Наследование

Понедельник, 4 апреля 2011 г.       Уинслоу. Блядь, я действительно собиралась вернуться туда после этих выходных? Я чувствовала опустошение, возвращаясь в мой персональный ад, но просто взять и прогулять школу? Это означало бы только одно: признать поражение перед суками, бывшими, в некотором смысле, ответственными за мой новоприобретённый статус последнего Мясника.       «Какого хера ты ещё не изобразила Кэрри в этой сраной дыре? Твоя сила буквально создана для этого!» — проворчал Железнобок.       «Дьявол, то, что они сделали с флейтой Аннет, было уже чертовски близко к триггерному событию! Аннет любила её», — согласилась Гниль.       «Готов поклясться, что эти сучки отлично смотрелись бы в рядах Зубов. Думаете, они дают уроки, как сломать человека?» — поинтересовался Саблезуб.       Я собиралась запротестовать, но следующее замечание Мародёра пробрало меня до костей:       «Честно говоря, был ли хоть у кого-то из нас триггер отвратительнее, чем у Пятнадцатой?»       Я ожидала, что это вызовет спор, но после нескольких мгновений приглушённого бормотания, никто так и не возразил. Мне показалось, что температура в помещении упала на несколько градусов, пока я судорожно копалась в их воспоминаниях, пытаясь хоть как-то доказать их неправоту, однако поиски только подтвердили то, что он сказал.       Не то чтобы их триггеры были хоть сколько-нибудь приятными — даже не близко, на самом деле — но мой?.. От этого откровения по моему телу пробежала дрожь. Жуткая затянувшаяся тишина в голове только усилила это ощущение.       «Ну что? Я ожидала, что по крайней мере один из вас, придурков, скажет что-нибудь неприятное по этому поводу».       Мне ответил Железнобок.       «Ребёнок. Есть дерьмо, которое трогать нельзя. Например, чужие триггеры. Считай это одним из тех неписаных правил: ты просто не делаешь определённые вещи, если не готов рисковать своей жизнью. Триггерная травма — очень реальная вещь, и мы все это осознаём».       Придавленная тяжестью его слов, я вошла в школу. Море красного и серого приветствовало меня.       «О-о, наши мальчики и девочки сегодня в полном составе!» — с гордостью отметил Саблезуб.       И действительно: красных курток и толстовок в сочетании с серыми рубашками или брюками было гораздо больше, чем я видела обычно в школьных коридорах. Это должно было что-то означать. Вернувшись прошлым летом в Залив, Зубы проложили характерный путь хаоса и разрушения прямиком через территории Барыг, выжигая их из щелей между более крупными бандами, прежде чем непосредственно столкнуться с Империей и АПП. Следующим их шагом стал захват обширной территории в Доках и их окрестностях, которую они использовали в качестве плацдарма для набегов на всё по соседству.       Ни Лун, ни Кайзер не смогли добиться большого прогресса в деле искоренения новичков. Их задачу значительно осложняло количество людей, желающих присоединиться к банде, основным занятием которой было убийство нацистов и работорговцев. К моменту начала занятий в сентябре красный и серый оказались в Уинслоу одними из самых модных цветов. Даже внезапный ухаб на дороге в сентябре, в виде захвата власти Сварой, лишь поспособствовал набору новых участников среди учеников школы.       «Ты должна им представиться», — подначила Щёлочь.       Гниль удивительно точно имитировала мой голос:       «Здравствуйте все, я Шелкопряд, теперь вы следуете за мной!»       «Ты видела её воспоминания об этом загнивающем гадюшнике. Никто бы ни в малейшей степени ей не поверил», — возразила Дамаск.       «Просто покрой всех пчёлами! Ты сможешь!» — Нокаут, похоже, цитировал фильм с Земли Алеф.       «Я не собираюсь присоединяться к Зубам. Поберегите дыхание».       «Какое ещё дыхание? — выплюнула Свара. — Ты лишила меня моего».       «Ка-ак интересно! Следует понимать, что ты влюблена в нашу новую королеву?» — поддела её Гниль.       Я швырнула обеих в темноту, прежде чем они успели сцепиться насмерть. Остальные, к счастью, поняли намёк и успокоились, однако в отсутствие их комментариев я ощутила огромное чувство неловкости. Люди кругом смотрели на меня не с обычной насмешкой, а, казалось бы, с замешательством. Впрочем, я была растеряна так же, как и они.       Стратего что-то бормотал себе под нос, создавая басовитый гул в моей голове, и наконец щёлкнул несуществующими пальцами.       «Твоя осанка стала прямее, ты ходишь уверенно. Если хочешь остаться незамеченной, придётся скорректировать походку».       Он показал мне несколько моих же воспоминаний с прошлой пятницы, обращая внимание на сгорбленные плечи, сутулость и шаркающую походку. Все мои новоприобретённые инстинкты кричали, что передо мной жертва, добыча, мишень, и что это никак не могу быть я. Я должна быть значимее, круче всех присутствующих — никак не этим слабым раненым животным, ожидающим, когда же его добьют.       Хуже всего было то, что я хотела этого, хотела входить в помещение с гордостью, быть тем, на кого все смотрели бы с трепетом и уважением. Мне не нужны были подсказки Хора, чтобы знать, что требуется всего лишь одно простое действие, которое даст мне всё это и даже больше.       И это было единственное, что я не могла сделать.       Я не собиралась становиться злодеем.       «Но это так весело! — засвистела Щёлочь. — Я пробовала всю эту независимую хрень. Полный отстой!»       «Вы хорошо знаете, что это — урок, который каждый кейп должен усвоить самостоятельно, — с долей грусти сказала Дамаск. — Герои никогда не будут ей доверять, а раз они не будут доверять, то сами предадут».       «Я всё ещё собираюсь попробовать».       «Когда ты провалишься, Зубы встретят тебя с распростёртыми объятиями!» — выкрикнул Мясник, прежде чем отправиться в пустоту.       Остальные недовольно ворчали, но, возможно, всё-таки поняли, что я не намерена отступать.

***

      Урок миссис Нотт проходил как всегда, но с добавлением внутренних комментариев. Справившись с заданием достаточно быстро, я была свободна на оставшуюся часть урока. Благодаря недавно приобретённому мобильному телефону, я была в курсе тредов ПХО относительно пятничных событий. Вообще-то, учитывая скудость обнародованной информации, я знала гораздо больше толпы «экспертов».       «Кажется несколько подозрительным, что СКП удерживает так много подробностей относительно смерти Луна», — заметила Дамаск по дороге на следующий урок.       «Они хеджируют ставки. Не хотят плевать в колодец на случай, если Тейлор закончит не так, как все мы, — пояснил Стратего. — Разоблачение может подтолкнуть её вернуться к Зубам, и они это знают».       «Либо это, либо они просто собираются попользоваться ею, а затем убрать Мясника с доски», — пробормотала Стамеска.       Все четырнадцать пар воображаемых глаз напряжённо обратились ко мне, пока я занимала место в классе мистера Глэдли.       «Спокойно, ребят, я намерена стать героем, а не мучеником».       «Невъебически надеюсь на это», — обычно лёгкий тон Сангвиния прозвучал натянуто.       Я села, и вскоре привычная уже болтовня возобновилась на задворках моего разума, пусть и заметно разбавленная обсуждением манёвров СКП. Глэдли столь же бессмысленно бубнил что-то о том, как кейпы влияют на актуальные события. Учитывая, что я теперь была примером более чем актуальных событий, мне было гораздо интереснее слушать комментарии Мясников о том, что они пережили, чем мнение Глэдли о вещах, о которых он только думал, будто бы что-то знает.       Дискуссия служила также отличным отвлечением: я делила этот урок с одной из моих мучительниц, и мне приходилось серьёзно сопротивляться желанию достать её одним из множества доступных мне теперь способов. Мэдисон Клементс сидела всего в двух рядах от меня в дальнем конце класса. Одна из моих мух прохлаждалась между её спиной и стулом, цепляясь лапками за её жеманный розовый топ.       До конца урока оставалось пять минут, когда я почувствовала, что Мэдисон встала из-за парты. Она не предприняла ничего, проходя мимо меня в первый раз, но не требовалась сила Стратего, чтобы понять её план, когда она направилась прямиком к мусорному ведру с карандашной точилкой в руках. Меня почти впечатлило, как ловко она ухитрилась спрятать в ладонь горсть карандашной стружки, вытряхивая контейнер в ведро. Двинувшись обратно, она одарила меня болезненно-сладкой улыбкой.       «Эта тупая сука будет действовать так прямо?» — не поверила Щёлочь.       «Посади ей осу на руку! — радостно предложил Нокаут. — Она всё рассыплет!»       «Я не буду использовать для этого опасных насекомых, и вы все прекрасно знаете, почему».       «Тогда просто ударь болью эту тупую пизду!» — выкрикнул Мясник.       В очередной раз отправив его в пустоту, я перебрала доступные варианты. Мясники предлагали что угодно, начиная от «плюнуть бумажным шариком ей в глаза» и заканчивая «поджечь школу, заклеив выходы паутиной», и я поняла, что могу изменить одну из не самых ужасных их идей.       «Умно», — оценила Стамеска, когда я начала приводить план в действие.       Экономия бюджета Уинслоу на отделе материально-технического обеспечения пришлась как нельзя кстати, когда я прогнала одного из множества живущих в перекрытиях тараканов к дыре в потолке над головой Мэдисон. Прицелившись с помощью мухи, я уронила таракана точно в тот момент, когда она проходила под ним, и изо всех сил пыталась не расхохотаться, когда он приземлился ей прямо на нос. Мэдисон свела глаза в одну точку, пока её мозг обрабатывал информацию. Насекомое смотрело в ответ, дёргая усиками. Секундное замешательство взорвалось пронзительным криком.       Карандашная стружка разлетелась во все стороны. Мэдисон принялась хлопать себя по лицу, пытаясь поразить моего верного напарника, однако он вовремя отпрыгнул, избежав её панических ударов. Закрутившись, Мэдисон споткнулась о собственную ногу, и с глухим стуком плюхнулась на задницу.       Хор вторил мне наравне с классом, взорвавшимся смехом из-за маленькой неудачи Мэдди. Она потирала затылок, приложившись им при падении о стол позади. Предназначенная для меня стружка осыпала её, как свежевыпавший снег. Таракан благополучно сбежал под одну из полок в конце класса.       «Мва-хах, ёшкин кот, это было нечто!» — Щёлочь едва перевела дух от смеха.       Большая часть класса очевидно разделяла её точку зрения, и Глэдли с большим трудом удалось восстановить контроль над ситуацией.       — Что такое? — засуетился он вокруг своей маленькой любимицы, принявшейся теперь притворно стонать. — Мэдисон, ты в порядке? Что произошло?       С нарастающим ужасом я увидела, как внимание Мэдисон снова фокусируется на мне.       — Тейлор подставила мне подножку!       «ЧУШЬ СОБАЧЬЯ!» — единодушно взвился Хор, чтобы тут же рассыпаться на яростные разглагольствования, которые я уже не могла разобрать.       — Тейлор, вынужден сказать, я ужасно разочарован, — сказал мистер Глэдли, поднимая Мэдисон на ноги и посылая мне строгий взгляд. — Мэдисон, пожалуйста, сходи к медсестре. Тейлор, останешься после занятий.       Моя кровь кипела от бешенства, не совсем моего собственного, и на этот раз у меня возникло серьёзное искушение уступить требованиям голосов. Потребовалось гораздо больше усилий, чем мне хотелось, чтобы столкнуть их всех обратно во тьму — их эмоции сейчас слишком совпадали с моими.       — Мистер Глэдли, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Каким образом я могла поставить ей подножку на таком расстоянии?       Он кинул взгляд на Мэдисон, которая просто кивнула.       — Давай обсудим это после уроков, — сказал мистер Глэдли, к счастью, не замечая, как мои пальцы продавливают металлическую столешницу.       — Какая разница, что я скажу? Вы явно уже приняли решение.       Мэдисон застыла в дверях, глядя на меня, но она меня в данный момент не интересовала. Вся тяжесть безраздельного внимания коллектива, равно как и моего собственного, падала сейчас на мистера Глэдли. По всей видимости, его инстинкт самосохранения не был очень хорошо развит, потому что он только вздохнул.       — Я очень не люблю это делать, но вынужден задержать тебя после уроков.       Горький безрадостный смех сорвался с моих губ.       — Задержать, ну конечно. Меня. — Я демонстративно переводила взгляд по очереди на каждого из учеников в цветах банд, начиная от девушки с короткими рыжими волосами, уложенными в стиле панк, украшенной заметными шрамами и одетой в красно-серые цвета Зубов, и заканчивая лысым парнем с неприкрытой нашивкой И88 на кожаной куртке. — Неудивительно, что этой школой заправляют банды.       Как бы завершая мою мысль, прозвенел звонок. Я подхватила сумку и влилась в толпу, спешащую на выход из класса. Учитывая ситуацию с питанием в Уинслоу, я испытывала серьёзное искушение подняться на крышу и злоупотребить телепортом, чтобы раздобыть на обед что-нибудь получше куска резины, плохо выдающего себя за мясной рулет. При любом раскладе это обещало мне час вдали от этих людей.       — Она никому не нравится. Никто её не захочет, — я узнала Джулию.       — Думаешь, она раздвигает ноги перед Зубами?       — Должно быть, это единственная возможность потрахаться для неё теперь, когда АПП развалились.       — Уверена на все сто, что такую не захочет никто.       Я задержалась на секунду, наблюдая, как Эмма, София и Мэдисон по обыкновению обмениваются со своими поклонницами мелкими оскорблениями в мой адрес. Это было настолько старо, что я практически не обращала внимания. Для Мясников, однако, это было совершенно новым опытом.       «Могли бы они, по крайней мере, решить, шлюха ты, или слишком уродлива, чтобы кого-либо заинтересовать? Последовательность важна, когда совершаешь на кого-то нападки», — возмутилась Щёлочь.       «Таким, как они, обычно насрать», — возразила Гниль.       — На её месте я бы покончила жизнь самоубийством, — сказала одна из подпевал.       В этот самый момент из класса вышел мистер Глэдли, и явно слышал, что они говорят. Он одарил меня нечитаемым взглядом, а девушки продолжили, не прерываясь.       «Ебать его ржавой монтировкой!» — прошипел Нокаут.       — Как хорошо, что у нас с ней нет физкультуры! Представляете её в раздевалке? Меня сейчас вырвет.       Глэдли лишь покачал головой, поправил папки в руках и пошёл прочь.       «Что и требовалось, блядь, доказать».       «Раз уж ясно, что они нихрена не будут вмешиваться…» — я столкнула Мародёра вниз, и без того зная, что он может предложить.       «Да убей уже их наконец!» — потребовал Мясник. И его вниз.       «Вот кажется, пора бы уже научиться…» — Стамеска мысленно покачала головой.       «Если не собираешься сопротивляться, просто уходи. Зачем себя мучить?» — вставила Щёлочь.       Она, конечно, была права. Нужно просто уйти.       — О, Тейлор! — Эмма развернулась ко мне. — У тебя всё хорошо? Выглядишь расстроенной.       «Расстроена, что ты никак не сдохнешь», — выплюнула Свара.       Прочие Мясники начали предлагать свои варианты ответа, некоторые из которых я всерьёз подумывала произнести вслух. Было приятно иметь поддержку, даже если это в буквальном смысле были голоса в моей голове.       — Так расстроена, что будешь рыдать перед сном целую неделю?       Любая реплика, которую я, возможно, намеревалась произнести, замерла у меня на губах, слова осели пеплом во рту. Даже Мясники полностью замолчали в момент кристальной ясности. Все остатки наивной надежды, что Эмма когда-либо может вернуться, что мы можем снова стать друзьями — всё это разбилось вдребезги в тот самый миг.       «Тейлор… — очень медленно и осторожно произнесла Гниль, — она имеет в виду Аннет».       «Да».       «Ясно. Не будешь ли ты так добра положить конец её жалкому подобию существования?»       Это была очень заманчивая мысль. Рой принял на себя всю тяжесть моих эмоций, которые я вытесняла прочь. Миллионы насекомых взвились в абсолютном хаосе. Как смеет эта сука обращать мою любовь к матери против меня!       У меня было так много способов раз и навсегда покончить с ней, и коллектив был бы счастлив что-нибудь предложить. Самым простым вариантом была, разумеется, грубая сила: достаточно было просто протянуть руку и разорвать её пополам, или оторвать ей конечности и полюбоваться, как она будет истекать кровью, или даже, может быть, избить ими двух других в процессе.       Я могла бы наложить на неё проекцию боли Первого и держать, покуда она не сойдёт с ума. Сангвиний показал несколько изобретательных вещей, которые я могла бы сделать с её кровью, и даже предложил сделать из неё новую флейту. Каждое из предложений было жестоким, эффективным и, что более важно, болезненным. Она заслужила всё это и даже больше за то, что сказала.       Пауза тянулась всего несколько секунд, и Эмма всё ещё ухмылялась, ожидая моей реакции. Ей достаточно было бы единственной пролитой слезинки — что ж, я готова была уступить это ей, пока сужаю круг поисков достаточно удовлетворительного конца, достойного этой маленькой подлой предательской сучки.       «Будь лучше, чем мы».       Слова, сказанные так тихо, что были едва различимы в хаосе Хора, будто обрушили на меня ушат ледяной воды. Этот голос я слышала лишь однажды. Рефлекс. Третий Мясник. Единственный другой Мясник, звавший себя героем, прежде чем безумие поглотило его. И я почти позволила им сделать то же со мной.       Затем я отбросила прочь всё, всех Мясников без исключения. Столь близкое приближение к насилию стало для меня суровым напоминанием о лезвии ножа, балансировать на котором мне предстояло теперь всю жизнь. Осознание этого вкупе с постоянной необходимостью игнорировать сигналы от многочисленных моих сенсорных способностей подарило мне чувство необычной отстранённости. Эмма всё ещё ждала, когда упадёт первая слеза. Напрасно. Я не собиралась доставлять ей подобное удовольствие.       «Спасибо, Рефлекс, и прости, Гниль, она этого не стоит».       Это вызвало ещё один всплеск приглушённых протестов в глубине моего сознания, но я проигнорировала их, сделав ещё один глубокий вдох, чтобы окончательно успокоиться.       — Нет, не могу сказать, что расстроена так же, как после смерти матери.       Я не стала дожидаться реакции Эммы, но, уже поворачиваясь, чтобы уйти, я услышала несколько вздохов осознания от её приятельниц. Разумеется, София не собиралась отпускать меня так просто, но я обратилась к предвидению Дамаск, и призрачное пре-эхо позволило мне сделать тщательно рассчитанный спотыкающийся шаг. Надеюсь, со стороны я просто выглядела неловкой, однако мои ноги пересеклись с ногами Софии ровно таким образом, чтобы она, запнувшись, с взвизгом упала.       С этим прощальным выстрелом я решила заканчивать с этим днём и всей ему сопутствующей мелкой ерундой. Бросив последний взгляд на толпу бесполезных зевак, я встретилась глазами с той самой рыжеволосой девчонкой из Зубов, которую видела на уроке Глэдли. В выражении её лица была некая напряжённость, напомнившая мне о том, что я теперь видела в собственном отражении в зеркале. Мясники нашли девушку смутно знакомой, но ни одно из их воспоминаний не дало мне возможности связать имя с этим лицом. Не могу сказать, что она увидела, глядя на меня, но вряд ли это было что-то приятное.       Благополучно выбравшись за пределы Уинслоу, я объединила кровозрение с запутанными чувствами насекомых, что позволило бы мне обнаружить присутствие наблюдателей. Довольная отсутствием свидетелей в выбранном мной переулке, я нацелилась на жука примерно в двух кварталах отсюда. Телепорт Пиро с лёгкостью перенёс меня в выбранную точку, и прежде, чем кто-то успел понять, было ли это выстрелом, или чем-то похуже, я сделала ещё несколько прыжков, перенесясь глубже в Доки, где не было людей.       Окончательно убедившись, что осталась одна, я позволила себе опрокинуться навзничь, с глухим стуком рухнув на гравий. Битое стекло и использованные иглы безуспешно попытались проткнуть мою пуленепробиваемую кожу. Только тогда, находясь настолько далеко от людей, насколько это возможно в Броктон-Бее, я позволила себе беззвучно всхлипнуть.       Было трудно позволить себе реагировать, вместо того, чтобы вытеснить в рой мои скорбь и разочарование. Было легче верить в иллюзию контроля, когда с ума сходили жуки, а не моё собственное тело, и к тому же я уже привыкла подавлять чувства из-за постоянно просачивающихся эмоций Мясников.       Успокоившись достаточно, чтобы не начать огрызаться по пустякам, я начала понемногу ослаблять давление на Хор. Они мудро придерживали все свои комментарии при себе, пока я лежала, глядя вверх на проплывающие по небу облака.       Я потеряла счёт времени, погрузившись в бессмысленное самокопание, и в конце концов была вынуждена спросить.       «Почему моя жизнь — такое дерьмо?»       Мясники молчали какое-то время, пока наконец Щёлочь не подала голос.       «Тебе нужен честный ответ или утешительный?»       Я задумалась ненадолго.       «Честный, пожалуйста».       Она вздохнула.       «Ты — тряпка. Ты терпишь любое вылитое на тебя говно, и никогда не пытаешься постоять за себя. Ты ждёшь, что окружающие будут поступать с тобой так, как ты поступаешь с ними, но мир устроен иначе».       Мне хотелось возразить, начать спорить с ней, но я сама просила быть честной. Я выслушаю всё, что она имеет сказать, даже если мне это сильно не нравится.       Гниль дала понять, что хочет взять слово, и Щёлочь отступила, позволяя ей выйти на первый план.       «Тейлор, ты очень напоминаешь мне свою мать. Она была одной из самых упрямых сук, что я когда-либо знала, и ты явно унаследовала это от неё. Однако это — палка о двух концах. Большинство сломались бы, пройдя через то, через что прошла ты. Каждый из нас был готов убить их за такое отношение к Аннет, но ты этого не сделала. Впрочем, ты была чертовски близка, а они даже понятия не имеют».       «Без пизды, я реально хотел вывернуть их наизнанку», — прокомментировал Саблезуб.       «Так и что? Я, типа, должна просто пойти и выбить из них дерьмо?»       Несколько Мясников засмеялись.       «Не-е, ты пока ещё слишком мягкая для этого», — ответил Нокаут.       «Возможно, имеет смысл выместить разочарование на Империи или АПП», — предложила Дамаск.       «Или, в качестве альтернативы, иди и займи полагающееся тебе место среди Зубов, а затем покажи этим соплячкам, почему связываться с тобой было ошибкой», — сказал Сангвиний.       Наверное, было очень плохим знаком, что я сразу не отмахнулась от последнего предложения. Через несколько секунд я приняла решение, и вскочила на ноги, потягиваясь и с приятным хрустом разминая суставы.       «Возьмём что-нибудь перекусить, потом, может быть, чуть-чуть потехнарим, а потом пойдём и посмотрим, что интересного сможем найти. Если повезёт, захватим ещё один склад до того, как мне нужно будет возвращаться домой».       Также, наверное, не очень хорошо было то, что весь коллектив дружно зааплодировал.