Сохрани Господь наши криминальные дýши

Сигарета медленно тлела между пальцами стоящей на балконе девушки, пустой взгляд высматривал людей-муравьёв на детской площадке, наполненную лужами, опавшими листями, и холодным ветром. Их звонкий смех был слышен даже на последних этажах жилого дома, их разговоры были ни о чём'ным бредом, но по какой-то неизвестной причине он казался ей интересным. Слышать хотя-бы что-то помимо собственных, убийственных мыслей, пожирающих её изнутри. На теле была попорченная алкоголем, зелёная пижама с теми самыми ромашками, даже обычной кофты не было накинуто, хотя температура минусовая. Ей было плевать на здоровье, которое подводило всё чаще из за впредь запретной для неё темы. Наркотики и алкоголь перекрыло курение, не настолько сильно, как хотелось бы в глубине души, но это уже небольшое продвижение в выводе себя на здравую сторону жизни, испорченную смертью старшего брата. Он умер несколько месяцев назад, в апреле, а кажется, что это произошло пару дней назад, ведь до сих пор ничего не изменилось. За всё это время она могла встать на ноги, вернуться к общению с Руби, забрать кота обратно, но желание заниматься этим пропало, особенно после многочисленного приёма запрещённых веществ. Они меняют человека, меняют его личность и сознание, и становится просто плевать на своё будущее, плевать на то, что при одном звонке, рядом могут оказаться родные и близкие люди, ведь для большинства наркоманов те быстро перестают существовать. – Мэттью! — слышится женский вскрик с детской площадки, опуская и без того безразличный взгляд, она пытается вглядеться в эти силуэты, — Иди сюда, малыш... — видно, как эта незнакомка садится перед уже повзрослевшим мальчиком на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, держит за плечи и наверняка смотрит в глаза, без всякой злобы, — Нельзя драться с другими детьми, пойми меня, пожалуйста. – Он первый меня толкнул! — вскрикивает громче парень, топая ногой и скрещивая руки на груди. — Он мог сделать это случайно, — всеми силами старается утихомирить жёсткий характер сына, но лично Мелани, кажется знает, насколько это бессмысленное занятие. Она знала человека, с точно таким же характером, и даже хуже. — Он сделал это специально, я знаю, он всех здесь обижает, — яростные глаза уставились в сторону плачущего паренька с разбитым носом и его родителями. — Мэтт.. — слёзы выступили на глаза женщины, она чуть-ли не плачет из-за сложившейся ситуации, — Прошу.. успокойся, не нужно злиться. Его губы плотно сжались, руки расслабились и сделв шаг вперёд, он крепко обнимает маму за шею. Ослаф уже ничего не слышала, не хотела, и ушла обратно в квартиру, ведь сигарета нагло обожгла пальцы, окончательно стлев и улетев в неизвестном направлении. Ожоги остались не сильные, но доставляли неприятные ощущения, и вопреки своему настроению после прошедшей сцены на площадке, она решилась наклеить хотябы лейкопластырь на пальцы, чтобы ранки не мешали дальнейшей жизни. Доставая белую аптечку с перекрестием, мысли накрыли незванные воспоминания. Глаза покрыла пелена слёз, когда она ощутила на своих руках горячие руки Мэтта, глядящего на открытую рану после пореза ножом. — Тебя ножом пользоваться не учили что-ли? «Не учили, ни пользоваться ножом, ни жизнью..» Пластырь оказался на пальцах, слёзы покрыли солёными дорожками щёки, но внутри была пустота. Возможно, в глубинах своего сознания она мечтала ещё раз увидеть рядом с собой близкого человека, почувствовать его тепло и ощутить прикосновения, но мысля не совсем здраво, она желала, чтобы все они погибли так же быстро, как и Винсент, чтобы никто, и никогда не давал ей возможности что-то почувствовать. Прошедшие дни никак не отличались друг от друга, ничто их не красило, а Мелани только и делала, что употребляла наркотики, или алкоголь, скорее всего, даже белые порошки, травка, лёд успели надоесть. Теперь она обыкновенно лежала на диване, глядя в потолок и слушая тишину. Вокруг валялись остатки плохого прошлого, брошенный непонятно где телефон подал признаки жизни впервые за три месяца, старенький звонок раздражал слух, и вставать из удобного положения совсем не хотелось, но желание узнать, кто ей звонит, оказалось сильнее лени. Покапавшись немного на журнальном столике, засыпанном крупицами белого порошка, она увидела лёгкое свечение из под салфеток, которые часто превращались в одноразовые трубочки. Рука потянулась к смартфону, и резко отдернулась, ведь в тот же момент раздался звонок в дверь. Голова начала раскалываться, и всё же подхватив в ладонь гаджет, она взглянула на экран. Мурашки пробежали по телу, на заднем плане безпрерывно звучал звонок, мысли перемешались в одно мгновение, ведь ей звонил он. — Мелани, — тревожный голос Мёрдока послышался по ту сторону динамика, она смотрела в пустоту, вслушиваясь в его необычные слова, — Мелани, ты там? — Чего тебе? — злость, по какой-то причине, проснулась в сердце девушки, и она принялась медленно шагать к двери, немного покачиваясь. — Они снова взялись за дело, люди, которые убили Винсента, — зрачок уменьшился, челюсти сжались, но на глаза проступили слёзы боли. — Заткнись, Мэтт, блять, просто заткнись, хватит говорить о нём.. — она встала на месте, пытаясь утихомирить собственные эмоции, которые возникли на пустом месте, хотя до этого она могла почувствовать совсем не много. — Мелани, прошу, скажи где ты, — грубо проигнорировав просьбу подруги, он вернулся к своей теме. — Дома, — шаги к двери возобновляются, теперь уже намного злее. Звонок раздражал слух, и человек, стоявший за ней явно потом огребёт. — Закрой окна и двери, всё, что только можно, запрись в квартире.. — думалось, только сейчас он услышал безпрерывные звонки в квартиру голубоглазой, — Кто там? — Мне-то от куда знать? — глаза его расширились от ужаса, Мэттью готов был выехать за пределы своих апартаментов, лишь бы успеть забрать и её. — Не открывай, это могут быть они, — ночь на дворе внушала в его голову много мыслей, он с каждой мили секундой накручивал себя всё больше. — Мне плевать, — заглядывая в глазок, она увидела там темноту, на что только пожала плечамм. — Мелани, Боже, блядский, ты можешь хотя-бы сейчас меня услышать? — её рука уже взяла ключи, чтобы отворить замок, — Тебе напомнить, что я говорил в тот вечер? Они будут мучать тебя, пока ты не сдохнешь, пустят по кругу ещё и тело. Они могут сделать всё, что только захотят. Распилят по кусочкам и мы никогда тебя не найдём. — Ты снова пытаешься мне угрожать, Мэтт. Услышь теперь меня. В моей жизни не осталось кого-то, или чего-то, что было бы мне важно. Я осталась одна, и последние шесть месяцев моими друзьями был алкоголь и наркота. Мне настолько всё равно на саму себя, что я не вижу смысла этого гребанного существования. Да пусть меня будут мучать, блять, сильнее мучения после всего того, что я пережила, уже не будет, — замок провернулся один раз, рука сжала и телефон, и ключ. Внутри этих двоих всё сжалось одновременно, сердце заболело, и в глазах потемнело. — Мелани! — слышится последний крик кареглазого, пока телефон не вылетел из руки и не ударился о стену. Рот зажала огромная мужская рука, резкие движения приковали Ослаф к полу, бесполезные мычания в грубую ладонь ничего не меняли. Она смотрела в достаточно знакомые, мерзкие глаза. — Я отомщу, — рычит, вжимая её в пол, свободной рукой дёргая её за конечности и одежду. Он был без банданы, без маски, без чего либо такого, что могло скрывать его лицо. Если она выживет, может, получится подать в суд на ублюдка. «Мелани! О чём ты думаешь! Бей его!» Зрачок уменьшился, и в крови забурлил адреналин, она пыталась дёргаться, чувствуя, как чужие руки пробиваются сквозь одежду. В какой-то момент, отрекаясь от собственных слов, сказанных Мёрдоку, приходится задумываться о своей жизни. Ладони соприкоснулись с выпирающими наружу рёбрами, похудевшая за шесть месяцев наркоманка ошарашено уставилась на ублюдка, и в какой-то момент, совершенно инстинктивно её нога дёрнулась, надеясь выбиться из под тяжёлого тела. — Сука..! — яростно рыча, немного отстраняется он, одной из рук хватаясь за внутреннюю часть бедра. Мысли хаотично пытались вспомнить местоположение хоть какого-то оружия, бежать до кухни не вариант, слишком далеко, немного поодаль валяются крепкие бутылки, и осозновая это, девушка принимается как можно быстрее подползти к ним, но за плечи её вновь ухватывает грубая хватка. — Отпусти меня, ублюдок! — кричит, рыпается, нанося самые незначительные удары. Она была прижата спиной к крепкой груди и могла только пятками ударять по ляжкам, голеням и другим частям тела. — Не дёргаться, — приказывает, вероятно, надеясь на послушание, но в ответ получая единый и не изменимый отказ. Она брыкалась, и вновь, в какой-то момент борьбы за жизнь, падает на пол, животом вниз. Из глаз брызнули слёзы, было неимоверно больно, особенно, когда те же пальцы нагло начали стягивать вниз штаны. «Ну вот.. так я и погибну, от рук ублюдка, который перед смертью надругается надо мной...» Звон тяжёлой пряжки ремня раздался почти над ухом, думалось, что он свяжет ей руки, как пытался это сделать Марк, но ублюдок решил всё по другому, нанося один единственный удар, выбивший из лёгких весь воздух. Крик боли пронёсся по ушам двух людей, находящихся в квартире. Красный след на пояснице появился сразу же. Ногти впились в пол, всё тело напряглось, а перед глазами играли звёздочки. — Я убью тебя, — вновь врывается в её мысли с новым ударом, только уже ниже. Новый крик, наполненный ужасом, — Мучительно медленно, — он ударил её в третий раз, намного, намного сильнее, — Но не сейчас. Грязная тряпка коснулась лица, он вжимал ткань с плохо пахнущей жидкостью в нос, давая возможность дышать только ей. Перед глазами начало темнеть, боль расплывалась, оставляя за собой лишь бардовые следы и неприятное покалывание. Всё тело расслабилось, позволяя ублюдку вернуть одежду на круги своя, и с особой лёгкостью поднять на руки девушку, чтобы после этого грубо закинуть её на плечо. Мелани в последний раз слышала только звонящий телефон, валяющийся где-то очень-очень далеко.