Реставраторы

      Рапира, она себя старалась называть оперативным именем, потому что, то что произошло могло произойти с глупым растением по имени Роуз, и никогда не могло случиться со стальным клинком. Она уже много дней не выходила на связь с Кайло Реном лично, оставляя шифровки и наводки, оправдываясь конспирацией, но в действительности опасаясь, что агент странного культа, просканировав её ментально, мгновенно узнает о её проколе, едва не ставшему причиной провала миссии. Рену совершенно не нужно было знать о её сентиментальности и глупой доверчивости, едва не стоившей ей если не жизни, то вероятно здоровья и рассудка. И сейчас она настраивала себя на то, что всё произошедшее случилось с другой неосмотрительной девушкой, и к ней никакого отношения не имеет, а она наблюдала это несчастье со стороны. Она поймала себя на том, что даже по отношению к глупой Роуз, она избегает называть произошедшее по-существу, ограничиваясь туманным определением "несчастье".       Ей никак нельзя было встречаться с Кайло Реном, она знала, что почувствовав её состояние, он отстранит её от операции, отправив на лечение. Нет, не на все четыре стороны – иди куда хочешь – её поместят в ведомственный санаторий, потому что близость к государственным тайнам и личное знакомство с агентами сыска, не подразумевали свободы. Она и не хотела этой свободы, не для того она рвалась на эту службу, но лечение всё же подразумевало паузу, во время которой она останется наедине со своими мыслям, а это до смерти её пугало.       Щёлкнул замок, за распахнувшейся дверью девушка увидела своего спасителя. Сердце её сжалось. Он не оставил её лежать на грязной мостовой, отголоски тех мыслей снова зазвучали в ее голове, должна ли она ему сказать спасибо? Он спас глупый цветок, по соображениям понятным для лишь ему, тогда когда подонки уже наигрались им? Должна ли она испытывать благодарность? Он не пришёл на полчаса раньше. А должен ли был? Противоречивый клубок из упрёков и благодарности опутывал её своими нитями. Ей было легче, тогда, когда она думала, что он просто случайный прохожий, мысли поистине достойные растения. Как она могла подумать, что человек, не моргнув, положивший в одно мгновение банду отморозков, мог быть простым прохожим. Что ей стоило не класть руку в карман оставленного ей тренча, и тогда бы он возможно остался её светлым воспоминанием. И, дальше пускай бы Рен вынюхивал свою цель самостоятельно, а она осталась бы связной со штабом. А сейчас в ней присутствовало лишь одно стремление, остаться верной долгу. Она не должна была позволить повториться катастрофе Альдераана.       – Как ты себя чувствуешь?       Услышала она его голос, будто созданный доносить до сознания ускользающие истины, он мог бы быть хорошим преподавателем, он притягивал её внимание, и вероятно с лёгкостью, мог покорить большую аудиторию. Её спаситель был чуток и предупредителен, и Рапира опять засомневалась достойна ли она его заботы.       – Камилла, я должен в скором времени покинуть эту планету. Можешь оставаться в этом номере, я оплатил его на месяц вперёд.       Паника охватила её, она не могла упустить его, она должна была что-то придумать, чтобы остаться подле него. Было гадко, от того что она его сдала. Штаб приказал оставаться рядом с ним любыми доступными средствами, передавая его перемещения. Средствами, она, про себя, панически усмехнулась, конечно она не докладывала, что случилось в маргинальном квартале, что её дамский бластер быстро оказался в руках напавших на неё отморозков, вместе с остатками её самоуважения.       Как она не пробовала отстраняться, воспоминания заставили её вновь оцепенеть. Их руки, снова шарили по телу, пальцы рвали одежду и волосы, зубы кусали интимные места, слова гадкой бабы, к женскому милосердию которой она по-наивности вызвала, погружали в состояние безысходности и собственной вины за всё происходящее.

***

      Его миссию никто не отменял, но и четкого графика никто не устанавливал, однако точно выверенный аналитический ум подсказывал Армитажу, что время предательски уходило, он слишком задержался на Хосниан-Прайме возле этой девушки. Чувство того, что его по пятам преследует Рен почему-то ослабло, превратившись в угрозу, маячившую где-то далеко на периферии. Он жалел о поспешно сказанных словах об отлёте. Армитаж видел, что оставлять её, в этом огромном городе наводнённом паразитами и хищниками, в таком состоянии нельзя. Физически, бакта исцелила её израненное тело полностью, но душа продолжала блуждать в потёмках.       Он уже просто ненавидел этот город-планету, где люди бесились не от голода, а вопреки нищете окраин за внешним кольцом, от пресыщенности, скуки, желания острых ощущений, преобретая скотские черты. Он вспомнил свои метания по ночному городу с потерявшей сознание Камиллой, это имя он прочитал на карточке удостоверения личности, которое нашёл в сумочке, брошенной на мостовой насильниками.       Официальная скорая не приняла его вызова, который он хотел отправить анонимно из инфомата, потому что он не мог назвать номер социального страхования девушки. Медицинские кабинеты, оказывающие серые услуги, отказывались обслуживать незнакомых клиентов, пока в отдаленном блошином тупике он не предложил фактически запредельную цену за сеанс в бактакамере. Медик, очевидно принявший его сутенёра, чью подопечную сильно поиздержали клиенты, потирал руки предвкушая лёгкий заработок:       – Вероятно, вы хорошо наварилсь, раз в состоянии оплатить бакту для неё. Но вероятно она того стоит, свеженькая без секс-имплантов. Могу вам сделать скидку на лечение, если дадите попользоваться ею, после лечения, а потом, подкорректируем её память.       От тирады этого "медика", у Армитажа потемнело в глазах, он, с усилием остановил руку, нащупавшую рукоять бластера, и, отогнал мысль прожечь на месте поганого рта дыру, успокаивая яростное биение сердца. Досчитав до пяти он убрал руку с рукояти. Действительно, он напоминал не пойми кого, с отросшими до плеч за полгода скитаний волосами, в полурасстёгнутой рубашке, выправленной из брюк, чтобы прикрыть заткнутый за пояс бластер, потому что в его тренч была закутана, он припомнил имя на карточке, Камилла.       Он с детства привык к скитаниям на звёздном дредноуте с озлобленным, винившим в своих неудачах всех вокруг отцом, в бесконечных бегах от погони республиканского правительства. Те звёздные миры, на которых они останавливались, были заселены значительно менее плотно, но жёсткие условия жизни – порождали жёсткие нравы.       Перенося систематические унижения и издевательства в семье, он не мог поменять этого тогда, но то, на что Армитаж мог повлиять, он, менял в свою пользу. Он не допустил, чтобы его прессовали и втаптывали в грязь сверстники, результатом стала сколоченная вокруг него банда озлобленных голодных сирот, которых захватили на дредноут с Арканиса, с целью воспитать из них идеальных солдат, которые в свою очередь захватили сектор беженцев, терроризируя и грабя их. Именно тогда и произошло его знакомство с гранд-адмиралом Рей Слоун.       Его будущая покровительница, увидела в нём лидерскую жилку, и способ усмирить разболтавшийся молодняк. Конечно она рассматривала его также, как средство, чтобы обеспечить безопасность себе и своим людям, от действий банды малолеток, а так же возможность усилить свои позиции среди беженцев, среди которых не было согласия, силами его крысёнышей.       Она не дала уронить авторитет Армитажа в глазах банды, когда отец, в присущей ему манере, решил проучить своего незаконорожденнго ублюдка на глазах у всех. Он навсегда запомнил тот момент, когда почувствовал, что власть Брендола Хакса над ним закончилась, вместе с пощёчиной Рей Слоун. Он ненавидел и презирал отца, но тем не менее, многие его уроки были им усвоены, а идеи восприняты, ведь идеи не могут быть плохи, даже если их продвигают несостоятельные озлобленные люди.       Армитаж не отходил далеко от бактакамеры, опасаясь со стороны медика каких-нибудь поползновений в сторону девушки, а после запретил, ментальные вмешательства в её память. На что, медик скептически хмыкнув, сказал:       – Ну и зря, лишние воспоминания будут мешать ей трудиться.       В этом он конечно был прав, в снятом им номере, как только отошло действие успокоительного, девушка очнулась осмотрев всё вокруг остекленелым взглядом, не понимая где находится, затем воспоминания начали стремительно возвращаться в её сознание и выражение ее лица сменилось ужасом, а потом выхватив из памяти его лицо, она, со страхом и одновременно с мольбой, уставилась на него. Он понял, что не в состоянии оставить эту девушку в таком состоянии на чужой планете на произвол судьбы.