Целиком и полностью (Entirely Onboard)

      Эд сидел на фальшборте, вглядываясь в солёную глубину. Спокойные волны размеренно плескались о корпус корабля, пока он наблюдал за всплесками и брызгами, держа в руке полную бутылку рома. Он ещё не начал пить и не был уверен, что будет вообще. Он находился в том состоянии, которое ненавидел больше всего.       Когда он обратился в Чёрную Бороду, Кракена, поднявшегося из глубин отчаяния, всё стало проще. Он просто чувствовал злость и холод, как будто больше не хотел быть человеком. Быть человеком — слишком тяжело и больно, быть монстром — куда безопаснее. Хотел бы он, чтобы так было и сейчас.       Он также не испытывал знакомого желания выплакаться, поэтому просто сидел там, где все могли его видеть.       Нет, Эд чувствовал себя очень Эдом в данный момент. Грустным, одиноким, терзающимся вопросами. Почему там не было Стида? Почему он не появился? Что Эд сделал не так? Куда делся Стид? Увидятся ли они когда-нибудь снова? Всё это произошло по-настоящему? Всё это была одна большая ложь? В самые мрачные моменты Эд убеждал себя, что для Стида всё было игрой: зачем ещё какому-то богатому аристократу выходить в море, зачем ещё кому-то болтаться рядом с Эдвардом, зачем вообще всё это? Но это никогда не было правдой, ни тогда, ни сейчас: Эд мыслил более ясно (его голова была заполнена мрачными мыслями, конечно, но он всё ещё находился в здравом уме). Но если всё это не было игрой, чем ещё оно могло быть? По какой ещё причине Стида не было рядом?       Эд был здесь. Стид был неизвестно где. И грудь болела от невыносимой, горькой, пронзительной тоски.       Бросив бутылку через плечо, Эд смирился с тем, что будет убиваться горем на трезвую голову. У глупой бутылки даже не хватило приличия разбиться.       Позади него на палубе все остальные пытались совладать с вырвавшимися из заточения Джимом и спасти всех на корабле от неминуемой гибели, — только Французик не пытался ничего предпринять. Он просто наблюдал за происходящим; в его глазах вспыхивал блеск каждый раз, когда Джиму удавалось ударить члена экипажа заточкой, что они сделали из ложки. Все были чем-то заняты: Джим успевали колоть, рубить и выплёвывать оскорбления на испанском, Французик выказывал молчаливую поддержку, а Иззи и другие делали всё возможное, чтобы сохранить свои внутренности при себе.       Никто бы не заметил, что Чёрная Борода едва ли тянул на Чёрную Бороду в данный момент.       Подняв голову с порывистым вздохом, Эд вздрогнул и упал бы прямо с фальшборта если бы не его опыт в море длиною в жизнь. Выровнявшись и соскользнув вниз, он приземлился на палубу с громким стуком сапог о дерево.       Не отрывая широко раскрытых глаз от волн и того, что на них качалось, Эд похлопал себя по куртке и штанам в поисках подзорной трубы. Пальцы наконец коснулись латуни — и Эд открыл прибор, как только тот оказался у него в руке.       — Разрази меня гром, — пробормотал Эд, щурясь в окуляр.       Это был Стид.       Он находился на носу сильно просевшей шлюпки и дико жестикулировал руками в сторону корабля. Казалось, будто он одновременно обращался ко всем членам бывшего экипажа «Мести», ко всем тем людям, которых Эд приказал высадить. Крошка Джон грёб единственной парой вёсел, остальные же подгребали руками. Они чертовски хорошо справлялись, учитывая, насколько переполненной была эта маленькая лодка. Они скоро будут на расстоянии крика.       Стид повернулся и увидел Эда, а затем на его лице появилась нерешительная и виноватая улыбка.       В ту же секунду грудь Эда наполнилась кипящим и едким гневом.       Сунув подзорную трубу в карман, он подошёл к ближайшей пушке и принялся самостоятельно заряжать её, остальная часть команды всё ещё пыталась сдержать неукротимые жестокость и эффективность Джима.       — Ты приползаешь обратно на мой корабль, — шипел Эд себе под нос, проверяя, всё ли готово к залпу, — возвращаешь людей, которых я высадил. Я так не думаю, Боннет!       Зарычав, Эд опустил лучину к фитилю и с диким удовольствием наблюдал, как глаза Стида и его команды расширились при виде и звуке пушечного огня и как они предприняли отчаянную, тщетную попытку грести в другом направлении. Ядро ударило в воду на приличном расстоянии от шлюпки, но достаточно близко, чтобы раскачать лодку с последующим всплеском.       Все закричали, закрывая себя руками, шлюпка опасно накренилась в сторону, и кто-то упал за борт.       — Нет, пожалуйста, только не снова! — взвизгнул человек за бортом, цепляясь за шлюпку. Чёрный Пит чуть не перевернул всех остальных, затаскивая бедолагу обратно.       Эд моргнул, а потом сложил ладони рупором и закричал:       — Твою мать, Люциус, ты жив, приятель?       — Да, не благодаря тебе! — выплюнул Люциус в ответ, вскинув голову и забрызгав команду водой.       Эд проигнорировал облегчение, угрожающее остудить его гнев.       На палубе повисла тишина.       — Эд! — крикнул Стид, отчаянно размахивая руками. — Эд, мы можем поговорить?!       — Нет! — крикнул в ответ Эд; глаза предательски защипало. — Это был предупредительный выстрел, придурок! Разворачивай свою лодку и катись отсюда ко всем чертям!       Лицо Стида вытянулось, но он не сказал своей команде разворачиваться, а вместо этого закричал:       — Эд, пожалуйста, я правда думаю, что мы должны поговорить об этом!       — Нам не о чем говорить, — выкрикнул Эд.       Остальная команда стянулась поближе к Эду, чтобы поглазеть, Французик свесился с фальшборта и выкрикнул приветствие:       — Привет, ребята!       — Французик! — выдал в ответ нестройный хор голосов, обладатели которых не переставали грести к «Мести».       — Да, здравствуй, Французик, рад тебя видеть, — позвал Стид. — И, конечно, тебя тоже, Джим!       Французик и Джим стояли бок о бок, наблюдая за приближением своей команды: первый с широкой улыбкой, вторые с напряжённым взглядом в глазах, когда заметили машущего Олувандэ.       — Приготовить пушки, — приказал Иззи Айвену и Фэнгу. — Огонь по готовности. Я не хочу, чтобы кто-то выжил, ребята.       Прежде чем эти двое смогли пошевелиться, Эд схватил Иззи за горло и сжал с такой силой, что его лицо начало багроветь.       — Тебе так понравился вкус собственных пальцев? — спросил Эд. Иззи только хрипел, не в силах говорить. — Нет? Тогда заткнись, Иззи.       Эд отбросил его в сторону и обратил всё своё внимание на Стида.       — Отвали! — велел ему Эд; голос сорвался на последнем слоге.       — Эд, пожалуйста, — взмолился Стид.       — Ты ушёл!       — Я знаю.       Эд перегнулся через фальшборт и уставился на Стида. Шлюпка скоро будет рядом с кораблём.       — Ни хера ты не знаешь, Стид! Ты ушёл!       — Эд, мне очень жаль. — Стид вытянул шею, чтобы встретить взгляд Эда большими и полными сожаления глазами.       Эд проигнорировал то, как их выражение заставило его сердце сжаться.       — Если тебе так жаль, почему ты ушёл?       Стид поморщился.       — Я бы предпочёл, чтобы мы обсудили это где-нибудь в более уединённом месте...       — Почему ты ушёл? — упрямо гнул свою линию Эд, нуждаясь в ответе.       — Прошу, Эд...       Эд схватил свой нож и воткнул его в дерево фальшборта:       — Почему ты, чёрт возьми, бросил меня, Стид?!       — Потому что я чудовище! — Слова вырвались из Стида, как будто он сдерживал их силой. — И ты делаешь меня счастливым, а я не заслуживаю счастья! Я разрушаю всё красивое на своём пути, как сказал Чонси. Я был напуган и ошеломлён, и я запаниковал! Я принял глупое, дурацкое решение, потому что я глупый дурак! И если бы я был хорошим человеком, я бы оставил тебя и команду — всех, кто мне здесь дорог, — в покое, чтобы я больше не мог причинить тебе боль. Но я не такой! Я вовсе не хороший человек! Я глупый эгоист, и ты не должен хотеть, чтобы я вернулся, но я всё равно обязан был попытаться.       Стид закрыл глаза и склонил голову, наполовину скрывая страдание, написанное на лице.       Команда позади Стида в шоке затихла. Как и экипаж «Мести».       — Ну-ну, капитан, — неловко утешил Люциус, похлопывая Стида по плечу и оставляя большой влажный след от его всё ещё мокрой руки.       — Спасибо, Люциус, — едва слышно поблагодарил Стид, а затем опустил руку и укоризненно нахмурился, глядя на воду и бормоча в основном себе под нос: — Но сейчас речь не обо мне. А об Эде.       Эд пожалел, что они находились достаточно близко друг от друга, чтобы он это услышал. Ему не нравились чувства, которые он сейчас испытывал, особенно те, что появились после вспышки Стида. Слова громко звенели в его голове — такие знакомые, но обычно произносимые другим голосом. И вдруг что-то привлекло его внимание.       — Кто такой Чонси? — спросил Эд, всё ещё обдумывая его слова и интонацию.       Стид глубоко вздохнул и выпрямился, Эд увидел, что черты его лица разгладились, но страдание не ушло совсем: оно задержалось в его глазах.       — Ты помнишь Чонси, он нас арестовал, — объяснил Стид.       — Когда он сказал, что ты разрушаешь всё красивое на своём пути? — озадаченно продолжил Эд. — Что это за тактика допроса? Каким играм разума их учат в этих военно-морских академиях?       Сам озадаченный вопросом, Стид склонил голову, но тут выражение его лица прояснилось, и он ответил:       — О, нет, нет, он не говорил об этом на корабле. Он сказал это, когда поднял меня с постели, чтобы убить.       — Когда он что? — Голос Эда был напряжён от ярости. Его пальцы сжались вокруг рукоятки ножа, острие всё ещё сидело в древесине.       — В ту ночь, когда мы собирались сбежать, — раздражающе небрежно продолжил Стид. Как будто рассказывал какие-то неактуальные новости. Как будто это не было, чёрт возьми, большим делом. — Он разбудил меня, приставив пистоль к лицу, и вывел в лес. Оскорблял меня, находясь под воздействием какого-то очень дурно пахнущего алкоголя. Стыдно признаться, но он действительно забрался мне в голову. Вот почему я оставил тебя ничего не сказав, Эд. Мне очень жаль. Я не должен был этого делать.       Раздражающе небрежный пересказ Стида закончился на искренне извиняющейся ноте, и Эд хотел уделить этому некоторое внимание. Ещё он хотел немного поплакать. Покричать. Может, выстрелить из другой пушки. Но ему нужно было прояснить некоторые моменты.       — Он взял тебя в заложники под дулом пистоли? — Эд выпустил нож из рук, лезвие вошло достаточно глубоко, чтобы тот не изменил вертикального положения.       Стид кивнул.       — Да.       — Когда ты спал?       — Да.       — В ту ночь, когда мы должны были встретиться?       — Да, да, именно так, — подтвердил Стид, слегка озадаченный направлением допроса.       Эд раскинул руки и возвёл очи горе.       — Бля, приятель, теперь я чувствую себя последним козлом.       — Что? — Стид уставился на него в ужасе. — Почему?       — Я даже не подумал, что ты можешь быть в опасности? Просто предположил, что ты ушёл, потому что так захотел, — ответил Эд, переминаясь с ноги на ногу и шаркая по дереву носком сапога.       — Ну, откуда тебе было знать, — легко простил его Стид, совершенно не задетый этим признанием. — Не то чтобы...       — Нет-нет, подожди, — перебил Люциус, поднимая руку, и посмотрел на Эда абсолютно уничтожающим взглядом. — Ты хочешь сказать, что даже не подумал ничего проверить, когда капитан не пришёл к тебе?       Эд покачал головой.       — Не.       — Ты даже не задумался, почему он мог пропустить эту важную встречу? Тебе в голову не закралась мысль, что у него могла быть буквально любая другая причина не появиться? — безжалостно продолжал Люциус.       Целясь в бровь, Эд попал в глаз.       — Не-а.       — Ты меня прости, конечно, но ты вернулся сюда грустным и с разбитым сердцем… — Голос Люциуса повышался с каждым словом. — И не попытался во всём разобраться? Учитывая невезучесть капитана Боннета и его умение попадать в переделки. Буквально вот этого человека?       Люциус демонстративно замахал на Стида обеими руками, чуть не потеряв деревянный палец от резких движений.       — Ну всё, Люциус. — Стид попытался успокоить писца: — Давай поумерим осуждающий тон, мы все справляемся с горем по-разному.       — О боже, — выдавил Люциус, игнорируя Стида и продолжая хмуро смотреть на Эда. — Ты столкнул меня за борт и даже не проверил?!       Не в силах встретиться с вопросительными взглядами экипажа, Эд понял, что его молчание было ответом.       — Боже, — презрительно фыркнул Люциус.       Чёрный Пит обнял его за плечи, чтобы успокоить, и укоризненно покачал головой, глядя на Эда.       — Подожди, серьёзно? — спросили Джим, не веря в каждый слог.       Французик вздрогнул от испанского стыда за Эда.       — Вау, — выдохнул Олувандэ.       — Хм. Можно было бы быстренько проверить, — пробормотал совершенно не удивлённый Таракан на ухо Шведу.       — Одним глазком хотя бы, — пробормотал Швед в ответ.       — Может, вы нашли бы капитана и этого парня Чонси, — согласился Крошка Джон. — И мы бы избежали всего этого.       Баттонс повернул свой остекленевший взгляд в сторону Эда, казалось, будто он смотрел сквозь него.       — Так точно.       Вот это было больно.       — Ладно, хватит, — громко объявил Стид, расстроившись от имени Эда. — Оставьте его в покое. Он не сделал ничего плохого.       — Говори за себя, — прошипел Люциус, и несколько членов экипажа кивнули в знак согласия. — Потому что я могу навскидку назвать пару моментов, когда он поступил очень плохо.       Люциус провёл рукой вверх и вниз, указывая на себя.       Эд поморщился. Это было справедливо.       Стид неохотно согласился:       — Да, что ж, он поступил плохо с тобой и остальной командой, судя по их ворчанию. Нам правда надо будет потом поговорить об этом, Эд. Я понимаю, что ты злишься на меня и действуешь соответственно. Это, конечно, твоё право после всего, что я сделал. Но вымещать злость на команде, когда она не имела к этому никакого отношения? Ты же их капитан. И ты намного выше этого.       Эд хотел наброситься, сказать что-нибудь резкое. Может, что-то драматично подпалить. Но потом он посмотрел на Стида и увидел, что тот вовсе не сердит или разочарован, а обеспокоен. Просто беспокоился за него и за команду.       Экипаж выкрикивал свои обиды, порой перебивая друг друга, потом присоединился голос Фэнга, и... Эд сжался.       Стид заткнул всех авторитетным тоном:       — Что я только что сказал? Вряд ли честно вот так всем набрасываться на человека, я этого не потерплю! В конце концов, Эд — пострадавшая сторона.       Экипаж начал громко и сердито жаловаться и жестикулировать, и шлюпка снова стала угрожающе крениться.       — Мы можем обсудить его плохое обращение с командой позже, — твёрдо сказал Стид, по возможности маневрируя телом, когда все попытались восстановить равновесие лодки. Голоса затрубили, но он сурово оборвал их: — Я сказал, мы это отложили! У нас много проблем, с которыми надо разобраться, но всё равно вина за весь этот беспорядок твёрдо лежит на моих плечах, и я не хочу слышать ваших возражений. Откуда Эду было знать, что пьяные адмиралы будут красть людей ночью и стрелять себе в глаза? Он не мог! Он не всеведущ, ради всего святого!       — Ронни мёртв? — прищурившись, спросил Эд.       — Чонси, — поправил Стид с неуверенной улыбкой. — И да.       — Дерьмо, — проворчал Эд и вздохнул, отпустив тщательно продуманную и кровавую месть, которую замышлял. — Вроде как хотел сам его убить.       — Из-за ситуации с заложниками? — рассеянно спросил Стид.       — О боже, — повторил Люциус, раздражённо процедив каждое слово.       Команда затихла, пока Эд изучал лицо Стида: тот выглядел усталым, но уверенным, как никогда раньше. И он защитил Эда от нападок экипажа. Его слова из недавней вспышки становились всё громче, теперь их было трудно игнорировать.       — Почему ты вернулся, Стид? — Смертельно серьёзный тон голоса Эда сразу же привлёк его внимание.       — Я никогда не должен был уходить, — так же серьёзно ответил он.       Они смотрели друг на друга, и что-то невысказанное повисло между ними.       Хотя его сердце колотилось в груди, голос Эда был удивительно ровным, когда он скомандовал:       — Спустить трап.       Глаза Стида расширились, губы приоткрылись от шока и надежды.       Фэнг немедленно начал спускать лестницу, но Иззи заявил о своём присутствии, выдернув её из его рук.       — Ты, должно быть, шутишь, чёрт тебя дери, — огрызнулся Иззи. Рядом с Эдом пронеслась какая-то вспышка. Иззи ткнул пальцем в Стида: — Я не хочу, чтобы этот щеголеватый придурок слонялся здесь, превращая Чёрную Бороду в какого-то ревущего...       Иззи оборвал себя криком боли: Джим вонзили нож в его руку, пригвоздив её к дереву.       — Попробуй помешать им взобраться на борт, и ты станешь мистером Ноу Хэндс, comprende? — в гневе прошипели Джим.       Иззи не ответил, слишком занятый болезненными попытками контролировать дыхание.       — Скажи мне, что ты понял, — потребовали Джим и ещё сильнее нажали на нож, чтобы вызвать новый стон боли.       — Я понял, — выдавил Иззи, закатив слезящиеся глаза.       — Bien. — Джим улыбнулись, и даже их улыбка выглядела угрожающе. Нож так и остался в руке Иззи, и они сами не уходили далеко, оставшись в пользу того, чтобы злобно нависать над ним.       — Так круто, — восхитился Крошка Джон.       — Понимаете, почему с Джимом мы не пропадём, да? — крикнул Французик команде в шлюпке.       — Наверное, — неохотно пробормотал Чёрный Пит. — Может, это было круто.       — Я люблю их, — горячо прошептал Олувандэ.       Швед, Таракан и Крошка Джон громко и гармонично протянули «о-о-о-оу».       Джим опустили голову, скрыв за шляпой взволнованное выражение лица.       Эд посмотрел на свой бок, на маленькие ножны для его ножа, который сейчас пригвождал руку Иззи к дереву, и удивлённо вскинул брови.       — Чёрт, приятель. С Джимом шутки плохи.       Стид встретил его комментарий с улыбкой.       — Я всегда находил их довольно пугающими. Знаешь, они научили меня манёвру оглушения! Возможно, он сработал слишком хорошо...       Стид замолчал и сморщил нос. Эд почувствовал, как на его губах угрожает растянуться улыбка, и сам занялся трапом вместо Фэнга или Айвена.       Один за другим экипаж «Мести» возвращался на свой корабль, пока в шлюпке не остался только Стид. Он не стал забираться, и Эд нахмурился в замешательстве.       — Какого хрена ты ждёшь? — угрюмо спросил Эд.       Стид указал на себя, широко раскрыв глаза в немом вопросе.       — Я?       — А с кем я, блять, разговариваю? Все остальные на корабле. — Эд указал рукой на команду.       — Мне можно подняться? — спросил он, от удивления его голос стал выше. — Правда?       — Взбирайся на чёртов корабль, Стид, — проворчал Эд.       — Эд, ты уверен? — скорбно и неуверенно уточнил Стид.       — В чём? — Эд начинал сердиться: тот до сих пор не предпринял ни одной попытки подняться.       Стид поморщился.       — В том, что ты хочешь, чтобы я вернулся на корабль?       Эд уставился на него немигающим взглядом и сверлил им достаточно долго, чтобы Стид начал переминаться, а команда — шептаться.       — Стид, — выдохнул он. — Я пытаюсь простить тебя, а ты серьёзно затягиваешь процесс, приятель.       — Простить меня? — пропищал Стид. — Но ты не можешь!       Эд положил руки на бёдра и вопросительно поднял бровь, глядя на него.       — Что?       — Ты ещё не можешь простить меня, — напряжённо объяснил Стид. — Я ещё не извинился как следует! Мы просто кричали друг другу на воде. Мне нужно принести надлежащие извинения, в которых я по пунктам объясню, почему я виноват. Я должен пролить свет на причины, но не оправдываться. А потом я должен заверить тебя, что ты не сделал ничего плохого и что я хотел сбежать с тобой больше всего на свете, просто я не верил, что заслуживаю счастья. И если тебе нужно, чтобы я дал тебе пространство...       Голос Стида надломился, и он моргнул несколько раз подряд, а затем откашлялся и продолжил:       — Если тебе нужно пространство, чтобы побыть одному или обдумать ситуацию... ну, тогда я его тебе даю. Поэтому я всё ещё в шлюпке.       Стид драматично взмахнул рукой, описывая свою маленькую лодку.       — И после всего этого я намерен показать тебе, что мои действия соответствуют моим словам. Может, буду ползать перед тобой на коленях, пока ты будешь ругать меня с оправданным презрением. Ты любовь всей моей жизни, а я причинил тебе боль, Эд. Я буду пресмыкаться перед тобой, чтобы заслужить твоё прощение.       В заключение Стид решительно кивнул головой.       Всё тело Эда гудело, как будто в него ударила грёбаная молния. Он не мог отвести взгляд от Стида, который, казалось, совершенно не осознавал, что только что сказал. Стид относился к своим словам так небрежно, как будто просто излагал факты: небо голубое, океан состоит из воды, Эд — любовь всей его жизни.       Эд сглотнул, совершенно поражённый мыслью: может, это и был факт для Стида.       Не обращая внимания на вопросы и крики команды, Эд прыгнул за борт. Холодная вода ужалила, как тысячи острых игл.       Задержав дыхание, он поплыл к шлюпке.       — Эд! Что ты делаешь? Зачем это было? Плыви сюда! — К безумному тону голоса Стида добавились и безумные действия: руки потянулись, чтобы затащить Эда в накренившуюся лодку.       Схватившись за борт, Эд застыл. Он знал, что, должно быть, выглядел как сумасшедший. Раскраска, наверно, стекала с лица, по прилизанным волосам бежали ручейки воды. Его костюм из кожи с каждой секундой становился всё менее удобным, сапоги отяжелели, будто их набили свинцом. Эду было всё равно.       — Ты серьёзно? — хрипло спросил он.       — Что? Эд, о чём ты говоришь, залезай в лодку. Подумай о своей одежде, кожа может испортиться, — обеспокоенно пробормотал Стид, продолжая пытаться вытащить его из воды.       — Что я любовь всей твоей жизни. Ты серьёзно? — умоляюще повторил Эд, нуждаясь в ответе и игнорируя всё остальное.       Стид сделал паузу, сжимая руками его предплечья, и, встретившись с ним взглядом, без колебаний ответил:       — Да, конечно, я серьёзно.       Эд подумал, что морская вода скроет слёзы, которые жгли уголки его глаз.       — Правда?       — Эд, — выдохнул Стид. Они оба говорили тихо, и Эд чувствовал, что они находились в своём собственном мире, где нет ни «Мести», ни команды, ничего, кроме них. — Я даже не знал, что такое любовь, пока не подумал о тебе. И ты… ты замечательный, ты просто чудо, и ты делаешь меня таким счастливым, что я не узнавал себя какое-то время. Конечно, ты любовь всей моей жизни.       Эд дал себе секунду, пытаясь дышать сквозь вставшие в горле эмоции, а затем забрался в шлюпку — вода текла с него ручьями — и потянулся к трапу. Схватившись за один конец, он посмотрел на Стида.       — Тогда забирайся, блять, на корабль.       Тот так и сделал.       Вернувшись на палубу, Эд откинул назад мокрые волосы, заработав несколько жалоб от членов экипажа, которые оказались в зоне брызг, и обтёр лицо, чувствуя на пальцах мелкие крупицы по большей части смытого угля.       Стид стоял у фальшборта, ожидая, что скажет Эд.       — Что ты собираешься делать, если я не захочу, чтобы ты был здесь? — спросил Эд, как обычно, очарованный Стидом. — Будешь следовать за мной на шлюпке?       — Да, ну, я подумал, что есть такой вариант, — подтвердил он, торжественно кивая.       — Думаешь, ты смог бы? «Месть» довольно быстрая, — напомнил ему Эд. — У тебя бы руки отвалились.       Он ткнул его в плечо, наслаждаясь контактом, когда тот не отстранился, а просто издал жалкое «ауч».       — Я грёб гораздо больше, чем привык, — признался Стид, скорчив гримасу и потирая больную руку. — Это не так просто, как кажется.       — Это точно. — Эд подавил смех. — Наверно, тебе лучше остаться на корабле.       — Это ужасно любезно с твоей стороны, — совершенно искренне сказал Стид. — Я останусь на гауптвахте?       — Стид, приятель, у тебя нет гауптвахты. У тебя тут просто каюты, — указал Эд, изо всех сил стараясь не улыбаться.       — О, да, верно, — задумчиво протянул Стид. — Полагаю, ты мог бы привязать меня к мачте, как мы сделали с теми заложниками. Верно, экипаж?       Воссоединившаяся команда поморщилась и покачала головой.       — Вы, вероятно, умрёте, капитан, — сказал Французик. — Без обид.       — Вы? Вы бы поджарились ещё лучше, чем те британские заложники, — заявил Таракан, глядя на Стида, как на следующий кусок мяса, который нужно приготовить на ужин.       — Кто-нибудь из нас мог бы прикрывать его простынью? — нерешительно предложил Крошка Джон.       Стид приложил руку к груди.       — Я ценю это, Крошка Джон, спасибо.       Эду надо было прекратить весь этот разговор. И он собирался так и сделать. Потому что он был, блять, Чёрной Бородой.       — Я не собираюсь привязывать тебя к чёртовой мачте.       Вздохнув с облегчением, Стид спросил:       — Тогда же где я должен остаться? В конце концов, теперь ты капитан «Мести». Может быть, на палубе с командой?       Чёрный Пит оживился и уточнил:       — Это значит, мы услышим больше историй на ночь?       — Детка. — Люциус вздохнул и ущипнул себя за переносицу.       — Нет, — перебил Эд, прежде чем началось новое обсуждение. — Что? Нет. Вы не услышите больше историй на ночь.       Экипаж выглядел разочарованным, даже Фэнг, которому очень нравилось, когда Стид читал по ролям: у него чертовски хорошо получалось разговаривать разными голосами.       — Эд прав, — поддержал Стид. — Я не могу допустить, чтобы вы все ложились спать слишком поздно. Вы будете измотаны утром! И разве это не было бы ужасно? Вы не можете управлять настоящим пиратским кораблём без надлежащего отдыха.       Боже, Эд так сильно хотел его. Им надо уединиться.       — Просто, блять... — зарычал Эд и умолк. — Иди за мной.       Схватив его за ворот простой рубахи, Эд повёл совершенно послушного Стида с палубы в каюту капитана. Ну, теперь каюту капитанов, если он так сказал.       Он нанёс огромный ущерб пространству и теперь боялся увидеть реакцию Стида, но, когда он закрыл за ними дверь и, наконец, взглянул на него, тот, казалось, нисколько не удивился и выглядел только слегка встревоженным.       — Жаль книги, — вздохнул Стид, но затем с надеждой улыбнулся Эду. — Возможно, я смогу всё заменить, если разграблю несколько кораблей.       — Ты такой... — Эд взмахнул руками в вынужденной попытке сдержаться, чтобы не толкнуть его на ближайшую горизонтальную поверхность и хорошенько не изнасиловать, как жадный и ненасытный пират, которым он и был по натуре.       Стид посмотрел на поднятые руки Эда и улыбнулся, но улыбка вышла грустной и понимающей.       — Всё нормально, если тебе нужно пространство, Эд. Я не против спать с командой.       — Пространство? Ты думаешь, что я, блять, сейчас нуждаюсь в пространстве?       Прежде чем он успел сделать что-то ещё, кроме как выразить молчаливые извинение и замешательство, Эд поддался искушению и обхватил лицо Стида руками, а затем провёл большими пальцами по лёгким изгибам скул, отгоняя мысль о том, что грубые и мозолистые ладони не заслуживают прикосновения к нему. Стид неосознанно помог полностью устранить эту мысль, когда его глаза расширились и потемнели, а губы сложились в нежную улыбку, выражающую бесконечную привязанность и неоспоримую радость.       — Эд... — прошептал он.       — Больше никогда так не делай, — взмолился Эд.       — Никогда, — поклялся Стид.       — Я, блять, люблю тебя, чёртов ты ублюдок, — тихо и серьёзно заявил Эд, а затем прижал их губы друг к другу в поцелуе, на который Стид ответил с одинаковым энтузиазмом.       Они не останавливались, пока не услышали голоса за дверью.       — Вы слышите какие-нибудь звуки драки? — спросил голос Крошки Джона.       — Нет, всё тихо, — заметил Французик.       — Вы же не думаете, что капитан убивает его? — уточнил Фэнг.       — Там точно происходит не это, — заверил Люциус.       — Немного грёбаного уединения — и, возможно, что-то произойдёт, — рявкнул им Эд.       За дверью послышалась испуганная возня, глухой стук и проклятие, а затем какое-то тихое бормотание, сопровождаемое торопливыми шагами.       Эд разочарованно проворчал, но затих, как только нежные руки стали поправлять платок на его шее, и, сосредоточившись на ошеломлённом выражении любви на лице Стида, приблизился для ещё одного поцелуя.       — Я всё ещё немного зол, — признался он, накрывая рукой его бедро.       — А я готов сделать всё возможное, чтобы загладить свою вину, — сказал Стид, немного отстранившись, чтобы тот увидел искренность в его взгляде.       — Ладно. — Эд быстро сглотнул. — Хорошо.       — Да? — спросил счастливый и переполненный чувствами Стид.       — Да. — Глаза Эда засияли в ответ.       На этот раз инициативу взял на себя Стид, обвив руками его шею и плечи и притягивая его в объятия, а следом — и в поцелуй. Казалось, Стида совершенно не волновало то, что с Эда до сих пор капала вода, оставлявшая теперь мокрые следы на его одежде.       Что ж, Эду пришло в голову идеальное решение, которое Стид поддерживал целиком и полностью.