```"За окнами солнце, за окнами свет - это день.
Ну а я всегда любил ночь.
И это моё дело - любить ночь.
И это моё право - уйти в тень" Ночь – Виктор Цой```
– Хэй, Какеин, слушай. Мы с дедом собираемся поехать на каникулах на море, и он предложил мне позвать тебя с нами... – А почему это ты всегда предлагаешь мне сходить куда-нибудь, а я тебе - никогда? – красноволосый поспешил скрыть волнение за непринуждённой улыбкой и смехом, но ступор и волнение выдавали заблестевшие глаза и едва заметно покрасневшие щеки. Предложение прогуляться и даже ночевка теперь казались ерундой. Поездка куда-то далеко на все каникулы... Это очень серьёзно. Согласие означало бы серьёзный разговор с матерью, которая вряд ли отпустила бы его с людьми, которых она не знает. Тем более так далеко и так недолго... Но сейчас ему не хотелось думать ни о чем вроде сложных разговоров. Его сердце делало очередное сальто, колени начали трястись. – ну... Я подумаю в общем, – он напустил на себя беспечное выражение и одарил брюнета ленивой улыбкой. – Но в следующий раз я тебя приглашаю. Ну дела... – Каникулы... Они же где-то в конце апреля? – Верно. – Тогда у меня ещё куча времени подумать) Ох, что-то будет... Его сердце заныло... Он непременно должен поехать с ними.```Je te laisserai des mots – Patrick Watson```
Время летело быстро, подобно стреле, выпущенной из лука сильными руками. Закончился март, ему на смену пришёл переменчивый, капризный апрель. Дни становились всё длиннее, погода - теплее, всё чаще небо радовало своей прозрачной синевой. Солнце уже не просто светило, теперь его лучи дарили и тепло. На черных спящих ветвях деревьев и кустов появлялись крупные серо-зеленые почки, обещавшие скоро стать листьями. У кого-то скоро начнётся аллергия, у кого-то во всю поют птицы и кошки во дворе, а у кого-то на носу страшный разговор с матерью. Какеин кивком головы откинул вишневую прядь с лица. Из его головы всё не уходит мысль о предложении Джотаро. При воспоминании об этом у него сжимается сердце. Ему, несомненно, очень приятно и хочется поехать, но... Юношу очень смущают грядущие препятствия. Их немало... Для начала, дело в маме. Она, конечно же, не пустит его на море с незнакомыми для неё людьми, мало ли куда увезут и во что впутают её маленького, беззащитного Нориаки. А значит, нужно познакомить её с Джотаро и его дедом. Сложно. Во-вторых, дело в самой поездке. Какеин никогда не видал моря вживую, поэтому не знал, каково будет там находится. На секунду в его голове всплывает картинка из старого кошмара, где он тонул в черной воде... Брр. Да и плавает он скверно. Но сколько бы Нориаки ни видел проблем, фантазии часто уносили его к морю, где он остался только вдвоём с ним, с Куджо, чьи глаза уже были как два моря... В них он тонет. Юноша снова ловит себя на том, что глупо улыбается и черт знает о чем думает. Ну и дела. Снова он мотает головой в попытках выкинуть знакомый образ из головы. Нужно сосредоточиться на проблемах... И вновь всё в животе холодеет. А вдруг его не пустят, а только проблем будет больше... Он подставит и Джотаро, и Джозефа, и себя. Так себе перспектива. В окно ворвался легкий игривый ветерок с запахом прохлады и первой травы, всколыхнул легкие светлые занавески. Какеин, сидевший у окна, прижал лист бумаги, желавший поддаться мановению потока и выпорхнуть из рук. Юноша рисовал. На белой бумаге появлялись очертания знакомого лица, слегка нахмуренные черные брови, светлые глаза с густыми ресницами, едва заметно сжатые губы, правильный нос и подбородок... Ну почему снова он?.. Только его лицо карандаш соглашается выводить в альбомах, на полях тетрадей, на страницах учебников... Что же с ним такое происходит... Кажется, он снова отклонился от хода изначальной мысли. Разговор с мамой. М... А может потом как-нибудь?... В прочем, куда уж дальше тянуть. Нужно всё сделать заранее, а до каникул всего две недели осталось... Ладно. Нужно собрать силы в кулак... Прямо сейчас подойти и сказать. В конце концов, Нориаки уже несколько раз рассказывал матери о своём новом друге. По поводу Джотаро она испытала смешанные чувства. С одной стороны прекрасно, что у её необщительного сына наконец появился близкий друг, а с другой... Куджо был хулиганом, имел не самые лучшие оценки по большинству предметов... О вредных привычках брюнета Какеин умолчал на всякий случай. Что до Джозефа, то с ним особых проблем видно не было. Нориаки видел его всего пару раз, но уже считал его весёлым, крепким стариком, вызывающим невольные доверие и уважение. Юноша медленно откладывает рисунок и поднимается со своего места. Ноги не слушаются, но он настойчиво направляет их к двери, подгоняя всё тело словами "страх или Джотаро". Негромко скрипнула дверь, тихие шаги шуршали из комнаты Нориаки до гостиной. Именно там он и застал её за чтением. Тихий шелест страниц, редкий вздох, спокойное лицо... Во всем её образе царит умиротворение. Никто сейчас ни за что не поверил бы, что такая женщина может кричать и ругаться. Юноша судорожно вдохнул и облизал губы, размышляя, как лучше начать, и переминаясь с ноги на ногу. Наконец, она оторвала глаза от книги и уставилась на Нориаки. – Что? Ты хочешь что-то спросить, раз так на меня смотришь? Он кивнул и подошёл ближе. – Помнишь, я рассказывал тебе про своего друга из школы, Джотаро? М... Я вот подумал... А не мог бы я пригласить его в гости? На пару секунд она подняла глаза к потолку и задумалась. Настала тишина, давящая на барабанные перепонки. Он слышал только биение своего сердца. – М... Ну чтож, ладно, приводи. Хотя бы посмотрю на него. Юноша просиял. На него словно вылили ведро теплой воды – вроде и приятно, вроде странно и непривычно. Сердце в груди на полсекунды замерло. – На какое время вы договорились? Тут он замялся. – Ну... Вообще, я ещё не звал его... Мало ли ты не дала бы согласия, а я уже пообещал... Не хорошо вышло бы, да? Мама слегка улыбнулась и кивнула. Прекрасно... Сердце трепетало, словно птица в клетке из рёбер. Юноша вприпрыжку добежал до комнаты и рухнул на кровать. Ох, что-то будет... Он скомкал плед и прижал к груди. Осталось только рассказать об этом Джоджо. На следующий день в школе Нориаки решительно начал серьёзный разговор после долгих минут пустой болтовни. – Слушай, Джотаро... Ты на выходных свободен? Куджо поднял на него лазурный взгляд и вопросительно поднял бровь. – Если хочешь, можем у меня посидеть... В воскресенье, например. На лице брюнета появилась едва заметная улыбка. – Мм... Окей. Во сколько? Сердце обдало теплой волной. – Не знаю, можем где-то в два-три часа. – По рукам... А ты уже спрашивал своих по поводу поездки? Нориаки прикусил губу и с легкой паникой во взгляде прошептал: – Неет... Куджо нахмурился, задумавшись на секунду, но после кивнул. Значит, всё в порядке. Время ещё есть. Кажется, всё шло как нельзя лучше. Какеин чувствовал, будто ему всё по плечу. Весь день он пребывал в прекрасном настроении, домой вернулся довольным и стал осматривать свою комнату на предмет вещей, которые Джотаро не следовало бы видеть. Первым делом в потайной щели за шкафом оказались портреты брюнета, невольно выходившие из-под карандаша, потом постер одной группы, которую Куджо мог раскритиковать, а лишние споры им не нужны. Завершающей нотой был личный дневник, в котором юноша делал записи лишь тогда, когда ему нужно было что-то обдумать, сделать сложный выбор или просто поделиться важными впечатлениями. На всякий случай. Воскресенье будет послезавтра, следовательно, завтра ему предстоит весь день вертеть в голове разные фантазии, ждать и делать уборку. *** Два дня пролетели достаточно быстро, по крайней мере в них, кроме странного томления и кисло-сладкого предвкушения, не было ничего интересного. Настал тот самый день, и Какеин, уснувший только около часа ночи, вскочил в восемь и стал последний раз осматривать комнату на предмет готовности. Потом ещё полдня он вертелся без дела, потому что не хотел за каким-нибудь своим занятием опять устроить в комнате погром. В два часа, как и было обусловлено, парень выскочил из дома и стал ждать друга. Тот показался из-за поворота, и Какеин, не способный больше ждать, пошёл навстречу. – Привет. Ну что, как дела? Пока они шли к дому, у них успел завязаться диалог. На самом деле Куджо немного переживал, сам точно не зная, из-за чего. Наверняка родители Нориаки примут его хорошо, он прекрасно проведёт время в компании друга... А, точно. Он же идёт не просто куда-нибудь, а в дом Какеина. Прекрасного Какеина. Да... Он мысленно улыбнулся своим мыслям. Теперь он уже почти не противился тому, что чувствовал на самом деле. Почти. Они вошли в квартиру и стали разуваться. Их встретила красивая женщина с вишневыми волосами, как у Нориаки. Вообще они были очень похожи: чертами лица, улыбкой, взглядом, наклоном головы... Только глаза у неё были зелёные. Мама Какеина приветливо улыбалась гостю, здоровалась, а он неловко отвечал. Друг, чувствуя его смущение, кивнул маме и потащил его за рукав. Они вместе прошли в комнату красноволосого, и Джотаро окинул её взглядом. Всё здесь было приятно. Полупрозрачные занавески мягко покачивались от прикосновений ветра, что сочился из форточки. Узкое зеркало на дверце шкафа бросало на стену призрачные желтые отсветы. Во всей комнате висел какой-то до жути приятный запах вишни. Джотаро по приглашению друга присел на кровать с мягким покрывалом, матрас слегка просел под ним. На небольшом столе в углу виднелись банки с кисточками и карандашами, а над ним полка с альбомами и книгами. – Ты рисуешь акварелью? Покажешь? – Джотаро постарался сделать безразличный вид, но на самом деле его пожирало любопытство. Раньше он часто видел, как его друг рисовал карандашом что-то в скетчбуке или ручкой на полях тетрадей, но его работы красками не видел... Какеин помялся. – Хорошо, только я буду некоторые рисунки пропускать и сам буду выбирать, что показывать, ладно? Ну, сам понимаешь, многие мне не нравятся и всё такое... Джотаро заметил, что его друг смущен, поэтому согласно кивнул. Стало ещё интереснее. Красноволосый вытащил один из альбомов и стал листать. Его смущение усилилось, первые два листа он спешно перевернул, после чего показал рисунок. На листе был изображён пейзаж: задний дворик небольшой дачи, невысокие вишнёвые деревья и густая зелёная трава. – Очень красиво... Он отдал альбом хозяину и тот снова стал искать, что бы показать. Так они сидели достаточно долго. Куджо с удовольствием разглядывал чужие работы, выполненные достаточно умело. Потом мама Нориаки позвала их пить чай. Они расселись за небольшим столом, покрытым светлой скатертью в клеточку. Мама и бабушка Куджо были помешаны на скатертях в цветочек, поэтому клеточки действовали на него успокаивающе. Очередная прекрасная вещь в доме Какеина. Он мысленно составлял себе список всего, что ему здесь нравилось, и список стремительно рос каждую минуту. Даже воздух в этом доме был какой-то особенный, чудесный, им хотелось дышать всю жизнь. Сладкий чай с бергамотом. Большая кремово-серая кружка. Сладкое овсяное печенье с шоколадной крошкой. Парень жмурился и пил приятный напиток, стараясь прятать улыбку. Всё такое особенное... Наверное, потому что это все его, Нориаки. Мама Какеина начала привычный разговор о жизни и увлечениях брюнета. Обычно такие разговоры были мучительными, но она вела беседу как-то приятно, Джотаро невольно казалось, что ей можно доверять, поэтому говорил чуть больше, чем обычно при взрослых. Наверное, потому что они с сыном были очень похожи. После чая они сели смотреть какой-то фильм на ноутбуке, но потом решили, что раз уж Джотаро в гостях, то надо общаться, и стали играть в настолки. Настольными их можно было назвать только номинально, на самом же деле играть было куда приятнее на полу, улегшись на мягкий ковёр и упершись подбородком в руки. Настолок у Нориаки было море, и почти во все ему удавалось обыгрывать друга. Куджо в шутку сердился и говорил, что всё из-за того, что игры любят своего хозяина, на что Какеин смеялся и отвечал, что специально до этого все колоды подговорил выдавать ему хорошие карты, а кубики удачно падать. Часов в восемь они сели ужинать. Обычно в семье Куджо все ужинали намного раньше, поэтому парень был голоден и почти сразу согласился есть. Мама Какеина готовила вкусно, они ели, тихо разговаривали, в углу еле слышно шуршало радио, то болтая, то мурлыча какую-нибудь популярную старую песню. Было очень хорошо и уютно. Вилка Джотаро легла в пустую тарелку, а глаза уставились на часы. Мда. Брюнет встал, задумчиво поставил тарелку в раковину и повернулся к столу. – Ну... Наверное, мне пора. Я могу и сам добраться домой, не надо меня провожать. – А может лучше позвонишь родителям? В конце-концов, уже поздно и темнеет. Куджо хотел возразить, но остановился. Ему в голову пришла идея. Он кивнул и взял в руки телефон, написал сообщение деду и получил ответ почти сразу. – За мной приедет дед. Сказал, что будет минут через 10-15. Женщина удовлетворённо улыбнулась и встала из-за стола, чтобы поставить в раковину посуду. Парни отправились в комнату Нориаки. Как-то слишком быстро вечер пролетел. Не хочется уходить, но уже пора. Они сели рядом на кровать. Они уже не успеют ничего поделать, но красноволосый настойчиво достал колоду карт. Они всё же успели сыграть пару партий, побед было поровну. Запел дверной звонок, мама Какеина пошла открывать, а парни любопытно выглянули в коридор. Они, конечно, знали, кто придет, но хотели послушать и посмотреть разговор взрослых людей. Женщина открыла дверь. – Доброго вечера, мадам. Перед ней стоял высокий пожилой мужчина, крепкий и весёлый, его яркие бирюзовые глаза задорно блестели, а седая борода была аккуратно пострижена. Он снял шляпу и улыбнулся. – Я за Джотаро. На самом деле, мистер Джостар производил впечатление человека воспитанного, надёжного и достойного. Джотаро подошёл к старику и многозначительно взглянул ему в глаза. Джозеф еле заметно кивнул внуку и повернулся к матери Какеина. – Знаете, сейчас на море очень хорошая погодка. Мы с Джотаро планируем поехать туда на каникулах, снять домик на берегу моря и немного отдохнуть. Может, ваш сын хотел бы отправиться с нами? – Ох, ну... Это очень серьёзное дело, нам нужно будет это обдумать и обсудить... Дед понимающе улыбнулся. – Хорошо, тогда Нориаки передаст нам ваше решение через Джоджо. Красноволосый смущённо топтался в сторонке, но, услышав своё имя, пробормотал что-то в знак согласия. На прощание парни обменялись долгими молчаливыми взглядами, в одном из которых читалась благодарность, а в другом – ободряющие слова "всё будет хорошо". Наконец, в последний раз поблагодарив хозяев за гостеприимство, оба Джоджо ушли. Нориаки ещё какое-то время стоял в прихожей, а после поплелся в свою комнату. Ну и дела... Вот и вторая проблема почти решена. Его смущало то, что за него сделали всё, будто он маленький ребёнок и сам бы не справился, но... Все-таки, так легче. Через какое-то время мать позвала его на кухню. – Ты слышал предложение мистера Джостара? Она сидела за столом и что-то искала в календаре. – Да, слышал... Он сел напротив неё, потупив взгляд. – Ну... Ты хочешь на море с ними? – Ага. – Хорошо... Наверное, мы можем тебя с ними отправить... Это нужно будет ещё обсудить с отцом. Он кивнул и скрылся в своей комнате. Сердце готово было вырваться из груди. Он проплясал до своей кровати, плюхнулся на неё и схватил в руки телефон, принялся печатать Джотаро о том, что почти получил разрешение, потом стёр сообщение и бросил мобильник. Нехорошо будет, если мама, посоветовавшись с отцом, решит никуда его не отпускать, а он уже пообещает другу, что поедет. В прочем, его опасения оказались пустыми, и мать с отцом разрешили ему ехать. С тех пор пошёл отсчёт дней, серые подробности которых мы опустим и сразу перейдём к сути. В день перед отъездом семья Нориаки копошились и возилась. Это была пятница, так что Какеин, придя из школы, тут же стал собирать вещи и выслушивать наставления от родителей. Вообще он начал готовить чемодан и составлять списки вещей сильно заранее, так как каждая клеточка его тела с нетерпением ждала отправления. И теперь ему оставалось только закинуть некоторые предметы, которые до этого не мог положить, и ждать. Быстро пролетел вечер, и юноша с багажом родительских советов в голове лег спать. Подготовленный чемодан ждал нужного часа у кровати. Спал Какеин плохо, вертелся, предвкушая поездку.```Springtime in Dublin – Vladimir Cosma```
Ранним утром он прибыл на вокзал. Холодный воздух с запахом поездов и листвы щекотал нос, небо на востоке стремительно розовело. Ночью ударили заморозки, поэтому от дыхания перед лицом вечно носилась пелена белого пара. На часах было около пяти минут седьмого. Платформа пустовала, лишь пара рабочих возилась у путей, да тройка сонных путников куталась в воротники курток и поглядывала на часы, бережно прижимая к себе свои чемоданы и рюкзаки. Мама, пришедшая проводить Какеина, оглядывалась по сторонам, ища рослые фигуры Джостаров, но тех нигде не было видно. Нориаки тоже сначала озирался, но после достал телефон из кармана и начал печатать сообщение Джотаро. Приходилось стучать по кнопкам только одной рукой, вторая была занята ручкой чемодана, да и пальцы успели замёрзнуть, отчего процесс сильно замедлился. Он не успел закончить, когда их окликнул бодрый голос Джозефа. Дед и внук быстро шли к ним навстречу, старик махал рукой. – Доброе утро. А вот и мы, – Джостар снял шляпу и кивнул в знак приветствия. – Готовы ехать? – Доброе, более чем. Морально уже едем, видимо, – мама, улыбаясь, посмотрела на Нориаки, её глаза печально блеснули. Ей не хотелось расставаться с сыном, но не хотелось и портить весёлую атмосферу своей грустью. – Чтож, тогда можем садиться. Спустя некоторое время они нашли нужное место и стали обустраиваться, доставать что-то из чемоданов или прятать что-то, засовывать поклажи на полки и так далее. Всё это происходило в какой-то полусонной вялости, медленно... А может это всё из-за того, что красноволосый хотел спать. Мать всё кружилась рядом со всеми, стараясь чем-нибудь помочь, но все вежливо отказывались. Медленно, как в смоле, плыли минуты, но вдруг Джостар сказал: – Ну, прощайтесь, через три минуты отъезд. В сердце что-то сжалось. Парень долго ждал этого момента, а сейчас хотелось его отодвинуть подальше... Странно это. Мама на прощание в последний раз обняла сына и, пожелав всем хорошей поездки, вышла на платформу, стала махать руками. Путешественники расселись на свои места и стали ждать. Загудел свисток, загремели закрывающиеся двери и голос из динамика объявил о старте. Поезд вздрогнул, загудел и тронулся, плавно скользя по рельсам. Платформа со стоящей на ней матерью Нориаки медленно уплывала куда-то назад и вскоре скрылась из виду, а машина всё набирала скорость. Золоченый диск солнца уже показался из-за горизонта. Какеин снял пальто и, сложив вдвое, оставил на сиденье возле себя. Джостар возился с чемоданами, а Куджо сидел, надвинув на глаза козырёк кепки, отчего его глаз не было видно. Нориаки усмехнулся, наблюдая за действиями Джозефа. Внутри груди воздушным шаром раздувалось чувство счастья. Он повернулся к окну. За толстым стеклом быстро проносились размытые силуэты деревьев и столбов, а на среднем и дальнем плане медленно ползли озёра, черные полосы леса и белые очертания домов. Рассвет красил природу и постройки в розовый и золотой, клубящиеся облака роскошными громадами воздвигались в бледном небе. Самого солнца и не было видно, его лучи залезали в вагон с другой стороны, не мешая путникам наслаждаться дорогой и ласково согревая их. В ушах быстро очутились наушники, в которых играл тихий дорожный плейлист, уютный, как клетчатый плед или чашка с ароматным чаем. Сначала путники о чём-то болтали, смеялись, но потом решили просто насладиться поездкой. Джотаро пересел от деда к Какеину, и стал глядеть в окно. От плавных покачиваний вагона клонило в сон, тем более сказалась тревожная ночь, поэтому скоро его голова, до этого подпираемая кулаком, опустилась на грудь. Нориаки погрузился в дремоту, находясь одновременно в сознании и во снах, ныряя и проваливаясь то в одно, то в другое состояние. Единственное, что он смутно помнил после пробуждения – будящие ноты в музыке, сосредоточенность на каком-то важном размышлении, возможно даже обрывки снов... Но всё это как в тумане. Проснулся он тогда, когда ему в глаза стали бить золоченые лучи закатного солнца. Он приоткрыл веки, защищаясь ладонью от света, и осмотрелся, пытаясь понять, где находится. На его плече лежала голова в кепке. Джотаро тоже дремал. Какие-то приятные чувства завертелись в области желудка, юноша смутился и быстро поднял глаза. Джозеф куда-то отошёл со своего места. Взгляд снова переместился на лицо спящего друга. Джоджо вздыхал во сне, его чёрные ресницы вздрагивали, а брови хмурились, тёплое дыхание пробегало по плечу Нориаки. Почему-то до жути приятно... Разбудить его? Вовсе не хочется. Но это странно... Это не должно происходить. Как-то слишком близко... Он медленно размышлял, наклонив голову к свободному плечу, и тоже хмурился. Наверное, надо бы все-таки разбудить его, чтобы пересесть и дать ему нормально лечь, но... Но нельзя же разрушить такой момент, когда по венам начинает течь мёд, а по нервам пляшут искры. Когда всё тело одновременно напряжено и расслаблено, когда сердце почему-то ноет, и это и приятно, и мучительно одновременно. Черная прядка, что была длиннее остальных, упала на лицо Куджо. Так хотелось её поправить, убрать с хмурого лба, будто от этого он перестанет морщиться и сводить брови... Но парень не решился, только сжал протянутые пальцы в кулак и сунул их в карман, отворачиваясь. За окном бежали уже совсем другие пейзажи, широкие темные поля, обширные лужайки, на которых в большом количестве пробивались пучки яркой травы, невысокие, но густые заросли каких-то кустов и деревьев. Мелькнуло большое раскидистое дерево с крупными бутонами, которые должны были превратиться в цветки, пробежала кучка кустов с пыльными листьями и лиловыми скоплениями бутончиков, наверное, сирень. Солнце перевалило за зенит и теперь клонилось к западу, пускай до заката было ещё долго. Теперь лучи его проникали через окно в вагон, било по глазам, и Нориаки отвернулся. Он попытался рисовать, но бумага в лучах солнца слепила, и он бросил это занятие. Только зря Джотаро разбудил лишней возней, да глаза заставил болеть. Куджо достал мобильник, стал что-то искать, а после молча сунул Нориаки в руку один из наушников. Красноволосый недоуменно поднял бровь. Почему-то ему казалось, что предложение совместно послушать музыку было чем-то очень доверительным. Два наушника – маленький мир для двух человек. Приватный мир. Как маленькое убежище, как уголок, где они могут побыть наедине... Хмурый и закрытый для всех Джотаро сам предлагал Нориаки попасть в его вселенную, увидеть частичку его души... Так, че за мысли. Парень напустил на себя вид равнодушный и скучающий, но наушник принял. Куджо еле заметно просветлел и кивнул, нажимая на экран телефона. Заиграла мелодия, приятными волнами вливающаяся в душу через маленький наушник. Тихо звенела гитара, отдаваясь эхом, негромко пели голоса...```Roslyn – Bon Iver & St. Vincent```
Нориаки украдкой взглянул на друга. Тот смотрел в окно, по его спокойному лицу быстро пробегали тени деревьев. Какой же он краси-... Так, нет. Какеин смущенно отвернулся и тоже стал глядеть в окно. Теперь ему стало полностью ясно, почему Куджо выбрал именно эту песню: поезд плавно бежал по рельсам, мягко покачиваясь, вокруг плыли леса, проскакивали деревья, а мелодия отзывалась на движение и успокаивала. Солнце спряталось за деревьями и часто подмигивало, кроны приобрели какой-то красновато-коричневый оттенок, а небо покрасилось розовым. Неужели они ехали весь день... А ничего делать не хотелось. Какеин уже не спал, но сонное состояние никуда не делось.```Forever Night Castle of Love – Këkht Aräkh```
Только поздним вечером поезд прибыл на нужную станцию, и путники стали покидать свои нагретые и привычные места. Сонное состояние только ухудшилось из-за легкой качки, долгого сидения без движения и позднего времени. Какеин усердно тер глаза кулаком, стараясь другой рукой запахнуть куртку. Застегиваться не охота. Он не без усилия снял с полки чемодан, и через пару минут его ноги ступили на каменные квадраты платформы. По ним во все стороны сочились группки людей с чемоданами. Их лица (людей, разумеется, а не чемоданов) были изученными и сонными, но счастливыми. Платформу освещала пара белых фонарей, от света которых начинали болеть глаза, а все движущиеся объекты создавали двойные полупрозрачные тени. В лицо били потоки свежего и холодного воздуха, в котором носились густые ароматы можжевельника, пыли и поезда. Над платформой нависали большие деревья с изогнутыми ветвями и крупной глянцевой листвой, рядом возвышались не менее прекрасные сосны с длинными голубоватыми иголками, из-за которых их кроны казались пушистыми. Ох, а сейчас ведь ещё куда-то ехать... Не хочется... Хочется лечь прямо здесь, под сенью больших деревьев, на холодную землю, местами покрытую сухой хвоей, а местами – тонкими ленточками травы. Холодный воздух залезал в рукава свитера, заставляя поежиться. Рядом появились Джотаро и Джозеф. Последний возился в телефоне, пытаясь вызвать такси, а брюнет рассматривал деревья и ночное небо. Его лицо было расслаблено и казалось очень бледным в лучах белых фонарей, в то время как глаза наоборот потемнели, приобрели глубокий темно-бирюзовый оттенок. Полумрак сглаживал его черты, делая лицо ещё красивее. Он дышал ровно, будто всё ещё спал, плечи и грудь медленно вздымались и опускались. Нориаки с трудом оторвал от него взгляд и отвернулся, чтобы скрыть невольно появившуюся улыбку. Что же с ним творится... Ну и дела. Джозефу удалось вызвать такси, и через пару минут все трое сидели в автомобиле, который нес их по спящему прибрежному посёлку. Все окна давно погасли, скупыми источниками освещения были только редкие фонари, вокруг которых лежали ржавые лужи света с размытыми границами. В салоне было тепло, и короткая плавная поездка снова погрузила Нориаки в дремоту. Просыпаться не хотелось. Сейчас неудобное сиденье, холодное стекло и высокое плечо Джотаро казались лучше любой райской перины, потому что до них хотя бы не нужно было тащиться. Пришлось усилием воли снова вырвать себя из объятий сна, и Какеин поплелся вслед за Джостарами, обещая себе, что уже ничто не встанет между ним и сном, даже если ему придется спать на полу. Они вошли в маленький двухэтажный домик с крохотными, но уютными комнатушками. Помимо кухни и ванной, здесь были гостиная и две комнаты, в каждой из которых стояло по две кровати у разных стен. Путники стали расселяться. На первую ночь Джотаро решил поселиться с дедом, а завтра он подумает и решит, с кем будет жить дальше, поэтому Какеин один обосновался во второй комнате. Он решил не включать свет, привышкие к темноте глаза разглядели только очертания комнаты: светлые обои, белые легкие занавески до пола и две кровати, на одну из которых он, сняв только пальто и обувь, плюхнулся. Спать в джинсах и свитере не очень удобно, но тепло... Раздеваться слишком лень. Мягкая постель приняла его радушно, и он моментально провалился в сон.