На пути к свободе

      Они не знали, каково это — жить без веры, без надежды на будущее, без понимания, настанет ли вообще завтрашний день. Люди, жившие на поверхности, которых ничего не заботило, кроме, пожалуй, того, как они будут выглядеть в свете перед аристократами на приёме. Их волновали лишь собственный статус, чужие взгляды и собственное превосходство над людьми, которые были ниже по рангу. Никто из них даже и представить не мог, как сложно было порой достать еду. Обжоры, которые наполняли свой живот до отвала, выкидывали кости с кусками мяса в помойку, не представляя, что где-то там под ними — в городе, куда не проникал солнечный свет — за эту кость могли перерезать глотку без каких-либо сожалений.       Люди, живущие в столице, ни в чём себе не отказывали. Они веселились, устраивали балы, пиры, застолья, совершенно не зная невзгод. Стол порой буквально ломился от различной еды и напитков. О таком пире не смел мечтать ни один житель Подземного города, который находился прямо под столицей. Люди, жившие в пещере под землёй, бывало, не видели еды по несколько дней. Кто был сильнее и моложе — воровал и отбирал; кто был стар и немощен — умирал в холодном переулке, не способный получить элементарной помощи.       Подземный город был самым ужасным местом, которое только могло придумать человечество. Место, которое должно было стать убежищем при вторжении титанов, превратилось в самую настоящую тюрьму, куда сгоняли непригодных людей. Преступники, обманщики, воры — этот город буквально был наполнен всеми ими. Здесь не было места для добрых и невинных людей. Такие люди были слабы, а это значило, что они не могли долго прожить в данном обществе. Их всех ждал лишь один исход.       Никто не имел права проявлять милосердие, так как это было слабостью. В данном месте почитали сильных, не придерживающихся никаких принципов и убеждений. Для жителей было нормой получить удар в спину от человека, которого ты считал другом. Люди оборачивались, поджидая момент, когда их предадут. Никто не мог никому довериться. Не было особой разницы, какого пола был человек: что мужчины, что женщины — от каждого можно было ожидать всё что угодно.       Бездомных, которые могли прилечь где-то в безлюдном переулке, могли просто-напросто зарезать в ночи из-за оборванных вещей, которые было бы стыдно нацепить на себя. А порой такие убийства могли проходить даже ради забавы. Неважно, умер ли человек от голода, какой-то болезни или увечья — никто особо не разбирался в этом. Военная полиция лишь делала вид, что контролирует жителей Подземного города, а на самом деле на многое закрывала глаза. Их не волновало, что происходило между жителями подземелья, пока это не касалось лично их самих.       Любой, проживший в Подземном городе хотя бы день, мог сказать, что это место было похоже на сущий Ад. Темнота, холод, голод, болезни, убийства. Скалистые стены буквально давили со всех сторон, невольно вызывая тревогу. Толстые шипы, что были на потолке над городом, выглядели так, будто при любом толчке земли готовы отколоться и упасть на голову. Поверхность была неровной, поэтому город построили на холмах. Места было не так много, из-за чего дома буквально нависали друг над другом, а переулки были в некоторых местах столь узкими, что не каждый человек сумел бы пролезть между домов. Были улицы, которые практически не освещались и находились буквально в вечной темноте. Обычно те переулки здравомыслящие люди обходили стороной, так как знали, что там могла поджидать опасность.       Смотря на город с лестницы, которая вела на поверхность, не каждый смог бы сказать, что этот город был красив. Солнечного света тут практически никогда не было, а сам город был погружён в полумрак. Главные улицы были освещены старыми жёлтыми лампами. На стенах домов появились со временем трещины, которые никто и не собирался устранять. В воздухе находился довольно странный запах плесени и отходов, но, казалось, никто из местных жителей и не замечал этого. Жители Подземного города не считали этот город красивым, но один человек мог разглядеть в этом всём что-то прекрасное.       Маленькая девочка, каждый раз выходя на улицу своего города, удивлялась всему, что видела. Она поражалась башням, которые были столь высоки, что практически доставали до самого скалистого потолка и шипов, свисавших острием вниз. Здания, которые были построены в три или четыре этажа, казались ей столь большими, что, проходя мимо них, она удивлённо открывала рот и запрокидывала голову. Малышка могла всю дорогу осматриваться по сторонам и наблюдать за городом, будто видит его впервые. Ей нравилось буквально всё: скалы, тусклый свет, разбитые окна домов. Она видела во всём этом свою красоту, которую не замечали остальные. Ей казалось, что жизнь в этом городе кипела; что люди постоянно находились в движении.       Она могла подолгу всматриваться в окна домов, будто ожидая кого-то там увидеть. Зелёный скудный мох, растущий на гнилых деревянных крышах, постоянно привлекал её внимание. Это, пожалуй, была единственная зелень, которая могла расти в столь сыром и несолнечном месте. Странная бугристая зелёная текстура была до такой степени привлекательна, что любопытной маленькой девочке так и хотелось попасть на эти самые старые крыши и наконец-то дотронуться до неё — ощутить, какова же она на ощупь.       Не только гнилые доски и мох привлекали это маленькое чудесное создание. Люди, проходящие мимо, тоже всегда заинтересовывали ребёнка. Она могла подолгу вглядываться в лица прохожих, отмечая каждую деталь во внешности. У каждого человека были совершенно уникальные черты лица, а у некоторых были столь глубокого цвета глаза, что в них можно было буквально потеряться.       Эта девочка была многим не похожа на своих сверстников, которые родились в Подземном городе. Обычно в подземелье можно было увидеть на лицах детей недоверие, неприязнь, страх и гнев. Они смотрели на незнакомцев с лёгким прищуром, а во взгляде читалось нескрываемое опасение. Дети старались не попадаться на пути у взрослых, прячась или за родителями, или за стенами каменных зданий. Они с опаской оборачивались, блуждая по длинным улицам города. Но во взгляде этой маленькой девочки не было ничего из перечисленного.       Голубые глаза всегда смотрели на всё восторженно. Девочка не знала ни страха, ни боли, ничего того, что могло ранить её детское сердце. Она всегда была ко всем открыта и ни в ком не видела опасности. Ребёнок без страха заглядывал в глаза взрослым, и, даже если те были не совсем приятными личностями, она их не боялась. Скорее всего, это было потому, что мать всегда оберегала своё чадо. Она была словно стеной, которая защищала дочь от всего плохого, что творилось в этом несчастном мире. За все пять лет жизни девочка ни разу не познала горечи этого ужасного места и тех людей, которые там обитали.       Этому ребёнку было здесь не место. Она была совершенно другой — невинной, маленькой и слепой. Её мать оберегала девочку как могла, пытаясь не уничтожить этот внутренний свет в ребёнке, но она понимала, что в какой-то момент это всё же случится. Однако она старалась максимально отсрочить этот момент. Пока она могла, она пыталась дать своему ребёнку время на беззаботное детство, в котором не надо забивать голову тем, где можно переночевать или чем можно пообедать. Возможно, она не была идеальным родителем, но она пыталась решить все возможные вопросы, чтобы обеспечить дочери беззаботное детство.       Каждый раз, когда на их пути кто-то вставал, она заводила дочь себе за спину. Она оберегала её как только можно, пряча от туманных взглядов нетрезвых мужчин. Маленькая девочка лишь с интересом посматривала из-за спины матери на людей, которые появились у них на дороге. Она не особо вслушивалась в разговоры между взрослыми, скорее, просто любила рассматривать человека больше, чем слушать его. Она внимала тихому монотонному голосу матери, которая всеми возможными путями пыталась избавляться от тех, кто вставал у них на пути. Всего лишь пара фраз, улыбок, и они постепенно отходили в сторону, а затем и вовсе огибали незнакомцев и шли дальше. В этот раз всё было как-то по-другому.       Их город был не таким большим, как казалось маленькой девочке, поэтому его легко можно было пересечь за пару минут. Мать с девочкой направлялись по улице в самый конец города, и ничто не предвещало беды в этот день. Они спокойным шагом направлялись к своей цели, каждая думая о своём. Девочка, как всегда, смотрела по сторонам, когда женщина неожиданно остановилась. Обратив внимание на то, что они неожиданно застопорились, малышка захлопала длинными ресницами и посмотрела на человека, который встал посредине дороги. Он остановился, перегородив путь, и им ничего не оставалось, кроме как замереть на месте. Когда человек сделал шаг к ним, приближаясь ближе, женщина притянула к себе девочку и положила свои руки ей на плечи. Тонкие пальцы осторожно сжали тонкое платье ребёнка, а затем столь же быстро разжались. Правая рука переместилась на светло-русые волосы малышки, успокаивающе поглаживая.       Девочка не была спрятана за спину матери, как это было обычно, но она могла чувствовать её защиту. Оказавшись перед незнакомцем, она смогла полностью его разглядеть. Перед ними оказался довольно высокий мужчина. Его лицо было скрыто тенью от шляпы, но девочка могла разглядеть тёмные волосы. На нём были обычные тёмные брюки и белая рубашка, а сверху был накинут бежевый плащ. Мужчина выглядел более опрятно, чем большинство людей в этом городе, поэтому сильно выделялся. Когда он поднял голову и тень ушла с лица, девочка смогла разглядеть чуть впалые щёки и лёгкую щетину. Вокруг глаз уже пролегли лёгкие морщины, но незнакомец не выглядел старым. Его взгляд мог напугать, но девочка даже не вздрогнула, когда её стали оценивающе осматривать. Тонкие губы слегка раскрылись, изогнувшись в презрении.       — Что-то я упустил момент, когда ты родила дочь, — произнёс мужчина, поднимая взгляд на женщину перед собой.       Женщина слегка напряглась, сжимая пальцы, но затем попыталась расслабиться и принять непринуждённый вид. Её бледное лицо разгладилось, и накрашенные алой помадой губы слегка приподнялись в лёгкой улыбке. Приятный голос даже не дрогнул, когда она заговорила. Он будто готов был обворожить мужчину и вскружить ему голову, но тот даже не поддался на эти чары.       — Тебя не было в Подземном городе несколько лет, Кенни. Я даже не знала, что ты спускаешься к нам.       — Было одно дельце, — туманно ответил мужчина, наклонив голову, из-за чего его лицо вновь скрыла тень от шляпы. — Я действительно не спускался под землю последние пять лет. Здесь ничего не изменилось. Так же воняет тухлятиной и разлагающимися телами.       Кенни замолчал, вновь переведя взгляд на маленькую девочку лет пяти. Её светло-русые волосы слегка завивались, опадая на спину до лопаток. Голубые глаза смотрели на незнакомца с интересом, а не затравленно, как обычно глядели на него дети. Это было необычно, что и заинтересовало мужчину. Эта девочка переняла от матери округлое личико и маленький нос, а также столь пронзительные голубые глаза. Она была очень похожа на мать, и Кенни даже задумался о том, неужели когда-то его старая подруга тоже была таким милым ребёнком. Видимо, с возрастом её волосы чуть потемнели, а сейчас были столь длинными и роскошными, что любая барышня могла только позавидовать такой красоте. Кенни не видел свою знакомую добрых пять лет, но её глаза нисколько не изменились. Её взгляд был колкий и настороженный, а яркие красные губы так и кричали о том, чтобы их поцеловали. Она явно привлекала к себе внимание и выглядела так, будто этот город был недостойным для неё. Худое тельце было скрыто синим платьем, которое доставало до колен. Ноги были обнажены, и ими действительно мог любоваться любой мужчина.       Мужчина сам обратил внимание на длинные ноги, а затем, хмыкнув, поднял взгляд выше. Эта обольстительница не могла соблазнить его, поэтому он не стал рассматривать ни её ноги, ни глубокое декольте, на которое, он мог поспорить, смотрели все мужчины этого города. Он никогда не интересовался этой дамой, но порой их дороги пересекались.       — Годы идут, а ты не стареешь, Джулия, — произнёс Кенни, хмыкнув. — Всё такая же…       — Красивая? — спросила женщина, и уголки её губ слегка дёрнулись вверх.       — Интригующая, — поправил её мужчина. — Замышляющая что-то, я бы сказал.       — Почему это?       — В глазах написано, — пояснил Кенни. — А с ребёнком идёшь, строя из себя хорошую мамочку. Прикрытие?       Джулия надавила ладонями на плечи дочери, а затем слегка сжала, то ли успокаивая девочку, то ли саму себя. Волна недовольства поднялась в ней, но женщина старалась сделать так, чтобы ничего не отразилось на лице. Она хотела поскорее убраться с дороги и ещё добрых пять лет не видеть этого мужчину, но тот стоял прямо перед ней, и не намереваясь сдвинуться с пути.       Возможно, она и не была столь хорошей матерью, как хотелось бы, но она делала всё, что было в её силах. Кенни не знал, о чём говорит. Он будто хотел сделать больно своей колкой фразой, и Джулия понимала за что. Порой её могли ненавидеть, обсуждать и презирать, но она не могла и помыслить о том, чтобы прятаться за каким-то ребёнком.       Кенни вновь перевёл взгляд на девочку, а та после его слов поджала губы, но своего взгляда не отвела. Она чувствовала внутреннее напряжение своей матери и не могла понять, с чем это было связано. Маленький детский разум ещё не мог многое определить, но девочка понимала, что что-то было не так.       — Шёл бы ты отсюда, Кенни, — с натянутой улыбкой проговорила Джулия, посматривая по сторонам. — Пока чёрная кошка дорогу не перебежала.       Джулия заметила, что люди стали оглядываться на них, ведь они остановились по центру дороги. Лишнее внимание только всё усугубляло, поэтому женщина хотела скорее уйти от этих взглядов. Две пожилые женщины, которые передвигались до этого очень медленно, вдруг остановились и обернулись. Они сверлили их взглядами, а затем наклонились друг к другу и начали тихо переговариваться, нахмурив брови. Джулия сразу же заметила и торговца с мешком на плече, который шёл им навстречу и также пристально смотрел.       Ей не нужны были лишние взгляды и разговоры, это могло только помешать. Поэтому, сменив улыбку на непроницаемое лицо, Джулия с холодом во взгляде посмотрела на Кенни, на лице которого была усмешка. Он будто только забавлялся, никуда не спеша и желая ещё больше провести времени со старой знакомой, которая так и хотела от него убежать. Высказывание про чёрную кошку лишь вызвало у него внутренний смешок.       — Ты, что ли? — спросил он, фыркнув. — Кошек не боюсь.       — А надо бы. Они могут и глаза выцарапать.       — Из твоих уст это звучит как угроза.       Девочка заинтересованно подняла голову и взглянула снизу вверх на свою мать, которая только ещё сильнее сжала её в своих объятиях. Она заметила и напряжённую обстановку между этими двумя, и взгляды людей, которые были на них направлены. Прохожие продолжали идти дальше по своим делам, но некоторые так и оборачивались на них. А Кенни вновь перевёл взгляд на девочку. Неожиданно он присел на корточки, внимательно всматриваясь в лицо ребёнка. Тень с его лица полностью ушла, открывая слегка уставшее лицо, будто этот человек находился в постоянном напряжении.       — Как тебя зовут, девочка? — спросил мужчина.       — Анна, — тут же ответила она без капли колебания и раздумья. — Ты друг мамы?       — А у твоей мамы есть друзья? — спросил Кенни, хмыкнув.       Анна нахмурила брови, задумавшись о том, почему он не ответил ей сразу. Она подняла взгляд чуть вверх и начала вспоминать всех тех мужчин, которые постоянно находились в обществе её матери. Их было довольно много, кто-то чаще появлялся, кто-то реже, но очень часто она видела свою маму с совершенно незнакомыми людьми, которые столь же стремительно исчезали из их жизни, как и появлялись. Но Анна не знала ни одного имени.       Джулия ни разу не знакомила её с ними, а Анна и не спрашивала. Она просто за ними наблюдала: за их мимикой, повадками, жестами, разговорами. Если они приходили к ним в дом, то Джулия отправляла дочь в свою комнату, а сама уединялась с гостем в гостиной или на маленькой кухне. Порой они разговаривали, порой сидели в тишине, но Анна лишь иногда выглядывала из своей комнаты, прислушиваясь к голосам. Она никогда не могла разобрать того, что происходит, так как они всегда вели себя тихо, но однажды мать её застала за этим делом.       Не было никакого шумного скандала, но Анна больше никогда не стояла у приоткрытой двери своей комнаты. Она теперь всегда запирала её и садилась на кровать, дожидаясь, когда новый знакомый уйдёт из их дома и ей будет позволено выйти на кухню поужинать. Никто из мужчин даже не замечал её; казалось, лишь некоторые знали вообще о её существовании. Некоторые знакомые порой встречались на улице, и Анна могла подтвердить, что она уже видела их в компании своей матери, но те отводили взгляды в сторону, будто не знали ни саму Джулию, ни её дочь.       — Много, — поразмышляв, ответила девочка.       — Ну, считай, что я один из друзей твоей мамы.       — Значит, ты тоже будешь приходить к нам домой?       Кенни выгнул бровь, посмотрев наверх, на Джулию, которая стояла с каменным лицом, а затем, положив руки на колени, оттолкнулся и выпрямился во весь рост. Наклонив шляпу, он вновь скрыл своё лицо в тени, но женщина успела заметить его хитрый блеск в глазах.       — И многие приходят к вам в гости? — спросил Кенни, а когда девочка пожала плечами, добавил. — А твой папа не против?       — Он с нами не живёт, — тут же ответила Анна, почесав голову. — Я даже не знакома с ним. А может быть вы мой папа?       Мужчина от такого вопроса опешил, а затем, усмехнувшись, покачал головой. Он был ещё в расцвете сил, но, насколько знал, у него не было детей. Кенни всегда опасался этого, ведь детей он недолюбливал, а с его образом жизни ему было совершенно не до семьи. Он не мог представить худшего отца, чем он, поэтому всегда думал, что никогда не обзаведётся потомством.       Джулия всегда была привлекательной и обворожительной, но он старался держаться от неё подальше. Порой их дороги пересекались, но даже как бы сильно он ни был пьян, он ни разу не оказывался у неё в постели. У него хватало мозгов избегать этого, поэтому вопрос девочки показался ему смешным. Не дай Бог она бы оказалась его дочерью.       — Уверен, что нет, — усмехнулся мужчина.       — Почему?       — Мы не так тесно общались с твоей мамой, — ответил Кенни, а затем увидел гневный взгляд Джулии, которая поджала красные губы, явно недовольная тем, что он вообще заговорил.       — Бог помиловал, — произнесла женщина, дотрагиваясь до волос дочери. — Пойдём, милая, нечего тут задерживаться. У нас ещё есть много дел.       Анна согласно кивнула, помнив, куда они собирались, а Джулия, вновь взяв её за руку, пошла в сторону. Она молча обогнула Кенни, даже не попрощавшись с ним, продолжая свой путь. Девочка же напоследок обернулась, заметив, что Кенни так и остался стоять на месте. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на их удаляющиеся силуэты, а лишь, наклонив шляпу, медленно пошёл дальше по улице. Этот мужчина был столь же интересным и скрытным, как многие другие, но всё же что-то в нём было иное. Анна ещё не понимала, в чём была причина, но зато она знала его имя.       Девочка видела лёгкое недовольство на лице своей матери после этой неожиданной встречи, и внутри неё боролось два чувства: она хотела ещё больше узнать и расспросить про Кенни, но, с другой стороны, она видела, что, скорее всего, её мать не хотела обсуждать этого мужчину. Анна закусывала губу, смотря на маму из-под ресниц, думая, как же всё же ей поступить. Она помнила разговор о том, что она обязана молчать в присутствии незнакомых мужчин, и, возможно, её мать и выглядела столь недовольно из-за того, что дочь нарушила это правило.       Анна привыкла видеть свою маму в хорошем настроении и с доброй улыбкой на лице. Сейчас же она видела в её глазах недовольство, и это было точно как тогда, когда она высунулась из своей комнаты и подслушала разговор взрослых. Девочка испугалась, что вновь расстроила своего родителя, поэтому потянула за руку, остановилась и поджала губы. Джулия сначала продолжила путь, но, поняв, что дочь остановилась, обернулась и с любопытством посмотрела на неё. Их взгляды встретились, и они с секунды смотрели друг на друга, пока Джулия не поинтересовалась:       — Что такое? Ты устала?       — Нет.       — Тогда что?       — Ты на меня сердишься? — спросила девочка, хлопая длинными ресницами. — Потому что я снова не послушалась тебя? Я огорчила тебя?       — Нет, — выдохнула женщина, присаживаясь перед дочерью. — Вовсе нет. С чего ты взяла?       — У тебя между глаз появилась морщинка.       Джулия широко раскрыла глаза, дотрагиваясь до складочки на лбу, а затем нежно улыбнулась своей дочери. Тонкие руки опустились на хрупкие маленькие плечи, и женщина посмотрела в голубые глаза с такой нежностью, на какую только была способна. Дочь была единственным лучиком света в её жизни, и каждый раз, смотря на неё, она не могла сердиться. Эти голубые глаза глядели на неё с такой невинностью и доверием, что сердце Джулии неизменно сжималось в груди.       — Я не сержусь на тебя.       — Но я нарушила правило.       — Да, — ответила Джулия, кивнув. — Главное правило. Поэтому, когда мы дойдём до нужного места, ты будешь стоять в сторонке и молчать. Ни с кем не говори и никуда не уходи. Мама быстро решит все вопросы, и мы сразу же пойдём обратно домой.       — Может, тогда по дороге зайдём за хлебом?       — Если мы сможем найти не слишком чёрствый, то да. Ты хочешь хлеба?       — И молоко, — мечтательно ответила девочка.       — Хорошо, будет тебе и хлеб, и молоко, — с улыбкой ответила мать. — А теперь пошли. Меня уже ждут.       Анна послушно последовала за матерью, когда та взяла её за руку и потянула за собой. Они продолжили свой путь, но вместо того, чтобы снова рассматривать все здания, мимо которых они проходили, маленькая девочка смотрела на свою мать. Взгляд голубых глаз был направлен из-под ресниц на тонкие плечи женщины. Кожа была бледной, но в этой местности у многих был такой нездоровый оттенок кожи. Люди, не ведавшие солнечного цвета, нередко болели, а их самочувствие с каждым днём становилось лишь хуже. Анна была ещё слишком мала, чтобы заметить какие-то сильные изменения в своей матери, но именно в этот момент ей показалось, что она была слишком худой. Тонкая рука крепко сжимала ладонь девочки, но на пальцах можно было заметить выпирающие костяшки. Опустив взгляд на ладонь, Анна посмотрела на синюю выпирающую вену на руке у матери. Её так и хотелось потрогать пальцем, но девочка решила этого не делать.       Она не стала говорить матери и о том, насколько её руки стали шершавыми. Они не были больше столь же гладкими и мягкими, как раньше. От них всё так же шло тепло, и Анна их продолжала любить, но соприкосновения их ладоней были не из приятных ощущений. Это была не единственная вещь, которая поменялась со временем. Посмотрев на лицо, Анна обратила взор не на припухлые красные губы и накрашенные глаза, которые углубляли взгляд, а на тёмные круги под глазами. Они не были столь сильно видны, как у некоторых жителей города, но они явно не красили Джулию. Замечала ли женщина сама все эти изменения? Девочка не стала озвучивать всё то, что видела, молча крепко сжимая свою ладонь. Она перевела свой взгляд на дорогу, по которой они ступали, замечая, что практически дошли до самого конца города.       Их дом был в противоположной стороне, и, наверное, Анна с трудом бы добралась самостоятельно обратно. Она редко гуляла по слабоосвещённым улицам, выходя из дома только в сопровождении своей матери. Обычно её мать уходила одна, оставляя дочь запертую одну в доме, поэтому Анна так радовалась, когда её брали по делам с собой. Они заходили в разные заведения, и девочка тихо сидела одна за столом какого-то бара, пока её родитель уходил на разговоры. Порой ей приходилось сидеть долго, но она не скучала, рассматривая обстановку и людей, которые её окружали. Обычно к ней никто не подходил и не разговаривал, поэтому девочка привыкла к одиночеству. Ей не было скучно, и она не жаловалась; наоборот, она была рада выйти из дома вместе с мамой.       Ей нравилось наблюдать за девушками, которые парили между столов с огромными стаканами, наполненными жидкостью. Эти девушки были одеты в красивые яркие платья, которые были короткими и открытыми, но, судя по всему, они привлекали не только внимание Анны. Она видела порой, как этих девушек зажимали в углах заведения, но, казалось, это было обычным делом. Они улыбались и хихикали, а значит, ничего плохого не происходило. Девочка молча наблюдала за всеми, в одиночестве сидя в самом конце помещения, где никто её не трогал, а затем уходила, когда к ней возвращалась мать.       Сейчас же Анна думала, что они вновь направляются в то заведение, где все весело проводили время, употребляя развлекательные напитки. Но она заметила, что в последний момент они свернули на другой переулок, а двухэтажное здание, на котором висела деревянная вывеска, находилось в совершенно другом месте. Анна лишь проводила здание взглядом, видя, как из бара вышли двое мужчин и встали на лестнице у входа. Они слегка покачивались, переговариваясь, а затем увидели их удаляющиеся фигуры.       Один из мужчин, который, кажется, хуже всего себя чувствовал, заулыбался и вскинул руку вверх, позвав Джулию. Анна видела, как её мать лишь прибавила шаг, даже не посмотрев в их сторону, вновь заворачивая за угол. Прежде чем эти мужчины полностью скрылись из поля её зрения, девочка увидела, как этот мужчина сделал неловкий шаг вперёд и потерял равновесие на лестнице. Она видела, как он начал падать вперёд, но не знала, упал ли он за землю или вернул себе равновесие, так как они зашли за здание.       Этот переулок был довольно узким, и Анна ни разу сюда не заходила. Она осматривалась по сторонам, замечая заколоченные окна, которые были на уровне метра от земли. Переулок был не длинным, поэтому буквально через пару секунд они вышли уже на другую дорогу, которая была чуть шире и более освещена. Вокруг были всё те же каменные здания, но людей практически не наблюдалось. Лишь чуть поодаль девочка заметила мужчину и несколько увесистых коробок, которые, пожалуй, были больше самой Анны. Мужчина не поднимал их на руки — он толкал их по земле, передвигая одну за другой под навес, который стоял между зданий. На его лбу выступал пот, рот был приоткрыт от нехватки воздуха, а мышцы на руках напряглись и вздулись. Мужчина был полностью занят своей работой, поэтому не обратил внимания на них.       — Постой здесь, — вдруг сказала мама девочки, отпуская её руку. — Я отойду буквально на пару минут.       Анна послушно кивнула и осталась стоять на месте, не по центру улицы, а буквально рядом со зданием, где её оставили. Девочка смотрела на то, как её мать отходит дальше по улице, а затем, обернувшись и посмотрев по сторонам, заходит в переулок напротив. Там было темно, но Анна увидела, что мать сделала лишь пару шагов внутрь, а там уже остановилась перед мужчиной в плаще. Незнакомца было практически не видно, и всё, что можно было разобрать, — это тёмная одежда. Девочка видела, как её мать полезла к своему декольте и достала оттуда несколько листов бумаги, которые были сложены в несколько рядов. Она расправила бумагу и протянула мужчине, который тут же забрал и спрятал к себе в плащ.       Они продолжили стоять в переулке, но с такого расстояние невозможно было понять, что там дальше происходило. Они стояли не шевелясь, это могло означать, что они разговаривали. Анне стало неинтересно, и она отвела взгляд, продолжая рассматривать улицу. Взгляд вновь наткнулся на мужчину, который в какой-то момент уселся на коробки и запрокинул голову, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. Он устало смотрел на каменное небо над головой, думая о чём-то своём.       Где-то вдали на улицу вышла и женщина с тростью в руках. Её волосы ещё не были тронуты сединой, но на лице уже появилось множество морщин. Она медленно шла, еле передвигая ноги. Одна нога сильно отставала от второй, и женщине приходилось буквально волочить её за собой, опираясь на деревянную трость. На лице отражались мука и боль, которые она, видимо, испытывала в этот момент, но продолжала идти. Анна дальше наблюдала за ней, где-то в глубине души желая подойти и помочь, но в то же время она понимала сразу две вещи. Во-первых, ей запретили уходить куда-либо. Во-вторых, этой женщине уже невозможно было помочь.       Не раз Джулия рассказывала своей дочери о том, что во многих случаях их медицина была бессильна. Из-за различных болезней, нехватки света и лекарств врачи мало что могли сделать. Многие конечности жителей Подземного города просто переставали функционировать, и единственное, что могли сделать врачи, — это порекомендовать пробраться наружу и жить на поверхности, где есть свет и лучшая медицина, или же ампутировать конечность. Многие жители не могли выйти на поверхность, а на ампутацию не соглашались, из-за чего начиналась гангрена, а затем уже наступала и последующая смерть.       Возможно, именно этот исход и ожидал женщину с тростью, которая шагала по улице в их направление. Анна в последний раз перевела взгляд на ногу, которая еле тащилась следом, а затем отвернулась и посмотрела обратно на переулок, в который зашла её мать. На удивление, её там больше не было, и девочка забеспокоилась. Она начала озираться по сторонам, но с места не сдвинулась. Посмотрев направо, она увидела, как постепенно из-за поворота начали выходить люди. Кто-то в компании, кто-то в одиночестве, но все они начали идти по улице.       Анна продолжила искать глазами свою мать, заглядывая в лица прохожим, но её нигде не было. Проходили минуты, а девочка так и оставалась одна. Сжав ладони перед собой, малышка продолжала смотреть в переулок, надеясь, что оттуда кто-то выйдет. Её взгляд не сходил с того места, пока рядом с ней не остановился высокий парень. Он проходил мимо вместе со своими друзьями, пока не обратил внимание на девочку, что стояла одна у здания. Его друзья прошли дальше, болтая, в то время как он встал.       — Заблудилась? — спросил парень, осматривая девочку с головы до ног. — Ты тут одна, мелкая?       Его друзья, услышав голос позади себя, остановились и обернулись. Они недовольно посмотрели на друга, но не стали идти назад, дожидаясь, пока он их догонит. Анна же лишь мельком взглянула на него, а затем вновь перевела взгляд на тёмный переулок. Пальцы сильнее переплелись между собой.       — Ты что, немая? — спросил парень, делая шаг ближе к ней. — Чего молчишь?       Девочка продолжала стоять молча, как ей это сказала мать. Она не двигалась и ни с кем не говорила, а желая, чтобы от неё быстрее отстали, она и вовсе не смотрела на высокого парня, который явно уже мог достичь совершеннолетия. Анна и не видела его недовольного взгляда и поджатых губ, когда он сделал очередной шаг к ней, буквально встав впритык.       — Эй, больная, я с тобой разговариваю, — грозно проговорил парень.       Он поднял руку и ткнул девочку в плечо, привлекая к себе внимание, но он был настолько сильным, что Анна слегка покачнулась и сделала шаг назад. Тогда она подняла на него свой взгляд, из-за чего парень усмехнулся и растянул свои губы не в самой удачной улыбке. Он нависал над ней, положив руки на свои бока, в то время как его друзья с интересом наблюдали за этими действиями.       Кто знал, что вообще от неё хотел этот парень. Анна не могла вообще ни о чём таком подумать. Она смотрела в его тёмные глаза, отмечая, что они были совершенно не добрыми, как у её мамы. Девочка видела, как он вновь поднял свою руку, чтобы дотронуться до неё, но неожиданно кто-то потянул её за плечо и притянул к себе.       В следующее мгновение она очутилась в объятиях своей матери, а парень так и застыл с поднятой рукой. Джулия со злобой смотрела на парня, давая понять, чтобы он проваливал с её глаз. Она была настроена враждебно, держа свою дочь в руках, и парень, растерявшись, лишь хмыкнул и развернулся на пятках, начав идти к друзьям. Те лишь заржали, как старые кони, и пошли дальше, даже не дожидаясь своего товарища.       Джулия же, проводя его колким взглядом, отпустила Анну и положила руки ей на плечи, заглядывая в голубые глаза. Когда она смотрела на свою дочь, её взгляд был совершенно другим. В голубых глазах, чуть темнее, чем у дочери, плескались нежность и забота.       — Всё хорошо? — спросила женщина.       — Я стояла на месте, как ты и сказала, — гордо произнесла девочка.       — Молодец, — с улыбкой ответила та. — Правильно.       Джулия слегка сжала плечи девочки, а затем взяла её за руку. Они развернулись и последовали медленным шагом по улице, и Анна решила, что теперь они направлялись в сторону рынка, где они купят ей молоко и хлеб. От одной только мысли о прохладном молоке, которое она будет постепенно потягивать, на душе становилось тепло и приятно. Девочка даже слегка начала покачивать рукой в воздухе, весело ступая по улицам.       Но прошли они не так уж и далеко. Наверное, им удалось пройти каких-то двадцать метров, когда за их спинами послышались крики. Анна разжала руку, оборачиваясь назад. Она слышала какой-то грохот, который доносился в нескольких метрах от неё. Что-то так громко упало, что шум разнёсся по всей улице. Складывалось ощущение, будто за спиной накренилось старое здание и наконец-то упало, подняв весь этот шум, но, судя по тишине прохожих, дело было не в здании. Остановившись, Анна обернулась и буквально встретилась лицом к лицу с незнакомым мальчиком. У неё была лишь доля секунды, но его лицо врезалось ей в память, так как оно было невероятно близко. Его прямые чёрные волосы свисали на тёмно-серые глаза, в которых не было ничего, кроме вселенской пустоты. Они были безжалостными, холодными, пустыми. В них не отражалось ни капли краски этого мира. Его лицо было бледным, узким, челюсть и губы были плотно сжаты. Возможно, Анна смогла бы лучше его разглядеть, если бы у них не было одной секунды.       Она только обернулась, увидев его лицо перед собой, а затем почувствовала ветер на своей оголённой коже. Её волосы даже поднялись в воздух и упали на лоб, когда мальчик лет одиннадцати пролетел между Джулией и Анной. Он промчался столь стремительно, что был еле заметен. Это было столь неожиданно, что девочка ошарашенно стояла на месте, не веря своим глазам. Человек не мог так быстро и бесшумно передвигаться. Анна даже не успела обернуться и посмотреть ему вслед, когда заметила, что за ним велась погоня. Ребята постарше бежали следом за мальчиком, громко ругаясь. У них в руках было оружие, и они как никогда хотели догнать беглеца. Лезвие ножа сверкнуло в тусклом свете.       Анна всегда была наблюдательна, поэтому она тут же отметила, что тот, который бежал первым, был блондином. У него были короткие волосы, торчащие в разные стороны. Его глаза были узкими и раскосыми, и они имели какой-то бледно-болотный цвет. Вслед за ним бежал парень постарше и повыше. Он имел тёмные волосы, доходящие до плеч, и, в отличие от первого, он не кричал. Его лицо не выражало никаких эмоций. Его взгляд был направлен только прямо, и он был столь же холодным, как и у того, который убегал от них. Третий был с медными волосами и являлся самым массивным из них. В руках он держал дубину, которой размахивался, бежав из-за всех сил. Его белые глазные яблоки были выпячены наружу, из-за чего он выглядел несколько безумным. Анна ни разу не видела этих людей, но их внешний вид ей совершенно не понравился. Они выглядели совершенно недоброжелательными, а оружие в их руках не внушало никакого доверия.       Были лишь считанные секунды, чтобы рассмотреть парней, но Анна подметила мелкие детали их внешности и сумела запомнить. Это заняло ровно три секунды, прежде чем они столь же стремительно пролетели между ними, догоняя беглеца. Вся банда буквально столкнула их со своего пути. Анна пошатнулась, когда парень с медными волосами оттолкнул её рукой в сторону, из-за чего та упала на землю. Удар был не сильный, но неприятный.       Она закрыла глаза, упав назад. Первую секунду маленькая девочка лежала на спине, чувствуя лёгкую боль в позвоночнике, а затем медленно села. Слегка дезориентированная, девочка пыталась сфокусировать свой взгляд на определённых объектах. Здания слегка покачивались, не способные оставаться на одном месте. Дотронувшись до висков, Анна прищурила глаза и стала ждать, пока головокружение пройдёт. Голова не болела, но, видимо, она сумела пострадать при падении. Буквально через пару секунд объекты перестали шататься и зрение восстановилось. Девочка теперь могла видеть, как прохожие остановились на месте и смотрели вслед разбойникам, которые скрылись за углом.       Шум с их исчезновением только усиливался, и первое время девочка не понимала, что происходит. Она смотрела на поднимающуюся пыль с земли, которая попадала в глаза, вызывая неприятное жжение. Проморгав, Анна вытерла маленькие капли влаги с кончиков глаз и начала искать свою маму. Первое, что она заметила, — это прохожие, которые начали к ним подходить. С каждым мгновением их становилось только больше, но среди них не было её матери. Только посмотрев вниз, она поняла, почему к ним стали приближаться.       Её мама продолжала лежать на земле. Правая рука была откинута в сторону, а левая держалась за живот. Люди начинали склоняться над ней, но никто не помогал встать с земли. Анна оттолкнулась и поднялась на ноги, тут же подбежав к матери. Она пролезла между ног столпившихся людей, добираясь до Джулии, которая всё так же неподвижно лежала. Девочка на корточках продолжала к ней пробираться, пока не добралась до неё и не села на землю.       Она не понимала, что произошло, но внутри начал подниматься малознакомый страх, заставляя замирать сердце. Анна дотронулась до тонкой руки и потянула на себя, заставляя мать посмотреть на неё. Но взгляд Джулии был направлен вверх, на каменный потолок, с которого свисали скалистые пики. Её лицо застыло в удивлении, алые губы были слегка прикрыты, а чёрные ресницы замерли на месте. Лишь спустя пару секунд, когда мать не сжала её руку в ответ, Анна поняла, что что-то было не так. Она посмотрела в голубые глаза матери и не увидела там былого тепла и любви. Голубые глаза были теперь стеклянные и безжизненные. Её мать не моргала.       — Мама? — спросила Анна, чувствуя, как паника впервые нарастает внутри неё. — Мама?!       Но её мать не отвечала. Она продолжала лежать на земле, а её живот постепенно окрашивался кровавым цветом. Бледная рука также лежала на животе, будто пытаясь остановить льющуюся кровь из открытой колотой раны. Кровь стремительно растекалась по тонкой ткани платья, по бледной коже, а затем и по земле, образовывая лужу.       Анна перевела взгляд вниз и увидела рану. В плоском животе находилась рваная рана, видимо, от какого-то ножа. Неужели те бандиты могли ранить её мать? Не отдавая себя отчёта, она потянулась к бледной руке и тоже дотронулась до раны, будто пытаясь остановить кровь. Хрупкие маленькие плечи затряслись, и девочка не заметила, как из глаз полились слёзы. Они полностью затуманили весь взор, и картинка перед глазами буквально поплыла в разные стороны. Малышка больше не видела очертания своей матери, только лишь красное пятно, которое становилось лишь больше.       Она ожидала, что от её помощи кровь остановится. Тёплая субстанция была неприятной, а видя свои руки в крови, Анна чувствовала, как теряет реальность. Ладони предательски дрожали от страха, но девочка продолжала со всей силы надавливать на рану, пытаясь остановить кровь.       В какой-то момент она почувствовала, что кто-то дотронулся до неё. Тяжёлая рука легла на её плечо, слегка отодвигая назад, но Анна лишь навалилась ещё больше вперед. Она стала вытирать свои слёзы руками, чувствуя, как что-то тёплое растирает по своим щекам. Подняв руки к лицу, она поняла, что они были полностью покрыты кровью матери. В горле появился ком, а затем зародился крик, который так и не сумел выйти наружу. Её рот открывался и закрывался, не в силах выдать ни звука.       Анна подняла взгляд на всех тех людей, которые склонились над ними. Некоторые глядели со скорбью, кто-то с интересом, а кто-то с безразличием. Девочка не понимала, почему все они столпились и смотрели, но никто даже не собирался помочь. Они стояли словно стадо баранов, увидевших какое-то зрелище.       — Помогите… — прошептала хриплым голосом малышка. — Помогите ей!       Она с мольбой посмотрела в лицо каждого, но никто ничего не делал. Несколько людей, окинув охладевшее тело безразличным взглядом, и вовсе отошли в сторону и продолжили заниматься своими делами. Никто не присел рядом с девочкой, пытаясь её успокоить или же помочь матери, а Анна, увидев это бездействие, вновь наклонилась над матерью. Она не понимала, почему эти люди были такими безразличными. Она никогда не просила у посторонних помощи, но сейчас, когда это действительно было нужно, — они её не слушали. Девочка продолжала тихо молить их, но никто даже не присел рядом с ней. Никто не стал даже объяснять, что её мать уже мертва и она не встанет с земли, а рваную рану бесполезно трогать и пытаться стянуть.       Понимая, что всем безразлично на произошедшее, окровавленными руками Анна осторожно дотронулась до бледного лица женщины. Маленькие пальчики дрожали, прикасаясь к щеке. Сердце сжалось в груди от боли, когда Анна поняла, что мама больше не посмотрит на неё. Её взгляд всё так же был направлен вверх, а кожа будто с каждой секундой становилась лишь холодней. Взяв безжизненную руку в свои ладони, девочка попыталась сделать так, чтобы мать очнулась, но добилась только того, что рука, словно тряпка, повисла в воздухе и затем со шлепком упала на землю.       — Ей уже не помочь, — произнёс голос за спиной. — Она умерла.       Раньше Анна не знала, что это такое. В месте, где они жили, это было нормой. Каждый день в Подземном городе кто-то да умирал, но маленькая девочка никогда не встречалась со смертью лицом к лицу. Она не знала, что жизнь столь хрупка и что её так легко и быстро можно лишиться. Ей не была знакома боль утраты, когда сердце разрывается на куски, а боль захлёстывает с такой волной, что буквально оглушает. Она не знала, что слёзы могут так жечь глаза, столь стремительно литься по щекам, а горло перехватывать, лишая способности говорить и дышать. Она не знала, что мир может в одно мгновение разрушиться по чьей-то вине. Она не знала, как дальше жить с этой болью, которая буквально разрывала её изнутри. И она не знала, что эта боль может быть ещё сильнее.