Цена победы

В Асгарде не было принято боятся смерть. Умереть на поле боя, сражаюсь за своё царство — огромная честь для воина. Многие Энхерии* и Валькирии** мечтали о таком конце своих жизней. Павшие войны отправлялись в чертоги Вальхаллы, где никогда не останавливался пир и танцы. Воинов, которые были убиты во имя Асгарда все почитали, а тех, кто побоялся умирать — корили за страх перед смертью. Такие воины тоже попадали в Вальхаллу, ведь они служили верой и правдой своему царю, но при жизни остальные асы считали, что они трусы. Локи никогда не понимал такого хода мыслей асов. Он всегда считал, что в критической ситуации лучше применить стратегию «Тактического отступления». Лучше быть живым «Трусом», чем мёртвым «Храбрецом». Он часто так поступал, ретируясь с поля боя, залечивая магией раны и возвращаясь. В итоге, именно он спасал своего старшего брата и его друзей от смерти, так как они уже были крайне измотаны долгой битвой. И ещё хорошо, если у них не было серьёзных ран. Воины чаще всего не знали того, что именно Локи выручает их из передряг — он делал это скрытно, так чтобы враг не увидел его колдовские способности —, и они смеялись над младшим принцем, считая, что тот попросту испугался и сбежал. Локи поначалу пытался им что-то доказывать, но потом он понял, что не важно, что они о нём думают. Главное — это то, что он знает, как на самом деле всё было. Так что можно сказать, что стратегия отступления и перегруппировки была одной из его самых любимых. Здесь, в Мидгарде — в Таверне «Три Метлы» -, всё произошло слишком быстро. Не было боя, не было криков, не видно было врага. Просто в один момент человек был, а в следующий его не стало. Локи крайне сочувствовал несчастному, хотя внешне он этого не показывал. Люди не попадают ни в Вальхаллу, ни в Хельхейм. Они просто умирают, их души обречённые в одиночестве блуждать по миру вечно. Но это нападение дало Локи зацепку. И он молился, чтобы хотя бы раз, его интуиция и начитанность обманули его. Ведь если это ужасное убийство — а другим словом эту ситуация нельзя было назвать — было совершено теми существами, о которых принц подумал, то спасти Землю будет крайне сложно. Практически невозможно.

***

Таверна опустела с молниеносной скоростью. Профессора и работники просили всех выйти, хотя упрашивать никого особо и не приходилось. В толпе Локи потерял Малфоя — гораздо более бледного чем обычно. Выходя из здания сам, Локи увидел срочно прибывших на место «преступления» авроров. Их бордовые кожаные мантии-пальто развивались на осеннем ветру, их лица были крайне собранные. Они ничего не найдут. Если это сделало то, о чём Локи думает, то они ничего не найдут. Локи оглянулся по сторонам. Далеко впереди он заметил, как мелькнула чёрная фигура с белёсыми волосами. Она направлялась, нет — бежала, в сторону леса. Малфой. Принц направился по направлению к нему, с трудом пробиваясь через толпу учеников, окруживших «Три Метлы» и пытающихся узнать что же всё-таки произошло. Как только Бог Обмана подошёл к окраине деревни и ступил с протоптанных дорожек в золото-багряный лес, Локи увидел его. Малфой стоял, прислонившись одной рукой к огромному дубу, его рвало. Локи тут же понял причину. Нет, не из-за страха крови или отвращения к смертям. Из-за его прошлого. После того, что сделали его родители, что его заставили делать, он не мог терпеть видеть смерть. Для него это было невероятной болью — созерцать то, как кто-то прощается с этим миром. Понимать, что он ничего не смог сделать. Малфой, закончив выворачивать свой желудок наизнанку, отошёл от дуба на несколько метров и уселся прямо на холодную осеннюю землю, теперь уже около берёзы. По-видимому, слизеринец его ещё не заметил. Локи как можно тише подошёл к нему и опустился рядом, положив Малфою на плечи руку в знак поддержки. Драко не оттолкнул принца, он невидящим взглядом смотрел перед собой. Слизеринец представлял, что соглашаясь работать с Локи, он увидит смерть. Но представлять и видеть что-то в реальности — это две абсолютно разные вещи. По мертвенно-бледному лицу Малфоя скатилась слеза. Потом вторая. Третья. Драко заплакал. Локи подполз ближе и Малфой инстинктивно уткнулся принцу в пальто. Локи не был против, он понимал, что Малфой плачет не только за сегодня. Это были слёзы за всё то, что он уже не сможет изменить. За войну, за болезнь матери, за заключение отца, смерть крёстного, убийство Дамблдора и сотен других. — Всё будет хорошо, — услышал Драко около своего уха шёпот. Оба понимали, что это ложь. *** Ночь. После морально тяжёлого для всех дня, который обернулся трагедией, весь замок уснул беспокойным сном. Профессора не делали никаких заявлений кроме того, что с сегодняшнего дня и до разрешения этой ситуации, запрещены любые походы в Хогсмид. По коридорам замка незаметно скользила тень. Локи, скрываясь под мантией, направлялся в ту заброшенную часть замка, которую он нашёл в свой первый день здесь. Он часто теперь туда приходил. Малфой и он сидели там практически каждый день, делая домашние задания и строя теории насчёт того, что может произойти. Принц подошёл к уже знакомому дереву в стене и наложил на себя заклинания невидимости и неслышимости. Он будет незаметным для всех. По крайней мере для всех в стенах этого замка. Локи выглянул из окна и обратил свой взгляд на звёзды. — Хеймдалль. Хеймдалль, я знаю, что ты меня слышишь. Нам нужно поговорить. Страж Асгарда определённо его видел, так как в следующую секунду глаза Локи окрасились в золотой цвет, а он сам оказался в обсерватории всевидящего. — Мой принц, — поклонился Хеймдалль. — Что приводит вас ко мне в столь поздний час? — всё тот же тон абсолютно без каких-либо эмоций. Страж был одним из немногих, чью душу Локи не мог прочесть. — У меня есть новости, Хеймдалль. — Прошу, ваше высочество. — Я полагаю, что ты видел, что сегодня произошло на Земле? — Боюсь, что нет, мой принц, мой взор был обращён в другие миры в поисках ответов там. — Алииты, Хеймдалль. Сегодня на Земле аллиты убили человека, — в глазах стража промелькнул страх и сомнение. — Вы уверены? — Пару часов назад мой ответ был бы отрицательным, но теперь, возвращаясь к моим воспоминаниям, я понимаю, что да. Это сделали алииты. — Это невозможно. На протяжении всех тех веков после того, как они проникли в Асгард они были запечатаны… Локи перебил стража: — В Нифльхейме? В мире тех кто уже не живёт, но и ещё не мёртв? — Локи осуждающе посмотрел на всевидящего. — Я тоже так думал. Но они выбирались оттуда и раньше, что мешает им сделать это снова? — Нифльхейм прочно опечатан. В этот мир ничего не может войти. Оттуда ничего не может выйти. — Я считаю, что за века, что алииты провели там, они смогли создать трещины в этой защите и выбраться. — Но… — Не перебивай меня, страж! — ох, как же принцу не хватает этой неоспоримой власти в Мидгарде. — Все признаки того, что это сделали именно алииты, на лицо. Обглоданные кости, покрытые белой слизью, белый свет для маскировки и никаких других следов. Ты знаешь, что я прав, Хеймдалль. — Я верю вам, мой принц, но для того чтобы вам поверили другие, нужно больше доказательств. Я осмотрю Нифльхейм и дам вам знать если увижу что-то странное. — В том мире всё «странное». Расскажи моей матери о том, что я узнал. И передай мне её ответ. Но отцу или Тору ни слова. Я не хочу чтобы они действовали на горячую руку. Я сам справлюсь со всем… И да, Хеймдалль, отправь мне книги из библиотеки об Нифльхейме и его обитателях. Я считаю, что мне стоит освежить знания. — Конечно, Ваше Высочество. Это были последние слова, которые он услышал от стража, ведь в следующую секунду он снова оказался в замке. Перед ним на полу лежало пять книг, которые он попросил у всевидящего.