***
Чонгук не знал, сколько времени прошло с того момента, как он очутился в своей комнате. Мысли путались, но не столь из-за произошедшего, сколько из-за выпитого алкоголя. Мужчина, морщась, осушил стакан с виски и с тихим звоном отставил его на тумбочку. Была ли его вина в том, что произошло? Он отдал приказ, которого ослушался Су Минхек, он пытался обезопасить его единственным доступным способом. Но что в итоге? Чонгук потерял четверых. Чонгук потерял своего навигатора. Да, они не летали вместе, не совершили ни единого вылета за пределы чертовой базы. Чонгук помнил о назначении Минхека как вчера. Намджун просто позвал Чона к себе и бросил на стол документы, сказав, что он нашел для Чонгука того, кто будет летать с ним. Тот день запомнился громким скандалом: Чонгук даже видеть не хотел своего нового навигатора, не хотел знать, кого Намджун подсунул ему вместо Минджуна. На тот момент со дня его смерти не прошло даже трех недель. Минхеку пришлось постараться, прежде чем он вообще смог заговорить с Чонгуком, но даже спустя столько лет Чон не созрел для того, чтобы совершить с ним вылет или банально позволить переселиться в свою комнату. Все заканчивалось на сухих приветствиях и коротких разговорах при встрече. Между ними не было ровным счетом ничего — ни дружбы, ни как такового общения, а уж тем более не было привязанности. Тогда отчего же было так херово? Чонгук невольно думал о том, что будь он там, на корабле с Минхеком, парень был бы жив. Сколько жизней можно было бы спасти, если бы он нашел в себе силы вновь сесть за чертов штурвал и вывести свой истребитель на поле боя. Все четверо погибших сегодня ребят наверняка сейчас сидели бы в баре и отмечали без потерь выигранную битву. И те, кто пали в предыдущей битве, они наверняка наслаждались бы сейчас долгожданным отпуском. Но отпустив прах любимого человека, единственного, перед кем мог снять все маски и обнажить душу, Чонгук пообещал себе и ему, что никогда больше не полетит, что никто не погибнет по его вине. Пообещал, но завтра вновь как командир будет присутствовать на кремации и похоронной церемонии для четверых ребят, для тех, кто мог жить еще долго. Может быть, даже дожить до глубокой старости, застать чертову колонизацию каких-то новых земель, новой планеты, высадиться на которую не помешали бы даже чертовы пришельцы, взявшиеся из ниоткуда. Чонгук внезапно даже для самого себя рассмеялся и так же внезапно затих. Эдакая эмоциональная вспышка угасла столь же быстро, как и всполохнула, и в комнате вновь воцарилась тишина, разбавляемая тихим мерным гудением космической базы, беспрерывно функционирующей вентиляции, чирком зажигалки, вдохом и выдохом дыма. Кроме этих звуков не было ничего, и, когда Чонгук не курил, могло показаться, что комната, в которой он находился, была также мертва, как тот, чье кольцо он носит у самого сердца. Этой мертвой тишиной он наслаждался, она с некоторых пор стала его лучшим другом, самым важным и верным спутником по жизни. Но ее, слишком хрупкую, разрушил стук в дверь. Подняв глаза, полковник решил: не будет реагировать, и нежеланный гость покинет его так же внезапно, как появился по ту сторону разделяющей их перегородки. Но стук настойчиво повторился вновь, и если так настырно проситься в чужую комнату было невежливо со стороны пришедшего, то не открывать после второй серии ударов костяшек, неприлично со стороны хозяина комнаты. Неужели еще кто-то умер? Полковник Чон, поднялся на неуверенных ногах и направился к двери, но так как шел он практически в непроглядной тьме, понять, что траектория его движений слабо напоминала прямую, был не в силах. Но каково же было его удивление, когда, отворив дверь, он обнаружил перед собой огромные черные глаза за длинной челкой. Взгляд курсанта был чистым, доверчивым, немного беспокойным, но все же в нем было восхищение. То самое, с каким на Чонгука смотрели все, кто прибывал на базу десять лет назад, когда он был еще старшим лейтенантом, но уже самым талантливым и способным бойцом от проекта Альхена. Именно такими глазами смотрел на него Ким Тэхен, болтающий что-то, чего Чон Чонгук даже не слышал. — Что ты здесь делаешь? — сухо поинтересовался Чон, а глаза Тэхена вмиг стали растерянными. Курсант замялся на месте. Он ведь уже все рассказал Чонгуку, и для чего пришел, и что от него хотел, но тот словно не услышал. Ему стоит повторить или лучше сбежать, пока не поздно? — Я хотел принести свои соболезнования по поводу произошедшего, сэр, — осторожно начал Тэхен, невольно опустив взгляд вниз. Мужчина был одет совсем уж непривычно. А если быть точнее, раздет. На его теле не было футболки, а на груди висела тонкая серебряная цепочка с кольцом. Тэ обязательно бы рассмотрел его внимательнее, если бы не ситуация. От полковника слишком отчетливо пахло алкоголем и сигаретами. Скажи кто-нибудь Тэхену, что такой человек как Чон нарушает все возможные правила, курит и пьет в своей комнате, он бы ни за что не поверил. Но сейчас лицезрел это все собственными глазами. Между ними повисла неловкая тишина. Тэхен уже подумал, что мужчина сейчас попросту закроет дверь перед его носом, но, на удивление, полковник просто тяжело вздохнул и направился вглубь своей комнаты. — Закрой дверь, — коротко бросил Чон. Тэхен вновь задумался: ему закрыть за собой и оставить мужчину в одиночестве или ему позволено войти? Решив, что если бы полковник хотел, он бы уже давно вышвырнул его прочь, Тэхен все же вошел. Комната второго человека на базе после главнокомандующего мало чем отличалась от его, даже одна из кроватей пустовала, да и вещей было не так много. Тэ бы с удовольствием рассмотрел все, но взгляд уперся в спину мужчины, к тому же здесь было темно, пока полковник не зажег тусклую лампу на письменном столе. На бледной коже, лишенной возможности хоть немного загореть на солнце, были видны старые зажившие шрамы. Они буквально покрывали собой всю спину длинными линиями, будто кожу несколько раз рассекли чем-то очень острым. Тэхен бы подумал на животное или на тот же Вид-168, но шрамы были неровными. Что-то упало на него? Где можно было так сильно ранить спину? Чонгук не обращал никакого внимания на курсанта, словно его здесь и не было. Он попытался спросить свой мозг о том, на кой черт он вообще позволил мальчишке войти, но ответ находился слишком быстро: он устал. Устал от своего вечного одиночества и нелюдимости, устал от этой тишины, которой, казалось, всего минуту назад наслаждался. Возможно, он даже надеялся, что за дверью окажется Сокджин или Чимин, но те, кажется, слишком сильно уверовали в то, что в такие моменты Чонгука не стоило трогать. Мужчина опустился на свою кровать, упершись спиной в стенку, и снова взял в руки стакан с виски, сделав несколько крупных глотков. Его взгляд скользнул по Тэхену, который без зазрения совести пялился в его сторону, но все продолжал мяться посреди комнаты. — Так и будешь стоять? — поинтересовался Чонгук, тихо усмехнувшись. Тэхен никогда не видел, чтобы мужчина усмехался, но его голос заставил отвиснуть и поспешно полезть рукой в карман своих спортивных штанов. — Я лежал после отбоя и подумал, что стоит отдать Вам это, — наконец произнес он и, подойдя ближе, протянул Чонгуку сложенный вчетверо альбомный лист. В глазах Чонгука, как показалось Тэ, на мгновение мелькнул интерес. Мужчина потянулся к листку рукой, но стоило его развернуть, его взгляд изменился. Тэхен не мог понять, о чем думает человек перед ним, но все надежды на то, что тот улыбнется, увидев рисунок, канули в лету. — Я не очень хорошо рисовал, когда был ребенком, просто нашел это среди своих вещей и подумал, что стоило бы отдать его Вам. В качестве благодарности за… Ну, за то, что Вы помогли мне тогда в душевых, — отозвался Тэхен. Чонгук еще несколько секунд неотрывно смотрел на рисунок, прежде чем перевести свой взгляд на Тэ. — Ты знаешь, кто это? — внезапно спросил он, повернув лист к парню. — Предполагаю, что это Ваш навигатор, Сэр. Но этот человек не похож на Су Минхека. Мне кажется, я не видел его на базе. Вы летали с этим навигатором до того, как Вашим навигатором стал капитан Су. Полковник молча кивнул и, повернув к себе лист бумаги, вновь принялся разглядывать его. Линии были такими неуверенными, чересчур продавленными карандашом, как будто Тэхен давил на него изо всех сил, только бы сделать линию ровной, четкой. Он словно надеялся создать иллюзию профессионализма. Вот такое ощущение было от этого рисунка. — Это Ваш первый навигатор, верно? — Тэхен не сразу понял, что задает глупый вопрос. Хотя, с другой стороны, мало ли, сколько навигаторов сменил Чон Чонгук. Получив в ответ еще один молчаливый кивок, курсант уже был готов отступить обратно к двери, ведь на длительную беседу он не рассчитывал, да и не то, чтобы очень хотел. В конце концов, о чем им общаться? У Чонгука и Тэхена довольно большая разница в возрасте, между ними огромная социальная пропасть. Им не стать друзьями, даже хорошими знакомыми они никогда не будут, так к чему излишнее сближение? Оно будет только мешать. — Выпить хочешь? — спросил Чонгук и протянул солдату свой стакан. — Подержи. Забрав посуду из пальцев полковника, Тэ обнаружил, что стенки его потускнели от отпечатков чужой ладони. Захотелось поднести стакан ближе к лампе, чтобы лучше рассмотреть все узоры пальцев и складок на руках полковника, но мужчина наполнил его резко пахнущим алкоголем на пару сантиметров. — Это виски. Садись. Мужчина похлопал своей большой ладонью по кровати недалеко от себя, а Тэхен на секунду завис, подумав, что руки у Чон Чонгука идеально-мужские. Такие сразу представляются, если где-то услышать выражение «идеальные мужские руки». Тэхен замялся на секунду у постели, но все же присел на самый край, обхватив стакан руками. Его взгляд снова метнулся по комнате. Свет был совсем неярким, но он успел разглядеть пиджак мужчины, висящий на спинке стула, и фоторамку на столе. Она зачем-то была отвернута к стене. Он бы спросил об этом, но, кажется, и без того переборщил со своим вмешательством в чужую жизнь. Чонгук потянулся за бутылкой с виски и, беспомощно оглядевшись, не нашел ни одного стакана поблизости. Поднимать свой зад с кровати он не планировал. Достаточно и того, что курсант увидел его в нетрезвом и совсем уж неприглядном виде. Будет не здорово, если он в пьяном угаре снесет что-нибудь по пути в поисках стакана. Что ж, тем проще решить, из чего пить. Чонгук сделал глоток прямо с горла, поморщился и словил на себе взгляд курсанта. Тот смотрел на него так сочувствующе, словно понимал, что творилось в чужой голове. Такие взгляды всегда раздражали Чонгука. Сразу же казалось, что он не мог вызвать у людей ничего, кроме жалости. Мысли путались в голове, но он уже думал о том, что предстать в таком виде перед младшим по званию, который, к тому же, приходился ему буквально никем, просто один из новобранцев, было весьма безрассудной идеей. — Все еще хочешь стать моим навигатором? — зачем-то поинтересовался мужчина, разрушая неловкую тишину. — А почему не должен? — вопросом на вопрос ответил Тэхен. Он внимательно оглядел виски в своем стакане и, поднеся напиток к губам, сделал нерешительный первый глоток, тут же скривившись. Он никогда не пил алкоголь. Возможно, это был единственный по-настоящему полезный запрет его родителей. — Как показала практика, мои навигаторы долго не живут, — пожал плечами Чон. — Вы не были там. И сделали все возможное, чтобы предотвратить произошедшее. Если Вы чувствуете вину… — начал было Тэхен, но полковник громко цокнул языком и качнул головой. — Нет. Это не вина, семидесятый. Это сожаление. Возможно, грусть, но не вина. Тэхен не знал, что ответить. Сожаление, грусть, но не вина. Привычный образ холодного и всегда собранного человека, для которого устав и правила превыше дружбы, который ни к кому не привязывается, рушился буквально на глазах. Если бы кто-то однажды сказал Тэ, что он будет сидеть в комнате самого полковника Чон и пить с ним виски, парень ни за что не поверил бы в эту околесицу. — Я не собираюсь умирать. То есть, конечно, никто не собирается, но отчего-то мне кажется, что Вы в любой ситуации сделали бы все возможное, чтобы я выжил. Я бы чувствовал себя уверенно в бою, если бы именно Вы сидели за соседним штурвалом. Этот парень говорил так уверенно, словно знал наверняка, как будто он пробовал летать уже не с одним пилотом, но никто не мог сравниться с ним, с Чонгуком. — Забавно, — усмехнулся полковник, проследив взглядом за тем, как курсант поднес к губам стакан, остановился на мгновение, о чем-то думая, а после залпом выпил алкоголь. Жалобно сведя брови к переносице, парень проглотил обжигающий виски, но все же не сдержался и закашлялся. Отвратительно. Странно, что полковник пил эту дрянь совершенно спокойно, не ведя даже бровью. Но думать об этом долго не вышло, потому что мысли как-то слишком резко стали тягучими, медленными, как если бы кто-то перевернул песочные часы. Оставалось лишь сидеть и наблюдать, как течет песок, наполняя нижнее отделение, как сверху его становится все меньше и меньше, слушать его тихий шепот и расслабляться, успокаиваться. В мыслях Тэхена происходило что-то, отдаленно напоминающее это самое течение песчинок. — Ты мне нравишься, семидесятый. То, как ты мыслишь. — Если бы я погиб, Вы тоже чувствовали бы грусть и сожаление или все же вину, полковник? — Тэхен начал задавать вопрос одновременно с тем, как заговорил полковник, поэтому не услышал его слов. Чон усмехнулся, отвел взгляд в сторону и глотнул еще виски. — Не пора ли тебе спать? Отбой уже был. Отвечать на вопрос Чонгук не собирался. Да и что это за вопросы такие у этого курсанта? Странный парень. Конечно, как наставник он бы чувствовал сожаление от потери любого из ребят, и не важно, был он куратором павшего в бою солдата или нет, но вину… Нет, вины он, пожалуй, не ощущал. Минджун и Минхек были исключениями. Чонгук слукавил, когда сказал, что не чувствует своей вины, ведь он был как никто виноват в том, что этих людей больше не было рядом. Кажется, к его персональным кошмарам добавятся еще несколько. — Мне кажется, Вы не хотите, чтобы я уходил. То есть… что Вы не хотите оставаться один сейчас, полковник. Скажите мне, если я ошибаюсь, и я тут же уйду. Не хочу Вас беспокоить… Усмехнувшись, Чонгук посмотрел на бутылку, отставил ее на прикроватную тумбу и вновь обратил внимание на рисунок. Полковник поднес его ближе к лицу, чтобы разглядеть изображение все еще любимых глаз, но, к сожалению, ни рисунок, ни фотография, не передавали всей красоты и глубины взгляда Минджуна. Это заставило его горько усмехнуться. Он отложил рисунок туда же к бутылке и, подняв глаза к белому потолку, закрыл их. — Единственное, чего мне хочется — просто забыться. — Я могу с этим помочь, — внезапно даже для себя выпалил Тэхен. Мужчина снова приоткрыл глаза и перевел взгляд на Тэхена. На пьяную голову, или же нет, парень даже казался ему симпатичным, но то, что он услышал, наверное, предпочел бы забыть. — Помочь с чем? — поинтересовался мужчина, скептически изогнув бровь. — Забыться, — повторил Тэхен, не отводя от мужчины взгляда. Отступать уже было поздно. В целом, самое худшее, что мог сейчас сделать мужчина — это прогнать его прочь. По крайней мере, в таком состоянии он вряд ли бы стал обращаться к уставу и подобным вещам. Тэхен сам не знал, что на него нашло. То ли алкоголь подтолкнул его к этой безумной идее, то ли скрытые желания. Но в одном он был уверен точно — несмотря на разницу в возрасте, этот мужчина вызывал у него симпатию. И тем, как выглядел, пусть из-за чертового проекта Альхена он, очевидно, на свой возраст не тянул, и тем, как вел себя даже вне этой комнаты. Даже если его строгость не была напускной, он все равно невольно вызывал чувство восхищения. Наверное, именно это сподвигло Тэхена совершенно внезапно отставить стакан в сторону и, больше не думая ни о чем, перекинуть ногу через бедра мужчины. Чонгук скорее на автомате перехватил чужую талию руками, но сжал ее крепче, чем следовало бы, сев ровнее. Его взгляд потяжелел, но не в том плане, в котором хотелось бы Тэхену, который совершенно внезапно почувствовал себя невероятно глупо. Он не относился к сексу как к чему-то серьезному. Никогда. За всю свою жизнь Тэхен спал только с одним человеком. Парень, живущий по соседству, Ынхи, никогда не был близок с ним. Они виделись редко, и он уже отчего-то считал себя для Тэхена хорошим товарищем. Он был единственным, с кем Тэхен хоть как-то мог общаться, когда родителей не было или он мог выйти за пределы своего дома, но когда выяснилось, для чего этот парень вообще общается с Тэ — все сошлось на одном лишь сексе. Ынхи всегда убеждал его в том, что секс — это лишь возможность выплеснуть негативные эмоции, расслабиться и отдохнуть мыслями. Там нет возможности думать о чем-то плохом, лишь удовольствие без ограничений: хочешь — бей, хочешь — кусай, царапай, целуй тело так, чтобы оставлять за собой кровоподтеки. Это как бить грушу, только намного приятнее. Разве не проще выплеснуть все, что чувствуешь? И Тэхен считал так столько, сколько себя помнил. Тогда что за взгляд направлен на него сейчас и что именно он сделал не так? — Тебе пора, — вполне серьезно произнес Чонгук и скинул Тэхена со своих бедер на постель, встав с места и перехватив из пачки сигарету, — не заставляй меня разочаровываться в тебе, семидесятый. Тэхен поднялся с постели и, поджав губы, опустил взгляд. — Доброй ночи, полковник, — тихо отозвался он, найдя в себе силы поднять взгляд, но увидел перед собой только спину мужчины. Казалось, он даже смотреть на него теперь не хотел. Неприятное чувство где-то в груди заставило его идти быстрее. Бросив у двери неловкое «простите», Тэхен покинул комнату и едва ли не бегом бросился к своей комнате. Он шел так быстро, что даже не успевал понять, какие коридоры и как сменяют друг друга, только мысленно материл себя, ругал за безрассудство, за такую глупость. Как он мог совершить такой неоправданно глупый поступок и решить, что Чон подхватит его идею? Если он сам так поверхностно и просто относится к сексу, это не значит, что все люди не придают близости большого значения, тем более, их положения слишком явно отличаются. Курсант и легендарный боец, второй человек на базе, талантливый пилот Чон Чонгук. Теперь казалось, что между ними слишком огромная пропасть, настолько большая, что Тэхену стало еще хуже, стыд зашкаливал, и, вернувшись, наконец, в пустую комнату, парень закрыл за собой дверь и несколько раз крепко приложился к ней лбом. — Идиот, Ким Тэхен! — прорычал он сам на себя и подошел к раковине. Пустив в сток ледяную воду, Тэхен посмотрел в глаза своему отражению. — На что ты рассчитывал, придурок? — риторический вопрос, на который у Тэхена не было ответа. И как он теперь вообще сможет посмотреть в глаза полковнику? Ну и бред…***
Утро встретило чертовым похмельем, и привести себя в более менее адекватный вид Чонгуку было сегодня сложнее, чем обычно. Да и день сегодня намечался слишком тяжелым, поэтому ему, в целом, позволено выглядеть не настолько безупречно, как он выглядел всегда. Даже если форма села как всегда идеально и волосы легли назад в привычную строгую укладку, лицо выдавало состояние полковника с головой. Признаться, этой ночью он долго не мог уснуть, даже если выпил достаточно, чтобы просто отключиться. В голову постоянно лезли мысли, заглушить которые в этот раз не смог даже виски. Сначала он думал о том, что Минхек мог бы остаться жив, если бы он не заставлял его летать с другим бойцом, менее способным, чем сам Чонгук, а после мозг полностью сфокусировался на курсанте под номером сорок два семьдесят. Какого черта он делал? Даже если самолюбие грело осознание, что он все еще привлекателен для молодых мальчиков, не слишком ли прытким был Ким Тэхен, так прямо и открыто предложив себя как средство забытья? Странно все это. Чонгук никогда не замечал со стороны этого курсанта никаких двусмысленных взглядов или знаков внимания. Они даже не разговаривали толком, всегда только по делу, поэтому произошедшее не поддавалось никаким логическим объяснениям. Не в силах перестать об этом думать, Чонгук на автопилоте собрал завтрак на поднос и с тяжелым вздохом сел на свое привычное место за столик к Чимину. Мелкий смотрел с нескрываемым беспокойством, его грустные глаза выглядели еще более грустными из-за поднятых бровей. — В порядке? — спросил он, не став даже пытаться начать разговор хотя бы немного издалека. Отрицательно качнув головой, Чонгук осмотрел еду на своем подносе и поднял глаза. За столиком впереди обычно сидел Минхек в компании еще пары навигаторов из его набора, рядом с бойцом, также погибшим вчера. Сегодня за этим столиком сидели совсем другие офицеры, и от этого совесть снова начала жрать Чонгука изнутри. Она вцепилась во все внутренности своими когтистыми руками и сжала их чувством вины, сдавила настойчиво, сильно, не позволяя игнорировать ее. — Ты не должен винить себя в том, что случилось, — начал было Чимин, но Чонгук, подняв ладонь, жестом попросил секретаря замолчать. — В любом случае, если бы я летал с ним, Чимин-а, он уж точно не погиб бы. Поэтому не стоит говорить о том, что я не виноват. Даже если он ослушался моего приказа и погиб из-за никому не нужной самоотверженности, я виноват в том, что не летал с ним, и перестань так на меня смотреть, ты знаешь, что я прав. Но я определенно ценю твою заботу. За их столиком повисла неловкая тишина. Чимин замялся, не зная, что ответить, а Чонгук, обведя глазами помещение столовой, наткнулся на сидящего в дальнем углу курсанта под номером сорок два семьдесят. Он задумчиво жевал тосты с ярко-красным джемом и увлеченно читал что-то в своем планшете. Быть может, готовился к предстоящим промежуточным тестированиям? Наверняка. В голове невольно мелькнули воспоминания о прошедшем вечере, как этот парень перекинул ногу и оказался сидящим на бедрах своего куратора, как он смотрел Чонгуку в глаза и говорил, что может помочь забыться. Так просто и открыто, как будто секс для него совсем ничего не значит, словно он сменил за свои двадцать два года уже такое количество партнеров, какое неприлично даже вслух произносить. Это все Чонгука не касалось, но поступок и поведение были странными для его сознания. — Что ты можешь мне сказать о Ким Тэхене? — спросил Чонгук, переведя взгляд на Чимина. Не стоило смотреть на курсанта слишком долго. Если он почувствует на себе взгляд и вычислит, что стал объектом внимания полковника, наверняка может надумать себе чего-нибудь лишнего. Эту молодежь порой очень трудно понять. Чимин озадаченно глянул на курсанта, обернувшись через плечо, и снова взглянул на Чонгука. — Ну… Он милый, — просто проговорил он, но заметив, как Чонгук скептически выгнул бровь, тяжело вздохнул. — Я это к тому, что он не знает многих элементарных вещей и воспринимает это как-то по особенному. — Что ты имеешь в виду? — Ну, например, он боится надевать линзы, потому что не хочет выколоть себе пальцем глаз. Очень удивился, когда рассматривал картинку с жирафом на своей тетради. Он вроде бы и с Земли, но есть вещи, о которых он не знает. А еще он очень замкнут. Почти ни с кем не общается, но мне кажется, что это пройдет. — уверенно закивал Чимин, отламывая от своего тоста маленький кусочек и отправляя его в рот. Кажется, именно увидев, как забавно Чимин ест все хлебобулочные изделия, Юнги и прозвал его цыпленком. — Не сказал бы, что он слишком замкнут, — тихо фыркнул Чонгук, потерев затылок. Чимин подозрительно прищурился, в упор взглянув на Чонгука. За их столиком вновь повисла тишина. — Что? — не выдержал Чон, упираясь локтями в стол. — А с чего это ты вдруг начал им интересоваться, а? Он что, — глаза Чимина забавно расширились, словно он узнал какую-то страшную тайну, — тебе приглянулся? Чимин воскликнул так громко, что на него начали оборачиваться, а Чонгук, грозно зашипев, сунул в рот парня его же кусочек тоста. — Какого дьявола ты так шумишь? Свихнулся? Даже не думай в этом направлении, Пак Чимин, — шикнул он. Фыркнув, парень откинулся на спинку своего стула и продолжил отламывать кусочки от тоста. Сегодня он ел только мякиш, вычищая его из корочки. Даже если Чимин не особо любил выбрасывать еду, сегодня ему хотелось есть именно так. — Ты редко спрашиваешь про курсантов, вот я и интересуюсь. Почему ты думаешь, что он открыт к общению? Между вами что-то произошло? У тебя все на лице написано, хен, так что оставь свои предрассудки и поделись со мной как с другом. Мы ведь друзья, хен? — Чимин смотрел своими детскими наивными глазами так открыто, что у Чонгука, даже если бы он не считал младшего своим другом, язык бы не повернулся ответить на его вопрос отрицательно. — Ладно, слушай. Только не вздумай никому болтать о том, что я тебе расскажу, Пак Чимин, потому что я никому не планировал говорить об этом. Даже Сокджину. Это ясно? Полковник довольно хмыкнул на кивки младшего и, наклонившись к нему поближе, поманил к себе пальцем, чтобы он мог говорить тише. Не нужно никому, кроме Чимина, слышать занимательную историю, которую Чонгук собрался поведать. — Вчера он пришел ко мне и подарил рисунок. Там я и Минджун, кажется, из какого-то новостного репортажа, судя по бумаге, нарисованы мы довольно давно. Он сказал, что это в качестве благодарности за то, что я ему помог, когда его избили. Мы немного поговорили, но я был пьян, и тогда для меня не имело особого значения, что со мной рядом сидит курсант, понимаешь? Я и ему налил, чтобы в одного не бухать. Как-то неприлично не налить гостю, — Чимин снова закивал, он слушал внимательно, не отвлекаясь на проходящих мимо их столика солдат и офицеров, — так что он пил вместе со мной, а потом я сказал, что хотел бы забыться. Не успел я и глазом моргнуть, как он уже сидит у меня на коленях и говорит о том, что может мне помочь с этим. — Чего?! — эмоционально воскликнул Чимин, искренне удивившись такому повороту событий. Чонгук буквально прижал мелкого к себе за затылок и зашипел на него. — Не ори ты, блять, Пак Чимин. Я же сказал! — Пусти-пусти, я не буду больше, не буду! — сипло зашептал он, пытаясь выбраться из захвата. И где носит Мин Юнги, когда над ним так издеваются? Отпустив друга, Чонгук строго глянул на группу выпучивших на них глаза новобранцев. Солдаты быстро смекнули что к чему и поспешно вернулись к своим тарелкам. — В жизни не поверю, что этот парень мог выкинуть такое… — прошептал Чимин, внимательно окидывая взглядом Тэхена. Он выглядел так же отрешенно, как и всегда, ничего необычного. Как будто Чонгук рассказывал про другого курсанта. Про кого угодно, только не об этом парне. — Хочешь сказать, мне это приснилось? — фыркнул Чонгук и скрестил руки на груди. — Здорово было бы. — Я просто… ну, не знаю. Не знаю, как сказать, просто я общался с ним, он совсем нелюдимый, друзей у него нет, он всегда ходит и сидит отдельно от своей группы, только один парень приходил его навещать, пока он восстанавливался в лазарете. Парень — зубрила, он постоянно читает и изучает материалы по кораблям и пилотированию, по навигации, вечно в обнимку с лекциями и всяким таким, а тут ты мне рассказываешь о том, что он пытался тебя соблазнить. Пребывая в растерянности, секретарь снова взглянул на курсанта, а затем на Чонгука, по выражению лица старшего понимая: он не шутит и говорит серьезно и честно. — Тебе не кажется, что было бы разумно с ним поговорить? — поинтересовался Чимин. — О чем мне с ним разговаривать? Проще прикинуться, что ничего не было. Спасибо моим мозгам, которые не отключились и не позволили мне с ним переспать. Мне не нужны проблемы. — Но так нельзя, — возмутился Чимин. Он забавно надул губы, словно был на что-то обижен, и Чонгук не сдержал очередного тяжелого вздоха. — Я не думаю, что ему это нужно, Чимин. Так же как и мне. Он тоже выпил, пусть и немного. Если об этом кто-то узнает, пострадает в первую очередь он. Я его куратор, и я здесь для того, чтобы помочь ему стать хорошим навигатором, а не для того, чтобы использовать его в своих целях. — Но ты уже спал с другими парнями. После… Чимин хотел было напомнить, что Чонгук пустился в полный разгул после смерти Минджуна, но промолчал. Тот глушил свою внутреннюю боль так, как позволяли обстоятельства — алкоголем и сексом. Но спустя несколько месяцев все закончилось так же внезапно, как и началось. У Чонгука давно не было партнеров, а за то, каким именно способом мужчина пытался заглушить все то, что мучительно глодало его, он так же чувствовал вину. Как он сказал однажды, у него было такое чувство, словно он изменял Минджуну, пусть того и не было рядом. И, кажется, это чувство не отпускало его до сих пор. Но только ли в этом была причина того, что Чонгук не ищет никого для себя? Чонгук благоразумно проигнорировал слова Чимина и наконец принялся за еду. Не хотелось больше говорить об этом. Достаточно и того, что он уже успел сказать о том, о чем говорить не следовало. Даже Пак Чимину. Поняв, что теперь все попытки продолжить беседу будут проигнорированы, Чимин задумчиво пожевал губу, заерзав на месте, и вдруг схватил Чонгука за руку, заставляя его обратить на себя внимание. — Послушай меня, пожалуйста, хен. Ты можешь ничего не отвечать, просто послушай. То, что ты мне рассказал, действительно не похоже на обычное поведение этого парня, но вдруг он рассматривает тебя как потенциального партнера? У него проблемы с социализацией, это видно, поэтому поговори с ним, хорошо? Не сейчас, но позже, ладно? У Чонгука не было выбора, и он кивнул. Уж лучше согласиться с Чимином, когда он так сильно переживает о ком-то, чем спорить с ним. Невольно взгляд полковника снова скользнул по курсанту, к которому подсел другой парень из его группы, только судя по выражению лица, семидесятый был совсем не рад самозванному соседу по столику. — Чего тебе? — не стараясь быть дружелюбным, Тэхен демонстративно подвинулся в сторону от без спроса севшего рядом с ним Хенги. Даже если этот парень выглядел виновато, Тэхена это совершенно не трогало. — Хотел извиниться. — Не стоит. О том, что у тебя длинный язык мне стоило догадаться, пожалуй, еще во время секса. Мне никуда не уперлись твои извинения, парень, так что прибереги их для своей совести, окей? Тэхену сразу же захотелось уйти, и он уже попытался подняться, но вцепившийся в его запястье Хенги одним движением заставил сесть обратно. И Тэ с удовольствием вмазал бы ему, но он так часто дерется в последнее время… Пожалуй, стоит лучше себя контролировать, иначе он точно вылетит отсюда, еще даже не успев ни разу посидеть за штурвалом космического истребителя. — Выслушай меня, пожалуйста, — попросил парень, но под недовольным взглядом Тэхена сдался и отпустил его руку, перестав удерживать силой, но все же продолжая говорить: — Я не думал, что они так себя поведут. — Не думал, это уж точно. Кто вообще тебя просил рассказывать всем подробности нашей близости? От этих придурков нельзя было ждать ничего другого, только тупой этого не понял бы. Скрестив руки на груди, Тэхен еще и ногу на ногу сложил, пытаясь максимально закрыться от этого парня. Его виноватые и честные глаза, полные раскаяния, никак не трогали его, особенно, если выстроить между ними невидимую, но прочную стену. — А ты что, никогда друзьям про хороший секс не рассказывал? Мне понравилось, вот и поделился с ними. Я не думал, что у тебя могут быть из-за этого проблемы, поэтому я… извиняюсь. — Окей. Если это все, то ты можешь идти, — коротко отозвался Тэхен, махнув рукой куда-то в сторону. Он правда был чертовски зол на Хенги. И какого черта он вообще решил, что Тэхен захочет выслушивать это после случившегося? Однако, парень не спешил уходить. Он немного помялся на месте и, внимательно взглянув на Тэхена, приподнял бровь. — Тогда, может, мы… — он многозначительно оглядел Тэхена, но тот лишь вскинул брови и не сдержал смешка. — Может мы что? Снова потрахаемся? Прости, конечно, но не после того, что произошло. Тебе лучше поискать другого партнера, которому будет интересно обсудить ваш совместный секс с кем-то посторонним. — Боже, я ведь извинился, — поморщился Хенги, — в чем проблема? Не веди себя, как школьница, окей? Мы ничем друг другу не обязаны, и нам вроде как было неплохо вместе. — Вот именно, Хенги, — нахмурился Тэхен, — мы ничем друг другу не обязаны. Поэтому подними свой зад и уйди за другой столик, или прекрати хватать меня за руки и дай уйти мне. Я не хочу иметь с тобой никаких дел. Совсем. — Ты серьезно? — усмехнулся парень. — Из-за того, что какие-то парни влезли не в свое дело, ты отшиваешь меня? Тэхену это совсем не нравилось. И, честно говоря, он искренне не понимал, к чему здесь была эта настойчивость. Он уже хотел что-то ответить, снова съязвить и наконец свалить отсюда, но на его плечо легла чья-то рука, заставляя обернуться. — Эй, в чем проблема? — воскликнул Юхен, взглянув на Хенги и подмигнув немного растерявшемуся Тэхену. Видимо, он не ожидал его здесь увидеть. Юхен по-хозяйски уселся за столик, шлепнув на него свой поднос, и подставил кулак под подбородок. — Вам бы прекратить это, Хенги. Сюда смотрит полковник Чон, и взгляд у него вообще не предвещает ничего хорошего, — заявил он, и оба парня тут же оглянулись. Чон и правда довольно напряженно смотрел в их сторону. — Если вы продолжите, уверен на сто процентов, что это перерастет в очередную драку. Тебе ведь не нужны проблемы, Хенги-я? Вот и Тэхену они не нужны. Правильно говорю? Юхен внимательно посмотрел на Тэхена, который лишь кивнул, хмурясь, и Хенги, недовольно цокнув, встал с места, наконец покидая парней. Тэхен проследил за парнем взглядом и поморщился. — Не понимаю, какого черта он прицепился, — тихо буркнул он, а Юхен, откусив внушительный кусок тоста, пожал плечами. — Может, он просто недоумок, если не понимает слова «нет»? Я побоялся, что вы сцепитесь, так что решил подойти. Ты тут единственный адекватный, так что мне как-то не хочется, чтобы тебя отправили в колонии. Тэхен на слова Юхена только усмехнулся. Этот парень, кажется, действительно не так уж плох, да и комплимент получить всегда приятно. Тем более, его слова не были похожи на лесть, а кажется, были сказаны вполне искренне. — Ты как, готов к тестированию по «Основам радиолокации и навигации»? — поинтересовался парень, внимательно оглядев вмиг нахмурившегося Тэхена. — Что? Там будет какой-то тест? От Юхена мгновенно послышалось затяжное «у-у-у», и он покачал головой. — Ты в беде, Тэхен-а. Почаще заглядывай в свой планшет. Майор Чон Хосок на тестировании никого жалеть не будет. Он вообще лютый, когда дело касается нашего основного профиля. Бойцы это не изучают, народа меньше, так что у него есть возможность дрючить каждого. — Дерьмо, — выругался Тэхен, вытерев рот салфеткой и поспешно взяв планшет в руки, проверяя высланные им задания. Что ж… По крайней мере, у него есть двадцать минут на то, чтобы хотя бы просмотреть материал.***
Чонгук буквально терпеть ненавидел, когда Намджун звонил ему напрямую, строгим тоном велел немедленно явиться в его кабинет и скидывал вызов. Такой серьезный, что раздражал. Но приказ руководства нельзя игнорировать, поэтому полковнику приходилось в ту же секунду откладывать свои дела и идти в кабинет главнокомандующего. Вот и сейчас, войдя в кабинет, он отдал честь и присел на диванчик, где сидел всегда. За исключением моментов, если ему нужно было заполнять какие-нибудь документы. — Что случилось? — не выдержав минутной тишины, спросил Чонгук. Намджун увлеченно заполнял какие-то документы и до сих пор не удостоил своего заместителя даже взглядом. — Дай мне минуту, и я все расскажу. И вот опять Намджун заставляет делать то, что Чонгук ненавидел всем сердцем: ждать. Порой казалось, что он таким способом проверяет способность самого Чонгука соблюдать устав в том объеме, в каком он требует этого от своих солдат. И как бы полковник ни закипал внутри, он продолжал сидеть с непроницаемым лицом и покорно ждал, когда же ему расскажут, зачем он вообще здесь находится. — В общем, — словно по секундомеру Намджун заговорил именно в тот момент, как Чонгук мысленно досчитал до шестидесяти, — мне пришел приказ сверху касаемо назначения навигатора для тебя. Я этот приказ уже подписал, так что ты должен в ближайшие пару дней пройти тест на совместимость с курсантом из нового набора. Порядковый номер сорок два семьдесят, имя Ким Тэхен. — Нет. Чонгук не собирался проходить тест на совместимость с этим парнем, но тяжелый взгляд Намджуна не терпел возражений, пришлось замолчать и слушать дальше. — Система говорит, что вы совместимы, но мы должны знать точный процент. Так как сегодня вечером состоится похоронная церемония Су Минхека, ты можешь выполнить приказ завтра-послезавтра. Они дают тебе время, Чонгук. И не смотри на меня так, я и без того слишком много тебе позволяю. Атмосфера в кабинете была тяжелой. Стоило только вспомнить, что выкинул Тэхен после пары глотков алкоголя, как он предложил себя… Не хотелось лишний раз пересекаться с этим мальчишкой. — Почему он? Они не дают мне смотреть его медицинскую карту, запрещают пробивать о нем информацию, но при этом хотят, чтобы я прошел с ним тест на совместимость? А что потом? Если мы будем совместимы, они скажут, чтобы я летал с ним? Намджун тяжело вздохнул. Он прекрасно знал, что чем больше вольностей позволить другим людям, тем больше они будут наглеть. Жаль, что это настигло и Чонгука. — Это приказ, Чонгук, и мы с тобой не будем его обсуждать, но нравится это тебе или нет, выполнить его ты обязан. И если они скажут, что ты должен будешь начать летать с ним и участвовать в боях, ты будешь летать и сражаться, Чонгук. Это ясно? Чонгук плотно поджал губы. Его рука словно на автомате потянулась к кольцу, спрятанному под одеждой, но, не найдя его, безвольно опустилась на колено. Полковник молчал, хмуро глядя на Намджуна. Главнокомандующий так же смотрел на него в ответ. Эта битва взглядов длилась недолго, всего секунд десять, и Намджун отвел его первым. Сил не было смотреть в эти прожигающие насквозь глаза. Он был готов поверить в то, что Чонгук мысленно испепелил его и вышвырнул его прах за борт базы. — Не смотри на меня так, мне от тебя тошно становится. Это не моя прихоть, Чонгук. — Я тебя понял. Мужчина поднялся с места и, поправив лацканы пиджака, молча вышел из кабинета. Как бы ему не нравилось происходящее, ослушаться он не мог. И подводить Намджуна не хотелось. Видимо, ему пора вспомнить, для чего он здесь находится.***
Похоронная церемония прошла так же, как и многие другие. Тела не переправлялись к родственникам, у многих ребят их вообще не было на Земле. По традиции, прах развеивался в космосе, ведь именно ему пилоты и навигаторы отдавали свои жизни. Чонгук не переставал мысленно просить прощения у Минхека. Он был хорошим парнем, добрым и отзывчивым, никогда не навязывался Чонгуку и прекрасно понимал, почему он не хочет и не будет с ним летать или тем более жить. Они пересекались на тестированиях для новобранцев, на праздничных мероприятиях и корпоративах, которые пусть и редко, но случались здесь, один раз вместе ездили в отпуск. Даже поболтали в тот раз достаточно откровенно. Жаль, что он не узнал Минхека получше, но такие мысли всегда приходят в голову только после смерти человека. Пока он жив, никто особо не задумывается, делает ли он достаточно для другого, говорит ли достаточно теплых слов. В этом заключается бесконечная глупость человечества, и, кажется, никто не в силах разорвать этот порочный круг. Чонгук тоже не смог. После церемонии Сокджин предложил Чонгуку выпить, но идти в бар и участвовать в поминках, посвященных четверым ребятам, не хотелось. Наверняка кто-нибудь додумается подойти и выразить свои глубочайшие сожаления, в которых Чонгук совершенно не нуждается. И никогда не нуждался. Поэтому сейчас они вдвоем сидели в комнате Чонгука на полу, переодетые в пижамы и распивали виски, просто разговаривая по душам. Похороны кого-то знакомого всегда подталкивают к душевным беседам. Сегодняшний день не стал исключением. — Она хорошая, просила меня побыть с ней сегодня, потому что боится, что я могу не вернуться из следующего боя, — делился Сокджин, задумчиво болтая виски в своем стакане. Девушка, о которой он говорил, была одной из немногих рабочих гражданских, кто хоть как-то контактировал с военными напрямую, ведь она работала хирургом в больничном отсеке. И раз уж сегодня выдался случай поговорить со старым другом наедине, то почему бы не рассказать ему все, что тревожило его сердце и душу? — Может, это было бы неплохим вариантом для тебя? Усмехнувшись, он отрицательно качнул головой, и усмешка превратилась в горькую улыбку. Как бы Сокджин себя не любил, у всех есть страхи и какие-то проблемы, комплексы. — Мне нравится с ней трахаться и слушать, как после она рассказывает мне что-нибудь. Засыпать с ней уютно, но на этом все. Если я буду рассматривать ее как партнера для отношений, значит, буду планировать провести с ней всю жизнь, завести семью и детей, но я перекачан препаратами так же, как и ты, и если ты помнишь, ученые не особо-то горели желанием изучать способности нашей спермы. А вдруг я буду плодить мутантов? Не хочу рисковать, да и в целом… Представляешь, если она забеременеет от меня, а меня в бою прикончат. Ей придется растить ребенка самой, а он или она еще до рождения станет сиротой, и я буду просто дядей с фотографии. Я этого не хочу. Чонгук понимающе кивнул. Рассуждения Сокджина были здравыми и обоснованными, его страхи были понятны, и полковник, не чокаясь, поднял свой стакан и сделал глоток. Ким последовал его примеру и, согнув ногу в колене, бросил на него руку, расслабленно откидываясь спиной на кровать полковника. Вот такие посиделки с Чонгуком он особенно любил. — А вот на пенсии можно, если доживу до нее, мы же все равно не стареем, — засмеялся он, переводя весь серьезный разговор в шутку. Тихий низкий смех обоих быстро стих. — Намджун уже нашел, кого сделать моим следующим навигатором, — взгляд собеседника стал заинтересованным и Чонгук продолжил: — Помнишь того паренька, у которого результаты были как у меня? Семидесятый. — Помню, — Сокджин кивнул, — Нелюдимый, как ты. — Я не нелюдимый. — Ты закрытый и даже мне не говоришь всего, что происходит в твоей голове. Просто у тебя есть люди, которые тобой дорожат, а у него, кажется, нет. Вот и все, чем вы отличаетесь. Но подпускать к себе людей ему, судя по всему, не нравится так же, как и тебе. Они замолчали. Чонгук обдумывал слова Сокджина, а тот, понимая это, давал другу достаточно времени. — Но ведь он еще совсем зеленый, только приступил к обучению, да и у вас разница в возрасте большая. Почему он? Чонгук пожал плечами и потянулся к сигаретам. — Система говорит, что у нас есть совместимость. Сверху приказали пройти с ним тест, но я не хочу. Нет, не потому что он еще зеленый и не из-за Минхека и… Минджуна. Он приходил ко мне в тот вечер, когда Минхек погиб. Прикурив, мужчина глубоко затянулся и, глядя на сигарету в своих пальцах, пытался собрать мысли в кучу и рассказать обо всем последовательно. Не так поверхностно, как он рассказал Чимину, а для этого нужно было немного подумать и выстроить в голове цепочку повествования. Сокджин не торопил его и терпеливо ждал, когда Чонгук будет готов продолжить свой рассказ. — Он подарил мне рисунок в качестве благодарности за то, что я помог ему, когда его избили. Помнишь? — Сокджин кивнул, и Чонгук взял сложенный вчетверо лист бумаги с прикроватной тумбы. Развернув его, на мгновение полковник замер, в который раз изучая штрихи карандаша, складывающиеся в черты любимого лица и протянул рисунок Сокджину. — Талантливый малый. Минджун вышел прям очень хорошо. Чонгук кивнул и затянулся поглубже, думая о том, что именно заставило мальчишку нарисовать их. О чем он думал, когда старательно прорисовывал их глаза? Кажется, именно прорисовке глаз семидесятый уделял наибольшее внимание. — В общем, я налил ему виски, он выпил со мной. А потом я спросил его, хочет ли он стать моим навигатором? Об этом был его первый вопрос, когда он прибыл сюда. Как можно стать моим навигатором. Присвистнув, Сокджин вернул рисунок Чонгуку и сделал глоток виски, думая о том, что этот парень достаточно смелый и амбициозный, чтобы действительно добиться здесь чего-нибудь. Как минимум хорошего звания, если, конечно, не погибнет в своем первом сражении. Такое тоже было здесь не редкостью, к сожалению, и именно поэтому Намджун называл новобранцев пушечным мясом. Жестокая, но правда. — В общем, даже при том, что навигаторы у меня долго не живут, он сказал, что все равно не откажется от этой идеи. А потом, решив, что наша беседа стала более доверительной и он может попытаться залезть ко мне в душу, он спросил, испытывал бы я чувство вины, если бы он погиб. Разумеется, ни отвечать, ни думать над его вопросом я не горю желанием даже сейчас, поэтому я напомнил ему о том, что отбой уже был и ему пора ложиться спать. Он сказал, что я на самом деле не хочу, чтобы он уходил. — А ты действительно не хотел? Вопрос резонный, и, если бы Чонгук не имел привычки сначала думать, а потом говорить, он ответил бы утвердительное «да». — Мне не хотелось оставаться одному. Но тогда я был пьян, и моя соображалка работала не так уж хорошо, так что я сказал, что хочу только забыться. И не успел я даже моргнуть, как он уже сидит на моих бедрах и говорит о том, что может помочь мне забыться. — Ого! — Я охуел! Малец совсем меня не знает, но с такой легкостью предлагает себя, как будто количество его половых партнеров настолько огромное, что добавление моего имени в этот список будет просто каплей в море. Сокджин, склонив голову на бок, задумался, внимательно изучая Чонгука. Его выражение лица было весьма красноречивым. — Тебя это всерьез волнует, да? — Меня это не так уж волновало, пока верхушка не приказала мне пройти с ним тест на совместимость. К тому же, я пробивал его сегодня, и я единственный потенциальный боец для него. То есть он больше вообще ни с кем не совместим. Результаты его тестирований и то, как он сдает все промежуточные тесты, говорят о том, что он очень перспективный навигатор. Правительство не позволит ему сидеть просто так, и все идет к тому, что я буду с ним летать, даже если мне этого не хочется. Вздохнув, Ким залпом допил виски из своего стакана и, взяв сигарету у Чонгука из пальцев, затянулся и отдал ее обратно. Он курил, только когда пил и если беседа располагала к тому, чтобы выкурить сигаретку-другую. Происходило такое редко, но сейчас он всерьез задумался о том, а не стрельнуть ли сигарету у полковника, чтобы покурить с ним как в старые добрые времена. — Может быть, тебе не очень понравится то, что я скажу, но в любом случае я попрошу тебя внимательно послушать и обдумать мои слова, Чонгук. Присмотрись к этому парню, потому что, кажется, судьба подкинула тебе шанс зажить нормальной жизнью, вспомнить о том, для чего ты вообще прибыл сюда и какие цели преследовал, когда стал добровольцем Альхены. Быть может, этот парень — возможность вернуться к реальной жизни? Раз ты сам говоришь о том, что он перспективный солдат, Чонгук, а таких слов от тебя я давно не слышал, всерьез подумай над тем, чтобы стать для него хорошим пилотом. Хотелось отмахнуться от слов Сокджина, но Чонгук и правда начал об этом думать. Быть может, он прав? В конце концов показывать своего недовольства приказами начальства семидесятому Чонгук не планировал. К чему усложнять жизнь парню, который не виноват в том, что он просто ни с кем больше не совместим? — И вообще, у тебя там аппарат еще работает? — прищурившись спросил Ким, кивнув на пах Чонгука. — Ты уже два года ни с кем не трахался, уверен, что даже дрочишь ты редко. Такое долгое воздержание плохо сказывается на мужском здоровье, Чонгук. Так что если в следующий раз этот мальчишка, у которого отличный зад, к слову, предложит тебе переспать, не раздумывая, сделай это. Поверь мне, Чонгук, Минджун не хотел, чтобы ты похоронил себя вместе с ним. Молчи, — велел он, заметив, как Чон набирает воздух в легкие, чтобы возразить. — Каждый человек, Чонгук, заслуживает счастья, и ты не исключение. Пусть Минджун погиб так рано, но он был счастлив и всегда делал все, чтобы и тебя осчастливить, но с тех пор, как он погиб, ты, блин, даже улыбаешься так редко, что мне за тебя становится всерьез страшно. Так что собери себя в работоспособную кучку и пройди тест на совместимость с этим парнем. И перестань отшивать молодежь. Если он на тебя посмотрел, значит ты еще ого-го, Чонгук, этим надо пользоваться. Время идет, и даже перекачанные инъекциями, мы все же не молодеем, а с нашей работой никогда не знаешь, какой оргазм был последним. Будет совсем уж глупо, если твой последний оргазм был два года назад. Усмехнувшись, Чонгук разлил виски по стаканам и поднял свой. Но прежде чем он успел поднести его к губам, Сокджин чокнулся с ним. — Давай выпьем за то, чтобы каждый новый оргазм был охуеннее предыдущего. Тогда будет не так грустно сдохнуть.