***
Когда драники были готовы, Десятый Рейх меня позвал к столу. Откинув одеяло, я обратила внимание на то, что моя одежда, а если быть точнее то светло-голубые джинсы и майка с длинными рукавами и горловиной, были целы. Почему? Они же должны были испачкаться в пыли и грязи, а также быть порванными! Магия этого мира, что-ли? Или просто меня очень удачно заметили? Тем не менее, дабы не провоцировать немца на повышение тона, я поспешно зашла на кухню. За столом уже сидели оба немца, они принялись за трапезу лишь тогда, когда я села напротив них. — Приятного аппетита.– оба пожелали они, слегка улыбнувшись. Я улыбнулась в ответ, негромко поблагодарив на немецком. На удивление драники действительно были вкусными, даже лучше чем готовил мой брат, должна признать. И забавно, что никто ничего не спрашивает за столом прямо сейчас, а просто спокойно кушают даже толком не смотря на меня. У них так принято? Возможно да, а возможно и нет. Если честно, я до этого момента никогда не задумывалась о различиях старых традиций и новых. Вот вернусь и обязательно чекну информацию! Держите меня на слове! После обеда Вермания мыл посуду, ну а Десятый более подробно мне рассказал о ситуации на фронте. Так, собственно, я и узнала что Королевство Ильба пытался убедить его подписать пакт о союзничестве. И, в чём меня заверил этот фюрер немецких кровей, так это в том что ему не интересен союз с этим «жалким выскочкой». Также скоро должен был прийти ещё кое-кто, чтобы забрать меня в более «подходящее» место. Но когда это скоро наступит и с кем я не знала. Спустя час посиделок Рейх и Вермания мне дали простые указания, сказав что отлучатся из дома. Когда дверь захлопнулась, я и представить не могла насколько ценное время для себя выиграно.Два немца и я на заднем плане
10 мая 2022 г. в 17:48
Голоса... Я снова слышу голоса! Такие приглушённые, на другом языке, судя по всему на немецком. Значит, я отхожу от «сна» и готова пробудиться. Однако, кажется, это не собирается происходить так быстро, только не сейчас. Я всё ещё в пустоте, слушаю эти голоса с каким-то детским интересом, мысленно переводя смысл слов на неродном мне языке.
— Ты идиот, Вермания! И-ди-от!
— Я это уже понял.
— Как можно было довести её до такого?! Как?! Не умеешь ты с людьми говорить! Именно по этой причине у тебя редко бывают гости!
— Может уже перестанешь на меня кричать, Десятибан?
— Ты не смеешь меня так называть!
— Ты на два дня старше меня, так что всё. Ты мне лучше скажи, когда она придёт в себя.
— Уже скоро. Надо ждать.
— Будет проще поднести к ней спирт и-
— И такими темпами отравить её? Организм за раз полностью не проснётся. Нужно чтобы всё само очнулось. Так, как нужно, а не так, как на это влияет что-то постороннее.
Дальше голоса становились более чёткими, пустота постепенно менялась и я понимала, что «сну» пришёл конец. Их спор слышать было весьма противно, поэтому я дальше просто не переводила их диалог. Едва разлепив веки, я присела, потирая руками лицо. Немцы тут же замолкли, уставившись на меня. Вермания хотел было меня обнять, но второй немец не дал ему этого сделать, преградив рукой и пригрозив кулаком.
— Как ты?– обеспокоенно поинтересовался Верма, виновато опустив взгляд. Я убрала руки с лица и посмотрела на них, постепенно возвращаясь к реальности. Это всё не было сном и я действительно в другом мире. Грустно как-то, мне уже хотелось проснуться у себя в постели, а не на диване у какой-то там республики. Мой взгляд кратко остановился на новом госте. Его кожа была тёмно-красной, на лице красовался чёрный круг с белым контуром, который находился именно внутри круга, ближе к краям. Глубокие карие глаза смотрели на меня, я не могла в них что-либо прочитать - туман. На его голове красовалась фуражка со значком черепа. Знакомьтесь, Десятый Рейх, сам лично. Интересно, почему он здесь?
— Нормально.– ответила я, зевнув,— Зато чуток поспала.
— Ты уж извини его. Слишком любопытный ruck растёт.– Рейх сквозь зубы проговорил последнее предложение. Вермания смотрел виновато, вздохнув. Затем, приподняв голову, посмотрел на меня.
— Могу ли я узнать твоё имя?– поинтересовался республика, чем словил недовольный взгляд диктатора (или фюрера?).
— Мы хотели бы узнать твоё имя.– поправил он, бурля младшего взглядом.
— Лизи.– кратко ответила я, опустив руки вниз,— Лизи Тьюфельз.
Молчание. Мне вновь не по себе. Я начинаю слышать что-то странное. По телу проступает нечто неприятное, конечности каменеют. Я слышу эмбиент, который обычно звучит во всяких хоррорах. Вокруг темно, словно подступила слепота. Мне страшно, но стараюсь не подавать виду. Я понимаю, что заметно побледнела, а глаза стали стеклянными. Я ничего не понимаю. Что происходит? Я умираю? Я страдаю? Сзади заметно становится слабее, хочется упасть, сомкнуть веки и...
— Stern!– обеспокоенный оклик от Десятибана вывел меня из этого состояния. Его руки незамедлительно схватили меня за локти, не давая рухнуть на подушку. Вермания лишь удивлённо смотрел. Я, к слову, была удивлена не меньше.
— Ох, lieb, что с тобой?– мягко спрашивает одноколор, ослабляя хватку. Я лишь молчу не зная как подобрать слова.
— Тебе плохо? Может принести воды?– спрашивает триколор, готовый уже вскочить с дивана. В ответ лишь отрицательное мотание головой Десятого Рейха.
— Я думаю наш мир плохо влияет на её здоровье.– предположил немец.— Из-за этого с ней возможны временные, мм... будем называть это «экстазами».
Я лишь молча смотрела то на него, то на Верманию, не зная что сказать. Хотя, кажется, они продолжали диалог между собой.
— И что нам с этим делать?– поинтересовался триколор, выглядывая из-за спины старшего немца.
— Возможно, после двух-трёх дней её организм привыкнет к смене мира, тогда и подобные «экстазы», если не учитывать влияние других, не будут сами по себе случаться.
— А, ясно.– кратко кивнул Вермания.
— Вот что, хватит языком чесать. Иди лучше приготовь ей поесть.– скомандовал фюрер. Республика молча кивнул и ушёл на кухню. Так, в комнате остались только я и он. Десятибан с интересом рассматривал меня. Не то из любопытства, не то просто от скуки, не суть. Порой даже казалось, что он этим был увлечён. Захотелось усмехнуться, улыбнуться и выдать что-то по типу “Никогда до этого людей не видел?”, но с моей точки зрения это было крайне глупо. Ведь люди тут есть, но они скорее просто как существа, не более. Хотя, разве в наше время мы лучше? Мы друг-друга обзываем, проклинаем, называем животными и хренями, но разве это правильно? Странно, и почему я об этом задумалась только сейчас?
— Ты очень красивая.– отметил Рейх, явно заваражённый мной. Он склонил голову на бок, продолжая рассматривать меня.— Обычно женщины похожи одна на другую, а ты выделяешься. Или у вас сейчас немного иная мода?
— Насчёт моды не знаю, но забавно, что ты считаешь меня красивой.– с лёгкой улыбкой ответила я и тут же поняла, что осеклась. К немцам и представителям высшего иерархического строя нужно обращаться на «вы», так нас учили. Я уже ожидала лицезреть его слегка недовольное лицо, однако оно просто сделалось более нейтральным, каким-то спокойным, расслабленным. Он мне эту оплошность простил.
— А ты разве не считаешь себя красивой?– удивился одноколор.
— Нет. Девушки в моём возрасте гораздо лучше выглядят, чем я.– я нашла в себе силы выдавить усмешку. Нет, мне не было грустно или как-то обидно, просто я пыталась выглядеть, не знаю, то ли приятной, то ли женственной. Его пальцы скользнули к моей щеке, касаясь прядей тёмных рыжих волос и зарываясь в них.
— Но ты действительно красива, даже если не взирать на твой возраст и нацию, Nippel.– негромко проговорил Десятибан. Я не знаю что происходило в этот момент. Время будто остановилось, казалось что всё вокруг стало расплывчатым. Я почувствовала, как его вторая рука пальцами зарывается в мои пряди, а лицо приближается к моему. Момент, его губы касаются моих. Это был мой первый в жизни, однако весьма краткий поцелуй. Я даже не поняла сначала что это было. А было ли это вообще? Я этот вопрос прикреплю в заметках... В своей голове, разумеется. Лишь когда я сообразила, то поняла что Десятый Рейх ушёл на кухню давать Верманской империи уроки кулинарии. И вот на что ещё я обратила внимание. Когда я читала учебник «Политические диктаторы», дойдя до раздела А. Ватлера, то нашла интересный факт о том, что он был самым настоящим кухаром. Любил готовить, даже некоторых своих поваров учил как правильно готовить. Конечно, можно сказать что это лишь совпадения, однако фразы и даже тон были схожи. Моё желание задать соответствующий вопрос только нарастало, но я боялась что оно перерастёт в нечто большее.
— Ну куда ты смотришь, Stümper! Разве так чистят яйца? Дай сюда!– ругался Рейх, взяв в руку яйцо и аккуратно, но резко стукнув по краю пластмассовой миски. Тут же содержимое упало в посуду, а скорлупа была положена на белоснежную круглую крышечку из под какого-то ведра. Вермания хотел убрать скорлупу, но тут же чужая рука стукнула по его руке.
— Не трогай! Это пригодится как удобрение.– пояснил старший немец, деловито задрав голову. Вермания лишь фыркнул, полез в верхние шкафчики, стараясь что-то найти. Я молча наблюдала за тем, как эти двое что-то готовят. Попутно в мою голову закрадывались мысли. Я должна собраться с силами, осознать какова обстановка и примкнуть к этому миру, пока не найду способ вернуться в свой мир. Или проснуться? Даже не знаю наверняка, возможно всё это - сон, в котором я застряла, а в реальности время остановило своё течение.
— Ай! Trottel!– вскрикнул Десятибан. С кухни донёсся грохот упавшей посуды, причём в большом количестве. Мой взгляд тут же обернулся на них. И да, я видела осколки тарелок и кружек и то, как Рейх бьёт республику венчиком по голове.
— Ну почему у тебя руки из задницы-то?! Чему тебя отец только учит?!– гневно говорил одноколор, вмазав следом потщёчину младшему. Последний негромко вскрикнул.
— Нечего было ставить эту хрень чуть ли не на край шкафчика!– пытался парировать Вермания, потирая больное место.
— Я туда подставку для посуды не ставил. Ты здесь живёшь, не я.– ответил уже более угомонённым тоном фюрер, напяливая на себя персиковый фартук.
— Вот как? Тогда позволь Я гостье приготовлю поесть.– продолжил пепельноволосый. Я прекрасно понимала, что он очень недоволен присутствием Десятибана. Ну, по крайней мере теперь. Кареглазый отрицательно покачал головой, доставая из шкафчика муку и сахар.
— Что ты хочешь ей приготовить?– безразлично поинтересовался Рейх, не поднимая взгляда и постепенно засыпая в миску необходимое количество муки.
— Как что? Пусть гостья попробует «gebraten Krabbenschwanz».– гордо и величественно сказал Верма. Десятый цокнул закатив глаза.
— Не стоит её мучить традиционным блюдом. Не все любят употреблять морепродукты. А уж тем более какой-то там жареный необработанный по тех. карте крабовый хвост.– на последних шести словах он обратил внимание, явно намекая Вермании. Тот лишь что-то пробубнил себе под нос, скрестив руки наблюдая за кулинарством старшего.
— И что тогда собираешься готовить Ты?– язвительно и недовольно спросил триколор.— Уж не «Schwarze Ahornwaffel»?
— Нет. Я ей приготовлю драники.– спокойно ответил кареглазый,— Так что лучше покинь по-доброму кухню и составь кампанию Лизи. А то ей явно скучно.
Десятый Рейх хмыкнул, вновь принимаясь за готовку. Вермания кивнул и направился в гостиную, где на диване лежала в сидячем положении я, натянув голубое одеяло и смотря на него. Триколор сел рядом, скрестив руки и стараясь выглядеть серьёзным, но с мягкими глазами и тоном.
— Ты помнишь что было до того, как ты оказалась в нашем мире?– поинтересовался республика, следя за каждым моим движением. Я кивнула.
— Я легла спать с приятными мыслями. Изначально как всегда мне просто снился сон, что-то про маму и свадьбу, потом пустота, а дальше...– я замялась, пытаясь вспомнить, напрягая каждую извилину своего мозга. Но я не могла вспомнить. Словно это вырезали из моей головы, оставив только начало всей этой истории. И осознавая это, мне заметно стало холодно. Я не могла вспомнить. Быть может, причиной этому был как раз-таки тот факт, что я сразу же оказалась на фронте в разгар стрельбы? Увидела трупы, кровь, почувствовала ужасный запах свинца и гнили, а также сырость? Я замолкла, потупив взгляд и не зная как дальше продолжить. И, как назло, он это заметил. Его рука мягко легла на мою.
— Ты не помнишь, так?–догадался. Я снова одобрительно кивнула.
— Как я оказалась в овраге?– решила вступить в эту «диалогию» я, смотря на него так, чтобы в случае чего прочитать в глазах правду и ложь. Однако ни одна мышца на его лице не дрогнула, будто этот вопрос слишком обыденный, даже утомляющий. Но мне нужен был ответ.
— Империя нашёл тебя раненой посреди открытой зоны, где наши и белорусские солдаты сражались против албанских. Он на руках занёс тебя в овраг, аккуратно положил и при этом доложил мне и Итайчи о тебе. Ты так лежала минут 30-40, может даже час с чем-то. Затем, когда всё болей-менее утихло, Немецко-Арийская Империя спустился и убедился в том, что ты жива. Ему нужно было отнести тебя в безопасное место, где было бы возможно тебя напоить и накормить, а также в первую очередь оказать помощь. Поэтому я предложил ему забрать тебя к себе. Он согласился, после поднялся наверх и продолжил с солдатами очищать фронт.
Его рассказ я слушала внимательно. В целом, всё дальнейшее я и так прекрасно знала, но мне было интересно как он это всё перескажет. Выходит, меня спасли от гибели, причём даже не интересуясь к чьей стороне я отношусь! Забавно, а ведь Мария Иосифовна рассказывала, что немцы на фронте убивали всех без разбору. Я рада, что это глупость. Снова молчание, которое нарушалось голосом Рейха из кухни. Кстати о нём... У меня возник ещё один вопрос, я хотела его задать, но Верманская республика понимал это и без слов.
— Империя отправил его сюда, дабы убедиться о моём состоянии. Я даже объяснить ничего не успел, как он тут же набросился со словами “Придурок, что ты наделал?!” и “Вот почему тебе нельзя доверить опеку людей!”. Теперь вот, этот самый немец стоит за плитой и готовит «дряники».– он скривился, тон стал более недовольным, раздражённым.
— Вообще-то не «дряники», а «драники».– робко поправила я, почувствовав на мгновение превосходство. Тот лишь закатил глаза, пробубнив “Какая разница?”. Ответ из кухни последовал незамедлительно.
— Большая!– выкрикнул Десятибан, снимая со сковородки первые три драника и кладя их на стеклянную тарелку. Недовольству и раздражению триколора не было предела. Я не сдержалась и тихо усмехнулась, прикрыв рот рукой. Верма с неким непониманием посмотрел на меня, мол, что в этом смешного? Затем, ничего не говоря, встал и направился на кухню, видимо наблюдать за процессом готовки. Приподняв подушку и поставив её в более удобное для меня положение, я улеглась поудобнее, продолжая наблюдать за немцами с внутренним удовольствием.