***
— Забыть этот день, как страшный сон, — Мэрр отбросила телефон на диван, только бы и дальше не читать новости. — Почему же? Девчонки выступили так, как мы не могли даже представить, — Фабьен, хмурый и задумчивый, наконец улыбнулся. — Вот если взять ваши результаты за сегодняшнюю гонку и их, сложить и разделить на два, то получится вполне хорошая картина. Не подумай, я рада за каждую из них, но... но к вам у меня не такая привязанность, как к ним, — девушка вздохнула и поправила волосы. Все так надеялись, что после рождественских каникул ребята выступят куда лучше, чем во время непонятного начала сезона. Но чуда так и не произошло. — Слушай, — неожиданно прервал молчание Эрик, — а Эмиль где? — Не знаю. Он ушёл сразу после собрания, — Мэрр пожала плечами. — Пусть походит, проветрится. Если кого-то изобьёт, то я не при делах. — Лучше бы объяснил, что чувствует, а не просто вот так уходить. Даже проигнорил журналистов! — Фаб опять сжался. — Ты ведь знаешь его. Лучше пусть пойдёт и остынет, чем остановится и поматерится в микрофон. Тем более если он даже не мог ничего сказать. Она подошла к окну, попыталась его открыть. Парни смотрели на девушку в недоумении, пока она мучилась с ручкой, которая никак не поддавалась. — Похоже, закрыли на ключ, — Мэрр наконец вернулась на своё место. — Не покурить даже. — Ты же обещала бросить, — заметил Эрик. — Но не тогда, когда твой лучший друг бродит где-то по городу и может оказаться в полицейском участке, — сказала девушка без единой эмоции, пока оба парня по очереди начали смеяться. — Да ничего с ним не будет, не переживай! — Фабьен похлопал её по плечу. — Надеюсь, — Мэрр отвела взгляд... Он вернулся в отель, когда все были на ужине и никто не мог заметить красноватые отметины на костяшках.***
Суббота стала уж точно куда более счастливым днем для парней. Девушки блистают уже вторую гонку подряд, и это не могло не радовать Мэрр. Теперь, когда вся суматоха закончилась, хотелось лишь расслабиться перед последним рывком в воскресенье... — Эрик, не лезь так далеко, — Мэрр уже чуть ли не падала на землю от смеха. — Мы потом тебя собирать по косточкам не будем. — Меня и не надо будет собирать, — парень неуклюже переставлял ноги по траве, словно идя по сугробам. — Я всего лишь наберу лучшего снега, которым не жалко будет зарядить в твоё табло. — Чтобы он не был жёлтый или грязный... Вот это забота от малолетки! — Пенсионный фонд не спрашивали, мадам Мария Аньёрно. Эмильен, стоя чуть поодаль, частично снимал происходящее на камеру и старался не начать смеяться громче них вместе взятых. Всё-таки иногда так интересно понаблюдать за тем, как разбираются два подростка-ровесника. — Эрик блин, ну я же правда чувствую себя старше с такой официальщиной! — Мэрр надула щёки и поправила шапку, которая чуть съехала ей на лоб. — Не обижайся, старуха... Ай, — Эрик не успел договорить, потому что холодный комок снега прилетел прямо в его голую шею, выглядывавшую из-под шарфа. — Блять, Мэррка... — Ой, малолетка сейчас расплачется, — девушка скривила лицо в дразнящей улыбке. — Эмиль, иди посмотри! Оказывается, твой сын любит снег за шиворотом. — Спасибо, что хоть не жёлтый, — парень, набрав в руки горстку белого сугроба у самой трассы, начал поспешно двигаться к ним. — Детки мои, давайте разберёмся без драк и пьянок, — со смехом проговорил Эмильен и, слепив снежный шарик, отправил его младшему товарищу в грудь. — Ага, конечно, без первого с ней не обойтись уж точно! — крикнул Эрик и, прыгнув прямо навстречу Мэрр, потянул её за ногу. Девушка никак этого не ожидала и, сделав неплохое такое сальто, упала на снежное покрывало. Как хорошо, что не на траву в паре сантиметров от неё! Она успела поднять голову, как прямо перед её глазами оказался темноволосый парень со снежком в руке. — Это тебе за всё хорошее, мой дорогой пенсионный фонд! — и белый комок оказался прямо у неё на шапке, лбу, ресницах — везде. — Надо бы заняться твоим воспитанием, хамло. Чуть очистив лицо от снежинок, Мэрр приподнялась и заметила чёрные штаны парня. Она ловко ухватилась за ткань и рывком потянула её на себя. Буквально через секунду худой силуэт с двумя тёмными горящими глазами оказался рядом с ней. — Маленьких не обижают! — оттряхнулся от снега Эрик и упал девушке на грудь. Он обхватил её тело длинными руками и перевернул его головой вниз. — Да я тебе сказочку прочитаю, чтобы ты меня простил. Она быстро вывернулась из его рук и зарядила снежками прямо по шапке. — Я с вами скоро со смеха помру, — проговорил Эмильен, стоя неподалёку и опять снимая их дурачество на видео. — Дед, ты там ещё нужен, не надо! — Мэрр выглянула из-за плеч Эрика. И тут парень не смог сдержать улыбки. На шапку налип снег, она, перекошенная и почти что слетевшая с волос, таких же белых и влажных, добавляла неловкости происходящему. Лицо её было красным, но на нём сияла улыбка — самое главное. Именно этот неловкий образ играющего в снегу ребёнка создавал некий шарм, позволял ему понять — она счастлива. Эрик тоже буквально светился, глядя на товарища. Хотя его вид — вид краснолицего и уставшего, будто подравшегося с норвежцами парня - был ещё более проницательным, чем у Мэрр. Неожиданно, когда они снова утонули в снегу, смеясь и кидаясь им друг в друга, знакомый голос раздался над ухом Эмильена: — Что, многодетный отец, наблюдаешь за детьми? — Фабьен и сам не смог сдержать улыбки, глядя на них. — Есть такое, — Эмиль оглянулся, чтобы убедиться, что ему не послышалось, и улыбнулся. — Зато какие они счастливые! Фаб кивнул и снова наклонился к его уху: — Не хочешь отойти немного? — Зачем? — смутился парень. — Поговорить надо. — Знаю я твои разговоры. Как вспомню лето, так хочу сгореть со стыда. — Ну весело же было... — старший товарищ посмотрел на него с негодованием. — Ой, ладно тебе. Если скажу, что весело — поверишь? — Эмильен слегка наклонился, разглядывая его глаза. — Поверю. Фабьен сорвался с места и ушёл в ту сторону по трассе, где не было света вовсе. У Эмиля не оставалось выбора — он пошёл за товарищем, который будто хотел сказать ему что-то важное. — Посмотрим, чуйка, как ты работаешь в новом году, — улыбнулся он сам себе и поспешил за Фабом. Последний уже стоял на спуске, и за горой не было видно Мэрр и Эрика. По-прежнему были слышны их счастливые возгласы вперемешку с ругательствами двумя знакомыми голосами откуда-то издалека. Но Эмильена смутило не это... Темнота вокруг. Ни одного источника света, ни одной маленькой звёздочки. Его лицо и лицо товарища освещали лишь остатки света одинокого фонаря неподалёку. — Ты специально выбрал это место? — ему стало не по себе от такой густой, навязчивой тьмы. Фабьен молча стоял напротив него, держа руки в карманах. Почему-то Эмилю казалось, что он улыбался, глядя на его слегка напуганное лицо. — А сам как думаешь? — Ты бы не пошёл сюда, если бы чувствовал, что тут опасно. Зная твою чуйку особенно, — Эмильен и сам не заметил, как выпалил эту фразу. — Правильно думаешь! — с неким раздражением в голосе проговорил Фаб. Тут в голову парня с какой-то космической скоростью прилетел неплотный ком снега вперемешку с ледяной крошкой. Он не успел ничего сообразить, как за ним последовал второй, третий... На пятый "снаряд" он уже приставил руки к шапке. — Фабьен Клод, я надеюсь, что снег был не зассанный. — Я тоже на это надеюсь, — выдавил старший товарищ. — Я тебе устрою надежды, — жутковатый низкий голос, казалось, разлетелся по всей округе. Когда очередной снежок был выброшен из руки Фаба, почему-то удара о какую-либо поверхность не было очень долго. Только когда глухой стук об участок травы достиг его ушей, он понял: этот чудик не врал, когда говорил о том, что что-то устроит. Рука, которая крепко держала его за капюшон, точно уже хотела что-то устроить. Парень даже не успел вдохнуть, как оказался сначала в воздухе, а потом — в ближайшем сугробе, если, конечно, небольшую кучку снега можно так назвать. Он не успевал думать, да даже сосредоточиться на происходящем не получалось: всё происходило слишком быстро и как-то мимо него. Эмильен, в свою очередь, прижал тело товарища к снежной подушке, а сам наклонился прямо к его лицу. — Ну и чего ты боишься, Фабик? Он не ответил на его вопрос. Вместо этого парень заткнул его разомкнутые мокрые губы коротким поцелуем. Часто вздымавшаяся грудь неожиданно замерла. — Я передам Марии, что ты недотраханный. — Я передам то же самое твоей, — быстро выдохнул Фаб, пока Эмиль не переставал разглядывать его нос, щёки, губы, глаза... — У меня нет Марии, — грозно проронил Эмильен. — А, точно, у тебя есть Мэррка. Вот ей я и скажу, что ты... В его рту уже оказался комок снега, подозрительно солёный. Парень, смотря на Фабьена, который никак не мог сдвинуться с места, то и дело сыпал на его лицо белые крупинки. Они попадали всюду: в глаза, на лоб, на щёки — налипали на шапку и волосы, выбившиеся из-под неё. Когда лицо стало полностью белым, Эмиль усмехнулся. — Ну и напоследок... — он приподнял его за куртку, потянул на себя, поставив на ноги. — Спасибо, а то я думал... — Фаб опять не договорил: быстрый и сильный, но какой-то неболезненный удар отправил его в "нокаут", а именно в тот же самый сугроб. Стараясь вдохнуть как можно больше воздуха и не подавиться снегом, он не заметил, как и сам Эмильен прыгнул в снег, оказавшись рядом. — Ты хотел что-то сказать, — парень медленно повернул голову. Плевать, что все его волосы уже мокрые. — Да, — подтвердил Фабьен. — Это был не вопрос, а утверждение. — Какая разница? Сказать-то я хотел, — он посмотрел в чёрное небо, с которого постепенно начали падать мелкие белые хлопья. — Говори уже, пока пенсионный фонд в виде тебя и меня не сдох в сугробе. — Хочу покурить с Мэрркой на балконе под русские песни о суициде. — Чего? — Эмиль привстал на руки от удивления. — Что услышал, — Фабьен продолжал лежать на снегу. — Это просто желание. — Хочешь — она устроит. Даже без моего "договорюсь". — Знаю. Но это просто мысли. Эмильен оттряхнул снег со штанов и встал над товарищем, который бессильно лежал в сугробе. — Вставай, а то оставлю замерзать. Он протянул длинную руку, которая стала лучиком спасения и тепла для Фаба. Почему-то только от него, от этого парня, такого родного и такого незнакомого, он чувствовал эту энергию. — Ой блять, инвалид, — Эмильен резко дёрнул руку на себя, и парню удалось встать на ватные ноги. — Спасибо за время, Эмиль. — Спасибо за кадры, пенсионный фонд, — намешливый высокий голос раздался из темноты. В этот же момент Эмильен чуть не снёс Мэрр, стоящую прямо в последних полосках тусклого света. За её плечо держался мокрый, едва не падающий на траву Эрик. — Раздавишь и не заметишь, — обиженно проговорила девушка. — Я смотрю, ты ребёнка усыпила. — Ещё как! — темноволосый парень жестом показал, что с ним все хорошо, хотя состояние говорило об обратном. — Спасибо за кадры ещё раз! — улыбнулась Мэрр. — Потом скинь то, что наснимал ты — я сделаю видео небольшое. — Как скажешь, солнце, — Эмильен улыбнулся и прижал к себе парней, которые едва ли не сваливались в снег. Девушка же, наконец выпутавшись из рук Эрика, прыгнула парню на спину и прошептала: — Так и есть, Эмиль. Ты, сам того не зная, ведёшь нас за собой. Ты показываешь всем нам свой мир, своё видение, и нам от этого становится лучше. Всем. Он ничего не ответил. Он просто шёл дальше, держа на себе не только несколько тел своих товарищей, но и их жизни, души. Как же я не догадался об этом раньше?..***
Она даже не услышала, как дверь на мгновение оказалась открытой. Только когда силуэт протиснулся в номер, девушка сообразила, что происходит в этот поздний вечер. Эмильен же, сделав несколько уверенных шагов к окну, остановился напротив него и поставил руки на подоконник. Снег крупными хлопьями летел на землю, оставляя ни то видение, ни то белый след в воздухе. — Видела? Тут так свет падает, что каждая снежинка, как какая-то комета, летит вниз и оставляет белый шлейф, — он указал пальцем на снежинки. Мэрр повернула голову к окну и тоже заметила это чудо. Хотя ещё несколько секунд назад она думала, что Эмиль какой-то чудак и ему мерещится эта картина. — Меня больше удивляют твои метафоры в речи, — девушка неосознанно заглянула ему в глаза, чем заметно напугала парня. — Хватит так делать, — тихо, неуверенно проронил он и уже более громко добавил: — А какие метафоры? Что такого необычного? — Дело в том, что я даже не знаю, как так сказать по-русски. Так же живо и точно передать это... — Как по мне, русский гораздо живее французского, — пожал плечами Эмильен. — Наверное, это потому, что каждый относительно новый язык в нашей жизни постоянно чем-то привлекает. Я могу считать себя носителем русского, а ты — французского. Поэтому мы по-разному всё воспринимаем. — Наверное, это так. А скажи то, что ты думаешь по поводу снега, на русском, — парень снова перевёл взгляд на Мэрр и медленно развёл уголки губ в стороны. — Ещё более сложного не мог ничего придумать? — равнодушно бросила девушка, но начала говорить: — Снег падает с неба. Хотя, может быть, он и не просто падает. Он парит, зависает в разных уголках атмосферы, летит вниз снова. А что его ждёт внизу? Только холодная земля и такие же его частички. Наверное, поэтому он оставляет белый след в воздухе, чтобы мы запомнили его не белым покрывалом, а отдельными хлопьями... Она замолчала, посмотрев в самый тёмный уголок комнаты. — Нет, больше ничего не могу придумать. — Звучит... так величественно. Как будто я читал древнюю сказку про воинов на их языке. — Читал про походы киевских и новгородских князей, — заключила Мэрр, облокотившись локтем о подушку. Её нога слегка подёргивалась, а губы сами залезали под зубы: почему-то ей по-прежнему так волнительно находиться рядом с ним, её героем, её душой, её отдельным мирком. Неожиданно Эмильен оттолкнулся от подоконника и одним движением, которое даже не было заметно в темноте, снял с себя футболку. Девушка даже не сразу поняла, что произошло. До неё дошло только тогда, когда он приблизился к ней на несколько маленьких шагов. — Ой-ой, какие мы горячие, — ухмылка на её тонких губах появилась в этот же момент. Она старалась не опускать взгляд ниже подбородка парня, но получалось у неё слабо. Выдавало её и слегка смущённое выражение лица. — О вас, русских, и ваших чувствах так легко рассказать по мимике, — Эмиль наклонился прямо перед Мэрр, упираясь ладонями в колени. Прежде чем она успела что-то сказать, он добавил: — Обожаю вас, обожаю тебя, Мэррка. Одна рука стремглав оказалась на её шее. Тёплые пальцы перебирали каждую прядь русых волос, а сама ладонь согревала её кожу, оставляя такое нежное послевкусие. — Слышишь, Мэррка? Я обожаю всех вас, но особенно тебя. Его движения были грубые, быстрые, но девушка не чувствовала, что Эмильен хотел сделать ей больно или неприятно. Просто это в его стиле: казаться злым и холодным человеком, но с горящим сердцем и чувствительной душой внутри. Мэрр давно поняла, что он будет показывать свою любовь только так, только таким способом. Он не будет дарить много подарков, засыпать цветами или водить в дорогие рестораны. Он будет лишь смотреть в глаза. Он так будет показывать свою привязанность и трепет. Он так будет показывать свою любовь, через резкие движения и взгляд. Длинный чувственный взгляд. — Я опять утопаю в них, — невольно выдохнула Мэрр на русском. — Я опять утопаю в таких родных светлых глазах. В них всегда будет лишь буря, лишь этот шторм. И сами они цвета шторма, цвета моря, океана. Сами они показывают то, чего желают. И эти глаза поглощают меня с каждой секундой, не давая возможности вдохнуть воздух... — А эти глаза, что напротив меня, — продолжил Эмиль, но на французском, — навсегда останутся в моей душе как глаза простой русской девушки, спасающей меня от всего на свете. Которую я всегда буду ценить и беречь. Может быть, я и был неблагодарным, грубым, прямолинейным, но я таким уже никогда не буду. Я буду стараться делать всё, чтобы эти глаза больше не чувствовали слез и горечи. Чтобы эти глаза всегда горели, светились, как звезды, а не теряли такую нужную искру. Он медленно моргнул, а белые зубы сами показались из-за губ. Парень резко притянул её к себе, не желая больше смотреть в два горящих глаза на расстоянии. — Может, это было слишком? — спросил Эмильен, когда девушка испуганно дернулась у него на руках. — Нет, Эмиль, ни в коем случае, — она рассмеялась, — Мэррка наоборот любит не эти нежности, а резкость, эмоции — всё, что есть в тебе. Она никогда не забудет, как он, слегка опустив глаза, требовательно и неожиданно заткнул её поцелуем. Она никогда не забудет эти горящие огоньки, которые словно медленно превращались в костры, пожары... Она никогда не забудет этой улыбки, улыбки какого-то сказочного дикого, но ручного зверя. Она никогда не забудет его. Его в принципе, его целиком и полностью. Ведь они видели всё, они видели то, чего другим даже и не снилось. Они прошли вместе и огонь, и воду, и слезы, и смех, и близость, и обиды. Но они прошли это. Они видели небо, видели море, видели вместе...