Сохрани Господь наши криминальные дýши

Белоснежный порошок проникает в нос через трубочку, которая в тот же миг оказывается на другой стороне комнаты. Девушка откидывает голову назад, обнимая руками одну ногу, согнутую в колене. Она закрывает глаза, умиротворённо выдыхая, очищая свои мозги от навязчивых мыслей, которые пожирают её каждую секунду, когда не приходится употреблять ни алкоголь, ни наркотики. Комната освещается только небольшим светильником, стоящим на прикроватной тумбе, на которой валяется около трёх пакетиков с разными видами порошка. Кровать напоминает сбор грязных простыней, подушек, обычных вещей, залитыми различными крепкими напитками, и засыпаными наркотиками. Рядом с девушкой стоит журнальный столик, с разбросанными по поверхности, частичками травы, кружки из-под абсента, бурбона и виски, чего уж говорить о кристаликах белого порошочка, ставшего для неё спасением. «Ну, Мелани, раньше твоим спасением был брат. А теперь его нет» Горько усмехается голубоглазая собственным мыслям, сразу осознавая сказанное и сглатывая взкую слюну. Сердце застучало всё быстрее, дыхание сбилось, а из глаз покатились слёзы. Сразу появилась в дурной голове шутка о том, что кокаин приводит к работоспособности, необъяснимой и мнимой радости, блядскому счастью, а для неё кокаин — сплошное разачарование, мысли о Винсенте не пропадают, наверно нужно больше брать дозу. Три месяца назад Речь священника заставляла содрогаться все внутренности немногих людей, стоящих в огромном кругу. Проливной дождь тарабанил по тёмным и большим зонтам, за которыми прячутся все, кто хоть раз взаимодействовал с Ослафом старшим. Все одеты в чёрное, на лицах мужчин застыли серьёзные гримасы, а некоторые женщины плачат в тёмно-синие платки. «Ублюдки. ненавижу вас всех, актёры чёртовы» — …Но мы сохраним в наших сердцах добрую память о нашем друге и брате. О человеке, который был и будет жить в наших сердцах. Говор мужчины в священном обличии проникал в мозг голубоглазой девушки с осложностями, ведь всё её мысли буквально ничем не были забиты. Пустота, словно умер не родной брат, а дальний родственник, которого она видела всего раз в жизни. Безразличие, которое пугало её так сильно, что видел это всего один человек, стоящий рядом, и державший громосткий зонт своими разбитыми об стены руками. — …Он подарил нам свободу, защиту, и всегда сдерживал обещание. Младшая смотрела на то, как незнакомые люди опускают гроб в могилу, её взгляд был пуст, искусанные, обветренные губы мелко дрожали, и увидеть это было достаточно сложно. Чёрное пальто, грубые сапоги, брюки и тёмная рубашка. Она была одета намного скромнее некоторых присутствующих, ведь некоторые женщины по правде накидывали на себя чёрное платье, делали макияж на лице, в общем, создавали впечатление, что сейчам не похороны, а какая-то дискотека. — …Хороший брат, который вырастил способную девушку, и в её сердце он будет жить вечно.. Мелани захотелось придушить священника, обратившего на неё внимание, из-за чего внимание на неё обратили все. Кареглазый не отрывал от неё глаз с самого начала похорон, всматривался в душу, пытался найти просвет одной лишь эмоции, но натыкался на равнодувший всему происходящему взгляд. Он желал её обнять, утешить, в глубине души, но не мог. Переступить через этот барьер было очень сложно. Мэтту не хотелось навредить подруге ещё больше, ведь если они как-либо сблизяться, станут замечаться в городе вдвоём, или хоть на мили секунду улыбнуться друг другу, то на неё объявят охоту. Он уверен в этом. Казалось, глупая мысль, которая посещает его сознание уже долгое время, ровно с того момента, как началась организация похорон Винсента. Девушка не согласилась учавствовать в этом, только пообещала прийти на похороны, полностью отреклась от предложения Теодора, увидеть старшего брата в последний раз. Это одна из главных частей похорон, которые чтятся в США, но, возможно, и не только в ней. И это была одна из причин, по которой Мел не решилась пойти в церковь, чтобы увидеть Винни в гробу, белоснежного, словно простынь, с закрытыми глазами, которые она так яростно хотела увидеть открытыми. — ...Да пусть спит спокойно наш друг, товарищ, и брат.. Люди позади простояли на месте около минуты, прежде чем начать расходиться. Каждый проходил мимо Мелани, и каждого она провожала холодным, бесчувственным взглядом, не принимая протянутой руки, которую тянули в надежде на принятие. Но она будто видела их всех насквозь, видела гнилые душонки, в которых не осталось ничего искреннего, видела их насквозь и мечтала убить каждого, кто только очень тихо фыркал, отходя на пару метров в сторону. «Они смеются, мрази.. смеются над братом, смеются над всеми. Ненавижу вас. Надеюсь вы сдохните мучительно, захлёбываясь в собственной крови...» Сжимая челюсти она сдавливала кулаки, ногти впивались в плоть, боль не давала возможности пустить скупую слезу, она не хотела показаться слабой, особенно перед тем, кто до сих пор стоит рядом. — Я отвезу тебя домой, – слышится сверху хрипловатый голос Мёрдока, покосившегося на священика, а после на надгробие друга. — Я сама дойду, — синяки под глазами, покусанные губы, сведённые брови и в общем, напряжённое состояние голубоглазой говорило совсем о другом. — Давай ты не будешь спорить, Мелани, я вижу, что тебе плохо, и не хочу, чтобы в таком состоянии ты ходила по городу сама, – Мэтт даже не думал о смысле своих слов. Говорил только для того, чтобы подговорить её, видя некоторые изменения в лице. Он умеет манипулировать людьми, и со многими делает это в качестве наказания, но для неё... — Ладно.. — шмыгает носом девушка, — Но оставь меня на пару минут.. — Жду тебя в машине, — почти не раздумывая, кареглазый ещё с минуту глядит на неё, и оставляя ей зонт, уходит под дождь, жестом подзывая к себе двое охранников, немого Теодора и о чем-то с ними тихо разговаривая. Тяжёлый зонт подрагивал в тонкой руке, тёмные волосы внезапно намокли, ткань пропитывалась холодными каплями, отемняя одежду всё больше. Взгляды мужчин, стоящих поодаль, переметнулись к ней, поникшей девушке, больше не держащую спину прямо и скривившуюся, словно не умела держать её ровно, она опустила плечи, расслабила некоторую часть тела, стоя на ногах, держа в руке зонт, и вглядываясь в надгробную плиту с высеченым именем старшего брата. Тонкая грань между теплом и холодом обвела вокруг хрупкого тела. Казалось, что он совсем рядом, стоит и держит её за расслабленное запястье, а потом вовсе обнимает, витая в воздухе, сбоку от Мел. Таким образом прошло около десяти минут, ливень подуспокоился, все уже разошлись по машинам, охрана с Тео ждала Мёрдока, а он ждал её. Ослаф сложила зонт, предварительно стряхнув с него крупные капли, а после повесила его за верёвочку на руку, и ладонями провела сначала по волосам, и по лицу, смахива, с себя остатки слёз, смешавшихся их с водой. Сев в машину, голубоглазая закинула защиту от дождя на задние сиденья, выпрямилась, пристегнулась, даже не взглянув на Мэтта ни разу. Неосознанно внушая ему некоторые, странные чувства. Автомобиль поехал, и уже спустя тридцать минут взяимного молчания, они остановились напротив подъезда девушки, всё это время смотрящей в одну точку. — Приехали, – решается сказать мужчина, вырывая её из оков собственных мыслей. Впервые за весь день Мелани посмотрела в его карие глаза, и увидела в них откровенное переживание. Стало не по себе. Поэтому, решив быстро ретироваться, она хлопнула дверью и убежала в квартиру. Нынешнее время Чего уж говорить, Руби стала самым первым человеком, который узнал, во первых, о смерти Винсента, во вторых, о состоянии подруги. Теодор нашёл номер рыжей и предупредил о возможном состоянии Ослаф младшей в будущем. В тот момент у девушки перевернулся мир, на самом деле, хоть она никогда и не видела старшего брата лучшей подруги, не была с ним знакома, не слышала подробностей о нём, но какая-то тяжесть на душе всё же ощущалась. Например, Мел достаточно тяжело переносит потери, даже после расставания с Уильямом, Руби видела и слышала рыдания подруги, была при этом рядом, но ситуация с её бывшим парнем никак не сравнится с той, что произошла совсем недавно. Услышав из уст незнакомого парня о состоянии голубоглазой, Огдан, в пять утра выдвинулась в квартиру Ослаф, чтобы попытаться улучшить положение, хотя-бы попытаться. Но не зная на тот момент ничего конкретного, от слова совсем, она не имела понятия, насколько ситуация тяжёлая. Безпрерывно звоня в дверной звонок, зелёноглазая яростно дышала, ощущая тяжесть в спине из-за сильного напряжения, нервов и бега. Думалось, что Мел откровенно плевать, что в её квартиру звонят уже как минут пять, и только спустя ещё немного времени, Руби додумалась до того, что подруги может и не быть дома. — Господи.. телефон тоже не... — она обрывается на полуслове, до того бормоча себе что-то под нос, ведь в этот момент слышится щелчок дверного замка. Дверь отворилась и на противоположной стороне возникла хозяйка дома. Тёмные синяки под глазами, искусанные губы с многочисленными ранками и, разбитые руки, в общем, помятый вид говорил о многом. — Мелани... — шепчет её имя лучшая подруга, стоя в шоке от такого состояния. — Я хотела тебе позвонить, но времени не было, — слабый тон голоса всё больше вводил в тупик, но Руби старалась взять себя в руки, слыша яростное, относительно приветливое мяуканье чёрного кота. — Я очень сожалею, Мел.. — шагая вперёд рыжая заходит в квартиру, закрывая за собой дверь и оглядывая квартиру. Всё пропахло болью, — Если тебе нужна помощь.. ты ведь знаешь... — Не нужно сожалений, — поводит плечами Оса, поворачивая голову и смотря на Мэтта, сидящего совсем неподалёку в своём лежаке. — Хорошо.. — нервно сглатывает девушка, неуверенно топчась на месте. — Но помощь мне твоя нужна, — руки яростно сжимались в кулаки за спиной. Мел, борясь с самой собой, сдерживала слёзы и продолжала смотреть на лучшего друга. — Какая? Ты только скажи, — новый шаг вперёд, зелёные глаза, в свою очередь, вглядывались в профиль подруги. — Забери Мэтта к себе, — она поворачивается лицом к Огдан, встречаясь с той взглядами. — Что? Зачем? — удивлению не было предела, ей казалось, что Мелани настолько сильно привыкла к своему котику, что ни под каким предлогом не отдаст его обратно, не выбросит на улицу, не сделает ничего плохого, а будет любить, всегда, до конца. — Просто.. — сжимает челюсти голубоглазая, всё же решаясь сказать прямо, иначе никто ничего не поймёт, — Я не хочу, будучи в таком состоянии, вредить Мэтту. Я постоянно забываю его покромить, погулять и.. не могу заниматься им. — А как же.. домработники? — вспоминая об одной приятной женщине, голос которой пришлось услышать очень много месяцев назад, становилось очень даже спокойно. — И они тем более не должны видеть моё состояние, — тон показался грубым этим двоим сразу же, стена, сдерживающая в душе нервы, начинала трескаться, — Извини.. В общем, просто.. можешь забрать его себе? Не на долго, просто мне нужно время, чтобы прийти в себя. — Ты точно уверена в этом? — решается перезадать вопрос, уже более спокойно, чувствуя, как всё же тяжело принимать ей решение. — Да, — положительно кивает, глядя в ту же точку, но уже ощущая, как о ноги трётся чёрный кот. После этих слов всё пошло так, как и задумывалось. Мелани в основном закидывала в спортивную сумку все вещи Мэттью, которые только у неё были. Конечно, в планах не было отдавать Руби его навсегда, но не хотелось, чтобы она тратилась из за проблем другого человека. Вскоре, кот был спрятан в переноску, сумка закинута на плечо рыжей, и они снова стояли на пороге квартиры голубоглазой, выглядевшей ещё более подавленно. — Мел, я ещё раз скажу.. мой номер у тебя есть, и если нужна будет поддержка, помощь, да что угодно, ты мне звони, — не просьба, приказ, который ни на что, конечно, не подействует, ведь желание быть рядом с кем-то исчезало у подруги всё больше. — Ладно, — безразлично отвечает, даже не задумываясь о том, как на неё повлияет это одиночество. — Я всегда помогу тебе, — будучи сонными, они не могли нормально разговаривать, хотелось спать. — Я поняла, ладно, — здравый смысл медленно покидал дурную голову. Руби смотрела на подругу несколько секунд, прежде чем дёрнуться впереди прижать её к себе. Но в ответ ничего не последовало. Перед зеленоглазой стоял совсем другой человек. Больше они не произнесли ни слова. Попрощавшись обычными кивками друг другу, и неловкими шагами в стороны. Дверь закрылась, ключ повёрнут, страшно громкое мяуканье Мэттью раздавалось уже далеко, а рыдания Мелани были очень тихими, и никто их не слышал. И никто их не услышит.