Prince et pas du tout un Мendiant

Обычно за ужином было принято болтать о всяких милых пустяках, обсуждать свежие слухи и сплетни, наряды милых дам, тафту цвета голубиной шейки на мадам де Брассак… - ...чья пухленькая розовенькая тушка выпирала из всех разрезов и вырезов. Это был потрясающий конфуз, - закончил Манчини, промокнув губы салфеткой. - Вам не кажется, что это как минимум неприлично, а в худшем случае грубо? Указать даме на её промах не только неделикатно, а ещё в присутствии мужчин и в её, этой дамы, отсутствие? - Шевалье де Лоррен приподнял бровь тем самым неподражаемым жестом, которым Амур посылал стрелы в неверные женские сердца. Племянник кардинала сперва побледнел, потом покраснел, затем снова сменил цвет лица на непорочный и счёл за лучшее промолчать. Должно быть, потому, что Месье, до этого сидевший перед пустой тарелкой, позволил положить себе пирога с голубями и, периодически тыкая в него двузубой вилочкой, обронил: - Расскажите мне о войне. Не для кого из собравшихся не было секретом, что брат короля рвётся на фронт. Воспитание Мазарини, что всеми трудами, правдами и неправдами старался привить нежному цветку Лувра привычки более подобающее даме, чем кавалеру, не дало должного результата, и многим, кто знакомился с этим хрупким, одетым в черно-серое, принцем, приходилось признать: Месье находчив, как Цезарь, смел, как Спартак, и умен как сам Ришельё в юности. И его, такого, следует бояться. Месье это знал и, более того, когда ему было удобно, бессовестно этим пользовался, но власть его не выходила, к сожалению, за пределы двух замков и не приносила славы. Уже несколько раз придворные были свидетелями непристойной сцены, как король буквально пинками выгонял своего брата с заседания высокого совета, крича, что Филиппу нечего там делать. - Вы всё равно в этом ничего не смыслите! Возвращайтесь к своим тряпкам и помадам. - Главная тряпка здесь вы, Луи, - однажды, не сдержавшись, в сердцах бросил Филипп и был вознаграждён тремя тяжёлыми пощёчинами, проповедью о почтении к старшему брату и... славой человека, способного дать отпор королю. Открыто, не стесняясь сановников и возможных свидетелей. В том числе от «запасного принца» никак не ждали того, что он лишь прижмет платок к кровоточащему носу и, обернувшись к остолбеневшим свидетелям, заметит: - У Его Величества снова не в порядке желчь, позовите лекаря. К нему начали обращаться за покровительством, и одним из первых был как раз ни кто иной, как племянник кардинала. Королевский брат являл свою благосклонность и милость достаточно щедро, но не подпуская к своей персоне ближе, чем того требовал этикет поклона, Манчини хотелось большего, и половина двора со всё возрастающим интересом наблюдала за осадой сиятельной крепости, а вторая - делала ставки на то, когда милость герцога просто закончится. Крестник кардинала Мазарини небрежно поправил манжету и изящным, вовсе не войсковым жестом поднёс бокал к губам. - Ваше Высочество желает услышать об осаде Трино? К сожалению, это не то, что стоит рассказывать за столом. - Взгляд Лоррена стал откровенно жёстким, вмиг растеряв всё придворное жеманство. - Вы считаете меня трусом, месье де Лоррен? - Филипп спросил это с таким искренним, почти наивным интересом, распахнув свои невероятные добрые глаза, даже чуть подавшись вперёд, что невозможно было, не зная его, предположить, что это обвинение. Прямое обвинение в принижении королевского достоинства. - Я считаю, что в войне нет ничего возвышенного, величественного, таинственного или приятного. Война - это крики, грязь, кровь, бесчисленные смерти людей и животных. Позвольте заметить, зачастую бессмысленные. А вы, господа, полагаю, не хуже моего знаете, сколько нынче стоит хорошая лошадь. К тому же, война портит аппетит, - как ни в чем не бывало закончил Лоррен и принялся за свою долю пирога и томленых в остром итальянском соусе овощей. За столом повисло молчание. Родич Гизов определённо позволял себе слишком многое, все ждали реакции принца. Любого намёка, шевеления кончика пальца, вздоха - чего угодно, что позволит поставить наглеца на место. - Вам не кажется, месье Лоррен, что Его Высочество высказался весьма прямо? Он хочет слышать о войне прямо сейчас. - Ну а я, синьор Манчини, не желаю о ней говорить! - отрезал Лоррен и обворожительно улыбнулся. Это было воистину слишком! И требовало немедленного решения ситуации. - Господа, давайте не будем портить друг другу чудесный вечер, - Ги подал короткий знак налить всем ещё и прищелкнул пальцами, велев нести десерт. - К слову, Лоррен, сколько сейчас берут за хорошую лошадь? Месье бросил на друга взгляд полный такой искренней и пылкой благодарности, что не будь на столе добрых двух десятков горящих свечей, они непременно там не только бы появились, но и вспыхнули сами. Ги лишь чуть заметно качнул головой. Как старшему, ему было, похоже, не в новинку гасить зарождающиеся поводы к дуэли. - За свою последнюю я отдал добрых двадцать золотых, но, полагаю, сейчас это не предел, - Лоррен тут же подхватил разговор, ушедший в другое русло. Кажется, то, что он так резко осадил брата короля, его совершенно не смущало. Он вообще не обращал на Месье никакого существенного внимания, полностью погрузившись в обсуждение амуниции, выучки и достоинств разных пород. - Это просто возмутительно, - Филипп Манчини склонился к своему соседу, делая вид, что вовсе даже не высказывает ничего предосудительного. - Я хочу проучить этого выскочку как следует и сегодня же. - Боюсь, мой дорогой, - Антуан криво усмехнулся, принимая тарелочку с фруктовыми тарталетками, - этот, как вы сказали, выскочка, скорее проучит вас, и при том жестоко. Из того, что мне известно о его семье, лучшее, что я могу посоветовать - или не замечайте его или же ведите себя почтительно. - С кем?! – возмутился Манчини так громко, что Месье обернулся. - Прошу прощения? - Мы всего лишь обсуждали, что не так давно герцога де Бофора заметили в компании мадам де Грамон. - Антуан нашёлся мгновенно, небрежно поведя рукой и полностью создав вид светского сплетника, интересующегося только душевными и телесными победами других. - О святые небеса, снова она. Когда-нибудь Его Величество найдёт смелость отказать этой женщине от двора, но, полагаю, не скоро. - Месье чуть закатил глаза и провёл тонкой рукой по лбу. - Как здесь душно. Прошу прощения, господа, заканчивайте без меня. - И без меня, - Ги тоже поднялся и отошёл к большому окну, к которому мгновением раньше отошёл и принц. Неслышно встал рядом, глядя в глаза царственному отражению. - Вы совершили ошибку, мой милый, - Филипп тонко и устало улыбнулся, - сейчас форель вцепится в грифона. - Скорее наоборот, - Ги за талию привлёк принца к себе и коснулся губами тёмной макушки. Месье, судя по всему, хотел было вырваться, но не пошевелился. - Так что же, мне позволить грифону хорошую рыбалку? Месье помолчал, глядя в темноту за окном, видя что-то, доступное только его взору, отрешившись от происходящего за спиной, но, когда молчание стало невыносимым, всё же высвободился из объятий и качнул головой. - Нет. Вы его не знаете. Никто из нас не знает, даже я. Месье де Лоррен непредсказуем, как шторма у Па-де-Кале, боюсь, как бы рыбалка не закончилась совсем печально. Разнимите их, Ги, вы же видите то же самое, что и я. Сделайте, что угодно, умоляю, но не допустите дуэли! В голосе юного принца было столько непонятного отчаяния, что граф де Грамон не нашёл ничего лучше, чем поклониться и вернуться к столу. Опасения принца были, впрочем, напрасны. Полуобернувшись от окна, он увидел, как месье де Лоррен, откинувшись на спинку своего стула, лениво жестикулирует правой рукой, словно подстегивая Манчини говорить дальше. На красивом лице застыло выражение такой безупречно-божественной скуки, что одно это можно было бы счесть оскорблением, достойным дуэли. Антуан, который по-прежнему делал вид, что его совершенно ничего не интересует, тщательно вытирал пальцы дорогим блондовым платком и явно ждал разрешения удалиться. - У вас дела? - Мягкий голос принца разорвал накалившуюся до предела обстановку, заставив мгновенно перевести всё внимание на эту короткую фразу. - Ваше Высочество, если вы позволите, - Антуан поднялся, чуть поклонился и коротко кивнул. - То я сегодня назначил... - Умоляю, мой дорогой, подробности мне не важны. Не смею задерживать вас. Месье де Лоррен, пройдемте со мной. Пожалуйста. Людовик бы на его месте таких слов не произнёс, но Людовик - король, пусть и не совсем полноценно, а короли не извиняются, не говорят «пожалуйста» и не делают что там ещё? Кучу вещей, которые положены человеку с хорошим воспитанием. Лоррен поднялся, кинув салфетку на стол, спокойно кивнул приподнявшему бровь Ги: - Не тревожьтесь, граф. Сегодня я его не убью. Завтра, возможно, тоже. - Не стоит заставлять Его Высочество ждать. - Ги слегка поклонился в ответ. - Его Высочество ждал полгода, полагаю, пара минут ничего не изменит. - Лоррен пожал плечами, но всё же, видимо, и его нахальство имело предел. Принц ждал его в небольшом кабинете, примыкавшем к изящной столовой. Впрочем, эту комнату можно было назвать и гостиной, и комнатой для игры в карты, и даже библиотекой. Приятные глазу фисташковые и бледно-бежевые тона разительно контрастировали с синим и золотым остальной части дворца, давая взору отдохнуть. - Заприте дверь. - Его Высочество обернулся от стола, отложил взятую было книгу и провёл по полированной поверхности кончиками пальцев. - Благодарю. Присядьте. - Насиделся. Что угодно Вашему Высочеству? Филипп не стал уговаривать, Лоррен не стал заставлять просить дважды и всё же устроился напротив. - Вам следует быть осмотрительнее, сударь. Понимаю, вы привыкли к горячности и подвигам на поле боя, - в голосе герцога скользнула едва различимая зависть, - но здесь бои ведутся не шпагой. - Странно, - Лоррен повертел в пальцах взятое со стола перо. - Не так давно я слышал, что герцог де Бофор в очередной раз потрясающе оскандалился как раз при помощи шпаги. - И вынужден был покинуть двор. - Его Высочество усмехнулся. - Разумеется, я понимаю, что вы стремитесь произвести впечатление на короля - хотя, куда уж больше после сегодняшнего, - и, поверьте, я только поддерживаю ваши стремления, но не стоит рваться наверх слишком поспешно. Месье Манчини серьёзный противник, выросший здесь так же, как и я. То есть, я хочу сказать, что месье Манчини, возможно, благодаря своему родству, в чём-то даже умнее, чем мы с вами. - Я не считаю вас дураком, Ваше Высочество. А себя - тем более. Филипп покраснел. Что ж, выходит, до армии тоже доходят определённые слухи и делают это быстро. - Благодарю. Надеюсь, вы услышали меня и мы... подружимся? - Последнее слово вышло немного вопросительно. - Если Ваше Высочество удостоит меня подобной чести. - Не хотите немного прогуляться? Погода сегодня вполне располагает. - На тонком бледном лице явственно проступил совсем мальчишеский, далеко не коронованный задор. Лоррен прищурился, накручивая на палец светлый локон, будто бы прикидывал, ответить да или нет. - В таком случае, полагаю, нам понадобится другое платье? Судя по всему, Месье не ожидал, что его прекрасный гость так легко согласится на авантюру. Но, довольно быстро справившись с удивлением, принц повел рукой, приглашая пройти за собой в соседнюю комнату, оказавшуюся неким подобием тайной гардеробной. Разумеется, такому человеку полагался целый штат куаферов, помощников и слуг - по утрам, разумеется. Но сейчас Месье повернулся к Лоррену спиной и принялся раздеваться. И только потянув через голову рубашку - замер и, опустив руки, медленно повернулся назад. Высокие мраморные скулы залились нежным румянцем, тёмные ресницы дрогнули и вновь взлетели - принц нашёл в себе силы побороть внезапное смущение и встряхнулся. - Почему вы так смотрите? - Потому что Ваше Высочество забыли сказать, какой из этих... - Лоррен замолчал, подбирая слова, обводя рукой серо-сиреневую бесконечность. Видимо, он действительно хотел дать весьма ёмкое определение такой цветовой гамме, но сдержался и закончил: - …для меня. Месье вздохнул, чуть развёл руками. - Берите любой, вы едва ли крупнее меня, вам будет в пору. По правде говоря, Филипп де Лоррен был не просто немного крупнее, он ещё и возвышался над изящным Месье примерно на четверть головы. Лоррен не носил парика, невольно попав такой армейской привычкой в моду Малого Двора, демонстрировал миру слегка вьющиеся темно-золотые волосы, в меру крупный нос, большие карие глаза и откровенно нагловатый изгиб верхней губы. Плечи его говорили о силе и умении не только держать себя на паркете, но и обращаться с лошадью, что совершенно точно возвышало его в глазах дам и, что для Лоррена секретом, похоже, не было, некоторых кавалеров. Образ, достойный кисти Ботичелли, завершали подтянутый живот, достаточно округлые колени и щиколотки, говорящие о том, что их обладатель твёрдо стоит на земле. И что ему совершенно не идёт оттенок голубиного крыла. О чем он и сообщил. - Увы, ничего иного предложить не могу. Если мы собираемся в город, то я предпочёл бы не выделяться. Впрочем, там где-то был коричневый. Отвернитесь! - Месье возился с бриджами и явно не собирался, несмотря на должную привычку к публичности туалета, раздеваться при своём госте. - Что ж, это уже лучше, - констатировал Лоррен, прошёл несколько шагов по гардеробной и действительно извлек на свет Божий добротный камзол цвета горячего шоколада. Тёмное сукно ещё более выгодно подчеркнуло золото его волос, не стесняло движений и потому дальнейших возмущений не последовало. - Но шпагу я не сменю. - Я вас об этом и не просил. - Месье дотянулся до такой же, как его нынешнее платье, ничем не примечательной перевязи и замер под взглядом со вздернутой бровью. - Что-то не так? Ваш взгляд, Лоррен, далек от почтительности. - Глядя на Ваше Высочество, мне сложно предположить, что вы умеете управляться с оружием. Это могло прозвучать как оскорбление, как сомнение, но в данный момент было почти вопросом. Филипп де Лоррен желал знать, умеет ли принц фехтовать или его берут на ночную прогулку только для того, чтобы защищать сиятельную персону. Месье рассмеялся. Звонко, заливисто, немного высоковато для мужчины - юношески и очень откровенно. Запрокинув голову, разметав по спине каштановые кудри и утирая слезы. - Вы определенно задались целью довести меня сегодня до икоты! Мой милый, милый Лоррен, уверяю, что я знаю, каким концом к себе нужно держать шпагу. Ответ был таким же двусмысленным, как вопрос, и Лоррен это явно оценил, усмехнувшись. - Смею предложить Вашему Высочеству опереться? - Он деликатно предложил принцу согнутую в локте руку. - Конечно. Два добрых друга, которые решили пройтись по ночному городу. Куда вы? Нам сюда. - Месье нажал на какую-то расписную панель, которую нельзя было отличить от обычной детали мебели. - Вы же любите приключения? - Полагаю, не настолько, как вам расписали. - Лоррен, повинуясь короткому жесту, прикрыл панель, возвращая её на место. - Как мы вернёмся обратно? - Не тревожьтесь об этом. Я столько раз это делал, что найду дорогу с закрытыми глазами. - Компания Грамона, полагаю, весьма увлекательна? - Это ревность? - Месье хихикнул, смешно наморщив нос. - Вам не идёт. Отвратительно. - Конечно, ревность, - обезоруживающе признал Лоррен, коротко ругнувшись, начав спускаться по выщербленным ступеням. Света, проникавшего сквозь щели основной кладки, вполне хватало для того, чтобы не считать ступеньки носом, разглядеть тонкий профиль Месье, но было явно недостаточно, чтобы не споткнуться ни разу. Узкое пространство внутренней лестницы делало обстановку совершенно далекой от этикета, но Месье это, похоже, не смущало. - Подождите. - Он остановился, прислушался к чему-то, поморщился и спешно принялся спускаться дальше. - Ну, отвечая на ваш вопрос, могу заметить, что ревновать вам не стоит. Я ценю каждого из своих друзей. - А я ваш друг? - Лоррен чуть понизил голос, услышав совсем рядом чужую речь. - Что это за место? - Конечно, если вы хотите этого так же, как я, - прошептал Месье. - Замок в замке. Мы обнаружили его с Луи, совершенно случайно. При весьма неприятных событиях, но не будем об этом. Ещё один поворот. О, святая Катерина, воздух. Только после этих слов Лоррен осознал, что на лестнице действительно было почти нечем дышать, а теперь прохладный ночной воздух был похож, без преувеличения, на глоток свободы. - Я нахожу в этом нечто сакральное, если хотите. - Его Высочество ловко подхватил своего спутника под локоть и повлёк за собой. Их шаги едва слышно отдавались по набережной. Ничем не примечательные двое горожан влились в позднюю толпу, прогуливаясь и наслаждаясь свежим (разумеется, весьма условно) воздухом с Сены. - Куда мы? - Лоррен поправил шляпу, переступил через лежащую прямо у ног ветку и расправил плечи. - Куда угодно. Не знаю. Я люблю просто ходить по городу, смотреть на лица, слушать голоса. Настоящие лица и настоящие голоса, а не те, что я вижу каждый день. - Месье расправил узкие плечи и остановился, опираясь на парапет у реки, наблюдая за парой лодочников. - Как думаете, что они поймают? - Возможно рыбу. Какие-нибудь водоросли, помои, пару трупов... - Какой вы мерзкий, - Месье толкнул своего спутника локтем, - никакой романтики! - А вы ждали, что я отвечу, что им достанется русалка? Пиратский сундук? Голова английского короля? - Филипп! - Месье расхохотался. - Вы просто невозможны. - Я? Помилуй вас Бог, мой принц! Если кто из нас и невозможен, то Людовик. - Какое совпадение, - Его Высочество вдруг прекратил смеяться и тоненько икнул. - Прошу прощения. Ик! Да чертовы потроха! Ик! Лоррен, сам готовый рассмеяться, глядя на эту картину негодования и беспомощности, нашёл в себе силы проявить некое подобие сочувствия: - Задержите дыхание и немного наклонитесь вперёд и не дышите, сколько сможете. - Хоро-ик! Так? - Верно. Потерпите, сейчас это пройдёт. - Моя шляпа! - Его Высочество хотел было поймать шляпу, которую ветер сорвал с его головы, уронив прямо в Сену, но чуть не перевернулся следом. - Ваше Высочество! - Лоррен успел поймать тоненького принца прямо за талию. Непочтительно, но крепко. - Давайте отойдем? - Да, пожалуй. В самом деле, стало легче! Вы научились этому в армии? Лоррен не стал говорить, что причиной прекращения икоты мог стать испуг от возможного падения в реку, и вместо этого важно кивнул. - И этому, и многому другому. - И не хотите мне рассказать! Какой вы скверный. - Какой есть. Зайдем? - Лоррен показал на дверь кабачка, над которым покачивалась странная вывеска: то ли хорёк, то ли заяц, то ли белка с пивной кружкой в руке и в мушкетёрских ботфортах. - После вас, мой принц. Похоже, что юный герцог в подобных местах бывал не то чтобы нечасто, но и явно не так редко, как можно было бы предположить. Хотя предположить подобное в принципе было вопиющей дикостью - настолько не вязался образ утончённого деликатного принца с обстановкой, в которой они оказались. Но взгляд Месье загорелся, он определённо расцвел здесь, среди криво покрашенных стен, закопченых столов и старых стульев. Пробравшись к свободному столику, Его Высочество устроился спиной к стене, восторженным взглядом обводя окружающую обстановку. - Вот где жизнь. Настоящая жизнь, понимаете, Филипп? - И да, и нет. - Лоррен устроился рядом с принцем, поманил разносчицу и, звонко приложив её пониже спины, потребовал кувшин вина, пирога с рыбой и опытным коротким взглядом оглядел собравшихся. - Я понимаю, от чего вы бежите. Но не понимаю, зачем. Месье помолчал, водя пальцем по краю простого глиняного стакана, то ли собираясь с мыслями, чтобы ответить, то ли не собираясь отвечать вовсе. - Расскажите, Филипп. - О войне? - Лоррен обречённо щелкнул по перу на своей шляпе, лежавшей на столе. Залпом опрокинул кислое простонародное вино и вдруг уставился принцу прямо в глаза. - Будь по-вашему.