На пути к свободе

      Смерть буквально ощущалась в этом холодном воздухе, который заполнял собой всё узкое пространство. Длинный коридор был практически пустым, за исключением двух стульев, которые стояли у белой стены. Обивка на стульях со временем совсем затёрлась, а в одном месте и вовсе появилась дыра. Нитки торчали в разные стороны, ножки противно скрипели, но никто и не намеревался выкидывать старую мебель. Она как раз предназначалась для тех редких гостей, которых, если честно, практически никогда и не было.       Сидя на одном из стульев, Анна медленно ковыряла пальцем дырку в обивке. Её взгляд то и дело блуждал по белой стене, а в особенности по длинной трещине в штукатурке, которая начиналась от потолка и кривой линией шла вправо к белой двери в конце коридора. За той дверью не было слышно ни разговоров, ни шорохов. Складывалось ощущение, будто там и вовсе никого не было, но Анна сама видела, как мужчина скрылся за дверью, катив перед собой железную каталку, на которой лежала её мать. Маленькая девочка могла видеть бледную, практически серую кожу на руке, которая свисала вниз, не прикрытая, как всё остальное тело, белой простынёй. Свисающая безжизненная рука, пожалуй, навсегда запечатлелась у Анны в памяти. Даже по прошествии часа после того, как дверь захлопнулась с той стороны, девочка продолжала видеть эту руку перед глазами.       Анна пыталась думать о чём только можно, но её мысли всё равно возвращались к матери. Слёзы уже давно перестали литься по щекам, а на смену им пришло понимание, что теперь она осталась одна. Ужасная пустота поселилась внутри маленького ребёнка. Девочка будто чувствовала холод, который исходил изнутри. Прикрывая глаза, она видела свои окровавленные руки, а затем людей, которые подняли её мать с земли и понесли в госпиталь. Анна бежала за ними не отставая, боясь потерять из виду. Маленькая надежда промелькнула в сердце девочки, когда они добрались до нужного здания, но затем все ожидания померкли, когда она увидела, что, положив женщину на каталку, медики буквально через минуту её накрыли белой тканью.       «Она была мертва», — констатировал мужчина в белом халате, а затем повёз каталку по длинному коридору. Прежде чем он скрылся за дверью, он приказал девочке подождать в коридоре. Он не уточнил, сколько придётся ждать, и Анна продолжала смирно сидеть на месте. Её тело уже стало затекать, но она понимала, чего ей стоит ждать. Чего? Явно не чуда. Во всяком случае приказа, как ей быть дальше. Она была растеряна, и страх буквально сковывал всё нутро. Как быть без мамы?       Шмыгнув носом, Анна подтянула ноги к груди и обхватила их руками. Лицом она уткнулась в колени, пустым взглядом смотря перед собой. Время текло очень медленно, и, находясь в длинном узком пространстве, постепенно становилось не по себе. Девочка встрепенулась, когда за дверью наконец-то послышались шаги. Она подняла голову, смотря в конец коридора, а когда ручка дёрнулась, девочка и вовсе слезла со стула и выпрямилась.       Она в ожидании смотрела на мужчину, который вышел из комнаты. Его белый халат был слегка запачкан кровью, придавая ему устрашающий вид. Из кармана халата торчали использованные синие перчатки, которые тоже были в алой субстанции. В руках находилась тетрадка, которую он небрежно скрутил в трубочку. Чёрные волосы были зализаны назад, а на переносице находились круглые очки. Бледно-зелёные глаза с усталостью смотрели на девочку, которая замерла на месте, буквально сжавшись всем телом.       — Как звали погибшую? — сходу спросил мужчина, останавливаясь перед Анной.       — Джулия Флоренс, — тихо ответила девочка, смотря мужчине в глаза. — Она моя мама.       Мужчина кивнул, расправил тетрадь и что-то начал записывать. Анна заметила, как его пальцы слегка подрагивали, когда он нажимал на ручку. Его рука быстро порхала по бумаге, пока на мгновение не замерла. Бледно-зелёные глаза посмотрели на девочку поверх очков.       — А ты? Как тебя зовут?       — Анна…       — Значит, Анна Флоренс. Хорошо, запишем, — пробормотал мужчина, продолжая делать пометки в тетради. — Тело будут забирать? У тебя есть родственники, чтобы сообщить им о произошедшем?       Анна знала, что у неё кроме матери никого не было. Она как-то спросила, где её отец, но Джулия лишь поморщилась и махнула рукой, сказав, что он ушёл ещё до её рождения. Женщина не любила эту тему, поэтому практически ничего не рассказывала Анне про родного отца. Девочка даже не знала, как его зовут и будет ли у неё возможность когда-нибудь с ним встретится. Других родственников, как она знала, у них не было. Не было ни тёть, ни дядь, а уж тем более бабушек с дедушками. Анна лишь однажды нашла между листов книги старую фотографию, где была маленькая девочка с широким мужчиной. Они оба выглядели довольно счастливыми. Тогда Джулия призналась, что на фотографии была она, а мужчина являлся её отцом, которого уже давно не было в живых.       В этом мире маленькая девочка осталась совершенно одна, поэтому на заданный вопрос она покачала головой. Мужчина в халате устало вздохнул, закрыл тетрадь и упёр руки в бока. Он осмотрел пустой коридор, будто пытаясь найти ответы на незаданные вопросы.       — Точно никого нет?       — Нет, — тихо ответила девочка, втянув шею.       — Значит и тело никто не заберёт, — устало вымолвил врач, дотронувшись до переносицы. — Тогда я договорюсь, чтобы её отправили наверх и предали кремации. Не люблю я это дело, — продолжил бурчать он. — Обычно всем этим занимаются родственники. Это займёт время, а я так хотел закончить побыстрей.       С каждым словом он становился всё тише и тише, пока и вовсе не перешёл на шёпот. Ничего больше не сказав, он развернулся и побрёл обратно в конец коридора. Дверь с грохотом захлопнулась за ним, а Анна так и осталась стоять на месте. Она обернулась назад, посмотрев на выход из коридора, а затем опять на дверь, за которой скрылся мужчина. Припухлые губы сжались в тонкую линию, а руки опустились вдоль тела. Девочка не знала, что же теперь делать.       Мысль о том, что маму заберут наверх, несколько пугала. Анна понимала, что обратного пути нет и её мать не оживёт, но она не готова была с ней так легко распрощаться. Она действительно боялась остаться одна, и всё, что она хотела — хотя бы в последний раз взглянуть на единственного родного человека.       Она простояла так пару минут, пока не сделала первый нерешительный шаг по направлению к двери. Тихо ступая по холодному кафелю, Анна не могла понять, что именно собиралась делать. Она просто хотела к матери, поэтому ступала туда, куда её отвезли.       Добравшись до двери, Флоренс дотронулась до ручки и осторожно нажала её. Дверь приоткрылась, и тогда Анна заглянула внутрь. Девочка ожидала увидеть ещё один коридор, но это оказалась просторная комната. Она была квадратной, полностью отделанной синим кафелем. По центру стояло несколько каталок, на которых лежали люди, прикрытые белой тканью. Заглянув внутрь, Анна тут же почувствовала противный запах крови и хлорки. Ноздри зажгло, и в первую секунду захотелось чихать, но девочка зажала нос рукой, опасливо осматриваясь по сторонам. Она не видела мужчину в халате, поэтому сделала первый нерешительный шаг внутрь, закрывая за собой дверь.       Это место было действительно жутким. Противный резкий запах причинял боль, нервируя нос. В помещении было довольно холодно, из-за чего по детской коже прошлись мурашки. Анна поёжилась, передёрнув плечами и обхватив себя руками. Белый свет падал с потолка, освещая светлые стены, которые буквально причиняли боль глазам.       Оказавшись одна в комнате, Флоренс смотрела на кафельный пол, который был местами залит кровью. Красная лужа растекалась по полу, а местами на кафеле имелись красные отпечатки подошвы ботинка. Также она заметила и железный стол, на котором лежало множество использованных инструментов. Они были довольно страшные, имея различный размер и форму. Среди пинцетов и скальпелей лежало две пилы: одна побольше, другая поменьше. Анна лишь единожды видела, как пилой пользовался мясник, пытаясь разрезать толстую кость. Зачем в этом месте была пила, девочка и представить не могла; в голове оставались лишь слабые догадки, которые вызывали дрожь в теле. Лёгкий ужас начал постепенно охватывать девочку, но она сделала ещё один шаг, пытаясь отыскать свою мать. Она преодолела пару метров, пока не оказалась между двух каталок, на которых лежали тела под простынями. Они лежали слишком высоко, чтобы суметь разглядеть их с пола. Дотрагиваться до них было страшно, поэтому Анна в нерешительности застыла на месте. Она смотрела на очертания тела под простынёй, не зная, готова ли увидеть то, что было под ней. Люди, накрытые полотном, лежали без движения, но почему-то складывалось такое ощущение, будто в любой момент они могли зашевелиться или же и вовсе встать с места. Анна успокаивала себя, что они должны были быть столь же мертвы, как и её мать — а её мать ни разу не пошевелилась с тех пор, как её проткнули ножом.       — Тебе не стоило сюда заходить, — прозвучал голос за её спиной.       Анна резко обернулась и увидела мужчину в халате, который выходил из-за прозрачной шторки. Он с лёгким недовольством смотрел на любопытную девочку, которая пробралась к нему в морг. Возможно, Анна и не знала, как это место называлось, но одно она поняла точно — оно вызывало в ней беспокойство и лёгкий ужас. Запах ей совершенно не нравился. Возможно, это место даже порой будет сниться ей в кошмарах.       — Я хотела увидеть маму, — произнесла в своё оправдание девочка.       — Она явно не там лежит, — сообщил мужчина, указывая на две каталки, между которых стояла нежелательная посетительница. — Это двое мужчин. Тот, что справа, умер на операционном столе, когда ему ампутировали две ноги. А тот, что слева, умер от холеры. Совсем не то, что стоит видеть маленькой девочке.       Флоренс передёрнулась, поёжившись и нерешительно отходя от двух каталок. Видеть людей без конечностей всегда было неприятно, а как мог выглядеть мужчина после холеры, Анна даже и представить не могла, но точно знала, что не была готова заглянуть под простынь. Отряхнув руки о свой халат, мужчина отодвинул в сторону шторку и указал рукой на железный стол, на котором был кокон из простыней. Не было даже возможности понять, кто там лежит, но, судя по тому, как кивнул мужчина головой, Анна поняла, что там была её мать.       Сердце в очередной раз сжалось от тоски. Теперь она с ещё большей уверенностью могла сказать, что это был конец. Не было варианта, что её мать вздохнёт полной грудью и встанет. Это была иллюзия, которая с грохотом разрушилась перед глазами Флоренс. Она почувствовала пустоту. Она осталась одна в этом мире.       Анна сложила руки у груди и с опаской взглянула на кокон, не имея никакого желания подходить. Теперь, когда девочка пробыла в этом месте больше минуты, она стала ощущать ужасный запах вони. Похоже, это был запах разлагающих тел, которые были у неё за спиной. Поняв, что девочка не подойдёт, мужчина отпустил шторку и направился к ней. Его рука осторожно легла на её плечи, и, использовав лишь малую часть силы, он развернул Флоренс и направился вместе с ней к двери. Анна не сопротивлялась, когда они вышли обратно в коридор, а затем и вовсе направились на выход. Слабый белый свет будто на прощание заморгал, откидывая тёмные тени от движущих фигур.       Мужчина видел, как девочка полностью поникла, опустив свои плечи. Её глаза были красными от пролитых слёз, на щеках ещё оставались кровавые разводы. Видя неумытое лицо, мужчина цокнул языком и достал из второго кармана серый платок. Он остановился, разворачивая девочку на себя, а затем протянул ей ткань, велев вытереть лицо. Малышка послушно взяла платок и нехотя стала вытирать кровавые разводы, а когда закончила, посмотрела мужчине прямо в глаза. Эти голубые глаза смотрели на него с нескрываемой печалью, заставляя патологоанатома прочувствовать эту боль. Когда-то он сам потерял своих родителей, поэтому он мог понять, что именно чувствовала девочка. Правда, на тот момент он был намного старше.       — Не волнуйся, её в скором времени отправят наверх, — кашлянув в кулак, ответил мужчина.       — Наверх? — спросила удивлённо девочка, протягивая ему обратно использованный платок. — Что с ней там будет?       — Её кремируют.       — Что это?       — Сожгут, — объяснил мужчина, направляясь на выход. — А прах развеют по ветру.       — Над цветами?       Анна никогда не была наверху, но Джулия часто ей рассказывала, что там был совершенно иной мир. Она рассказывала дочери о больших городах, лугах, траве, цветах и деревьях, а также о бескрайнем небе, на котором появлялось то солнце, то луна со звёздами. Анна могла лишь представлять всё то, о чём ей рассказывала мать, а когда мужчина кивнул на её вопрос, девочка чуточку успокоилась. Ей показалось, что цветы были тем самым местом, куда бы хотела попасть её мать после серого Подземного города.       Возможно, Флоренс сама хотела бы посмотреть на этот мир своими глазами, а не слушая рассказы. Она не знала, как выглядят все те цветы, о которых с упоением рассказывала ей мать. Что такое звёзды — тоже было ей неизвестно, но Джулия как-то сказала, что, увидев единожды, она не сможет перестать думать о них. Не хватит и ночи, чтобы рассмотреть каждую звезду, которая горит на тёмном небе. Джулия как-то раз пообещала, что однажды они выйдут на поверхность и она покажет своей дочери весь мир. Но так случилось, что Джулия теперь поднимется на поверхность одна, оставляя свою беззащитную дочь в ужасном подземном царстве.       Анна лишь опустила голову, когда мужчина вновь подтолкнул её к выходу. Девочка смотрела себе под ноги, когда услышала, как тяжёлая дверь отворилась и в коридоре послышались чьи-то тяжёлые шаги. Подняв взор, Анна увидела, как к ним быстрым шагом направляется женщина средних лет. Её тёмные волосы кучерявились и были собраны в причудливую причёску на голове. Алые тонкие губы были поджаты и не выглядели столь красивыми и аппетитными, как у Джулии. Тёмно-синие глаза были подведены чёрным карандашом, да так сильно, что походили на фингал. Лёгкие морщинки залезли не только у глаз, но и у губ, и на лбу. Гусиную кожу на шее женщина пыталась скрыть множеством украшений, похожих на ожерелья из жемчуга. Тонкая, даже можно сказать тощая фигура была обтянута бархатным синим платьем с чёрным кружевом на рукавах и на шее.       Эта женщина сразу не понравилась Анне, а стоило той взглянуть на маленькую девочку, как та тут же её вспомнила. Её звали Розаулин, и Джулия очень часто с ней пересекалась в странных заведениях, где кругом творился беспорядок. Анну она никогда не трогала, но девочка слышала, как часто Розаулин отчитывала её мать. В каких они были отношениях, сложно сказать, но малышка сразу же почувствовала неладное, когда на их дороге появилась эта женщина.       — Добрый вечер, Чарли, — поздоровалась женщина, дойдя до них и остановившись в метре. — Слышала о случившемся.       Мужчина в халате нахмурился, в ожидании смотря на прибывшую гостью, дожидаясь того, что она ещё скажет, но та молчала. Она лишь с каким-то интересом смотрела на Анну, не сводя с неё взгляд коршуна. Девочка же в свою очередь сжала голову в плечи, затравленно смотря на ту в ответ.       — Неожиданно, Розаулин. Совсем не думал тебя здесь увидеть. Зачем пришла?       — До меня дошли разговоры о том, что одну из моих девочек убили, — безразличным тоном ответила женщина.       — Значит, ты пришла забрать тело?       — Что? Вовсе нет, — фыркнула Розаулин. — Ты и сам прекрасно с этим разберёшься. Сожги, да и всё.       — Тогда зачем ты сюда пришла?       — Как зачем? — удивилась та, вздёрнув вверх одну бровь. — За Анной, конечно. Я забираю её к себе.       Розаулин потянулась к девочке, чтобы взять её за руку и притянуть к себе, но Чарли перегородил ей дорогу. Он встал перед Анной, сложив руки на груди и с не особым удовольствием смотря на женщину перед собой. На какой-то момент их взгляды встретились, и это была целая битва. Анна же высунулась из-за спины патологоанатома и начала наблюдать за немой сценой. Слова о том, что эта женщина хочет забрать её к себе, слегка вызывали волнение. Флоренс не до конца понимала, каким именно образом они все были связаны с её матерью, но одно она понимала точно — она не хотела идти с Розаулин. Эта женщина вызывала не совсем приятные ощущения.       — Зачем она тебе?       — Какие-то глупые вопросы ты задаёшь, — огрызнулась Розаулин, так и замерев с поднятой рукой. — Ты и так знаешь, зачем мне девочки.       — Она никуда не пойдёт с тобой, — строго ответил Чарли. — Я отведу её в сиротский приют. Её мать никому не передавала права, поэтому ты не имеешь права забирать девочку. И точка.       Тонкие красные губы сжались от злобы, а тёмно-синие глаза с презрением смотрели на мужчину. Женщина в последний раз посмотрела на любопытную Анну, сощурила глаза, а затем напоследок фыркнула и развернулась на каблуках. Тяжёлое цоканье вновь разнеслось по длинному узкому коридору, пока недовольная женщина не скрылась за дверью. Только тогда, проводив её взглядом, Чарли обернулся к замершей Анне.       — Ты её знаешь?       — Не совсем, — уклончиво ответила девочка, смотря на мужчину из-под густых ресниц.       — Держись от неё подальше, — произнёс он строго, поправив круглые очки на переносице. — Розаулин — последний человек, у которого стоит просить помощи. Избегай её. В приюте ты будешь под защитой, и она не должна будет приходить. Ты знаешь, что такое приют?       — Нет.       — Это место, где живут дети без родителей и без дома. Там есть воспитатели, взрослые, которые заботятся о таких, как ты.       — Но у меня есть дом, — возразила Анна. — Мы там жили с мамой.       — Но ты не можешь жить там одна без взрослого, — устало произнёс мужчина, а затем подтолкнул её вперёд. — Давай, пойдём. Я тебе обещаю — тебе там понравится.       С каждым новым шагом, удаляясь от морга, Анна сомневалась, что то место, в которое они направлялись, ей понравится. Она ощущала тоску в сердце, оглядываясь назад, но понимала, что теперь ей стоило смотреть только вперёд. Её ожидала сложная судьба, но она должна была доказать всем, в особенности самой себе, что она может справиться.       Преодолев главный вход, они вдвоём направились вниз по лестнице. Спускаясь по ступеням, краем взглядом Анна заметила одиноко стоящий силуэт в углу здания. Девочка прищурила глаза, концентрируя зрение на тени, которая падала на лицо человека. Единственное, что она сразу смогла разглядеть, — это чёрные волосы, спадающие на бледное лицо. Тёмно-серые глаза пристально смотрели на неё из-под спадающей чёлки. Они были столь же безжизненные, как и несколькими часами ранее, когда Анна увидела эти глаза в первый раз. Это был тот парнишка, который пробежал мимо них с мамой и за которым бежали те бандиты. Если бы не он, то Джулия была бы жива.       Ошарашенная, Анна остановилась на месте как вкопанная, совершенно не обращая внимания на Чарли, который пытался её подтолкнуть, чтобы она шла вперёд. Девочка могла лишь открывать и вновь закрывать рот, ощущая внутри себя странную волну эмоций. Где-то внутри начал просыпаться гнев на мальчика, из-за которого она потеряла родителя. Теперь по его вине её насильно вели в сиротский приют, а не домой в родную постель.       Заметив, что девочка и не собиралась дальше идти, Чарли остановился и хмуро взглянул на неё. У него было ещё много дел, поэтому он не особо хотел возиться с ребёнком. Потянув её за руку, он обратил внимание на то, что Анна смотрела в одну точку. Переведя взгляд, патологоанатом заметил маленького мальчика, который за ними наблюдал. Он стоял в полутьме, но Чарли узнал его.       — Это всё из-за него, — прошипела Анна, сделав первые шаги по направлению к краю здания.       — О чём ты? — спросил мужчина, нахмурив брови.       — Из-за него мама была убита. Из-за него её закутали в тот кокон.       Перед глазами вновь предстала картина, как этот мальчик пробегает между ними, отделяя дочь от матери. Она снова видела его холодные глаза, а затем лица тех парней, которые бежали следом. Было ли оружие у этого мальчика? Кто вонзил нож в Джулию? Анна затруднялась сказать, на чьих руках была смерть её матери. Всё, что она могла ощущать в этот момент, — это невероятную боль и потерю. Эта боль буквально скручивала всё внутри: органы, кости, сухожилья. К горлу подступал проклятый ком, вызывая лёгкое удушение. Волна поднималась откуда-то с желудка, подступая к гортани, когда Анна вспомнила дыру в животе у матери, а затем кровь на своих руках. Она до сих пор могла чувствовать запах хлорки и гниющих тел в морге, в котором всё ещё лежала её мать.       Чарли схватил Анну за руку, когда та сделала ещё пару шагов по направлению к мальчику, который так и остался стоять в тени. Он даже не дёрнулся, когда девочка вдруг стала кричать и пытаться отдёрнуть свою руку, подавшись неожиданному порыву. Увидев его, в Анне будто всё разом надломилось. Её начало трясти, мелкая дрожь пробегала по позвоночнику, тремор рук буквально сводил с ума. Флоренс пыталась вырываться изо всех сил, но мужчина крепко держал её, не давая даже сдвинуться с места. Видя, как у той начинается истерика, он схватил второй рукой за плечо, удерживая на месте.       — Ты что-то путаешь, Анна. Я знаю этого мальчика, он ничего плохого не делает. Леви — сложный ребёнок, но он никому не причиняет боль.       — Но это из-за него! — вскрикнула Анна. — Он…       Глаза увлажнились, и по бледной щеке начали катиться слёзы. Анна продолжала пытаться высвободиться из захвата, но всё было тщетно. Рука начинала болеть в том месте, в котором были крепко сцеплены мужские пальцы. Девочка стала поддаваться истерике, без разбора начав махать руками. Она будто пыталась добраться до мальчика, который продолжал прожигающе смотреть на неё. Он не уходил до тех пор, пока Анну не подхватили на руки, пытаясь успокоить. Малышка продолжала кричать во всё горло, когда Леви скрывался в тени, заходя обратно в переулок. Он даже не обернулся напоследок, так и не увидев тот взгляд голубых глаз, в котором можно было прочесть всю боль и ненависть, которые были в этот момент в ребёнке.       Даже то, что её взяли на руки, нисколько её не успокоило. Пропажа с глаз мальчика также не дала никакого результата. В итоге Анна ещё пыталась некоторое время вырваться из стальной хватки, но затем перестала кричать и дёргаться, обмякнув на плече, тихо глотая слёзы. Её грудь слегка потряхивалась от рыданий, но теперь она вела себя тихо. Пользуясь ситуацией, Чарли положил ладонь ей на спину и успокаивающе начал гладить, в то время как сам продолжил идти в приют.       Анна не знала, сколько они так шли, но размеренные шаги её успокаивали. Слёзы всё меньше появлялись на глазах, которые были столь опухшие, будто в них кинули горсть песка. Неосознанно она стала ощущать, как усталость накатывает с каждой минутой. Агрессия и ярость куда-то пропали, а взамен остались только боль и пустота. Флоренс было уже всё равно на того мальчика, который за ней наблюдал; всё равно на то, куда её несли. Она будто приняла свою участь, выплакав все слёзы, на которые только была способна. Усталость полностью захватила её, заставляя смыкать усталые глаза.       Девочка и не заметила, как притихла, а затем и вовсе уснула. Её голова покоилась на плече у Чарли, который с мрачным настроением шёл в здание, что находилось в паре минутах ходьбы от морга. Хоть он и пообещал, что о девочке позаботятся и что ей там понравится, он понимал, что всё же несколько соврал. За всю свою жизнь он ни разу не видел ребёнка из приюта, который был бы счастлив там оказаться. Все они были затравленные, злые и морально убитые. Мужчина мог только представить, каково им там жилось, но ничего с этим не мог поделать.       У него у самого был сын, и он не мог взять на своё попечение ещё одного ребёнка. Как бы ему ни было жаль девочку, но она была ни первой, ни последней, кто потерял в этом городе своего родителя. Подземный город кишел сиротами, которые пытались так же выжить, как и взрослые.       Чарли мог лишь напоследок с грустью взглянуть на девочку в своих руках, когда стал приближаться к широкому трёхэтажному зданию. Крыльцо было разбито, и половины второй ступеньки попросту не хватало. Вместо неё образовалась яма, поэтому Чарли ступил чуть влево, где часть ступеньки была цела. Прежде чем открыть входную дверь, он остановился и запрокинул голову, смотря на заколоченные досками окна. Вид здания был неблагоприятным: штукатурка также дала трещину от окна вниз, местами у фундамента образовались дыры, а чуть поодаль стена и вовсе была облита красной краской. Этому пятну было уже много лет, и со временем оно даже слегка выцвело.       Внутри приюта были слышны голоса, и Чарли мог поклясться, что слышал ужасные ругательства. Кто-то хорошо умел чернословить и не стесняться в выражениях, и, посмотрев на спящую Анну, он в очередной раз понял, что ей было здесь не место. Стоя на пороге приюта, он думал о её судьбе.       Он понимал, что мог развернуться и отнести её к себе домой. Она подружилась бы с его сыном, а он бы, может быть, смог вырастить в ней достойного человека. Его зарплата еле покрывала долги. Порой им было не на что купить еды, но они с сыном не находились в столь плохих условиях, как большинство людей. У них была крыша над головой, а это было, пожалуй, самое главное.       Чарли нерешительно стоял на месте, находясь на волосок от решения. Он взвешивал все за и против, вспоминая и то, как долго обитает на работе, беря сверхурочные, и как порой им сложно сводить концы с концами. А затем он всматривался в милое личико ни в чём не повинного ребёнка, и его сердце сжималось от боли. Будь его жена жива, она могла бы дать совет, а так он продолжал стоять на пороге сиротского приюта.       Кто знает, какой бы выбор он принял, простояв ещё пару секунд, но судьба решила за него сама. Он практически принял самое важное в своей жизни решение, когда дверь неожиданно отворилась. Перед ним предстала пожилая женщина, которая в этот момент закидывала на плечо вязанный мешок наподобие сумки. Её седые волосы были собраны в высокий пучок, но из него уже выбилось пару прядок. Серые глаза, обрамлённые прямоугольными очками, с лёгким недовольством взглянули на нежданного посетителя, который оказался у неё перед носом. Поджав губу, женщина отдёрнула синий кардиган и опёрлась на свою трость.       — Вы к кому? — хриплым голосом спросила она, осмотрев мужчину с головы до ног.       — Я… — пробормотал Чарли, прочистив горло. Он не знал, что ответить, ведь одна его нога готова была уже повернуть назад, но что-то всё же его остановило. — Я принёс вам девочку. Анну Флоренс. Она стала сиротой. Её мать скончалась сегодня.       — Скончалась, значит, — протянула женщина, облизав сухие губы.       Пронзительный взгляд упал на девочку, которая шмыгнула во сне носом, а затем медленно стала открывать свои глаза. Не совсем понимая, что происходит, Анна подняла голову и перевела затуманенный взгляд на пожилую женщину, больше похожую на сварливую бабку. Та же поджала треснутые губы и нахмурила брови.       — В приют, значит? — продолжила женщина, а затем махнула рукой, чтобы девочку опустили на землю. — У нас уже нет свободных комнат, но я могу её подселить к кому-то.       Чарли молча опустил Анну с рук, как то велели, и девочка заинтересованно смотрела то на одного взрослого, то на другого. Она молча слушала их, до конца ещё не проснувшись. Эта старушка не выглядела доброй, но она так сильно не отпугивала девочку, как Розаулин. Поэтому, когда пожилая женщина протянула руку и дотронулась до руки Флоренс, та подалась и сжала руку в ответ.       — Скажите, о ней будут заботиться? — спросил Чарли, нахмурив брови.       — В нашем приюте мы делаем всё, что возможно, — ответила старушка, потянув Анну на себя. — Это лучше, чем когда они остаются голодные на улице, подобно жалким беспризорникам. Тут мы хотя бы даём им кров и еду.       Видя слабую нерешительность в глазах мужчины, пожилая женщина притянула к себе ближе Анну и взяла за плечи, буквально вдавливая в своё бедро. Анна послушно встала рядом, прожигая взглядом мужчину, который так и не решался уйти. Он молча стоял, смотря девочке в глаза. Флоренс не знала, о чём именно он думал в данный момент. Этот мужчина был для неё столь же чужим, как и эта старуха, но почему-то девочка чувствовала к Чарли некоторое тепло. Возможно, это было потому, что он защищал её и не стал отдавать Розаулин, к которой Анна не хотела идти. А возможно, девочка просто увидела в этом человека отца, которого у неё никогда не было.       Но одно она знала точно. Она видела нерешительность в его глазах, поэтому была уверена, что, если бы она вновь начала плакать и кричать, он бы поднял её на руки и стал успокаивать. Он мог бы не отдавать её в приют и забрать к себе, если бы она произнесла хотя бы слово. Но вместо этого Анна молча опустила свой взгляд и прижалась к широкому бедру, хватаясь пальцами за толстую юбку.       Анна даже не подняла взгляд, когда Чарли развернулся и поспешно направился обратно в морг. Девочка продолжала смотреть под ноги, когда старушка закрыла входную дверь и повела её в комнату. Она слышала детские голоса, которые затихли, когда они вошли. Флоренс подняла взгляд лишь на долю секунды, увидев в просторном помещении множество взглядов таких же одиноких детей, как и она сама. И во всех взглядах она видела лишь одно — ненависть ко всему.