброжелательные взгляды разбойников. Хотелось провалиться под землю. Нет, вырвать им всем глаза. Да, определённо. Не забери у меня шпагу, бросилась бы на них. Меня, конечно, рано или поздно схватили, но одного-двух всё же ранить поспела бы. Резко выдохнула, прикрывая от усталости глаза. Уверенности в этом нет. Девушки привели меня к небольшому ручью, с трудом пробивающемуся сквозь горную породу. Светловосая курносая девица с тёмно-карими глазами поднесла подрагивающие руки к воде, набирая её в свои ладони, после чего начала осторожно умывать меня, пальцами чуть царапая кожу, чтобы убрать остатки присохшей грязи. Вторая, пухлая дама с чёрными как уголь волосами, заплетенными в широкую косу, придерживала меня под грудь, помогая смыть грязь ниже шеи, чуть наклоняя вперёд, чтобы вода с волос не лилась на глаза. – Будь осторожна с тем мужчиной, – зашептала трусливо кареглазая, – он не терпит непокорности. Он груб. Ты... возымела связь раньше? – Её талиг был достаточно уверенным – понимать куда проще, чем тех "мучителей". – Нет, – ответила честно, опуская голову, чтобы девушки смогли смыть грязь на затылке. Холодные капли неприятно скользили по коже, вызывая лёгкую дрожь во всём теле. Пышная дама раздосадованно покачала головой. Она смотрела с сочувствием, и это, пусть и немного, расслабляло. – Тебе быть больно, – забормотала она, я едва разбирала, что она говорит, – но терпи. Смотри с любовью. Зависимость. Показывай, что без он незя никак. – Подчинись, и тогда будет не так больно. – Кареглазая поднесла ладони с чистой водой к моим губам, давая сделать несколько жадных глотков. Тогда я заметила тусклые синяки на её запястьях, напоминающие отпечатки пальцев. – Он не выносит слез, – поспешно добавила она, – не плачь. Ему нравятся крики, но не слезы. Девушка позади грубо высказалась на родном языке, после чего поднялась на ноги, помогая встать и мне, чтобы вторая смогла обмыть тело ниже живота. Я не сопротивлялась. Они хотели помочь. Они так же, как и я, заложницы ситуации. – Могу я узнать ваши имена? – Здесь нет имён, – испуганно зашептала пышная дама, – здесь нет чести. Здесь только страх. Подчинение. – Не вини её, – поспешила пояснить вторая, – она здесь давно. Я – Эрил. Она сдалась. Эрил ещё хочет сражаться, но не может, боится. Их надо вытаскивать. – Айрис, – представилась, закусывая губу от неприятных ощущений внизу, стоило влажным пальцам скользнуть к покрытому мелким волосом лону, – там... не нужно. – Нужно. Я осторожно, – Эрил звучала виновато, скованно, словно сама смущалась подобных действий. – Когда он... проникнет в твое тело, будет очень больно, но не бойся. Закуси, что будет под рукой. Может, прильни к его губам. Проси, и он может смягчиться. – Я сбегу, – уверенно заговорила, сжимая бедра, стоило девушке закончить. Мысли о связи с незнакомым мужчиной не вызывали положительных эмоций, лишь отвращение и уловимый страх. – Он поймает, – покачала головой пышная дама, – бить. – И показала свою руку, покрытую тонкими шрамами. – Не стоит, – выдохнула Эрил, слабо улыбнувшись в ответ, помогая мне встать ровно, – оставь попытки к побегу. Если тебе повезет, как нам, то останешься подле него, если повезет меньше – отдадут низшим. – Ее голос дрогнул. Девушка замялась, словно сказанное пробуждало болезненные воспоминания. И я, кажется, догадывалась, какие. – Не нужно. Я сбегу и вернусь к тому, кто способен вытащить вас из этого проклятого Леворуким места. – Таких людей нет. – Вы слышали о Рокэ Алва, Первом маршале Талига? – Губы мои дрогнули в улыбке, стоило вспомнить о господине. – Он здесь, в Варасте. И он может прибыть в это место. Здесь не так много вояк, но место для засады хорошее. Наиболее выгодным было бы истребление способных сражаться разбойников здесь. – Ты... Неважно, – кареглазая выглядела напуганно, – ничего не выйдет. Перевалы хорошо охраняются. Тебя схватят и... – Всё будет хорошо. Главное, не бойтесь.***
Вскоре меня уже вели обратно, тщательно обмытую, и оттого дрожащую от холода, мимо полных похоти зевак, к вождю этого отродья. Девушки попросили сесть на подобие кровати – стопку из сшитых между собой шкур, и ожидать мужчину, после чего поспешно удалились, напомнив о необходимом подчинении. Впрочем, их советы я не собиралась использовать. Бегло осмотрев покои, если эту гниющую дыру такими можно было назвать, подметила разгоревшийся костер в центре, дым от которого поднимался высоко и уходил через дыру в своеобразной крыше, которую я отчего-то заметила не сразу – видимо, солнце было недостаточно ярким, чтобы бросать свои лучи через нее. Но не само кострище привлекло мое внимание – рядом лежали дрова и обломки орудий, которые мне хотелось подобрать, но стоило только двинуться с места, как плотная ткань, служащая дверью, распахнулась, пропуская наполовину обнаженного мужчину в помещение. Загорелый торс был покрыт множественными шрамами, глубокими и не очень. Я поспешила отвернуться, отодвигаясь к краю "кровати", однако разговора было не избежать: – Совсем юна, – заметил бириссец, нависая сверху. Его ладонь уверенно скользнула от плеча к груди, нащупывая маленькие бугорки. Щеки мои вспыхнули непрошенным жаром, и сдержать себя я была не в силах – схватила его руку и оттолкнула, с ненавистью глядя точно в тёмные глаза. – Буйная. Мне нравится, – усмехнулся он, перехватывая мои запястья, свободные по его воле – стоило вернуться после омывания, как девушки распустили верёвки, – хочу услышать, как ты будешь просить о пощаде. – Горячий шёпот коснулся губ. Я тут же отвернулась, ощущая, как к горлу подступает тошнота. Не позволю коснуться. Буду брыкаться. Кусаться. Плевать. Сделаю всё, чтобы не произошло худшего. Вторая ладонь легла на выраженный таз, проведя ниже, к колену, отодвигая его в сторону, надаливая с силой, вызывая тихое шипение от боли. – Невинна? – спросил он, сжимая с силой отведённое бедро. В ответ вновь шипение. – Наглая девчонка, – усмехнулся он, отпуская мои руки, укладывая вторую ладонь на живот, резко прижимая меня бедрами к своему пока еще облаченному в одежды паху. Хитростью. Возьми хитростью, когда в силе нет преимущества. С трудом преодолевая очередной позыв к опустошению желудка, резко обхватила руками крепкую шею, в тот же момент чуть отодвигаясь назад, после чего прильнула к чужим холодным губам жарким поцелуем, не брезгая, позволяя ему включаться в игру. Стоило ему ослабить хватку, скользнув ладонями выше, как я уверенно прокусила его губу и подвернулась под руку, упав на пол, тут же отползая в сторону костра, с ужасом наблюдая, как на его лице наслаждение сменяется гневом. – Мерзкая девчонка! По губам к подбородку медленно стекало несколько капель его крови, которые отчего-то я была не в силах сплюнуть. Пальцы царапали холодный камень, заменяющий пол, в попытке нащупать что-то, что смогло бы спасти меня. И это что-то нашлось. Ладонь обожгло жаром костра, стоило коснуться неплотно сложенных досок. Я в панике обернулась, взглядом отыскивая спасение. – И что ты планируешь дальше делать? Глупая девица, наказания тебе не избежать. Шаги приближались, медленно, словно хищник нависал над загнанной в угол жертвой. Но жертвой я не была никогда. Резко выхватила обломок копья с покрытым пеплом остриём, неуклюже поднялась на ноги и рванула в атаку, тут же уклоняясь от его широкой лапы, ловко ныряя под неё, после чего, оттолкнувшись получше, заскочила на его спину, обхватывая торс ногами, занесла руку и нанесла уверенный удар точно в загорелую грудь. "Барс" захрипел, стал пытаться сбросить меня, хватая за ноги, рычал по-звериному, харкая кровью. А я всё била. Раз за разом, в одно и то же место. Разум застлала паника. Страх двигал моим телом. И я просто подчинялась ему. Наконец мужчина покачнулся и нелепо свалился с ног, упав на живот. Кровь алым пятном растекалась под ним, пачкая мои ноги, бедра. Я ещё некоторое время сидела на мужской спине, дрожащими руками удерживая обломок оружия с заметными трещинами, не решаясь подняться и уйти. Глаза застилала пелена слёз, руки покрывали отратительные брызги крови. Бесчестная девица Окделл. Схватилась за рот, ощущая образовавшийся прогорклый ком в горле, и отползла в сторону, будто осознавая ужас деяния своего. Обломок был отброшен в сторону, словно проклятый Леворуким предмет. Всё расплывалось перед глазами. В ушах стоял дикий звон, заглушающий всё вокруг, даже собственные надрывистые всхлипы. Ткань, закрывавшая картину происходящего от внешнего мира, резко дернулась в сторону, пропуская темный силуэт в помещение. Я вздрогнула, испуганно отползая в сторону костра, хватая первое, что попадётся под руку – догорающий обломок доски от телеги, впившийся мелкими занозами в ладонь. – Н-не подходите! – бормотала в бреду, ползая по полу, ничем не лучше грязной рабы. Уткнулась спиной в жёсткие шкуры, поджимая ноги, измазанные смесью крови и сажи, и вытянула перед собой руки, готовая в любой момент воткнуть древко в горло противника. Тень резко двинулась в мою сторону. Звон стих. И я наконец услышала шум, доносящийся снаружи – крики, лошадиный топот, лязг мечей. Бежать. Нужно бежать прочь, пока за ним не явились. – Айрис! Я вздрогнула. Крупные капли стекли по щекам, стоило услышать столь знакомый голос. Губы дрогнули, разжимаясь, и, стоило мужчине опуститься пред бренным телом, я бросилась в его объятия, обхватывая слабыми руками шею, утыкаясь носом в пропахший степной пылью доспех. – Рокэ, – шептала взволнованно, – простите... прошу... простите... – За что? – изумился герцог, едва касаясь пальцами в чёрных перчатках обнажённой спины. – Тот... "барс"... он мог знать ч-что-то... – Громко всхлипнув, покосилась на мёртвое тело, однако долго разглядывать его мне не позволили, закрыв ладонью глаза. – Не смотрите, – приказ, но такой тихий, осторожный, – нашли, о чём переживать, – из его уст усмешка не казалась столь колкой. Я слабо улыбнулась, в истерике задыхаясь. – Тише, – робкое касание, а после движение – меня успокаивающе поглаживали по спине, пытаясь унять волнение, взыгравшее болезнью, – вам не нужно думать об этом, Айрис. Он всё равно был бы казнён. – Н-но... – Вы же знаете, я не приемлю возражений, – мягкое прикосновение губ к растрёпанной макушке, и я уже таю в крепких руках, поднимая взгляд на него, – успокоились? Нам нужно идти. Соберано чуть отодвинулся, закрывая глаза, видимо, чтобы не смущать меня лишний раз, и стянул с себя плащ, закутывая в плотную ткань моё всё ещё чуть подрагивающее хрупкое тело. Его руки с легкостью подхватили меня, поднимая, едва прижимая к себе. – Нас могут не так понять, – волновалась я. Всё же, для других я всё ещё представлена как Ричард. – Вас пытали, ранили, вы не в силах идти. Ваш господин пожалел вас и усадил в свое седло, вскоре передав лекарю. Что в этом необычного? – Готова поклясться, он улыбнулся! Щёки вновь вспыхнули ненавистным румянцем, и я поспешно отвернулась, запахивая поплотнее ткань. – Вы правы. Но, – сбилась на полуслове, стоило нам ступить под открытое небо – запах крови и жжёной плоти ударил в ноздри, выбивая из равновесия. Заметив мое состояние, герцог шумно выдохнул. – Простите, с этим сделать ничего я не в силах. – Нет... в этом вашей вины нет, монсеньор... – Окделл! – воскликнул Савиньяк, подоспевший к нам с Моро. – Нашелся парнишка! – Он широко улыбался, удерживая фырчащего коня за повод. – Наши всё зачистили... – А две девушки? – испуганно воскликнула я, едва не выпрягивая из одеяния, тут же смущенно кутаясь обратно. – Две девушки... одна пышная черновласка, другая – светлая, она на талиг говорила. Они..? – Живёхоньки, – Эмиль заулыбался шире, протягивая поводья проэмперадору, – их уже везут в лагерь. Девчонки о какой-то Айрис твердили. Но среди других пленниц мы никого с таким именем не встретили. Постаралась сохранить на лице самообладание и лишь раздосадованно покачала головой. – Я не слышал о девушке с таким именем. Может, сбежала? – Осмотреть ближайшие земли? – обратился мужчина уже к Алве. – Не стоит, возможно, они ошиблись. Возвращайтесь, как закончите. Пленных не брать. – Как прикажешь! Рокэ осторожно усадил меня в седло боком, хоть и выглядело это глуповато, после чего сам запрыгнул на коня, перебрасывая через меня поводья. Позади солдаты сжигали оставшиеся палатки и бесполезный мусор, не способный стать припасами. Эта картина ещё надолго отпечатается в моем сознании. Но, что страшнее, – я навсегда запомню эту ночь. Ночь, когда я убила человека своими руками. – Вам стоит смыть кровь прежде, чем мы вернёмся, – донёсся до меня голос герцога. Повернула голову к нему, глядя сквозь очередные слёзы. – Как прикажете, монсеньор. – Вы испугались? – Нет, – соврала, пряча взгляд в плаще, ткань которого неуверенно сжимали хрупкие пальцы. – Вы бросились мне на шею. – Я просто... была рада вашему появлению. Сквозь лошадиный топот изредка пробивался скрип деревьев и шум листвы, танцующей в руках вечернего ветра. Мне не хотелось больше говорить о произошедшем. Я чувствовала себя грязной, и это чувство вовсе не от пятен сажи и брызг крови. Это что-то внутреннее. – Оскар, – прохрипела, заметив вдалеке шумную реку, – Оскар Феншо. Он... как он? – Вы бросились за ним, – напомнил Алва, – разве не вам лучше знать? – Я его так и не встретила. Заметила бириссцев и бросилась прочь, к вам. Сона должна была вернуться, там в сумке... – Карта, – закончил мужчина, останавливая скакуна у берега, – вы подстраховались – очень умно. Но сбегать среди ночи – глупо и совершенно безотвественно. – Я знаю. Прошу прощения, монсеньор. Рокэ смолк, некоторое время глядя на меня в задумчивости, после чего помог спуститься на землю, забрал плащ и отвернулся, ожидая на берегу, пока я зайду в холодную воду и смою следы встречи с "барсами". – Спасибо, что не бросили, – трусливо произнесла, вполоборота глядя на ровную спину. Ответа не последовало, он и не нужен был. Слабо улыбнувшись, закончив банные процедуры, вернулась на берег, ступая по щекочущей стопы траве, и переняла обратно плащ, кутаясь в него едва не с головой.***
– Вы так и не ответили, что с генералом Феншо? Мы уже некоторое время скакали в сторону лагеря, но вопрос о товарище так и не давал мне покоя. Закрадывалось какое-то очень нехорошее предчувствие. – Его казнят на рассвете. – Что? Нет, так нельзя! – Я обернулась к герцогу, хватая его за руки. Грязная девица Окделл. Мне стесняться больше нечего. – Айрис, не вам решать, что можно, а что – нет. – Голос его звучал строже, холоднее, а пронзительный взгляд сапфировых глаз пробирал до костей. Невольно вздрогнув, покачала головой, но хватку не ослабила. – Я понимаю, что он увёл за собой людей, и это ужасно. Понимаю, что в следующий раз за ним может уйти ещё больше. Но он осознал свою ошибку, я уверена. Он понял, что вы были правы. Он больше не... – Одного раза достаточно, – безоговорочно отрезал собеседник, дёргая повод, продолжая путь. – Эр Рокэ! – не унималась я. – Вы были таким же! – Я вытаскивал из болота наших солдат, – блеснул глазами Ворон, – а не тащил их в него. – Он считал, что поступает разумно! – Он – самонадеянный глупец. – Да что с вами не так?! – Упрямо заглянула точно в его глаза без какого-либо страха. – Он – ваш солдат. Он жизнь готов отдать за вас, за Талиг! Он ведь вернулся, осознав свою ошибку, не так ли? Леворукий меня раздери, если я ошибаюсь! – Вернулся, – более спокойно ответил Рокэ. – Он вернулся, осознавая, что его ждёт! Он поступил честно. Так разве справедливы ваши решения? – Это решать не вам. – И не вам! – Как раз мне. – Звание проэмперадора еще ничего не значит! Вы и без него вернулись бы с победой! – О, вы так уверены в нашей победе? – Он словно смеялся, но по-своему. – Конечно. – С такими, как Феншо? – Чт... эр Рокэ! Тогда казните и меня! Я же тоже сбежала. – Одна. За вами даже при должном желании не пошли бы другие. Пунцом покрылись щёки. – Это потому что я – ваш оруженосец. Мои действия не могут противиться вашим. – И поэтому вы сбежали. – Вы невыносимы! – А вы – ребёнок. Не вам разбираться в военном деле. – Вы сами его толкнули на это! – не выдержала, глупо по-детски хмурясь. – Был бы умён, не толкнулся бы. Надула щёки, отворачиваясь в обиде, но разговор оканчивать не собиралась. Окделлы не сдаются. – И всё же его жизнь важнее моей. Уверена, он ещё сыграет ключевую роль в этой войне. – Возможно. Я ослышалась? Медленно повернула голову, краем глаза взглянув на собеседника. Губы Рокэ растянулись в слабой, но отчего-то насмешливой улыбке. Поди разбери этого Ворона.***
Не помнила уж, как мы добрались до лагеря, и тем более не помнила, как оказалась в палате герцога Алва, но сейчас я находилась здесь, сидя на матрасе с гусиным пухом, безмолвно наблюдая за собственными дрожащими пальцами. Меня пугала сама мысль о том, что произошло, и что произойдёт совсем скоро – казнь Оскара Феншо на рассвете. А он, как я могла понять по бледным солнечным лучам, проскальзывающим под дрожащей на ветру ткани, близился. Ну, и чего ты сидишь и дрожишь здесь? Иди, спасай юношу, раз не сделала этого раньше! Устало выдохнула, сжимая ладони в кулаки, и медленно поднялась, чуть покачиваясь, скользя пальцами по длинной тёмно-синей рубашке, пропитанной запахом дорого вина, мускуса и ирисов. Уверена, вещь эта принадлежала Рокэ. Шаг, затем ещё один, и вот я уже подбежала ко входу, но ткань под пальцами сама скользнула в сторону, впуская в палату её хозяина в сопровождении холодных рассветных лучей. – Вы уже встали? – поинтересовался Алва, проходя внутрь, закрывая единственный путь к отходу. – Я и не ложилась, – ответила честно, следуя за ним, – лучше скажите, почему вы здесь? – А меня здесь не должно быть? – голос его показался несколько удивлённым. Мужчина, снявший заранее доспех, уверенно прошёл к столу, где стоял кувшин с вином, и налил примерно треть в бронзовую чашу, оборачиваясь ко мне. – Я думала, что вы на казни. – На какой? Нервно моргнула, не веря собственным ушам, и вдруг почувствовала, как губы растянулись в счастливой улыбке. Рокэ, казалось, улыбнулся в ответ, пригубляя багровую жидкость. – Ни на какой, простите, что-то я забываюсь, – едва не смеялась от нелепости ситуации. Феншо помиловали? Мои слова подействовали? Чушь. Ворон вновь топчет чувства людей в угоду собственной прихоти. – Вы отдохнули? – любезно поинтересовался мужчина, отставляя предмет интереса в сторону, направляясь ко мне. – Если быть честной, нет. – Отчего же? – Он остановился в шаге от меня, неотрывно глядя словно в душу. – Это личное. – Разве между оруженосцем и его господином могут быть тайны? Тонкие пальцы уверенно обхватили мой подбородок, заставляя поднять глаза на эра. Нервно сглотнув, постралась отвести взгляд, но сапфиры герцога Алвы приковывали к себе всё внимание. Чувствую себя жалкой сорокой. – Вы не будете смеяться? – Постараюсь, – заверил Рокэ, но руку не убрал. – Я больше не могу смотреть в глаза своим родным, брату. Он... кхм, чужой мужчина прикасался ко мне, – неуверенно произнесла я. Я не знала, куда себя деть. Пальцами разминала левое запястье, в смущении кусая губы. – Где он вас касался? – раздался тихий голос в ответ. – Здесь, – сорвалось с губ, в то время как указательный палец неловко коснулся шеи. Ответа не последовало, нет, напротив, Рокэ решился на действия, смущающие, сковывающие, неправильные, но отчего-то столь приятные, что сердце в груди рвалось в пляс. Чуть сжав мой подбородок, он заставил наклонить голову в сторону, мягко касаясь губами тонкой кожи под ухом, влажной дорожкой спускаясь к ключице. Остановившись над заметной ямочкой, он поднял свои хитрые глаза на меня, ожидая чего-то. – Т-тут... – ладонь неловко скользнула по талии. – И т-там, – спустилась ниже, остановившись на внутренней стороне бедра. – Вы уверены? – озадаченно произнёс Алва, открыто наслаждаясь краской на моём лице. Не каждый день удаётся выводить Окделлов на эмоции. – Да. Он с лёгкостью подхватил меня на руки, направившись к застеленному матрасу, укладывая на мягкую поверхность. Стянув перчатки, Рокэ склонился над хрупкой девой, едва касаясь бледной кожи, покрытой темными пятнами синяков, скользнул под рубашку, оттягивая ткань к женской груди, мягко обхватывая талию, бережно притягивая подвластное лишь ему тело. Уперевшись ладонью в импровизированную постель на уровне моей груди, второй рукой он ловко развёл зажатые колени, не напирая, мягко придерживая невинную плоть. Прикрыв глаза, словно боясь смутить девицу Окделл, мужчина прильнул губами к коленке, оставляя ядовито-фиолетовый след на коже. Мои щёки вспыхнули ярким пламенем – от стыда пришлось закрыться руками, но остановить его я была ни в силах, ни в желании. Мне хотелось большего. Хотелось заполучить его тепло. Хотелось завладеть всем его вниманием. Тем самым дамским угодником – герцогом Алва. И пусть потом будет стыдно. Хуже уже быть не может. А он продолжал эту ядовитую игру страсти, оставляя всё больше развратных отметин. – Мне остановиться? – спросил он, мягко отодвигая ладони от алого лица. Заботливая улыбка на его лице растопила моё сердце окончательно. – Мы можем продолжить? – невольно потянулась к нему, обхватывая крепкую шею, желая сию же минуту прижаться к нему и больше ни на миг не отпускать. – Вы не будете сожалеть об этом после? – поинтересовался эр, наклоняясь ближе, обдавая своим пылким дыханием, пропитанным ароматом алкоголя. Раньше меня воротило от этого запаха, но сейчас же хотелось вдыхать полной грудью лишь его. Потому что это был его аромат. – Ни в коем случае, я буду лишь благодарна, – привстала, нервно облизывая губы, – если, конечно, вы сами не против. Вроде бы, вы говорили, что связь с оруженосцем – немыслимо. – Мне забрать слова назад? Это пытка. Быть так близко к нему и не суметь отдаться страсти. Да пропади оно всё пропадом! Подалась вперёд, накрывая горячие губы вкуса дорогого вина своими собственными. В этот раз это действо не вызывало во мне отвращения, лишь трепет и тянущее чувство где-то внизу живота. Такое приятное, чарущее, что хотелось отдаться ему полностью. Будь что будет. – Кажется, я люблю вас, эр Рокэ. Разорвав поцелуй, мягко отстранилась, обрывая тонкую прозрачную нить между нами. – Кажется? – он говорил это без упрёка, но с какой-то иронией. – Полагаю, точный ответ я получу не скоро? – Вы принесёте победу в этой войне, и когда мы вернёмся, я дам точный ответ, – тепло улыбалась я, перебирая шелковистые иссиня-чёрные пряди меж пальцев. – Остаётся только надеяться, что вы не сбежите вновь к "барсам". – Рокэ, – рассмеялась, прикрывая от удовольствия глаза. С ним слишком легко общаться. Алва смотрел на своего оруженосца с непривычным теплом, заботой, будто счастливо улыбаясь, наслаждаясь её беззаботным смехом. Оставив почти невесомый поцелуй на кончике носа, он отстранился, отползая к краю. – Я буду ждать вашего ответа. Вы же не хотите обесчестить свой род, связавшись с проклятым Вороном? – Рокэ, – перехватила его ладонь, не давая встать и уйти, – я не считаю вас таким, как бы не думали брат с матушкой. – И всё же, полагаю, вам не хотелось бы стать женщиной на старом матрасе в окружении тысяч солдат. – Рокэ, – ирония в его словах вызывала очередную беззлобную улыбку, – за это вы мне и нравитесь. – Качнула головой, убирая руку, сдаваясь в его милость. – Хорошо, я буду ждать Вас. – В конце войны. – С победой.