you: вам тоже скинуть?
gojo-san: нет! ты умаслила проклятие бюрократии особого ранга. такие техники должны оставаться в тайне! (￢‿￢)you: ну или вы уберете из дубля мою почту и встретитесь с этим проклятием один на один простите, но я ставлю на Идзичи-сана (⌒_⌒;)
gojo-san: твоя почта не в дубле она единственнаяyou: а как же?..
gojo-san: это мой первый план за все годы работы яга смотрит подозрительно спрашивал как там на том свете ибо в ином случае я бы за это не сел я хотел дать левую но он бы заподозрил что то (￣▽￣*)ゞ быстро ничего не придумал на кой ляд он тебе сдалсяyou: там было около десяти панических сообщений? кажется. я не считала это выглядело важным
gojo-san: всегда так он привык яга меня щас сожретyou: Итадакимас
gojo-san: эй! (ᗒᗣᗕ)՞you: Хорошего совещания, Годжо-сэнсэй~
***
Пытаясь отвлечься, Касуми зачем-то полезла в документы, хотя зарекалась в эту неделю браться за привычную макулатуру. Но голова до такой степени кипела от бесполезных мыслей и сомнений, что руки сами добрались до запароленных папок в ноутбуке — а там она уже очнулась за перепиской с поверенным по поводу обветшалого дома в Какинокизаке. Миямото-сан уже давно поднимал этот вопрос, недовольный, что старинное здание клана («единственный уцелевший памятник их исторического величия», если дословно) теперь представляло собой призрак. Внешний лоск все еще наличествовал, но Касуми видела приложенные к документам фотографии: после бойни когда-то главный особняк представлял внутри отталкивающее зрелище. Если говорить о финансовой стороне вопроса, ремонт «исторического величия» влетел бы в весомую копеечку. А принимая во внимание тот факт, что вся многочисленная недвижка, по сути, была брошена на произвол судьбы долгие годы, — Миямото-сан вцепился в нее бульдожьей хваткой. И если часть удалось сплавить под предлогом благотворительности через техникум и Ягу-сама, то вот с элитным имуществом было куда как сложнее. Программа директора Токийского филиала, в сущности, подразумевала под собой что-то вроде предоставления льготного жилья для персонала и примкнувших к техникуму магов. Учитывая, что ремонт удалось провести через бухгалтерию и Идзичи-сана, недвижка была пристроена с пользой. Лёгкость, с которой ей дали на это карт-бланш, конечно, все еще не укладывалась в голове, но Годжо-сану, кажется, хватило только ее слова — и вопрос был решен. Впрочем, она очень сомневалась, что тот смотрел хотя бы что-то из приложенных ею документов и смет. Явно было просто влом заниматься этим самому. Миямото-сан и вовсе, кажется, напрямую с Годжо-саном не контактировал с самого его вступления в права наследования: поверенный был искренне удивлен, когда она вышла на связь после просьбы просмотреть список пригодных для проекта директора домов. Впрочем, вернее будет сказать, что — во многом — она влезла в это сама, обеспокоенная дёрганным состоянием Годжо-сана. Тогда обороты набирала история с проблемным кандидатом в первогодки, Оккоцу Ютой, — это был один из двух случаев на ее памяти, когда проводили внеплановый Съезд. Токийскому техникуму невероятно везло на особенных людей. А затем были похороны, после которых Годжо-сан около месяца не выходил на связь вовсе. Про состоявшееся прощание она и узнала-то только через Утахимэ-сэнсэй, которая, в свою очередь, близко общалась с Иэри Секо. Та, кажется, была втянута в эту историю… Но Касуми тогда не волновали подробности чужих запутанных взаимоотношений. Тяжело вздохнув, задумчиво покрутила прядь волос в пальцах. Абсолютно бесполезная трата денег. Будто бы Годжо-сану когда-нибудь понадобится роскошный особняк. От него еще и явно фонило за версту проклятой энергией. Учитывая схрон, размещавшийся на неофициальных планах где-то с… — Мива-сан! Касуми вздрогнула, чуть не навернувшись с кресла. Юджи испуганным зайцем замер у дверей, сжимая в руках какую-то коробку. — П-простите, заняты? — Уже не особо, — проворчала, аккуратно откладывая чудом не упавший ноутбук. — Чего хотел? — Да я вот… на чердак полез. Годжо-сэнсэй сказал, там должны быть еще старые диски. — И нашел коробку? Итадори угукнул, пока аккуратно протискивался в дверь, а затем поставил свою ношу на диван, облегченно встряхнув руки. — Тут иероглифы странные какие-то, я не стал сам открывать. — Это что-то вроде падальхранок, но совсем слабеньких. Любопытных отгонять, что ли? Не чувствую ничего особенного. — Падаль… что? — А? — Касуми отвлеклась от ощупывания коробки, оглянувшись. — Только не говори, что Годжо-сан тебе этого не объяснял? — Ну… Юджи неловко рассмеялся, почесав затылок. — Почему я все еще удивляюсь? — пробормотала под нос, аккуратным движением разрывая бумагу на крышке. — Ну, что ж, никто на нас не выпрыгнул. Уже успех! — Это… учебники? Пацан тут же оказался рядом, заглядывая внутрь. От энтузиазма он до забавного мило пританцовывал на одном месте — Касуми с тихим смешком вытащила одну из книг, бегло пролистав пару страниц. — Да, достаточно старого образца. С пометками. Странно, на почерк Годжо-сана совсем не похоже. Она раньше не замечала за Итадори подобной жажды к знаниям, но мальчишка достаточно быстро увлекся другой — по классификации проклятий. — Этот некто пишет, что оторвал бы руки тому, кто уверяет о безобидности Прилипал. А кто такие?.. Ааа… Ребенок пристроен, можно и отдохнуть. Касуми вновь тихо прыснула, возвращаясь в кресло. Надо будет написать пацану краткую справку по охранным амулетам (в простонародье — падальхранкам): Годжо-сан обожал подавать любой материал исключительно на практике. Но такими темпами Итадори снова убьется скорее по незнанию, чем от нехватки сил… Старейшинам на радость. Поморщилась. Тупые мысли. И что за манера каждый раз портить себе настроение, спрашивается?you: Юджи откопал на чердаке коробку с учебниками они явно повидали еще вашу молодость
gojo-san: звучит так будто мне лет 50 (￢_￢;) он рил читает?you: да учитывая что он даже не знает что такое падальхранки…
gojo-san: ты не осуждаешь меня касуми нет не говори этогоyou: не понимаю о чем вы мой автобус завтра, но я хотела распечатать пару документов которые надо подписать и отправить вы сегодня вернетесь?
gojo-san: что значит завтра? Касуми малодушно заблокировала телефон; бешено зашлось сердце. Вспотевшие ладони запачкали зажегшийся сразу пятью сообщениями подряд экран. Пути назад не было.***
В конце концов, она — взрослый и адекватный человек. А взрослые и адекватные люди не игнорируют сообщения в драматической манере. Недовольство Годжо-сана можно было черпать ведрами — Касуми, если честно, не ожидала такой яркой реакции. Особенно — учитывая, что она не загадывала наперед, сколько сможет пробыть в Токио на этот раз. И, естественно, он не мог знать официальные даты ее отгулов. Поэтому — да, с подобной точки зрения это наталкивало на мысли, которые Касуми себе обдумывать запрещала. — Годжо-сэнсэй сегодня вернется? Голос Юджи отвлек от безуспешных попыток доесть остатки салата. Аппетит пропал качественно: еда отзывалась только подступающей к горлу тошнотой. — Не думаю. В Тиёде какие-то проблемы. Касуми не нравилось, как мальчишка в последнее время притих. Нет, он не выглядел подавленным, но после инцидента с Сукуной будто чаще стал уходить в себя, задумываясь. — Вы же завтра уезжаете, да? Она нахмурилась на мгновение, но сразу изобразила натянутую улыбку. — Утром. Дом будет в полном твоем распоряжении. — Я… — Юджи запнулся, а затем на одном дыхании протараторил: — будуповамскучать! — Ха? Не стоило больших усилий перегнуться через стол, чтобы потрепать смущенного мальчишку по волосам. Итадори резко вскинулся от движения, но тут же затих, словно испуганный котенок. — И за Сукуну простите. Вот. Касуми тихо рассмеялась, вставая из-за стола. — Ты извиняешься уже в который раз. Это не твоя вина. — Но это я не смог!.. — Чудо, что ты не позволяешь ему вырваться, Итадори-кун. Требовать от тебя большего в этой ситуации — признавать собственную никчемность. Юджи затих, широко раскрытыми глазами наблюдая за ней. Касуми затошнило еще отчетливее. — Ты все еще подросток. Мне очень жаль, что я ни чем не могу тебе помочь. — Но я не ребенок, Мива-сан. — Твоих ответственности и самоотверженности хватит на десяток взрослых, — комок где-то в горле мешал говорить, сжимая спазмом связки. — Но ты не должен жертвовать собой по прихоти других. Никто не должен. — Мива-сан?.. Касуми коротко извинилась, пряча лицо за упавшими прядями. И поспешно вышла в коридор, чувствуя, как стремительно помутнело перед глазами. Открытое окно пахнуло в лицо вечерней свежестью — она свесилась с подоконника, судорожно пытаясь вдохнуть. Невыносимо пекло от подступавших к горлу слез. Никчемная и бесполезная Мива, да? Черт бы их всех побрал! Мысли наконец забуксовали на одной константе, погрузив разум в блаженное спокойствие. Сжатые кулаки заныли от впившихся в кожу ногтей, но Касуми не расслабила кисти: боль отрезвляла и дарила такой долгожданный покой. Дыхание выровнялось. Она давно оставила припадки бессильной ярости на саму себя. Ей никогда не суждено было стать лучшей, особенной — единственной. Это больше не доставляло проблем. Ее устраивало собственное положение, пока его было достаточно, чтобы заботиться о тех, кого она любила. Выше головы не прыгнуть. Мальчишку от страшнейшего в мире проклятия ей не защитить. Если уж и Годжо-сан не справился. Как жаль, что пачка ментоловых сигарет осталась вместе с Утахимэ-сэнсэй. Эти редкие пьянки, дым и пепел, смешанный с чужим сорванным смехом — хорошая разрядка. Бывшая наставница терпеть не могла курить, но прикладывалась из раза в раз, стоило немного захмелеть. utahime-sensei: эй мива годжо был на встрече директоров?you: он ее почти сорвал а что?
utahime-sensei: типично спрашивал когда ты работаешь чтобы узнать о каком-то отчете ты куда вляпалась? и какого проклятья его вдруг заинтересовали отчеты?you: я обещала отразить его слова Гакуганджи-сама в полном объёме не знаю вы ответили?
utahime-sensei: я сказала ему когда ты выходишь иначе бы не отстал будь осторожнее придушу годжо если заявится в техникумyou: я вас поняла
***
В эту ночь откровенно не спалось: Касуми ворочалась с боку на бок, не чувствуя дремы. Открытое окно холодило сквозняком голую кожу — ежилась, но встать не находила в себе сил. Походило на апатию. Собственное одиночество будто впилось под ребра и не желало отпускать. Касуми сильнее закуталась в тонкое одеяло, безучастно рассматривая темный силуэт шкафа. Не хотелось уже даже закрывать глаза. Смартфон загорелся от входящего уведомления, освещая неровным светом комнату. Касуми лениво завозилась, с трудом отыскивая телефон в складках одеяла.gojo-san: спишь?
Он начисто проигнорировал ее сообщения о документах выше. Касуми вздохнула, блокируя экран, — все равно поймет по иконке «прочитано», что не спит. В таком состоянии совсем не хотелось выходить на диалог: ничем хорошим это бы не закончилось. Дверь скрипнула, пропуская полоску света. Касуми приподнялась на локте, недоуменно оборачиваясь на звук. Это… все же не имело смысла. — Мне не нравится твой взгляд. Это «пошел вон» или «я еще подумаю»? Годжо Сатору проник в комнату, мгновенно заполняя ее всем собой. Сонный, взъерошенный после душа — совершенно явно недавно вернулся домой. Отчего-то от него невыносимо тянуло металлическим запахом крови. Касуми сползла с кровати, с трудом выпрямляясь. В голову словно набили ваты, собственное тело казалось абсолютно неповоротливым. Годжо-сан не сказал больше ничего, пока она не впечаталась прямо в него, прижимаясь щекой к голой груди и обхватывая руками под лопатками; его кожа все еще была чуть влажной и пахла цитрусовым гелем. Касуми почувствовала облегчение. — Эй, — шепот куда-то в макушку. — Все хорошо? Она проворчала что-то невнятное, чувствуя, как его руки несмело погладили по спине. Приподняла голову, ловя его обеспокоенный взгляд. Без очков. — Пойдемте в постель, вам надо отдохнуть. Он послушно двинулся следом, обхватывая ладонь своей. Его пальцы чуть поглаживали кожу, теплом пуская по телу мурашки, — это ощущалось до одурения хорошо и правильно… Но стоило Касуми сесть на кровать, приподняв руки, чтобы переплести растрепавшуюся косу, — замер прямо напротив, возвышаясь темным силуэтом. — Годжо-сан? Ее тихого вопроса было достаточно, чтобы спустить невидимый крючок: она осознала себя прижатой спиной к кровати за доли мгновения, даже не почувствовав давления. Запястья уже словно привычно были сжаты чужой ладонью над головой, не позволяя вывернуться. Касуми сдула упавшую на глаза прядь волос. Легкий выброс адреналина разогнал усталую негу — перегоревшие будто эмоции взбеленились. — Что вы делаете? — Хорошо зафиксированное тело не сопротивляется? — А я сопротивляюсь? Разговор был похож на отпетый бред, но Касуми смотрела прямо, не отводя взгляда. Годжо-сан почему-то дышал тяжело, будто загнанно. Ладонь на её руках дрожала. — Ты никогда этого не делала, — хмыкнул, носом утыкаясь в ее щеку. — Чего бы я ни захотел. Касуми нахмурилась, теряя мысль от его осторожных прикосновений, — поцелуи опустились к линии челюсти, обжигая кожу теплым дыханием. — Го… Сатору? — тихо, на пробу позвала, обхватывая ногами и прижимаясь ближе. Он свистяще выдохнул от прикосновения. — Отпустите руки? Сатору подчинился, позволяя обнять себя за шею и опрокинуть на кровать: теперь Касуми нависала сверху, удобно устроившись на чужих крепких бедрах. Он наблюдал за каждым ее движением, будто зачарованный, не отводя взгляда. — Вы считаете, что мое желание стать ближе с вами… вынужденное? Из-за денег, власти, положения? Что еще там можно придумать? Слова тихие и хлесткие. Касуми топилась в этих эмоциях, смакуя все самые темные сомнения. Было немного больно до сдавленного горла и повлажневших глаз. И предательски хорошо от его близости — низ живота тянуло, пуская дрожь истомы по телу. Касуми закусила губу, притираясь сильнее и ощущая чужое возбуждение сквозь тонкую ткань шорт. Грудь под ее руками дрогнула — Сатору издал низкий, будто горловой стон, сдавленно выматерившись. — Что же ты со мной делаешь, — шепотом, едва слышно, словно сдаваясь. Касуми сама уже ощущала себя так, будто пробежала марафон, — сорванное дыхание с трудом покидало глотку, царапая внутри. От возбуждения и злости одновременно будто кружилась голова, отвратительным коктейлем разливаясь по нервам. Сатору неожиданно напрягся, садясь. Широкие ладони съехали по спине на ягодицы, прижимая к себе еще теснее. Касуми тихо охнула, оказавшись с ним буквально нос к носу. Его глаза всегда завораживали своей нечеловеческой красотой: она замирала каждый раз в полнейшем перед ним бессилии. От щемящего, теплого чувства внутри будто не было уже никакого спасения. — Вы мне намного больше, чем нравитесь. Очень-очень долго. Я вас… Голос предательски сдал, сорвавшись. Она еле подавила дрожь, опять открывая рот… Губы смяли жестким требовательным поцелуем, не давая закончить фразу. От такого напора Касуми растерялась, тихо заскулив — пальцы Сатору проникли под резинку пижамных шорт. — Признаешься в столь интимных вещах и так сладко стонешь, кои, — прошептал в губы, с усмешкой наблюдая, как расширяются от осознания ее зрачки. — Хорошая девочка. В голове, кажется, стало пусто-пусто. Касуми в какой-то момент потеряла ощущение реальности полностью. Сатору, говоривший ей подобное — своим хриплым, возбужденным (от ее, Касуми, действий!) голосом… Он не дал долго пребывать в этом затопившем чувстве эйфории — зарылся пальцами в волосы, распуская еле державшуюся косу окончательно. Касуми послушно запрокинула голову, подставляя шею под поцелуи; влажные следы от чужой слюны чуть холодило от так и не закрытого окна. Безумно хорошо контрастировало с жаром его тела… — Снимешь это для меня? Сатору подцепил пальцами майку, помогая стянуть ткань через голову. Касуми повело от его рта на собственной обнаженной груди: он в абсолютно бесстыдной манере вылизывал кожу, подцепляя аккуратно зубами затвердевшие соски. Касуми содрогнулась всем телом, заерзав на его коленях. Сатору хрипло застонал, щекоча теплым дыханием грудь. — Какая же ты нетерпеливая. — Вы… — сдавленно, на выдохе, — слишком много разговариваете. — Как скажешь, — с тихим, гулким смешком. Положение вновь сменилось — ее подмяли под себя, укладывая на спину. Касуми щекой уперлась в подушку, теряясь в ощущениях. Белье и шорты отправились вслед за майкой, оставляя их полностью обнаженными. Жаль, что, в отличие от Сатору, она не могла насладиться полностью видом его тела… Посторонние мысли вылетели из головы, стоило его пальцам оказаться внутри. Но в этот раз он вовсе не торопился сразу довести ее до разрядки — медленно двигался, словно подготавливая. Касуми протяжно застонала в подушку, закусывая ткань, когда пальцы затронули чувствительное место. Сатору мгновенно отозвался на ее реакцию, усиливая нажим. Она чуть не захлебнулась вдохом, задрожав всем телом. Это было до обидного близко, когда он отстранился. На ее протестующий стон провел большим пальцем по губам, словно успокаивая… Касуми приоткрыла рот, пропуская его внутрь и оглаживая собственным языком. Сатору рассмеялся низким раскатистым смехом. — Очень нетерпеливая. Я не планировал тебя брать, кои. Подождешь немного? Она недовольно прищурилась, пытаясь буксующим разумом осознать чужие слова. Наконец чуть заторможенно кивнула, позволяя Сатору встать с постели. Несколько минут, что его не было, показались вечностью. Касуми прижала колени к груди, пытаясь унять тянущее чувство внутри. Тело будто горело, лихорадочным биением сердца отзываясь в ушах. Годжо-сан и правда… хотел ее? Кровать вновь промялась под чужим весом. Касуми вытянулась, с трудом разлепляя слезившиеся глаза — С-сатору?.. Тот послушно отозвался, вновь окутывая теплом. — Уже хочешь сбежать? — вкрадчиво на ухо, чуть прикусывая мочку. — Это может быть немного неприятно. Но если я у тебя не первый… Касуми дернулась как от удара, отстраняясь. — Да что вы… если у вас… — от негодования разом свело горло, не позволяя сказать ничего осмысленного. Он успокаивающе зашептал на ухо какие-то глупости, будто извиняясь, но Касуми чувствовала сквозь поцелуи, как его губы растянулись в довольной ухмылке. Какой же он, а… Мысль потерялась, стоило ему войти; она непроизвольно сжалась от непривычных ощущений. Сатору содрогнулся всем телом, весомо навалившись. — Расслабься, совсем чуть-чуть, — тихо и сдавленно выматерился. — Какая же узкая, Ками… Замер ненадолго, позволяя привыкнуть. Перед глазами все плыло. Сатору не соврал: в проникновении и правда не было ничего особенно приятного. Но то, как его вело от того, что он с ней делал, — как не мог сдержать собственных хриплых стонов, контролировать себя… Ками, она была готова кончить только от подобного зрелища. Медленное движение отозвалось во всем теле, прошив дрожью. Первые осторожные толчки чувствовались по-прежнему слишком глубоко. Лицо Сатору: сосредоточенное, все такое же до дрожи идеальное, только пара неряшливых прядей прилипла к виску от пота, выдавая напряжение. Касуми свистяще выдохнула, вновь чувствуя удушливую волну возбуждения. Его невозможные глаза следили за ее выражением, не отрываясь, будто Сатору боялся пропустить даже мгновение. Вскоре, впрочем, его выверенный ритм нарушился, став быстрее и беспорядочнее. Касуми выгибало и ломало вместе с ним, в такт грубым толчкам и сорванному дыханию. В какой-то момент наслаждением накрыло с головой, размазывая любое сознательное… Немногим позже, когда она собрала себя для осмысленной оценки ситуации, Сатору под боком задумчиво перебирал ее волосы, собственническим жестом обнимая поперек живота. — Пришла в себя? Касуми протестующе застонала, притираясь к нему виском. — Вы слишком много говорите. Слишком. Его тихий смех отозвался теплом в груди, заставляя разлепить-таки слезившиеся глаза. — В душ и спать? — А это обязательно? — Утром сильно пожалеешь, — Сатору дразняще погладил по щеке. — Будешь послушной девочкой — донесу. — И что же мне для этого нужно? — Для начала — не сбегать под предлогом работы. Что скажешь? …что очевидным было, что это всплывет. Касуми с трудом приподнялась на локтях, доставая завалившийся за подушку мобильник (в поспешности происходящего она забыла про него вовсе — чудо, что не свалился на пол). — Третий час ночи, — проворчала хрипло, вводя пароль. — Возьмите. Сойдет за ответ? Сатору всего на мгновение перевел взгляд на экран смартфона с билетом. Касуми не понравилось его выражение, когда он снова посмотрел ей в глаза. — Почему ты хотела уехать раньше? — Писать Утахимэ-сэнсэй было вовсе не обязательно, Годжо-сан. Он цыкнул недовольно, подминая под себя. Касуми тихо охнула. — Все еще собираешься держать дистанцию? — Дис… танцию? Он отвел растрепавшиеся пряди от ее лица, бездумно оглаживая пальцами кожу. Вздохнул. — Мне очень нравится, как ты стонешь мое имя, кои. Но слышать его только при таких обстоятельствах было бы… несколько неудобным. Касуми понимала, что смущаться после того, что уже произошло между ними, — как минимум странно. Но, кажется, не могла с собой ничего поделать. Опять. Сатору как-то неверяще присвистнул, прижимаясь к ее лбу своим: — Сколько раз я должен тебя взять, чтобы больше не видеть этот милый румянец, мм?.. На сердитое сопение — только тихо рассмеялся. — Хорошо, понял, никаких серьезных разговоров больше. Останешься? — Останусь.