Devastazione

      — Привет…       Вместо ответа из моего рта вырвался лишь очередной всхлип. Меня начало трясти, глаза уже застелило пеленой солёных слёз. Я не могла вымолвить и слова, а только лишь задыхалась.       Пока тихо, но верно меня накрывало истерикой, я не заметила, как руки Дамиано усадили меня на диван, прижали к горячему телу и гладили по спине, стараясь усмирить накатывающую бурю эмоций.       В таком забытьи я провела несколько минут, уж точно. Я всё не могла взять под контроль свои эмоции, а слёзы лишь скатывались по моему лицу, делая футболку Давида мокрой.              Спустя пару минут я начала приходить в себя. Когда уже слёзы перестали закрывать мне обзор, я увидела, что сижу на коленях Дами, а он раскачивается из стороны в сторону, качая меня как маленького ребёнка. Я же только сильнее прижалась к его телу, лицом уткнулась ему в изгиб шеи и поглубже вдохнула его родной запах, уже позабывшийся мне за этот месяц.       — Милая, — обратился ко мне Давил шёпотом, — прости меня, если сможешь. Я так виноват перед тобой. Я такой кретин, мне так жаль.       — Я тебя ни в чём не виню, Дамиано, — ответила я таким же шёпотом.       Тут я увидела, что мама подсматривает за нами, поэтому шепнула на ухо парню.       — В нашем доме появился шпион, поэтому пойдём в комнату, там нам никто не помешает.       На что Дам лишь качнул головой и поднялся на ноги, всё также держа меня на своих руках. Возражать я не стала, лишь уткнулась своим носом ему в грудь, вдыхая его неповторимый запах, и прикрыла глаза.       Оказавшись в моей комнате, парень аккуратно переложил меня на кровать и укрыл одеялом, а сам прилёг рядом, обнимая меня там, где, в теории, должна была быть талия. Я закрыла глаза, наслаждаясь этими минутами наедине друг с другом, и не заметила, как погрузилась в сон.       Дернувшись от стука в дверь, я проснулась. За моей спиной Дамиано заворочался, я укрыла его одеялом и аккуратно встала с кровати, вышла в коридор, тихо прикрывая дверь в комнату за собой. В коридоре я увидела маму, которая показывала в сторону кухни, как бы говоря, пойти сейчас туда. Я же в свою очередь отправилась за ней.       Присаживаясь за стол, я потёрла своё лицо руками, разгоняя остатки дрёмы. Посмотрев на маму, я увидела в её глазах тысячу и один вопрос.       — Вижу, что у тебя много вопросов, — сказала я, — готова тебе ответить на несколько из них. Только прошу негромко и не быстро, я всё ещё не до конца проснулась.       — Хорошо, — ответила мне мать, — так вот. Что это было в гостиной?       В моей голове шестерёнки стали активно двигаться, пытаясь придумать вразумительный ответ, чтобы не вызвать подозрений и вопросов у мамы.       — Ну я даже не знаю, что тебе и ответить, — тихо проговорила я.       — За что Дамиано просил у тебя прощение? — спросила мама.       — Ааа, ты про это, — протянула я, — мы просто перед его отъездом немного повздорили и почти не общались, пока он был в туре. Так, изредка списывались. Поэтому вот, — замялась я.       — У вас точно всё хорошо? — уточнила мама.       — Да, всё хорошо, не переживай, — ответила я, — ладно, пойду в комнату. Вдруг Дамиано проснётся, — сказала я, поднимаясь из-за стола.       Пока я шла в комнату, решила завернуть в ванную, чтобы немного освежиться. Оказавшись перед раковиной, я открыла кран с холодной водой, набрала полные руки и пару раз ополоснула лицо, из-за чего консилер и тональник «поплыли». Из-за нежелания краситься снова, я решила стереть это всё. Взяв с полочки мицелярную воду и ватный диск, я начала избавляться от своего «камуфляжа». Спустя пару минут из зеркала на меня смотрело осунувшееся лицо, с большими тёмными кругами под глазами, щёки немного спали и не были такими пухлыми, как раньше, из-под ворота футболки начали проглядывать острые ключицы. Закончив рассматривать себя в зеркало, я вышла из ванной и направилась к себе в комнату.       В помещении царил полумрак, потому как на улице уже были сумерки. Включив ночник на прикроватной тумбе, я решила переодеться, ведь уснула я в уличной одежде. Достав из шкафа большую голубую толстовку, тёплые носки и чёрный шорты, я принялась снимать с себя одежду. Когда мне осталось надеть только толстовку, тихий голос разрезал тишину, от чего я невольно вздрогнула.       — Мари, ты вообще хоть что-то ела в последнее время?       — Боже, ты напугал меня, Дам, — ответила я, убирая руку от сердца, которое стало бить немного быстрее обычного.       — Прости я не хотел, — сказал он, — но не уходи от темы.       — Я ела, но мало. Кусок в горло не лез, — пролепетала я, побыстрее натягивая на себя толстовку.       Развернувшись, я подошла к кровати и легла на неё боком, чтобы рассмотреть лицо возлюбленного. На нём я заметила круги под глазами, не такие большие как у меня («ха-ха»), но всё же. Само лицо Давида выглядело уставшим.       Я положила руку ему на щёку и начала легонько её поглаживать, от чего Дам прикрыл глаза, казалось, что ещё секунда, и он начнёт мурлыкать как Биде или Лего. Я придвинулась ближе к парню, на что он поднял одну свою руку, чтобы я придвинулась ближе к нему.       — Ты вообще почему проснулся? — тихим голос спросила я.       — Да что-то начал ворочаться, потом ты меня укрыла одеялом, вроде снова заснул, но когда хотел тебя обнять, тебя не было рядом, — также тихо ответил Давид.       — Прости, выходила с мамой поговорить и умыться, — отозвалась я с улыбкой на губах.       — Это ты прости меня! Мне правда очень жаль, что всё так получилось. Если бы я не был эгоистом, ты бы не мучала себя, — обречённо сказал Дамиано, — я надеюсь, ты примешь меня обратно к себе, после того как я с тобой обошёлся.       — Я тебе уже говорила, что дам тебе свободы, которой ты так хотел. И я всё также люблю тебя, поэтому, да, я приму тебя обратно, — ответила я, слегка посмеиваясь.       — Боже, ты даже представить себе не можешь, как я счастлив! Я так тебя люблю, Мари, всем своим сердцем. Прости меня ещё раз, тысячу раз прости.       — Если ты ещё раз попросишь прощение, то я тебя стукну! — грозно сказала я.       На что Дамиано лишь крепче прижал меня к себе и стал осыпать поцелуями лицо.

***

      Проснувшись во второй раз, но уже утром, я повернулась в сторону, где должен был быть Давид, но его место пустовало. Моё сердцебиение усилилось. Неужели это всё мне приснилось? То, что он приехал, просил прощение? Этого не может быть, я этого не вынесу. Я прикрыла глаза, сжала руки в кулаки так, чтобы ногти впивались в ладони, для того чтобы моральная боль перекрывалась физической. Но у меня плохо получалось.       Я услышала, как открылась дверь в мою комнату. Затем до моих ушей донёсся приятный мужской голос.       — Доброе утро, милая. Твоя мама приготовила завтра, давай нужно спускаться. Твои родители нас заждались, — голос приближался к моим ушам.       Я резко раскрыла глаза и встретилась с карими радужками почти у самого лица. Я шёпотом произнесла.       — Значит, мне это не приснилось.       — Не приснилось что, любовь моя? — прозвучал голос Дамиано.       — Я боялась, что ты мне приснился, — тихо ответила я.       — Нет, дорогая. Тебе это не приснилось. Я здесь, с тобой, и безумно тебя люблю, — с лёгкой улыбкой сказал Давид.       — Боже, как я рада, что всё это правда, — наверное, я выглядела как безумная. Но я правда была счастлива, что это происходит на самом деле.       Я поднялась с кровати и тут же накинулась на парня с крепкими объятьями, да так, что мы еле устояли на ногах.       — Хееей. Всё же хорошо, ты чего? — прозвучал над моим ухом озадаченный голос.       — Прости, я пойду умоюсь и подойду на кухню, иди пока налетай на завтрак, — ответила я, нехотя отрываясь от Дамиано.              Скрывшись за дверью ванной, я начала умываться ледяной водой, пытаясь привести себя в чувства. Спустя пару минут, сердце перестало бешено биться, а руки перестало потряхивать. Закончив все водные процедуры, я направилась на кухню, где за столом сидел мой отец, разговаривающий о чём-то с Дамиано, а мама крутилась около плиты, что-то раскладывая по тарелкам.       — Всем доброе утро, — сказала я, улыбаясь всем, кто был на кухне.       — Доброе утро, день уже, правда, — ответил мне папа, посмеиваясь.       Дамиано и мама мне лишь улыбнулись в ответ.       — Как это день? — глупо спросила я.       — Так уже почти два часа, — ответила мне мама.       — Какой ужас! — проговорила я с округлившимися от шока глазами.       Давно я так много не спала. Как я ушла от Дамиано уж точно. Там мне было не до сна.       Усевшись за стол, рядом с парнем, я начала ковыряться в еде. На тарелке лежал круассан, внутри которого была ветчина и сыр, а в кружке дымился кофе. Отхлебнув немного из кружки, я немного отставила от себя тарелку, потому как есть не хотелось вовсе. Но тут я словила на себе неодобрительный взгляд Давида. Я подняла брови в немом вопросе, на что он кивнул в сторону тарелки. Мне пришлось пододвинуть её обратно к себе, за чем наблюдал парень, а когда я оторвала один кусочек теста с конца, он вернул взгляд на моего отца и продолжил с ним разговор. Я съела оторванный кусочек и снова отхлебнула кофе. Его тепло разлилось по глотке, согревая организм изнутри. Я ненадолго прикрыла глаза в блаженстве.       Пока Дамиано был увлечён диалогом с моим папой, я постаралась подсунуть свою тарелку с круассаном маме, на что она сказала.       — Ты и так почти ничего не ешь! Так что съешь хотя бы свой завтрак.       На что я недовольно закатила глаза, ведь всё внимание отца и моего парня теперь было направленно на меня.       Тут голос подал Давид.       — Можно я украду вашу дочь ненадолго из-за стола?       — Конечно, — беззаботно ответила моя мать.       Я фыркнула себе под нос, что не осталось незамеченным фронтменом.              Выйдя на небольшую террасу с задней стороны дома, Дамиано закрыл за нами дверь и развернулся ко мне. На лице читалось недовольство в высшей степени.       — Что это только что было? — спросил он, не сводя с меня своего грозного взгляда.       — Ты про что именно? — ответила я.       — Почему ты пыталась впихнуть свою тарелку матери?       — Ну мне не очень хочется завтракать, поэтому я хотела отдать ей, чтобы она его съела, — сказала я, потупив свой взгляд в пол.       — Ты и так ничего не ешь, как я понял. Так почему ты сейчас отказываешься от еды? — недоумённо произнёс парень.       — Говорю же, что не хочу есть, — уже более раздражённо ответила я.       — Так, я понял. У меня уговор. Ты съедаешь хотя бы половину этого несчастного круассана, а я выполню любое твоё желание, — с хитрой улыбкой сказал фронтмен.       — Ладно, — ответила я, не забывая при этом недовольно фыркнуть.       — Вот и славно, — проговорил Дамиано, целуя меня в висок, — а теперь пойдём за стол.       Мы вернулись на кухню, родители смотрели на нас слегка настороженно. Давид сказал, что всё в полном порядке и продолжил разговор с моим отцом. Я же, в пол-уха вникая в их разговор, начала лениво уплетать свой круассан. Заметив это, отец и мать смотрели на меня с улыбкой.       Через несколько минут мужчины за столом подключили и меня в диалог. А Дамиано под шумок, заговаривая при этом мне зубы, скормил мне вторую половину моего завтрака. Когда я решила посмотреть на свой недоеденный завтрак, увидела лишь пустую тарелку. А подняв свои глаза на сидящих за столом людей, заметила лишь светящиеся от радости лица родителей. Отец одобрительно похлопал фронтмена по плечу, встал из-за стола и скрылся в спальне. Мать последовала его примеру.       Оставшись за столом наедине с Дамиано, я сказала.       — Так как я съела, из-за некоторых, две половины круассана, то мне полагается два желания.       — Нет, — мило улыбнувшись, ответил Давид.       — Как это нет? — недоумённо произнесла я.       — Уговор был лишь на одну половину, которую ты сама съела. О второй не было и речи.       — Ах ты, хитрый лис, — сказала я, толкая Дамиано локтем куда-то под рёбра.       — Да, я такой, — ответил он, целуя мою руку.       — Тогда вот моё желание, — произнесла я.       — Я весь во внимании, — улыбнулся фронтмен.       — Я хочу…