Сохрани Господь наши криминальные дýши

— О, да ты проснулась, – маски на нём не было, а неприятная улыбка осталась. Ослаф смотрела на незнакомца слишком открыто для человека, недавно пережившего кровавое месиво, – Язык тебе, вроде, не отрезали. Может скажешь что-то? Совершенно спокойно он прошёл к столу, разворачивая стул, садясь напротив девушки всего в паре метрах от неё, демонстрируя оружие и власть. — У тебя есть дети? — это было первое, что пришло ей в голову, то, что она не обдумала и сказала прямо, сразу замечая, как меняется в лице Марк. — Не это я ожидал услышать, – чёрные глаза смотрели с открытой похотью, казалось, его зрачок расширился и заполонил всю радужку. — И всё же, – бровь изогнулась в вопросительном жесте, теперь они оба смотрели друг на друга со скрытой ненавистью. Марк не мог прочитать её эмоции, видел только серьёзность, за которой прячется страх. У Мелани же наоборот, она читает его как как открытую книгу, может даже сказать, чего он сейчас хочет, но не может себе позволить. У ублюдка всё на лбу написано, сплошная грязь без единой частицы сострадания и чистоты. — Если они у тебя есть.. — сжимает челюсти голубоглазая, открывая свою злость взгляду омерзительного человека, который сдерживает себя как может, — Как они отрегируют, когда узнают, чем занимается их папаша? — Слушай, малявка, – подрывается с места Марк, приставляя дуло оружия ко лбу придурошной девушки, пытающейся вывести его из равновесия, заставить ударить себя, потому что боль была ей необходима, – Ты слишком много себе позволяешь. — Да, потому что у меня ещё пятнадцать минут на то, чтобы заставить тебя убить меня до.. – ублюдок быстро оказывается непозволительно близко, закрыв рот ладонью и сжав затылок девушки. — Я не убью тебя, — глаза его горели яростью и похотью, слова заставляли сжаться от подступающего страха, — Я буду медленно насиловать тебя. Да так, что у тебя звёзды из глаз посыпятся. Потом, я напичкаю тебя таблетками, заставлю отсосать а потом, когда всё закончится, когда у меня пропадёт интерес к твоему охрененному телу, – он перешёл на опасный шёпот, левая рука, не закрывающая рот, сдвинулась на поясницу, её колено уперлось в его пах, — Я перережу тебе горло, расчленю, и разбросаю по всей Адской кухне. Тебя ни брат, ни друг, ни парень не найдёт за всю жизнь. Ты будешь гнить под землёй и глотать червей, как глотала мой член... Нога девушки дёргается, колено ударяет точно в цель. Мужчина вскрикивает, сначала сжимая со всей силы ее поясницу, а прочувствовав невыносимую боль, отстраняется, хватаясь за пах и зажмурив глаза. – Ублюдок! – кричит Мелани, накидываясь на него и следом ударяя по рёбрам. С костяшек медленно отслаивается кожа, оставляя красные кровоподтёки. Удары приводят его в чувства, и боль между ног переходит ко всему торсу, где только успела прикоснуться эта тварь. Марк был не настолько высоким, чтобы противостоять ей, но и не слабым, не просто так Босс нанял его убивать людей. Впрочем, для Мелани он - уже не Рима, которую с лёгкостью можно избить. Следующим шаг приходится прямо по её ключице, зная, куда бить, подручный успевает подхватить ее под колени и вбить спиной в стену, отчего по всему телу прошлась дрожь. — Успокойся, пока не поздно, — рычит прямо ей в лицо. В следующий момент она прикладывает ладони к его лицу, вжимая большие пальцы в глаза, которые он успевает закрыть. Ярость закипала, и от адреналина Марк ногой ударяет Мел между ног, как перед этим сделала и она. Болезненный стон немного оглушил убийцу, он отпустил её, отчего голубоглазая скрючилась на полу, пытаясь закрыться от последующих ударов, направленных на спину и лицо. Бровь рассечена, живот, казалось режут изнутри. Ублюдок остановился только спустя пару минут, и то, только для того, чтобы поднять её и толкнуть на кровать. — Я тебя предупреждал, — раскрыв глаза, она видит, как тёмноглазый приближается, на ходу растёгивая ремень. Немного поодаль она замечает валяющийся огнестрел и приходит в себя, когда на свободные ноги прилетает удар кожного ремня. Новый вскрик, боль, которая чуть приводит в себя. Когда Марк останавливается над ней, захватывая руки одной рукой, а второй слишком быстро и нагло рвёт кофту, открывая вид на грудь, спрятанную за спортивным топом. Глаза засверкали и пока девушка пыталась вырваться из под сильного тела, он успел разглядеть выпуклость прямоугольной формы, нечто похожее на телефон просвечивалось сквозь ткань. Ублюдок полез рукой к телефону, но успел его лишь захватить пальцами, ведь удар пятки в бедро вынуждает оторвать руку от женской груди. Смартфон отлетает в сторону, слышится последующий, тихий треск. — Сука, – скалится подонок, давая пощечину окровавленному лицу. Ремень больно впивается в одно запястье, из за чего голубоглазая необдуманно начинает двигаться, она глухо мычит, ощущая металлический привкус во рту. — Отпусти меня! Сукин сын! – кричит прямо в ухо, оглушая, и в один миг отбивая от себя Марка ногой. Ткань остаётся на запястье и развязывать её - только глупо потратить время, поэтому Мелани мигом поднимается с койки и порывается к оружию. Но не успевает. Осу роняют на пол, нависая сверху и зажимая руками горло. Они смотрят друг на друга, два врага, не слыша ничего вокруг, глаза широко открыты, в них плещется желание убить. — Мелани! — знакомый голос вырывает из Адского месива, в следующую секунду слышится выстрел, тело сверху обмякает, падает на неё, оставляя на одежде глубокие темнеющие пятна. У Ослаф темнеет перед глазами, начинается помутнение, она пытается вылезти из под трупа, пытается перестать смотреть на пробитую голову и не думать о крови, которая находится прямо на её лице, на её коже. — Бери её и уноси отсюда, — серьёзный голос, скрывающий за собой столько эмоций. – Господи.. — шепчет парень, подбегая к ней и отпихивая ублюдка в сторону. Он как можно осторожнее подхватывает её на руки и выносит на улицу. – Довези её до дома и позвони по этому номеру, понял? — приказной тон Мёрдока постепенно приводил в себя. — Понял, – сглатывает Уильям, мельком глядя на любимую девушку с откровенным переживанием и отходя к дверям водителя. — Мэтт..? – окровавленная рука с ремнём на запястье хватает его за рукав, не позволяя сделать шаг дальше. Стала ощутима эта слабая хватка, она держалась до конца, пока мужчина не сделал шаг вперёд, останавливаясь совсем рядом, лишь для того, чтобы снять этот чёртов ремень, дьявольски раздражавший его. За ремнём показался синяк и углубленная царапина от стяжек, вызвавшая необъяснимые чувства в душе Сорвиголовы. Он неосознанно провёл пальцами по запястью, переходя к ладони, где до сих пор находится шрам от пореза ножом. Казалось, на несколько секунд он потерял нить с реальностью, а услышав отклик Винсента, обернулся, убирая руку Мелани на её живот. Flashback — Я не верю в чудеса, — досадно шепчет голубоглазая, — Ты не можешь просто так, без наказания, оказаться на свободе. Поверь, я пыталась, и это закончилось очень-очень плохо. — Перестань ныть, — грубо отзывается соседка, осторожно подхватывая на руки спящего младенца, — Лучше бы поддержала. Мне и так страшно. — Тогда зачем сбегать? — слёзы застыли на глазах, и их Мел быстро сморгнула, наблюдая за всем происходящим. Девушка постарше стоит на подоконнике, на её спине рюкзак с вещами и украденной едой, которой не требуется холодильник. В руках покоится ребёнок, пелёнки которого привязанны к торсу матери кожаным ремнём. — Я не могу оставаться здесь, – в сотый раз повторяет, тяжело вздыхая, — Никому нет дела до него, и до меня тоже. — Но... — пытается вставить своё слово совсем маленький человек, около двух недель назад, принимающий роды у этой самой сильной женщины, которую она знала на тот момент. — Мелани, — она слезает с окна предельно осторожно, держа в руках мальчика, и подходя к подруге, — Я знаю, у тебя есть дело до меня и Вилли, но.. прости, ты должна понимать, что в детском доме я не смогу его вырастить, воспитать. А ждать своего совершеннолетия будет глупо, я боюсь, что его могут убить.. — Я понимаю.. – шепчет тёмноволосая, опуская взгляд в ноги и сжимая кулаки, пытаясь не заплакать. Ведь за всё время, которое она здесь проживала, Алита стала самой близкой, почти как сестра. Изначально, даже Пенелопа рядом с ней не стояла по любви к Ослаф младшей. — Мы будем скучать, — так же тихо отвечает девушка, аккуратно обнимая девочку, слёзы которой впитываются в пелёнки, – Когда нибудь.. мы встретимся, снова. Обещаю тебе. — Хорошо.. — она закусывает губу, понимая, что это может не случиться, а Алита это говорит, только для того, чтобы попытаться успокоить. В итоге, взяв себя в руки, у неё получается. Слёзы пропадают, и, вроде как, становится легче смотреть в глаза лучшей подруги. Спустя пару минут они расходятся, Мелани на кровать, притворяясь, что спит, а Алита на окно, ни сказав больше ни слова, пропадая с ребёнком на руках где-то далеко. План побега девушка подготавливала долго, ещё до того, как родила, ещё до того, как к ней подселили десятилетку. Поэтому всё произошло быстро, тихо, только осталось потушить свет, и уснуть, забыв всё как страшный сон. Забыть имя этого человека, чтобы было легче жить дальше. Забыть про Вилли, мальчика с красивыми зелёными, добрыми глазами, которого Мелани помогала отхаживать около недели, прежде чем его мама смогла встать на ноги. Ослаф носила ей еду, воду, меняла старую ткань от одежды, всю в крови, отстирывала в общем душе, когда на дворе была ночь. Не спала, и ничего не ела, ведь в основном воровала и относила всё только Алите. Впрочем, она и не ждала ничего в ответ, хотела помочь, и делала это. В своём раннем возрасте она изучила столько, сколько люди не изучают десятками лет, чтобы научиться жить. И видя огромное, просто неимоверное количество крови, она говорила Алите, что всё в порядке, и потом, теми же ночами её разрывало на части изнутри. Таскать лекарства, антибиотики из медсанчасти приходилось часто, и за неделю её ловили около трёх раз, после чего происходила показательная порка при всей группе. Хоть она и привыкла к такому, всё равно было унизительно, ведь она делала это всё не для себя, а для близкого человека. Ведь Алита не была виновна в своей беременности, и аборт ей не разрешали сделать, поэтому вся вина свалилась на того ублюдка из паралелли. Он не помогал, а лишь сдавал Мелани, иногда даже домогался, впрочем, для воспитанников в таких заведениях это была норма. Норма была избивать девушек просто так, ремнями и прутами, не важно, провинилась она, или нет. Бывало, и мальчиков избивали, только это происходило намного реже. Именно ремнём подонок из паралелли избивал Алиту, а потом насиловал, в конце концов, он отдал ей ремень, как напоминание о лучших временах. Тогда ему исполнялось восемнадцать, и подписав нужные документы, парень исчез, его больше никто не видел. End flashback