Гон

Лан не знал, почему отказала маскировка каола. Возможно, всё дело было в атмосфере голубой планеты, населённой чем-то похожими на анаров существами. Но факт оставался фактом: каол перестал быть невидимым, а местные жители оказались агрессивными. Лан понял это, когда на одном из радаров возникли изображения странных летательных аппаратов, быстро приблизившихся и начавших преследовать каол. Связь донесла обрывки чужой речи, что-то похожее на приказы, но их значения Лан не понял, а обмениваться с местными мыслеобразами на таком расстоянии было невозможно. Да и неизвестно — поймут ли? Насколько сходно с анарами они мыслят? В галактиках встречались существа, общаться с которыми было невозможно вовсе — слишком иначе они думали. Но и без разговора стало ясно — намерения хозяев планеты явно недружелюбны. Град ударов по корпусу, треск рвущегося металла — и каол начал стремительно терять высоту. Лан успел услышать крики своего экипажа: — Нас сбили, Лан! — Не могу выровнять каол! — Мы падаем! — Антио нар! А потом всё утонуло в грохоте, сопровождавшем столкновение каола с поверхностью планеты. Лан ощутил сильнейший толчок, который вырвал его из кресла и швырнул на пол, а сверху рухнула одна из треснувших опор. Она упала прямо на спину Лана, а потом была вспышка жуткой боли и темнота. Смерть?.. Но анар ошибся — это была не смерть, а всего лишь кратковременное беспамятство, в которое его отправил болевой шок. Лан понял это, когда снова открыл глаза, приходя в себя от укола. Ксир, надетый на правую руку, выполнил одну из многочисленных функций — впрыснул потерявшему сознание хозяину коктейль из стимуляторов, обезболивающего и ускорителей регенерации. Сколько прошло времени, Лан не знал, но, по всей видимости, немного, потому что кровь, стекавшая по голове и образовавшая на полу небольшую лужу, ещё не успела свернуться. В каоле царила тишина и почти абсолютная темнота, и вертикальные зрачки Лана мгновенно расширились, поглотив золото радужки своей чернотой. Теперь анар мог видеть искорёженный металл и разбитое оборудование, которыми стал каол. А ведь на этот корабль он ухлопал всё, что заработал за последние несколько анов, плюс отцовский подарок к первому овару! Прекрасно! А продавец ещё клялся, что этот каол — одна из последних моделей, отличающаяся повышенной надёжностью. Да уж, отличился… Скрипнув зубами, Лан попытался пошевелиться и очень скоро обнаружил, что ему повинуется только верхняя часть тела: всё, что находилось ниже пояса, было обездвижено. Это означало, что как минимум половину илама он будет калекой, если, конечно, не принимать ускорители регенерации, но вряд ли что-то из медбокса уцелело, да и добраться до него не получится, а того, что было в ксире, слишком мало. — Антио нар, — произнесли тонкие губы Лана, а верхняя вздёрнулась в едва слышном утробном ворчании, обнажив ряд острых зубов. Как же сложно не поддаться панике! И не нажать на одну из кнопок ксира — ту, что подарит вечный сон. Но не стоит спешить — вполне возможно, он вовсе не единственный выживший, может, уцелел ещё кто-то из троих анаров, отправившихся с Ланом в путешествие к недавно открытой галактике. И если это так, то совсем скоро они тоже придут в себя и обязательно помогут. А потом все вместе как-то починят каол и уберутся подальше от планеты, оказавшейся такой негостеприимной. А когда вернутся домой на Наорию, занесут эту систему в каталог Проклятых миров, чтобы больше ни один анар не оказался в такой ситуации. Но проходили лины, и надежда на то, что кто-то ещё уцелел — слабела. Среди немногочисленных звуков, которые слышал Лан, было его собственное дыхание, треск разрядов, то и дело возникающих над разбитой аппаратурой, и… всё. И тогда анар решил позвать на помощь, наплевав на то, что это может быть расценено как трусость, недостойная взрослого. Сначала он послал мыслеобраз себя, придавленного и искалеченного, ожидая, что получит что-то подобное в ответ. Но ожидание, и так уже казавшееся бесконечным, не принесло результатов. Совсем. Снова пробормотав под нос пришедшее из прошлого ругательство, Лан как можно громче прокричал: — Эй, тут есть хоть кто-то живой? И снова не получил ответа. Ни стона, ни шёпота, — ничего. Каол был мёртвым, таким же, как и попутчики. Приглядевшись, Лан увидел лежащее в соседнем отсеке тело — неподвижное, со снесённым наполовину черепом. Такое регенерации не поддаётся, даже если бы случилось на родной планете. Это значит, что путь анара окончен. По всей видимости, тело принадлежало Кофане — спутнице, с которой Лан мечтал провести следующий овар. Хотя мечтал — это громко сказано, просто рассматривал юркую, острую на язык анарку как возможную партнёршу. Она нравилась ему куда больше, чем Тами — красивая, но очень гордая, кичащаяся не только внешностью — белый мех и ярко-синие глаза были большой редкостью среди анаров — но и умом. В свои двадцать пять анов Тами была уже Экспертом здоровья и летела в это путешествие с целью познакомиться с представителями других рас и поизучать их вволю, надеясь сделать какое-либо открытие и вписать своё имя в Летопись Достойных. Впрочем, она неровно дышала к Рину — второму пилоту и технику заодно, именно он успел крикнуть, что не может выровнять каол. Рин был высоким — выше всех знакомых Лану анаров — а чёрный мех и зелёные глаза делали его очень привлекательным. Он уже давно проводил овары с настоящими анарками, а не с инеками — синтетиками, созданными с одной целью — быть партнёрами для тех анаров, у кого пока что нет избранника. Лан не раз замечал, как Рин и Тами обменивались взглядами, и был уверен — следующий овар они проведут вместе. Завидовать кому-либо среди анаров было не принято. Это чувство считалось одним из пережитков довоенного прошлого и всячески подавлялось. С раннего детства анарам внушали, что нужно добиваться того, чего хочешь, а не злиться на тех, у кого это есть. И как пример — водили в Музей Плача. Знакомили с историей Наории, сравнительно недавно — всего-то четыреста анов назад — покончившей с войнами и ставшей полноправным членом МСР — Межгалактического Совета Рас. И Лан не завидовал, проводил больше времени рядом с Кофаной, которая была весьма не против его общества. Экипажи анаров всегда подбирались в равном половом соотношении, чтобы у каждого имелся предполагаемый партнёр на случай непредвиденных обстоятельств — поломка каола или просто задержка в пути. Овары были отголоском прошлого, с которым анары ничего не смогли поделать. Каждый ан в течение восьми илов ими управлял самый древний и могущественный инстинкт — продолжения рода. Анары обоих полов уединялись с избранником и предавались страсти, отвлекаясь только на то, чтобы поесть, немного отдохнуть и продолжить соития. Раньше результатом овара было обязательное рождение детей, сейчас — каждая пара решала этот вопрос индивидуально. Не раз и не два предпринимались попытки убрать из жизни анаров этот период, неизменно возвращающий их в то далёкое прошлое, когда они только-только обрели разум. Но ничем хорошим это не заканчивалось. Препараты, подавляющие желание, слишком пагубно сказывались на нервной системе, провоцировали неизлечимые заболевания, иногда — сумасшествие. И в конце концов анары смирились, пояснив это тем, что так Творцы, когда-то создавшие их мир, напоминают своим детям о том, какими они были. Просто графики полётов и всего прочего составлялись с учётом оваров, и никаких неудобств это не причиняло, благо наступал овар всегда в одно и то же время в течение тех тридцати анов, когда зачатие было возможно. Потом в организме анара происходили необратимые изменения, и произвести на свет потомство он больше не мог. Овары оставались в прошлом, а всю оставшуюся жизнь анар посвящал служению обществу, научным изысканиям, межпланетным путешествиям, не тратя время на размножение. Лан рассчитывал вернуться домой до наступления овара — времени было с избытком, а теперь… Теперь ему осталось не так уж много. Из экипажа не выжил никто, выбраться из-под завала самостоятельно было невозможно. А если бы и получилось — что дальше? Повреждённый позвоночник не позволит даже попытаться починить каол или передать сигнал бедствия на ближайший аванпост МСР. И хоть до него рукой подать — звезду, на одной из планет которой он расположен, можно разглядеть невооружённым глазом — это ничего не меняет. Как подать сигнал, если вместо корабля у тебя ни на что не годный металл? Прикрыв ненадолго глаза, Лан попытался взять себя в руки. Нельзя так быстро сдаваться! Разве не этому его всегда учил отец — уже ставший легендой на Наории капитан исследовательского каола? Отец говорил, что шанс выжить есть всегда, нужно только уметь им пользоваться. Например, почему он до сих пор жив? Ведь обшивка пробита, произошла разгерметизация корпуса, и дышит он воздухом этой планеты. И ничего, не задыхается, а это значит, что условия жизни тут похожи на наорийские. Только не так холодно, это Лан уже тоже успел понять, ощутив, как тепло касается лишённых меха ладоней. И, вполне возможно, аборигены не такие уж и агрессивные. Мало ли, как они поведут себя, обнаружив его такого: раненого, беспомощного и еле живого. Межгалактический Кодекс предписывает оказывать потерпевшим крушение путешественникам всевозможную поддержку, вплоть до снаряжения корабля для возвращения незадачливого гостя на родную планету. Естественно, это оплачивалось или самим потерпевшим, или же правительством мира, в котором он жил. Если же средств не было, спасённый отрабатывал затраченные на доставку домой ресурсы. Но чаще всего эти вопросы решались через МСР, который выносил вердикт и следил за исполнением. Так что можно будет попробовать договориться с аборигенами, не дикари же они на самом деле! Судя по тому, что им удалось сбить каол — технически развиты местные неплохо, вооружены достаточно серьёзно, так что отчаиваться действительно рано. Нужно просто закрыть глаза, чтобы не тратить силы понапрасну, набраться терпения и ждать. Падение каола не могло пройти незамеченным, совсем скоро военные будут здесь.