Сохрани Господь наши криминальные дýши

Утро. Холодное. Никчёмное утро. Веки медленно открываются, глаза слипаются от желания поспать ещё немного. Девушка чувствует жгучую боль на плечах, словно вчера её испытывали на прочность. Голова раскалывалась, от чего хотелось помереть, перестать думать о всём подряд, выколоть глаза, стереть воспоминания, лишь бы не слышать в своём сознании раздраженный, повышенный голос мужчины. Стопы коснулись ледяного пола, по которому прошёлся сквозняк, вызывая мурашки по худому телу. Озноб хватил её всю, и нежелание вставать с тёплой кровати казалось сильнее. Но тишина немного больше выбивала из колеи, обычно уже в это время (начало одиннадцатого), на кухне во всю гримела домохозяйка, а сейчас словно на кладбище, тихо. Чуть пошатываясь, голубоглазая поплелась в сторону выхода, примечая краем глаза на кухонном столе стакан, вероятно, с водой, а рядом две белые таблетки, от головы, по всей видимости. Записка самая обыкновенная, но с резким, одновременно дрожащим почерком. Она сразу поняла, кто её написал.

"Выпей эти таблетки. От головы."

Мэтт никогда не любил многословие, особенно если понимал, что человеку не то, что думать тяжело, но и читать. Но в какой-то степени Мелани было обидно, ведь на записках обычно оставляют улыбку ":)", или хотя-бы приятные слова, инициалы "Скоро буду, выздоравливай. М.М.". Однако, на что она надеялась от криминального авторитета, которому вчера выговорила всё, что о нём думала? Выпив таблетки, девушка упёрлась руками в стол, морщась от неприятного вкуса. Было не совсем правильно их принимать, не позавтракав, но от любой еды её просто начинало тошнить и трясти. Вчерашний поступок надолго осел в голове, и желудке. Хотелось выпить кофе, или чай, но его она не особо любила, поэтому поставила на подготовку первый напиток, и ушла в ванную комнату, приводя себя в более менее приемлемый вид. Помыться нужно было всерьёз, ибо вчера её только переодели, и Мел было интересно, кто стал счастливчиком увидеть всё, что осталось на её теле после прошлой жизни. Будучи голой она стояла напротив достаточно большого зеркала и рассматривала свои небольшие шрамы. Давно забытый шрам на щеке, немного поуменьшил свой вид, но всё равно оставлял напоминание о колледже, обстреле и Марке. На рёбрах, правая сторона, случайно уколола себя ножом Винсента, она нашла его в тумбочке, будучи совсем маленькой, и переборщила с играми. Провела пальцами по плечу, задевая шрамик, что оставил детдомовский пацан, не умевший пользоваться ножницами. Запястья красили самые тонкие шрамы на её теле, ремень, стяжки. Повернувшись спиной к зеркалу, на глаза накатили слёзы, снова захотелось плакать. Этот ей оставили в качестве посвящения в сироты, было неприятно, они сделали это насильно... «Неумение отпускать прошлое тебя добьёт, Мелани» Внутренний голос выводил из себя намного больше, чем обычные шрамы, кажется, домработница единственная, кто их видела в полном комплекте. «Интересно, она рассказывала о них Мёрдоку.. или кому-то ещё?» Накинув на себя ту же одежду, Мел вышла из ванной, ощущая себя намного лучше, всё больше и больше тратя внимание на желание покурить. Вкус долгожданной сигареты проявлялся по рту так же, как и алкоголь вчера. И то, от пары сигарет ничего не случится, поэтому, выпив кофе и помыв кружку, она пошла в сторону балкона, где спрятала сжатую чужой рукой пачку сигарет. Пройдя в противоположную сторону Мел еле-как дотянулась до выступа на полотке и с удовольствием отметила наличие там зажигалки. Никто их не выкинул, но некоторые остались целы, поэтому желание нарастало, и вскоре едкий, долгожданный дым заполонил лёгкие. Ей хотелось плакать от радости ощущения грубой сигареты между губами, эта никотиновая смесь, воспоминания о первой попытке покурить и дальнейшей зависимости. Всё смешалось в любимом вкусе. Спустя несколько часов. Было невероятно скучно находиться одной в квартире, телефон у неё кто-то забрал, да и не было там никаких телевизоров, источников информации и тому подобной фигни, нужной людям для постоянного развлечения самих себя. Мёрдок в течении дня не объявлялся, поэтому девушка со спокойствием на душе выходила на балкон покурить, готовясь знакомиться даже с соседями. Она держала это вредное создание между двух пальцев, указательным и средним, смакуя вкус, запоминая формы, что придаёт воздух дыму и неосознанно отдаляясь от собственных мыслей. Прохладный вечерний ветер сдувал с лица пряди непослушных волос, которые постоянно приходится убирать за уши, ибо ничего, чем можно их закрепить, в этом доме не было, да и желания просить помощь у охраны, уже какую неделю стоящей за дверью квартиры Мёрдока, совсем не хотелось. Впрочем, это были единственные мысли, и последние, прежде чем Мел услышала, как закрывается дверца, как твёрдые шаги преодолевают между ними расстояние и до жути родной запах оказывается совсем рядом, казалось, невыносимо рядом, что дышать захотелось не сигаретным дымом. — Мелани, — грубо окликает её мужчина, сжимая кулаки. Она уже подготовилась к самому худшему, нужно было только услышать его голос, — От куда у тебя сигареты? — Тебе какая разница? – совсем недавно у неё вновь начал проявляться змеючий по своей природе характер, и, вполне возможно, Ослаф почувствовала себя самостоятельной, взрослой. — Ты сейчас на полном серьёзе пытаешься мне перечить? – он становится рядом, складывая руки на железной перекладине и показательно сжимая кулаки, одновременных прожигая взглядом подругу. — Ага, — выдыхает дым, и по инерции ветра он летит прямо в лицо кареглазому, — На полном серьёзе, Мэтт, ты мне не отец, чтобы... — Шульц запретил тебе употреблять табак, Мелани, — каждый раз, когда он называл её по имени, что-то в груди начинало быстро биться, не важно, каким тоном было произнесено имя, главное, что его губами. — А он - тем более.. — сигарета почти стлела, почти докурилась обветренными, искусанными, розовыми губами, что так манили жестокий взор. Она не была готова к тому, что предпримет Мёрдок, ибо читать мысли никогда не умела, а у этого человека - и подавно. Возможно, даже он не понимал, что делает, и с какой целью. Шероховатые ладони быстро приподняли небольшую часть ткани футболки девушки, а после пролезли в карманы штанов, его штанов, которые она забрала себе, не объясняя истинной причины. Удивлению не было предела, она даже выронила остатки сигареты, не задумываясь о ходящих по тратуару людях, которым это может навредить. В голове вертелась только одна единственная мысль, не отличавшаяся идеей от мысли Мэтта. Он нащупал там пачку сигарет и зажигалку, мгновенно вытащив их, с каждой секундой всё больше ощущая ярость со стороны Мел, нежели недоумение, в котором утопал сам. — Это мои сигареты, Мэтт! — он признался для себя, что было весьма интересно наблюдать за её действиями. Неуклюжие, но одновременно такие целенаправленные, длинные, по нездоровому худые руки тянулись прямиком к его, пытаясь вырвать пачку сигарет, или хотя-бы зажигалку. Кончики тонких пальцев изредка задевали помятую рубашку, в которой ему пришлось проходить и проехать по нескольким предприятиям. Что-ж, не всем криминальным ублюдкам не нужно ездить по своим делам, не связанным с убийствами и кровью. Но это не самое главное сейчас, потому что Мелани яростно продолжала выпинывать своими грубыми шагами Мэтта обратно в квартиру, сама того не осознавая. Теперь они были в тепле, но с ясным запахом свежего воздуха, не приводящего в себя. Голубоглазая, к слову, не могла остановиться. Она была слишком зла на этого придурка, забравшего у неё то, что заменяет наркотики и алкоголь. — Никотин ни чем не лучше порошка, – словно читая её мысли, рычит сквозь зубы, перебирая пачку сигарет в другую руку. — Ты сам куришь, Мэтт! — пихает его в торс ладонями, показывая своё недовольство. Вся ситуация начала раздражать и обычно уравновешенного мужчину, слишком уж много себе позволяет Мелани. — Это другое, как ты не поймёшь, глупая девчонка.. — словно старый маразматик принимается читать лекции о вреде курения, хотя сам ни разу даже не пытался бросить, и основывал аргументы на зависимости подруги от никотина. — Ты мне никто, чтобы указывать! — шаг за шагом они обходили чистую гостиную, Мел несколько раз спотыкалась о собственные ноги, но успевала сориентироваться, чтобы не упасть и в итоге нападала снова. — Я обязан за тобой следить, — Мэттью почти сжимает бедную пачку в руке, почти смешивая жидкость из зажигалки с табаком, был услышен хруст и он выкинул смесь на пол, от греха подальше, а после схватил голубоглазую за предплечья, заглядывая в её глаза, — Ты глупая, глупая девушка, Мелани! Тебе пытаются помочь, но ты даже не стараешься бросить это дело..! — Ты не представляешь, Мэтт, насколько это тяжело, потому что сам никогда не пытался, придурок! – рыпается она, ощущая, как его руки сжимают плоть, всё сильнее и сильнее, буд-то тот пытается её сломать, буквально. — Не дёргайся, успокойся! — пальцы белеют от напряжения, взгляд ожесточается, зубы сжимаются. Он смотрел на неё с открытой ненавистью, с такой, с какой не смотрел никто. — Отпусти меня! — кричит и вырывается, дёргая ногой в сторону и успевая толкнуть его головой в грудь, — Я тебя нена... — скользкий от своей чистоты пол подставляет обоих. Мелани с вскриком хватается за шею кареглазого, неосознанно спасая его от сильного удара головой о пол, но сама ударяется руками, от чего зажмуривает глаза, так же необдуманно прижимаясь ближе. «Чёрт! Блять, Мелани!» Кричит сама себе, чувствуя, как по вискам льются слёзы. Мёрдок сдержанно замычал, видимо, достаточно сильно ударился поясницей, а в его годы, сорок с лишним, это может быть серьёзная травма. «Хотя с таким здоровьем и телосложением можно сказать совершенно другое..» Продолжает затмевать боль в руках дурацкими мыслями, что посещают глупую голову с каждой секундой всё чаще. — Мелани.. — отзывает её мужчина, ощущая чёрствую хватку на шее и бёдрах. Не успела полностью обхватить его ногами, — Сильно ударилась? — Мэтт... — она почти дрожит, но находит в себе силы поднять голову и заглянуть в его глаза. Казалось, что это момент из некого фильма, где два неуклюжих подростка встречаются лбами в школьном коридоре, падают друг на друга, почти целуются, мысленно веря во взаимную любовь. Но, к сожалению, это не фильм, и оба это отлично понимали. И всё же, по какой-то причине, необъяснимой, невесомой, такой страшной причине, их губы становились всё ближе, пока кончики носов не соприкоснулись, а взгляды не пересеклись во взаимном согласии. Едкий из-за сигарет, но такой одновременно сладостный от долгого ожидания вкус смешался. Девушка закрыла глаза, чувствуя под собой груду напряжённых мышц, что постепенно расслаблялись под холодными ладонями, до сих пор держащими его за затылок, и худыми ногами, которые покрыли теперь уже шероховатые руки. Боль покинула её сознание, и впредь то, что она чувствовала пару лет назад, в собственной кровати, внезапно проснулось. Снова горячие руки, мягкие губы, карие глаза, которые казалось, были пьяны. — Мелани.. — отрывается мужчина от долгожданного поцелуя, ощущая на себе непонимающий взгляд совсем неподалёку. Она быстро смекнула, в чём дело, открыв глаза и увидев в паре метрах от них, лежащих на полу, чёрного кота, сидящего в удивлении на одном месте, не отрывающего взор от сложившейся картины, — Пошли в спальню, — словно приказ, произнесённый бархантым голосом, и ему было сложно не подчиниться. Сползла с Мэтта, поднимаясь на дрожашие ноги, неловко переминаясь на месте, завороженно глядя на любимого, на его движения, такие резкие, торопливые. Взгляд спустился ниже, слишком красивое тело, чтобы закрывать ненужной одеждой. Брюки мало скрывали выпуклость в районе паха, поэтому Мел не сдержалась, видя то, что чувствовала в злощастную ночь много времени назад, она сглотнула вязкую слюну, ощущая, как горячие руки притягивают её к себе. Ещё один поцелуй, внезапный, грубый, мужчина смял её губы, кусая, облизывая. Он не ждал, а брал, в буквальном смысле. Мелани, в то же время через чур удивлена, она не ожидала такого напора, но не сказала ни слова, вспоминая о прошлом, когда выбора не давали, когда приходилось только отбиваться от обидчиков, но в этот раз не нужно защищаться, и как-бы сильно она не понимала этого, в душу закрадывалось плохое предчувствие. Почему-то всё напряглось, когда они зашли в комнату, и когда авторитет прижал её к стене, сжал со всей силы бёдра руками, вызывая необъяснимые мурашки, которых не должно быть, при таких эмоциональных переживаниях. Она не понимала, по какой причине ей страшно, и боялась об этом сказать, одновременно осозновая, что Мёрдок не обращает внимание на её боязнь, или просто не может увидеть это, из за возбуждения и того, как хорошо у неё получается скрывать эмоции. Немного успокаивали те же руки, активно снимающие с худого тела сначала футболку, а после домашние штаны, в карманах которых было много барахла, в том числе и презервативы. Даже спустя столько времени Мел не то, что не стирала их, дак она вовсе не убрала из карманов его вещи. В неком плане девушка отвечала, но без какого-либо интереса, она опустошила свои мысли автоматически, как только вспомнила про ребят из детского дома, постоянно насилующих девочек-подростков. До неё домогались, ни разу не было как такового контакта, но домогались очень много, словно других занятий там вовсе не было. И не смотря на то, что сейчас всё происходит по обоюдному согласию, с Мэттом, с человеком, которому она доверяет больше, чем самой себе, и тем не менее, ни тело, ни мозг не хотят работать полноценно. Пытаясь преодолеть этот тщательно скрытый страх, она очень медленно проникает руками под его рубашку, чувствуя под ладонями крепкие мышцы, в том числе и шрамы. Мужчина решает немного уступить, не совсем понимая, почему девушка настолько завороженно касается его тела, но и эти прикосновени вызывали непреодолимые мурашки, желание, возрастающее всё больше. Она так же неловко взялась за пуговицы, понимая, что сама их не растегнёт, или это будет очень долго. Не хотелось просить его о помощи, снова страх. Поэтому пришлось дёрнуть два края так сильно, чтобы маленькие кругляши посыпались на пол. Сердце застучало быстрее и Мел, немного прийдя в себя, впилась в губы Мёрдока, отвечая на поцелуй уже вполне осознанно. Уже наверняка она могла сказать, что возбуждена, и хочет продолжения, каким-бы оно не было... Кареглазый ловит прекрасный во всех цветах момент и подхватывает относительно слабое тело в воздух. Ноги обвили его бёдра, и взаимное возбуждение стало сильно рядом, настолько, что Мел неосознанно, тихо простонала, прижимаясь к крепкому телу своим, худым, ни на что не годным, по сути. Но такие мысли исчезали сразу же, как только мужчина укладывал её на кровать, не переставая целовать. Ей даже воздуха не хватало. Его рубашка окончательно улетела в неизвестном направлении, свисая с торшера и в итоге падая на пол. Её же верхние вещи оставались на том месте, где их оставил Мэтт. Снова вернулась резкость, и в одну секунду улетел лифчик Мелани, вынуждая её покраснеть, стало неловко, по какой-то непонятной причине. — Я уже видел твою грудь, она всё так же прекрасна.. – протянул ладонь, двумя пальцами сжал сосок, цвета молочного шоколада, и услышал одобрительный стон. Ей хотелось большего, и это было понятно. Голубые глаза внимательно наблюдали за последующими действиями авторитета. Нехотя отлип от желанных губ, поднялся с кровати, садясь на корточки и поднимая с пола собственные штаны, он залез своими руками в карманы и нащупал там знакомую вещь, нахмурил брови, а потом повернул лицо в сторону девушки. Неловко было подтверждать это, но Мел ясно дала понять, что забрала штаны не просто так. Она словно ждала этого момента. Мигом очутившись рядом, Мёрдок снова поцеловал голубоглазую, погибающую от одновременного желания и страха, недоверия. Но это отходило на второй план, по крайней мере, у него. Мозг заполонила жажда почувствовать себя на пике, будучи внутри Мелани, он, кажется, мечтал об этом, ещё с того момента, как увидел её за рулём автомобиля, когда увидел этот полный ненависти взгляд. В каком-то плане от хотел наказать её за это, за неумение выражать свои чувства, за неумение говорить правду, за неумение признавать свои ошибки. Господи, да он нашёл бы тысячу причин, чтобы трахнуть эту девчонку, которая выедала его мозги маленькой, чайной ложечкой каждый день. И сейчас он сделает это, только ради того, чтобы она стала только его, а не ради мести. Ширинка растегнулась, зубами открыв упаковку, он прильнул к бардовым губам, кусая её и вызывая нервные стоны, такие мучительно соблазняющие. Девушка попыталась расслабиться, она тяжело дышала, закрыв глаза, дрожащмми руками проводя по его голой спине и торсу. Видеть сам процесс, почему-то, совсем не хотелось, было желание просто почувствовать. — Мелани... — шепчет ей на ухо, хрипло выдыхая, прижимая её ближе к себе и не позволяя отстраниться. Кареглазый целовал шею, проводил кончиками пальцев по её лопаткам, не понимая, что за линия проведена на одной из них. И тем не менее, все ненужные эмоции затмевало возбуждение. Ослаф сжала челюсти, пытаясь не издавать звуков, когда грубый толчок воплотил её страхи в реальность. Слёзы покатились по щекам, было невероятно больно, такого бессилия она не ощущала очень долгое время, даже при критических днях, когда живот крутило, словно её режет изнутри, не сравнится с той, что она почувствовала сейчас. Снова толчок, с новой силой. В ушах запищало, перед глазами начало темнеть. Мелани не сдержалась, всхлипнула, вцепившись при этом ногтями в шрамированную спину. — Боже, блядский... — хрипло прошептал мужчина, выдохнув и как можно осторожнее отстранившись от девушки, заглядывая в глаза, которые были на мокром месте. Он вышел из неё, замечая капельки крови на простынях и презервативе, — Почему ты мне не сказала, что до меня у тебя никого не было? Мел промычала, не в силах сказать хотя-бы что-то, отвела взгляд, видя мелькнувшие в его глазах разочарование. Мужчина снял со своего достоинства защиту и с наибольшей аккуратностью сдвинул худые ноги вместе, после чего лёг рядом, смотря на напряжённое лицо. По её вискам скатывались слезинки, которые он начинал ловить губами...