От опавшей листвы до цветов сирени

Ему снилось, что он тонет. Кажется, Какеин уже видел что-то подобное когда-то давно, но он не мог вспомнить, что именно. Со всех сторон его окутывала черная ледяная вода. Она была густой и вязкой, поэтому он не мог плыть и сопротивляться, течение уносило его всё глубже и глубже во тьму. Серебристая поверхность, за которой мутно блестело бедное солнце, отдалялась и становилась недостижимой. Вокруг пульсировала и сгущалась темнота, казавшаяся почти телесной, можно было к ней прикоснуться и почувствовать, как она сочится сквозь пальцы. Нориаки мотнул головой и понял, что не один. Рядом с ним плыл Джотаро. Его глаза были закрыты, он был без сознания. Какеин хотел крикнуть, позвать его, разбудить, но из его рта вырвалось только несколько пузырей воздуха. Он тут же сжал зубы и взял за руку Куджо, сжал его пальцы в своих и подтянул его к себе. Лицо брюнета было бледным непроницаемым, будто он пребывал в глубоком сне. Нориаки потряс его руку, но реакции не последовало. Тогда он повернулся, подтянул друга к себе и потряс за плечи. Опять ничего. Сердце в его груди тревожно забилось. Не мог же он..? Юноша тут же отбросил эту мысль и продолжил трясти друга. Ему становилось страшно... Сейчас он чувствовал, что мог бы всплыть на поверхность, но без Джотаро не собирался. Он не мог его оставить. Это казалось ему невозможным. Лучше бы он утонул вместе с ним, чем оставил. Грудь пронзила тяжелая острая боль. Нет, нет... Он вжался в грудь Куджо и обвил его руками. Он не бросит его... Вдруг его спины что-то коснулось, ткань одежды примялась к спине. Он вздрогнул и отнял лицо от чужого плеча. Глаза Джотаро были открыты и ярко светились бирюзой в темноте. Он слабо улыбался и обнимал Какеина. У последнего по коже пробежала дрожь, а в животе приятной тяжестью повисли волнение и радость. Он снова прижался к Джотаро, забыв о том, что они находятся под водой. Сейчас его это не волновало. {День 1} ```Here Comes The Sun – The Beatles``` Какеин проснулся от того, что ему было очень жарко. У него затекла шея. Парень, пошатываясь, поднялся на ноги и стащил с себя толстовку, оставшись в одной светлой футболке. Из-за штор в комнату глядело солнце. Только сейчас у него получилось осмотреть свою спальню. Стены были оклеены светло-серыми обоями с голубоватым полупрозрачным узором в виде веток, листьев и цветов. Окно находилось между двумя кроватями, стоящими у противоположных стен параллельно друг другу. Парень выбрал левую, теперь одеяло и подушка без белья были скомканы и неопрятными горами лежали на матрасе, покрывало вообще дезертировало на пол. Правая кровать была аккуратно заправлена. Парню стало совестно, и он открыл чемодан, вытащил оттуда наволочку и пододеяльник. Он быстро расправился с этой задачей. Все-таки в комнате было чересчур душно. Какеин подошёл к окну и раздвинул шторы, открыл окно. Через москитную сетку внутрь потянулся соленый морской воздух и долгожданная прохлада. Ну и ну, ночью холодно, а днём жара. Перед глазами уходила до горизонта бирюзовая гладь моря, местами тёмная, а местами светлая, как глаза Джотаро, по ней клубились и катились голубовато-белые барашки пены. Как отражение, над морем навис высокий купол неба с бежевыми мазками облаков. По пляжу эхом разносились крики чаек и шум прибоя. Нориаки пару минут стоял, наслаждаясь свежестью и морщась от света, а после развернулся и вышел из комнаты. Коридор с тёмно-коричневым полом и такими же стенами вывел его к лестнице, которая мягко сворачивала и выводила спускавшегося на первый этаж, в очередной неширокий коридор с двумя дверями. Первая вела в ванную и туалет, а вторая на кухню. Во втором помещении сидел Джозеф, перед ним стояла чашка кофе. Кухня была не очень большой и светлой, с такой же темной мебелью, светлым холодильником, белой раковиной и сероватой поверхностью стола для готовки. Парень пожелал мужчине доброго утра и стал копаться в шкафу. Джотаро, как оказалось, ещё спал. Нормальной еды в доме не было, да и есть особо не хотелось. Быстро сварганив себе подобие завтрака из чашки чая и бутерброда с плавленым сыром, он вышел из дома. Босые ноги утонули в чистом белом песке, нагретом лучами солнца. Воздух тоже обещал скоро раскалиться, но пока он приобрёл только легкую теплоту и свежесть от морского ветра. Как хорошо... Издалека эхо приносило крики чаек и гул волн, бьющихся о черные большие камни, лежащие на берегу метрах в двадцати от домика. Там же виднелись и большие склонившиеся над водой деревья, густая тень от которых так и манила, а берег образовывал небольшую бухту. Словно отдельный мирок... Наверное, там красиво, правда, отсюда плохо видно. Нориаки ещё минут пять просто простоял, вдыхая солёный морской воздух, а после сделал пару шагов вперед и позволил прозрачным блестящим складкам воды облизать свои ступни. Вода была холодная... И не мудрено, ещё утро, ещё только конец апреля, море ещё не совсем прогрелось, но от этого оно казалось ещё более прозрачным, ещё более хрустально чистым и свежим. Сквозь её гладь виден насквозь песок со всеми мелкими камешками и белыми крохотными ракушками, точеными морем осколками зелёного стекла, полупрозрачными рачками и серебристыми стайками рыб. Юноша присел на корточки, изучая миниатюрную жизнь, невидимую для невнимательного зрителя, но очень активную и деятельную. Он совершенно увлекся этим занятием, и оторвался от него только тогда, когда его окликнул веселый голос мистера Джостара. Нориаки обернулся и бросил взгляд в сторону дома. На пороге стояли внук и дед. – Эй, Какеин, ты там сокровища ищешь или рыбу ловишь? Беги переодеваться, сейчас вместе пойдём плавать. – Вода холодная, – заметил красноволосый, поднимаясь на ноги. – Не холодная, я проверял. Это она только кажется, а вот когда плавать начнём, так тепло будет, – старик бойко усмехнулся и помахал Какеину ладонью, подзывая его. Красноволосый вздохнул и пошёл к дому. Видимо, отмазаться не выйдет. Он усмехнулся своим мыслям и пошёл в дом. *** Они шли по широкой полосе пляжа вдоль воды. Дед рассыпался в рассказах о своей жизни и сам хохотал над своими шутками, Джотаро привычно молчал и глядел куда-то в сторону горизонта, а Нориаки слушал истории вполуха и краем глаза следил за Джотаро. Его красивый профиль своими четкими линиями приковывал взгляд намертво. Отточенные скулы, густые чёрные ресницы, прямой нос, невероятные аквамариновые глаза, вьющиеся черные волосы, ложившиеся на сильную длинную шею, четкие темные брови, выразительные губы, к которым так и хотелось прикоснуться... Наверняка они теплые и мягкие... Пахнут дымом, мятой и морем... Юноша поймал себя на том, что смотрит не отрываясь на друга, и поспешно перевёл взгляд вперёд, где из высокого берега торчало несколько деревьев. Друг, хаха... Над белым песком склонились пыльные серо-зелёные деревья с тонкими листьями и гладкой корой. Они восседали на песчаном возвышении, покрытом клочной серой травой, и всем своим телом тянулись к морю, будто просили у него чего-то и не боялись свалиться с берега. Длинные тёмно-синие тени покрывали песок и создавали над ним удобные места для отдыха, куда и пристроили свои вещи отдыхающие. По изумрудным волнам прыгали золотистые блики. Джостары веселились, плавали и загорали, а Какеин, которому вода показалась все-таки слишком холодной, лежал в тени на берегу и читал. Вернее, пытался читать: глаза бессмысленно скользили по тексту, не воспринимая того, что было написано, а мысли его тем временем были заняты чем-то совсем другим. С ним все ещё присутствовало непонятное ощущение тяжелой радости и слабой тревоги от забытого сна. Что-то в нем его беспокоило, пускай он помнил только ясные бирюзовые глаза Джотаро. Магически прятягивающие и чарующие глаза... Сильное сердцебиение и черная вода. Куджо снится ему уже не в первый раз. Понятное дело... Джотаро стал постоянным объектом его мыслей. Для себя Нориаки объяснял это тем, что Куджо был единственным его другом, но сердцем чувствовал, что на это были совсем другие причины, которых он пока что понять не мог. Ему хотелось разобраться в том, что он думал о Джотаро и что чувствовал к нему. Сейчас его отношение к другу было наполнено странными порывыми, мягким трепетом, бесконечным интересом и нежеланием расставаться с ним, невозможностью оторваться от его лица и голоса, отстраниться от объятий или разорвать физический или зрительный контакт. Он бы хотел обнять его и не отпускать никогда, вечно слушать его голос и наматывать на пальцы пряди его волос, прикасаться к его шее, плечам и щекам, сжимать его пальцы в своих... Нориаки резко вырвал себя из мыслей, не понимая, как он туда забрёл. Эфемерное ощущение чужой кожи под пальцами было столь же приятным, сколько пугающим. Такого с ним раньше никогда не было. После пляжа они гуляли по берегу, небольшой роще и близлежащим горам, поросшим лесом. Мелкие камушки катились из-под ног, когда они шли вверх по узким песчаным тропинкам. Кругом раскинули лапы можжевельники и низкорослые сосны с узловатыми стволами, горячий светло-серый песок набивался в сандали, кругом разливался солнечный свет и через светло-зелёные шапки хвои виднелось ясное небо и ярко-синяя гладь моря. Какеин был молчалив. Он с интересом разглядывал новые пейзажи и наслаждался прогулкой, но как бы ни было ему любопытно и ново, его мысли всё время возвращались к ощущениям, появившимся у него на пляже, а глаза всегда перебегали к высокому стану Джотаро, шедшему впереди. Вернулись домой они поздно. На ужин заказали суши и ели молча. Аппетит был чудовищный, потому что они целый день провели на воздухе и много двигались. Почти сразу после сна все трое пожелали друг другу сладких снов и, как бы не было вредно есть перед сном, завалились в кровати, потому как жутко устали. {Ночь 1} ```Видели ночь – Виктор Цой``` Юноша как раз досмотрел второй сон, когда из царства Морфея его выдернул толчок в плечо. Сквозь сон послышался щекочущий шёпот, от которого всё внутри свернулось в трубочку. Так не хотелось проспаться. Но настойчивый удар в плечо и зов "Какеин!" у самого уха заставили его сморщиться и открыть глаза. В темноте над ним нависла черная фигура Джотаро. По телу пробежала странная теплая волна. Наверное, от пробуждения... – М... Что?.. – Тсс... Вставай. – Зачем? – Гулять пойдем. Нориаки с хмурым видом сел в постели и взглянул в мягко блестевшие в темноте глаза Джотаро. Тот отступил на пару шагов назад, встав в полоску бледного света луны, что падал из окна на холодный пол. Теперь всю его сильную фигуру стало отчётливо видно. – Одевайся потеплее и идём. – Куда это мы пойдём среди ночи? – красноволосый с усердием принялся тереть глаза. Идти никуда не хотелось, всё тело требовало ещё сна, тем более на улице было холодно... Но все-таки отказываться от такого заманчивого предложения было бы неправильно. Он нехотя спустил ноги с кровати и коснулся холодного пола, отчего все клетки в его теле запротестовали. После сна тело было медленным и плохо подчинялось хозяину. Он медленно оделся и подошёл к окну. На черном небе маячил белый огрызок луны, видимо, близилось новолуние. – В город. – Но как же... Одни?.. Глубокой ночью?.. – А ты предлагаешь деда с собой взять? – Джотаро слегка приподнял одну бровь. – М... Ты думаешь, это хорошая идея? Ну ладно, пойдем... Сомнения всё ещё сидели в его душе, но шанс он не желал упустить, поэтому быстро оделся и кивнул Джотаро. Они бесшумно выбрались из дома и с шорохом ступили на пляж. Путники двинулись по направлению к черневшим вдали от берега деревьям, за коротыми белели огни фонарей, взобрались по тропе на возвышение берега, где уже росла трава и низкорослые пыльные кустарники. Тропа вывела их на улицу городка. Здесь по глазам били белые яркие белые фонари, от света которых асфальт казался бледно-серым, трещинки в нем – черными, а траву вокруг – полупрозачно-синеватой. Кругом стояла тишина, только ветер доносил со стороны моря шум прибоя и шелестела молодая листва деревьев. – А ты знаешь, куда идти? – поинтересовался Какеин, оглядываясь по сторонам. – Да. Нориаки усмехнулся и кивнул, одобряя уверенность друга. Они дошли до конца улицы и свернули с ровного асфальта на песчаную дорогу, усыпанную осколками стекла и крупными острыми кусками известняка. Здесь было темнее, лишь поодаль, где начиналась другая улица и снова был хороший асфальт, маячил ржаво-рыжий фонарь. Его свет был тревожным и придавал ночи особый каменный привкус. Прохладный воздух пах морем, но когда парни шли вглубь построек, он приобретал запах города: помойки, канализация, бензин и машинные выхлопы. Гарь пробиралась в лёгкие, но Нориаки встречал её даже с приятным жжением в сердце. Ему нравился старый город, окружавший его. Низкие пятиэтажки с черными провалами квадратных окон, разбитый асфальт в трещинах, старые рыжие фонари, придававшие улице вид зловещий и безмолвный, потухшие неоновые вывески, ржавые двери подъездов, покрытые клочьями бумаги доски объявлений, детские площадки с облупившейся краской и белый узкий отрезок луны. Вдруг что-то теплое коснулось руки Нориаки. Он вздрогнул, отдернул ладонь и опустил глаза. Рядом была только рука Джотаро, но она была на достаточном расстоянии от него. По коже пробежали мурашки. Ну нет, не может быть... К нему снова вернулось чувство, которое он до сих пор себе не объяснил. Он смутился и принялся снова разглядывать дома, но внимание его полностью переключилось на идущего рядом друга. Все его тело нервно болело от желания посмотреть на него, и он не мог удержаться, как ни пытался. Один короткий взгляд... Столкнулся вдруг со взглядом Джотаро и тут же снова отскочил к пейзажам, будто ему было запрещено смотреть на идущего рядом с ним. Всё внутри будто перевернулось от этого взгляда, вспыхнуло и одновременно застыло. Они долго шатались по городу молча. Им не нужны были разговоры, кажется, и в тишине было прекрасно. Каждый думал о своём, но знал, что рядом был кто-то, кто всегда может помочь и поддержать. Они вернулись, когда небо уже начинало светлеть. Ночь быстро закончилась. Нориаки был переполнен эмоциями, но усталость взяла своё, поэтому он уснул почти сразу. {День 2} Они проснулись от сильной жары и духоты, стоявшей в комнате. Нориаки встал с кровати и, потирая глаза, пошёл открывать окно. На улице всё было так же, как вчера: ярко, ясно, чайки и море. Весь день Какеин провёл в размышлениях. Ему хотелось отложить их, отвлечься и пожить настоящим моментом, но не мог не разобраться в своих эмоциях. Он подвисал, когда пытался читать, когда ел, даже когда Джозеф познакомился с какой-то компашкой отдыхающих, и те позвали всех троих играть с ними в пляжный волейбол. Он умел играть, но все время зевал и терялся, один раз мяч прилетел ему прямо в голову, потому что он слишком погрузился в свои мысли. Что же это было за чувство? Когда ему хотелось бросить весь мир, но никогда не отпускать Джотаро, обнимать его и прижиматься к нему вечно, говорить с ним днями и ночами напролёт, слушать без конца его голос, узнавать о нём все на свете. Чувство, позволявшее прощать ему все что угодно, принимать его целиком с ног до головы, любить всё, что любит он... Любить... Его?.. Это любовь?.. Он смотрел в его глаза и видел море. Он смотрел на воду и видел его глаза. Он бредил им днём и ночью, мечтал о нем, когда не был рядом, и сходил с ума, когда до него было полметра. Обращался с ним, как с хрустальным, но не мог представить, что Джотаро мог пропасть из его жизни. Его сердце воспаленно дрожало и болело ежеминутно, то вспыхивая, то холодея. Чувство любви казалось абсурдным, но это не могло быть ничто иное, кроме неё, поэтому он даже не удивился, когда узнал её имя, будто так и должно было быть. Он не знал, что делать с этим чувством, нужно ли его как-то открыть или просто хранить в своей душе, поэтому пока старался с ним свыкнуться. Ему было обидно, что он так потерял день, блуждая будто в трансе, но впереди его ждала прекрасная ночь. {Ночь 2} ```Улыбки Сфинксов – Flëur``` В одиннадцать часов Джозеф отправил парней спать, и они ещё около часа лежали в своих кроватях, одетые в тёплые толстовки. Им снова предстояла вылазка в город, но на этот раз Джотаро сказал, что у него на примете особое местечко. Они дождались, пока дед в соседней комнате захрапит, и вышли из тёмного домика, пересекли пустой пляж и вышли на неширокую песчаную дорожку. Она вела их между домами и заборами. Иногда слышался лай собак, и тогда путники ускорялись, сами не зная почему. Внезапно они выскользнули из темноты и очутились на широкой полосе газона, пересечённой только тонкой ленточкой новой дорожки, но вместо песка на этот раз были небольшие кусочки мела. Небо было абсолютно чёрным, будто кто-то вырезал настоящее и приклеил новое из однообразного картона, совсем кромешного и непроглядного, без единого светлого пятнышка. Напрасно множество фонарей силилось разорвать эту тьму, они лишь бросали неширокие круги белого света на грунтовую дорогу. Земля и находящиеся на ней предметы были светлы, почти как днём, но небо оставалось темным, как бездна. Как бы Нориаки ни пытался, он не мог объяснить себе природу такого явления. Они быстро пересекли дорожку, хрустящую мелкими камешками известняка под ногами, и очутились на асфальтовом покрытии. Здесь уже могли проезжать машины. Дорога вправо вела вдоль тихих густых садов, в которых сейчас не дрогнул ни один листок, и скрывалась за поворотом, возле которого одиноко маячил белый фонарь на длинной тонкой ноге. Влево она виляла, разветвлялась, одна часть её сворачивала на пустынную заправку, а другая упиралась в пустой пляж. В том месте он был неровным, с ямами, песчаными обрывами и складами разнообразного вида морского мусора. Но их путь лежал не на пляж. Куджо на секунду замер, нахмурился, после пересёк дорогу и снова вскочил на бордюр. Какеин следовал за ним, стараясь не отставать. Пять метров по густому зелёному газону, щекотавшему холодными длинными травинками щиколотки, десять шагов по песчаной дорожке. Их накрыла густая, плотная тень деревьев, заборов и домов. Они очутились в узкой улочке. Глаза, под яркими фонарями отвыкшие от темноты, били тревогу каждые десять секунд, заставляя шарахаться от каждого тёмного пятна на дороге. Несмотря на темень, Джотаро уверенно шагал вперёд. Хорошо ему, его Star Platinum прекрасно видит в темноте... Нориаки споткнулся. Увлечённый поиском чего-то, брюнет не обратил внимания и вдруг остановился, глядя на заброшенный дом за подгнившим забором. Доски были густо покрыты мхом, странная поросль обвивала железные столбики и чугунные витки калитки. – Здесь. Пару секунд юноши молча стояли рядом и смотрели на серый дом на фоне чёрного неба. Потом Джотаро подошёл к ограде и перескочил через неё, не без помощи стэнда, конечно. У Нориаки это заняло чуть больше времени, но вскоре и он оказался в тёмном саду. Густая холодная трава здесь доставала до середины голени, добрую её половину составляли длинные резные листья и ярко-жёлтые цветочки одуванчиков. Нориаки очень повезло не угодить в высоченную крапиву. Парни миновали развалившееся крыльцо, длинную стену с чернеющим провалом окна, и оказались на заднем дворе. Здесь растительность была ещё гуще. Невысокие деревья и кусты создавали плотную стену из своих ветвей и листьев, темноте казавшихся серо-синими. Брюнет уверенно отодвинул несколько ветвей, и взору открылся темный тоннель. Так вот оно что... На лице Какеина появилась едва заметная улыбка, и он скользнул в проход. Несколько шагов вперёд, ветки цепляются за одежду и царапают лицо, ломаются и путаются в волосах. Но тропа выводит из живой изгороди на открытое пространство. Под ногами шуршит холодный песок, перед глазами появляется темный пруд, подернутый ряской. Ледяная вода спит, затаив дыхание, ни малейшая рябь не пробегает по её поверхности. Посреди зеленоватой глади виднеется черный провал, из которой показали свои головы бледно-желтые кувшинки. Все они сейчас спят, положив головы на упругие круглые листья, лишь одна из них не закрылась, а смотрит своим охристым глазом прямо на юношу. Ива на противоположном берегу дремлет, опустив в воду свои длинные тонкие ветки. На крупных камнях, неровным поясом обнимавших контуры пруда, то и дело можно было заметить маленькие замшелые фигурки из камня, глины и дерева. Всё пребывало в полнейшем безмолвии. Увлечённый рассмотрением укромного уголка, парень не заметил стоящего рядом Джотаро. Тот тоже пару минут стоял молча, неотрывно глядя на воду, а после тихо заговорил. Его хрипловатый голос внезапно ударил по ушам среди этой тишины, заставив вздрогнуть и обернуться. – Смотри, мы здесь не одни. Он указал на стоявшую среди зарослей маленькую каменную арку, из тени которой за ними наблюдали две пары глаз. Две фигуры Сфинксов смотрели прямо на них, на их лицах изобразились едва заметные улыбки. – Невесело им тут стоять, наверное... Каждый день видеть всё тот же пруд, смотреть на эти кувшинки... Они здесь как в убежище, в своём маленьком мире... Нориаки взглянул на друга. Ох, что бы он только ни отдал за то, чтобы жить в таком закрытом мирке наедине с черным провалом пруда, плотным ковром ряски, густым запахом листвы и... И Джотаро. Были бы они этими сфинксами, стояли бы под аркой из красного кирпича, дарили бы друг другу тихие улыбки... И сколько бы ни искали, их никто бы не мог найти, не мог потревожить... Он мысленно осёкся и задал себе вопрос о том, откуда взялись подобные мысли в его голове. Это было и странно, и приятно... –А в прочем, мне нравится, – Куджо хмыкнул и снова перевёл взгляд на кувшинки. Даже в темноте несложно было понять, что его внимание приковала бессонная красавица. Какеин усмехнулся и подошёл поближе к воде. Для его стэнда это уж точно не проблема... Он уже призвал Heirophant, когда на его плечо легла холодная рука. – Нет, не рви... Пусть уж растёт. Ого, ничего себе!.. Вот это слова. Это правда говорил тот Джотаро, которого знал красноволосый? Нориаки обернулся и вскинул вверх вишнёвую бровь, но ничего не сказал. Они всё стояли, молча глядя друг на друга. Потом Какеин не выдержал и улыбнулся. Его уже давно не пугали океаны лазурных глаз друга. Следом и второй одарил красноволосого улыбкой, подобной последним лучам сентябрьского солнца, такой же редкой, ласково-теплой и долгожданной. Они молча стояли, просто улыбаясь и глядя друг другу в глаза. Ни слова не прозвучало вплоть до того момента, когда Нориаки почувствовал, насколько он замёрз. Им пришлось покинуть потайной мирок и вернуться домой, нырнуть в холодное одеяло и, закутавшись, безуспешно стараться заснуть. На этот раз Какеин лежал, чувствуя странное тепло внутри груди. От него хотелось вертеться с боку на бок, довольно мычать что-то... Джотаро был рядом. В паре метров от юноши. Так близко... В эту ночь брюнет стал ближе не только в пространстве... Это заставляло сердце биться чаще, радостно ныть и вздрагивать. {День 3} На следующее утро они с тоской обнаружили, что на небо набежало туч, море стало свинцово-синим и тревожным, его волны врезались в берег с грохотом и клочьями белой пены, их макушки ежеминутно разбивал на брызги сильный холодный ветер. Гулять не хотелось, о купании не шло и речи, к тому же, надвигался дождь. Юноши выбрались из дома и решили пройтись по пляжу вдоль воды. Джотаро немногословно, но увлеченно рассказывал о необычном виде рыб, о котором он недавно прочитал, а Нориаки молча слушал его и вглядывался в туманный горизонт, где в тумане идущих дождей мешались небо с морем. Над изгибами тяжелых волн стаями кружились чайки, их крики тоскливым эхом разносились по бухте и шумом волн разбивались в протяжные стенания. Какеин вгляделся в место, где кружились белые птицы, и вздрогнул. – Эй, смотри, – перебил он друга, махая рукой в сторону чаек. – Там, кажется, дельфины! Целая стая! Или стадо, табун, как там это называется... Гляди! Разрезая ряды волн, из воды появлялись черные гладкие спины, изгибались дугой и снова исчезали в серой пене. – Как?.. Они не должы появляться здесь в это время... Куджо жадно впился взглядом в уплывающих вдаль дельфинов, а Нориаки украдкой поглядывал на его лицо. Он знал, как его друг любил этих умных зверей, поэтому возможность увидеть его эмоции завораживала. Сейчас его глаза были темными и сероватыми, как и море. Они нашли маленький грот между черными скалами, облитыми соленой пеной. Его со всех сторон окружали каменные глыбы, он походил на маленькую комнату с выходом в тревожный океан. Здесь песок был усыпан мелкими белыми ракушками. Какеин присел на корточки и принялся собирать их, разглядывая песок и перебирая его в пальцах, а Куджо тем временем продолжал свой рассказ. Его голос отражался от стен грота и возвращался эхом, вибрируя, сливаясь с гулом волн и воем ветра. Скоро пошёл дождь, сначала слабый и моросящий, после переросший в ливень. Его капли с ожесточением бились в стены грота, но внутрь не проникали. Он был хорошо защищен от порывов ветра и режущих потоков небесной воды, но не уберегал от холода. Парни сидели рядом на песке, слегка прижавшись друг к другу плечами и согревали дыханием руки. Им хорошо было вместе слушать шум воды и молчать. Они были будто наедине с собой, но не одиноки. Ливень прошёл быстро, и поредевшие тучи быстро покидали небо, убегая вглубь материка, подальше от побережья. Солнце часто и коротко метало свои лучи, желая поскорее просушить и согреть её после бури. Юноши посидели ещё какое-то время и решили вернуться домой, медленно ступая по избитому каплями темному песку. В глубоких следах ступней скопилась прозрачная вода, мелкие камни свежо блестели, а обточенные волнами осколки бутылочного стекла выглядывали из песка зелёными пятнышками. Позже, когда они вернулись к дому, они устроились на пляже возле воды и попросили деда не тревожить их, желая до ночи остаться на берегу. {Ночь 3} ```камон (cinematic) – Земфира``` Сегодня было светлее вчерашнего. Парни сидели на берегу и глядели на успокоившееся море, над которым навис изогнутым куполом небосвод. Сначала, перед закатом, вода и воздух были похожи на два зеркала, оба нежно-розовые, с голубизной, серебром волн и золотом лучей солнца, но все стремительно темнело, загарались крохотные пятнышки на синеющем полотне неба, их становилось всё больше и больше, а кругом все затихало, лишь вздыхал прибой. – Красиво сегодня... В городе не видно звёзд, – улыбнулся Нориаки и украдкой посмотрел на сидевшего рядом Джотаро. Тот еле заметно улыбнулся и кивнул. От его улыбки, даже совсем призрачной, хотелось плясать и кричать от радости, но красноволосый ограничился лишь ответной улыбкой. Удерживать взрывы счастья становилось всё сложнее. Джотаро закатал штанины брюк до колен и поднялся с песка. Какеин с любопытством наблюдал за тем, как он заходил в воду. – Иди сюда. Красноволосый по примеру Джотаро подкатал ткань штанов и неуверенно коснулся кончиками пальцев на ногах полупрозрачной складки воды. Холодная, но теплее, чем была раньше. Это удивило его, и он увереннее ступил в воду. Под его ногами еле заметными искорками загорелись синие огоньки. Он вздрогнул и отдернул ногу. – Что это? – Планктон, кажется. Его прибивает к берегу и он светится, когда его тревожишь, – Куджо резким движением ноги рассёк толщу воды, и вокруг него тоже заблистали фосфорные звёздочки. Нориаки завороженно смотрел на это крохотное колдовство, загоравшееся под ногами самого прекрасного в мире мага. Он смелее двинулся в воду и встал рядом с парнем. Ноги приятно зарывались в волнистый мягкий песок, кожа постепенно привыкала к холоду, а крохотные звезды под ногами вторили звездам над головой. Поплескавшись и наигравшись с океанским чудом, они уставились в небо. Джотаро водил пальцем по воздуху и бархатным полушепотом рассказывал ему о созвездиях и еле заметных планетах. По небу быстрым всполохом пробежала полоска падающей звезды. Нориаки заметил её и вздрогнул. В голове мигом пронеслась мысль о том, что нужно загадать желание, а следом – неполное желание, а скорее намек на него, обрывок мысли, не до конца сформировавшийся у него в голове, но оставшийся идеей. Идея эта была для него странна и непривычна, поэтому он тут же оттолкнул её и задумался над тем, чего он желает просить у звезды, но в это время Джотаро повёл плечом и повернулся к нему. – Ты видел её? – М? – Звезду. – Аа, да. – Загадал желание? – Да, кажется, – смутился Какеин, понимая, что проблеснувшее в его голове желание теперь будет с ним. – А ты? – Я тоже, – его глаза странно сверкнули в темноте, в них сокрылся какой-то особый смысл, и Нориаки показалось, что он его понял. Не умом, а душой. Кратким ощущением, мигом, в который ритм их сердец совпал. – Ты... Позволишь мне кое-что?.. Джотаро замер и ничего не ответил, вопросительно глядя на Нориаки. Тот на ватных ногах приблизился к брюнету, слегка привстал на цыпочки, положил ладонь ему на щеку и зажмурился. Его дыхание обожгло щеку Джотаро, когда их губы мягко соприкоснулись. Это было едва ощутимое касание, нежный призрачный поцелуй, будто его оставил ветер, а не человек. Он попыталая было отстраниться, испугавшись своего поступка, но его голову обхватили чужие руки, их губы снова встретились, но уже ощутимие, смелее. Его будто огнем обожгло, он почувствовал, что задыхается, а всё тело ослабло. Неужели... Что же это... В его голове вихрем проносились чувства, обрывки мыслей и здравого смысла, которые все разбивались в мелкие осколки от бешеных ударов сердца. Он не понимал, что делает, но был счастлив. Клетка груди необъяснимо тесна радостным криком любви. – Знаешь, я... Уже давно тебя люблю. – Я, видимо, тоже... Они вернулись домой, когда Какеин замерз, и почти до самого утра тихо разговаривали о том, что с ними случилось. Лишь перед рассветом им удалось уснуть, но спать пришлось не долго. Настал последний день. Даже во сне Нориаки не мог отделаться от тревожности, которая его и разбудила. Он проснулся очень рано и вышел из домика, ступая босыми ступнями по холодному и сырому песку. Полупрозрачные складки воды мягко набегали на темную гладкую полосу берега, ещё не изрытую ступнями отдыхающих и покрытую редкими белыми ракушками размером с горошину. Последние тихо похрустывали под ногами, рассыпаясь на маленькие осколки. Ему не хотелось уезжать. Не хотелось снова возвращаться домой, несмотря на то, что он соскучился по родителям. Здесь они проводили с Джоджо каждую минуту, а там смогут видеться только в школе. Не хотелось расставаться особенно теперь, когда они вдруг сблизились... Открылись друг другу...