***
Всю дорогу, что они пытались добраться до судна, Стид не мог перестать об этом думать, погрузившись в приятную тишину, которая повисла над ними на несколько часов гребли. Он размышлял даже когда заметил, как внутренняя часть стопы Эда намеренно прижалась со внешнего края к его собственной, чтобы постоянно ощущать контакт между ними, даже пока Эд неустанно греб в неизвестность. Он думал об этих глазах, что разглядывали горизонт, а затем неизменно возвращались к глазам Стида, одаривая его мягкой улыбкой, выражая нечто большее, чем просто слова. Привязанность. И желание — начал осознавать Стид. Это лучше читалось в прикосновениях Эда, чем в его взгляде. С Мэри он, в лучшем случае, получал покорность там, где их связывали брачные обязанности, обычно выполненные быстро и небрежно, ничего более. Ни долгих взглядов, ни жаждущих, тянущихся к нему рук. В открытом море он познал толерантность и тем самым, дружбу со своей командой, где случайные прикосновения были не более, чем товарищескими. Но то, что происходило сейчас, было для него неизведанным. Пугающим. И, думал Стид, пока Эд кричал в сторону корабля, что показался вдали, это было чем-то, что он так отчаянно и нетерпеливо стремился узнать. Немедленно. — Наконец-то, — пробурчал Эд, через плечо оглядывая «Месть». — Сперва я хочу чашку чая. С семью чертовыми ложками сахара. — Именно так выглядит настоящая чашка чая, — с любовью подметил Стид. — Это единственная проблема морского училища. Дают нам столько мыла и ни кусочка сахара? Хм, если подумать, можно было бы добавить немного этого мыла к чаю. — Эд хихикнул, увидев выражение ужаса на лице Стида. — Что насчёт тебя? — Меня? — Ага, чего бы ты хотел в первую очередь? Когда вернемся. Ответ слетел с языка Стида без раздумий, и звучал он так мягко, что почти слился с плеском воды. — Тебя. Эд замер на мгновение и уставился на него. Стид тяжело вздохнул, и лицо его немного покрылось румянцем, как только он осознал свои слова. Эд усмехнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. Видел ли Стид, чтобы он когда-нибудь так много улыбался за такой короткий промежуток времени? — Так значит чай оставим на потом? Тепло разбежалось по его телу, и Стид одернул воротник рубашки. — С семью ложками сахара.***
Как оказалось, ничего не помешало Эду мгновенно выполнить желание Стида, даже начавшийся на корабле мятеж. — Черт меня подери, — выдохнул Стид, ступив на палубу «Мести» вслед за Эдом, который уставился на всю их команду и связанного Иззи, которого отделяли пять секунд, от того чтобы стать сброшенным в океан. Весьма хорошая идея, честно говоря. И Стид почти сказал это вслух, когда удивленная команда наконец пришла в себя после торжественных криков — самого теплого из приемов, который он получал, хотя полагал, что большая часть оваций была в честь возвращения Эда — и просили дальнейших распоряжений по отношению к Иззи, чья судьба сейчас находилась в руках капитанов. Но, прежде чем он успел сказать хотя бы слово, Эд взял его за руку и произнёс первый. — Без разницы. Знаете что? Бросьте его в карцер. Мне плевать, сейчас у меня есть дела поважнее. После этих слов он потащил Стида за собой, чтобы завести его внутрь. Не прошло и двух секунд, как за их спинами раздались овации и крики («Ты блять серьезно?» — один из которых был разъяренным и точно принадлежал Иззи). Впервые в жизни это громкое улюлюканье не было шуткой или насмешкой — осознал Стид с улыбкой, которую невозможно было скрыть от чужих глаз. — Или у него просто есть мужчина поважнее, чем ты, — послышался наглый голос Люциуса. — Иди нахуй, Люциус, — крикнул ему Эд через плечо. — Сразу после Боннета! Пошевеливайтесь! Смех преследовал их до самой каюты, и Эд недовольно заворчал. — Сборище клоунов. Сейчас без бороды тяжело было не заметить его поджатые губы, сдерживающиеся от веселья. Стид просиял лишь от одной мысли, что теперь он будет видеть подобные моменты еще чаще. Всю оставшуюся жизнь — снова засело у него в голове.***
Не успела дверь капитанской каюты захлопнуться за ними, как Стид вновь был прижат к стене, обхваченный руками пирата — или, быть может, пирата в отставке? Были ли они в отставке? — и сейчас поцелуй был еще более напористым, чем на пирсе. Эд вжался в него всем своим телом, как только ладони удобно устроились на его бедрах и шее, удерживая крепко и неподвижно, будто он был подношением для самого грозного Черной Бороды, чтобы тот мог вдоволь им насытиться, никуда не торопясь. Во время поцелуя он издал звук, который совмещал в себе вопрос и удовольствие, прямо в губы Эдварда. Неужели люди так целуются? Настолько часто? Ох, конечно это так, просто люди обычно предпочитали не делиться своим интимным опытом — рациональный ум подпитывал его даже в тот момент, когда внимание разбегалось между происходящим и мелькающими в голове мыслями. Они были согревающими — поцелуи Эда. Такова была его первая мысль на пляже сразу после того, как он смог преодолеть свое радостное удивление. Все, что было связано с Эдом, согревало Стида, когда они были рядом друг с другом. Эта волнующая мысль крепко засела у него в голове, охватывая его так же крепко, как и руки Эда, когда поцелуй изменился. Язык вжался в его приоткрытые губы, а потом скользнул внутрь. Такая дерзость заставила Стида содрогнуться и сильнее вцепиться руками в грубый материал рубашки Эда. Мужчина в ответ обхватил его левое бедро и заставил обхватить себя за талию, и, ох, это было…это было… — Первое, чего ты желал, м? — прохрипел Эд в его губы, медленно толкнувшись вперед своими бедрами — без сомнения можно было понять, в каком состоянии сейчас находился каждый из них. — Меня? Стид прикусил нижнюю губу и откинул голову к стене. Было почти невозможно думать, только не тогда, когда он с легкостью мог почувствовать член Эда рядом со своим, когда дешевая одежда была лишь хлипкой преградой между ними. — Стид? — Эд начал оставлять укусы вдоль линии его челюсти. Его зубы слегка впились в кожу, оставляя на месте метку, от чего он сильно вздрогнул. — Да! — выдохнул он, снова вернув себе голос. — Мне бы…мне бы этого очень хотелось. Если только, ах… Эд лениво опускался поцелуями вниз по его шее, проводя языком по разгоряченной коже. Стид внезапно осознал, что их форма выставляла напоказ его полностью обнаженную шею, а открытый воротник рубашки с легкостью открывал больше пространства для губ Эда, и, боже мой, неужели это была жадность. Та, что вызывает голод и пожирает изнутри. — …если только ты сначала не хочешь выпить чашечку чая, — выпалил он, закончив свои слова, хватаясь за первую ясную мысль, которую смог расшифровать среди отчетливого звона в своей голове. — Боже, просто помолчи, — хохотнул Эд прямо в его шею, и от дуновения горячего дыхания по его коже пробежали мурашки. — Ну же. До сих пор было не ясно, как им удалось добраться до постели. Стид всегда ценил свою просторную каюту, но никогда еще этот путь не казался ему таким долгим — Эд постоянно тянулся к его губам, а руками он оглаживал любимое тело, одновременно потягивая рубашку вверх, пока она полностью не вытащилась из-под штанов. А потом эти мозолистые руки оказались у него под одеждой, оставляя за собой огненные дорожки к верху по его спине и бокам. И даже сейчас этого было много, много неизведанного, желанного, так много вещей, которые казались невозможными даже в его мечтах. Слишком. И Стид снова поймал себя на том, что пытается ухватиться за любую ясную мысль, потому что все это было похоже на то, будто его захлестнул штормовой океан, а вокруг был виден только горизонт. — Как насчет, хм, Томаса? — пробормотал он как раз в тот момент, когда он икрами почувствовал мягкий матрас, а Эд повалил его на кровать. — Серьезно, приятель, если ты будешь выкрикивать имя другого мужика, пока мы трахаемся, я швырну тебя за борт, — медленно произнес Эд с озорной улыбкой, как только он забрался на кровать и устроился на коленях у Стида между ног. Пока мы трахаемся. От этих слов жар снова вспыхнул внутри него, столь же волнующий, сколь и разрушительный. — Ох, нет, я имел в виду, как тебе имя Томас? Для меня? — спросил Стид, когда Эдвард снова продолжил поцелуями осыпать его шею. — Хочешь, чтобы я кричал его, пока мы трахаемся? — Эд! — смех Стида плавно перетек в стон, когда Эд провел пальцами по краю его рубашки, кончиками пальцев оглаживая низ живота. Облизнув губы, он попытался снова. — Ты просил придумать нам новые имена. Ты говорил крутые, насколько я помню. Думаю, что Капитан Томас звучит хорошо. — Мне понравится любое, что придется тебе по душе, дорогой, — Эд задрал рубашку Стида до самой шеи, полностью обнажая его тело. Его глаза вмиг потемнели, как только он окинул его взглядом сверху вниз, широкими ладонями проводя дорожку до самого живота. — О, о, прекрасно! — продолжил Стид, затаив дыхание и распахнутыми глазами наблюдая за прикосновениями Эда. — Тогда решено! Я буду Томасом. Капитаном в отставке, я полагаю. Однако мне еще предстоит придумать его историю, и… Чужие руки замерли, а их глаза вновь встретились друг с другом. К нему пришло осознание, и на лице у Эда расцвела вымаливающая прощения неуверенность. — Черт, нам надо прекратить? — Что? — чуть не задохнулся Стид. Его голос звучал больше как визг от внезапной паники. Нет, нет, что пошло не так? — Ты нервничаешь, — отметил Эд, наблюдая за ним. Он отстранился, пока не сел на свои пятки. — Мы…слушай, мы не обязаны ничего этого делать. Прости, что накинулся на тебя. — Нет, нет, Эд, — Стид потянулся к нему, хватая за руки и снова притягивая к себе. И в этот момент он наконец-то осознал, что прикасается к Эду, по-настоящему прикасается к нему в первый раз. Со вчерашнего дня он позволил Эду обнимать себя и целовать, но сам он был настолько впечатлен всем этим, что сам он почти не… О, боже. Стид решил исправить это сейчас, нежно обхватывая обеими руками лицо Эда, когда тот снова нависает над ним. Он чувствовал под своими ладонями легкое покалывание щетины и тепло кожи. Его поцелованная солнцем и обветренная кожа, морщины, пришедшие с годами его жизни, о которой Стид мог только воображать; Эдвард Тич был самым красивым мужчиной, покорившим семь морей. Стид поклялся, что однажды скажет ему об этом лично. Но теперь он должен был объясниться. — Это все так великолепно, Эд. Правда. — Правда? — брови Эда были нахмурены, а уголки губ были опущены вниз. — Да. Это просто немного…понимаешь, я немного ошеломлен, поскольку… — Стиду пришлось перевести дыхание. Эд нависал над ним, обеспокоенный, и даже находясь в темноте, он готов был принять все, что ему скажут. Это придало Стиду немного храбрости. — Я никогда не.... ну, знаешь... — Никогда не был с мужчиной? — тихо и терпеливо закончил за него Эд. Без всякого осуждения. Господи, было ли хоть что-то в этом мужчине, что перестанет Стида каждый раз убеждать в том, насколько он был невероятным? — Нет, я имею в виду, то есть, да, и это тоже. Вообще-то я до этого никогда даже не целовался с мужчиной. — Для меня это чертовски большая честь, — внезапно уголки губ Эда приподнялись. — Но я имею в виду, — вздохнул Стид, скользнув рукой выше, чтобы накрутить на палец непослушный локон темных волос, тронутых сединой. — Я никогда не ощущал такого. То, как ты… Я не знал прежде, каково это. Как это быть с тем, кто на самом деле… Он уловил тот момент, когда Эд наконец-то понял, о чем идёт речь, и заметил его дернувшиеся брови и стиснутую челюсть. — Желает тебя? — вновь Эд закончил за него, и это темное, опасное звучание его низкого голоса вновь разгорячили Стида. — Нахуй их всех. Они и правда настолько глупы, чтобы понять, что теряют. — Сейчас это не имеет особого значения. — Конечно, — согласился Эд, — Сейчас важно то, чего хочешь ты. Или не хочешь. Нам не нужно… — Не останавливайся. Правда, — прервал его Стид. — Но... — он схватил Эда за затылок и сам притянул его к себе, чтобы нежно поцеловать в губы. Впервые. Снова. До этого момента ведь все происходило иначе, не так ли? — Я уже говорил, так ведь? Первое, что я хочу, как только мы вернемся? — он улыбнулся, когда услышал резкий вздох Эда. — Сейчас тоже собираешься вести себя так же, чтобы я снова произнес те слова, или мы перейдем к чему-то большему? Волнение Эда вмиг испарилось, и его напряженные плечи наконец смогли расслабиться. — Тогда, — он прильнул к нему для еще одного поцелуя, вновь уложив ладонь на живот Стида, но затем замер. — Чего именно ты хочешь? — Стид поморщил носом. — Так значит ты все-таки заставишь меня повторяться? — Нет, маленький ты безумец, — фыркнул Эд, но затем снова стал серьезным. — Как ты хочешь меня? — Очень сильно. Эд начал хохотать, и Стид не смог сдержать широкой улыбки, увидев вернувшуюся к нему беззаботную радость. — Клянусь гребаным сундуком Дэви Джонса, если ты не скажешь мне… — Прикоснись ко мне. Эд замолк, вскинув брови. Вес его ладони на животе Стида ощущался как клеймо. — Где? — Я не знаю, Эд, просто…просто прикоснись ко мне. Пожалуйста. Он последовал просьбе и обуздал бушующее в нем ранее безумие, чтобы вновь поцеловать Стида. Глубоко, тягуче, прикасаясь любопытными ладонями к груди и животу, намечая дальнейший путь, по которому следовали его губы. Это снова создавало в голове Стида непонятную кашу, но теперь он не тонул, а расслаблялся под чужими прикосновениями и принимал пылкий жар прикосновений Эда. Эдвард добрался до его груди и губами обхватил сосок, от чего Стид невольно выгнулся, не сумев сдержать очередной громкий вздох «Ооох». Усмехнувшись, Эд провел языком по маленькой неровности, посылая через его тело искры удовольствия. — И к груди твоей, значит, тоже никто не прикасался? — Ну, эм. — Какая жалость. Ты для меня настоящее угощение. — Угощение? — переспросил Стид с недоверчивым хрипом. — И, к счастью для меня, мне не нужно двадцать причудливых вилок, чтобы съесть тебя, — зубы сверкнули в темноте, а губы изогнулись в похотливой ухмылке. — Могу просто вонзиться в тебя своими зубами. Приступ смеха Стида превратился в смущающий громкий стон, когда Эд вернулся к его груди и слегка впился в него зубами, пока его язык вытворял что-то поистине грешное с его соском. — Ты неисправим! — простонал он. Эд выглядел слишком довольным, скользя дальше вниз по телу Стида, чуть не сваливаясь с постели, пока целовал и пробовал на вкус изгиб его торса. — Так какое классное имя ты придумал для такой неисправимой шавки, как я? — Хмм. Эм…хмм Капитан Фольяж? — пробормотал Стид, полностью сосредоточив свое внимание на пальцах Эдварда, которые расстегивали его штаны. Эдвард усмехнулся, уткнувшись лицом прямо в низ его живота в такой соблазнительной близости к его возбуждению. Стид немного поежился, пытаясь переместить свои бедра подальше от лица Эда. — Э…Фольяж? Только если мое полное имя будет Безумный Фольяж, — Эд снова одарил его широкой улыбкой. Потребовалось мгновение, чтобы Стид продолжил. — Что ж, я просто буду называть тебя Капитаном Лёрном в отставке! — Лёрн? Ты просто решил взять мою фамилию и…и…взять противоположное ей слово? — Антоним? — помог ему Стид. — Да ладно, дружище, ты же намного креативнее, чем это все. — Слушай, меня нельзя винить! Ты сейчас…ужасно меня отвлекаешь. Улыбка на лице Эда смягчилась и почти сошла на нет, а взгляд снова стал тяжелым. — Хорошо, — прошептал он с обещанием в голосе. — Не хочу, чтобы ты думал о чем-то, кроме меня. И как он вообще мог делать что-то еще — подумал Стид — когда из-за губ Эда он вмиг превратился в дрожащий беспорядок. Мужчина слегка огладил его освобожденный член, прежде чем обхватил его ртом, принимая Стида так, будто он действительно был для него угощением. Это действительно несравнимо с машинальным завершением брачной ночи или прикосновениями собственной руки редкими вечерами. Именно в этот момент весь гул мыслей в голове Стида резко исчез, словно корабль, разбившийся в темноте ночи о скалы. Как же развратно было смотреть на то, как растягиваются губы Эда под натиском его возбуждения, скользя ниже, чтобы вобрать его полностью, и удивление от этого было настолько же приятным, как и обжигающий влажный жар его рта. — О мой бог, Эд! — Я не бог, — оторвался мужчина с пошлым причмокиванием, облизывая свои губы, будто смакуя вкус своего любовника на собственном языке. — По крайней мере, не из хороших. Такой акт непринужденного богохульства заставил Стида хохотнуть, затаив дыхание. Ухмыльнувшись, Эд схватил пальцами расстегнутый пояс его штанов. — Все в порядке? Стид замялся лишь на один удар сердца, но затем немедленно кивнул, и Эд спустил с него штаны, продолжая раздевать до тех пор, пока он полностью не остался перед ним обнаженным, не считая свободной рубашки, задранной до самой шеи. — Чертовски прекрасно, — пробормотал Эд, утыкаясь носом в бедро Стида, прежде чем губы вновь коснулись его члена, на этот раз покрасневшего и сочившегося смазкой. — Обязательно говори, если я буду делать что-то, что тебе не нравится. — А что тебе нравится, Эд? В постели имею в виду. — Ты. Ты нравишься мне в моей постели, — засмеялся Эдвард, но Стид легонько шлепнул его по руке, тогда мужчина продолжил уже более серьезным голосом. — Мне так это нравится. Я тоже испытываю что-то подобное впервые. — Но у тебя же есть… — Это все было по-другому… — не дал ему договорить Эдвард, и эти слова осадили Стида. Эд прожигал его пристальным и напряженным взглядом. — Прежде…все что я испытывал, это не было…это не... — он тяжело выдохнул, слегка качнув головой. — Не могу даже слова подобрать, но, блять, ничего даже близко не было похоже на то, что происходит сейчас с тобой, Стид. Настолько откровенное признание тяжело повисло в воздухе между ними. Во рту у Стида пересохло. — Покажешь мне, что именно тебе нравится? — Мне нравится, когда я прикасаюсь к тебе и заставляю чувствовать себя хорошо. Без всех этих… — Эд замолк, пожав плечом. И Стида снова атаковали воспоминания о тех непристойных словах Калико Джека, что рассказывал ему об их с Эдвардом забавах, о постоянном недовольстве Иззи о том, какой Черный Борода на самом деле чудовищный пират, проклинающий целые моря. И слова, что не были произнесены Эдом из-за неспособности их подобрать или нежелания продолжать свои мысли, были не так трудны, чтобы разгадать. — Тогда продолжай, — прошептал он и снова запустил пальцы в густые волосы Эда; мягким и нежным касанием своей руки он хотел принести ему успокоение. Эд с радостью принял это прикосновение. Его рот снова вобрал в себя Стида, такой горячий и заставляющий терять рассудок, пальцы грубо впивались в его бедра. Он обхватил рукой чужое возбуждение и продолжил неустанно поглаживать его, пока губами продолжал исследовать своего любимого, оставляя метки на внутренней стороне его трепещущих бедер, лениво обсасывая яички и опускаясь ниже, заставляя Стида почувствовать его горячий и влажный язык прямо у… — Ох, черт! — вскрикнул Стид и стыдливо зажал рот ладонью. Эд с любопытством уставился на него — Тебе понравилось… — его рука скользнула вниз и большой палец аккуратно провел по тому месту, где никто и никогда раньше не прикасался. — Я...! Стид сглотнул. Не то чтобы он вовсе не был осведомлен о подобных вещах, несмотря на свой сухой брак, он был капитаном корабля, полностью набитого похотливыми пиратами, месяцами торчащими в море. Наткнуться на Люциуса (как минимум) с тем или иным мужчиной в компрометирующих позах было неизбежно. Стид знал, к чему их все это приведет. — Никогда не думал, что это ощущается вот так, — признался он приглушенным голосом. Большой палец Эда оставался все там же, от чего он вздрогнул. — Нам правда не обязательно заниматься всем этим. — О, так теперь ты снова решил запеть ту же песню? После того, как мы уже это все обсудили? — Стид старался говорить с шутливыми нотками, но в его голосе все еще можно было заметить небольшую дрожь. — Или мы могли бы поменяться, — настаивал Эд, — я готов, если ты захочешь. Или может что-нибудь другое. Есть много чего, чем мы можем заняться вместе. Могу показать. Стид задумался. Предложение было заманчивым: он мог не брать слишком много на себя и остаться в безопасных водах, что были не так уж и далеки от того, что было в его предыдущем брачном опыте. И все же речь сейчас шла не о том, чтобы цепляться за что-то обыденное. Уж точно не с того момента, когда он сказал «да». Не после того, как Эд смотрел на него, прикасался к нему и заставлял его испытывать такие сильные эмоции. Они могут заняться чем-то другим позже, но не сейчас. — Я хочу этого, Эд. Я хочу почувствовать тебя внутри. И эта драматически отвисшая челюсть Эдварда была сама по себе для Стида наградой. Прежде чем Эд успел прийти в себя, Стид махнул рукой в сторону одного из шкафчиков. — У меня где-то должны быть припрятаны мази на масляной основе и еще что-то вон там. Будь так любезен, дорогой, — сказал Стид с широкой улыбкой. Такая нежность с его стороны произвела двойной эффект в дополнении к ранее сказанным ему словам, и Стиду потребовалось приложить множество усилий, чтобы не захихикать, пока Эдвард, все еще ошеломленный, соскользнул с постели, чтобы выполнить его поручение. Он немного пришел в себя, когда обнаружил драгоценную коллекцию Стида, вытаскивая бутылек с маслом на свет и, спотыкаясь, вернулся к постели. Его штаны, с удовольствием подметил Стид, заметно оттопыривались спереди. — С какой стати у тебя здесь это все валяется? — спросил Эд, как только устроился между ног у Стида. — Частенько им пользуешься? Хороший выбор. — Размечтался, — солгал он сквозь стиснутые зубы. — Покажи мне потом, как ты используешь его на себе. Я хочу посмотреть, — покрывая свои пальцы маслянистой субстанцией, Эд ухмыльнулся, заметив румянец на щеках Стида. — Сейчас я так чертовски хочу прикоснуться к тебе. — Превосходно. Наконец-то мы оказались на одной волне. Стид ожидал, что процесс будет быстрым — что-то вроде медицинской процедуры к чему-то большему. Это было чем угодно, но только не тем, что он себе представлял. Эд подвинулся ближе и вжал Стида в постель сладкими и долгими поцелуями, пока его рука двигалась между его ног. Поцелуи были настолько же отвлекающими, как и ощущение пальцев, поглаживающих тугое колечко мышц и растирающих там масло. Эти первые крупицы удовольствия были не сравнимы с тем моментом, когда Эд наконец скользнул пальцем внутрь, растягивая Стида под напором его искусных движений. — Я еще даже не начал, любовь моя, — грубо сказал он, когда Стид начал хныкать. — Я просто подготавливаю тебя к тому, что там что-то будет. У Стида закончились все его остроумные ответы — он возбужден сильнее, чем когда-либо, его тело горело там, где Эд двигался внутри него. В его член отдавало пульсацией, а смазка размазалась по всему низу его живота. Он потерял ощущение времени, чтобы понять, как долго это все продолжалось — он осознал только момент, когда Эд наконец-то отстранился и, выругавшись себе под нос, наспех начал расстегивать переднюю часть бриджей. И только тогда Стид осознал разницу между ними. — Как-то многовато на тебе одежды! Это было настоящим издевательством: этот свободный вырез рубашки открывал закуток витиеватых чернил, уходящих замысловатыми узорами вниз по груди и выглядывающих из-под длинных рукавов. Стид хотел разорвать ее, оставить ткань кусками висеть на мужчине, чтобы он мог впиться взглядом в Эда, обхватить его руками и почувствовать своим ртом; проследить каждую извилистую линию татуировки, узнать их вкус и историю. Эд ворчал, борясь со своими штанами, пока наконец-то не расстегнул их ровно так, чтобы высвободить возбужденный член. — В следующий раз я обещаю, что не буду в этом тряпье. Сейчас уже нет сил ждать, — поспешно сказал он, хватая бутылек масла, чтобы обильно смазать себя. Стид наблюдал за его движениями, очарованный его формой и размером. Раньше он никогда не считал член особо привлекательным, но, как и во всем, Эд был у него первым. Эд подхватил его за бедра и попытался перевернуть на живот. — На четвереньки, давай-давай. — Нет, подожди, подожди. А мы можем остаться так? Эд ненадолго затих. — Уверен? Будет немного неудобно. — Что ж, видишь ли, ты не такой уж и устрашающий, чтобы не любоваться тобой во время соития. — Не называй это гребаным соитием, — прорычал Эд, но его губы изогнулись в улыбке от нежного поддразнивания Стида и чего-то наподобие комплимента. В конце концов они все равно посмеивались, пока Эд пытался уложить Стида в более удобное положение, уговаривая его приподнять бедра, чтобы было легче подтолкнуть под себя подушку, и чуть не получил ногой по лицу за свои усилия. Он со смехом схватил непослушные ноги Стида, который в следующее мгновение осознал, что одну Эдвард уложил к себе на плечо, а второй заставил обхватить его за талию, полностью выставляя напоказ. На место смеха пришло что-то более тихое, а взгляд, наполненный настолько интенсивной нежностью, вновь заставил Стида густо покраснеть. — Стид. — Да, Эд. Продолжай, — улыбнулся он. Его обожгло. Как только Эд немного толкнулся внутрь. Хорошо так обожгло, что выбило весь воздух из легких, а, возможно, и все чувства. Тяжело было сдержать крик, когда он почувствовал, как Эд погружается глубже, а гладкие стенки растягиваются вокруг члена так, что его пальцы едва ли сейчас могли удержать что-то в руках от пробивающей дрожи. — О Боже, — шумно вздохнул он, откидывая голову назад и начиная руками беспорядочно водить по дорогим мягким простыням в поисках опоры. Эд двигался самыми медленными, нежными и неглубокими толчками, его член восхитительно терся внутри Стида, растягивая и погружаясь все глубже и глубже, пока не дошел до такой точки, что ближе они уже быть не могли. — Блять, блять, — выругался Эд, рвано дыша, — блять, Стид, ты такой… — Да… — прохрипел он в ответ, — Да, не…не останавливайся. Продолжай, ах...! Стид зажал рот ладонью в тот момент, когда его накрыло волной ослепляющего удовольствия, которое пришло на место исчезнувшего дискомфорта. Оно росло, словно гребень волны, которая набирала высоту с каждой секундой. Это ощущение прожигало его насквозь, пока все, что он понимал, было чувством, когда Эд двигался внутри него, теперь жестко и уверенно вбиваясь с пошлыми шлепками бедер о задницу Стида, совпадающими с бешеным ритмом его сердца. Это было ничем, по сравнению с тем, что он испытывал раньше — каждый толчок заставлял его член еще больше трепетать и истекать между ними. Стид сильнее зажал ладонью рот, стараясь заглушить свои громкие стоны, норовящие вырваться из его уст и, ох, как бы вульгарно было с его стороны повести себя так, нарушая все правила учтивости и куртуазной любви на брачном ложе? — Нет-нет, любовь моя, — Эд схватил Стида за запястье и отвел руку в сторону, отгоняя чуждые мысли и воспоминания. — Ничего такого между нами, хорошо? Не сдерживай себя. Дай мне насладиться и услышать. У Стида защипало глаза. Он разомкнул губы и позволил каждому крику удовольствия, желания и любви зазвучать между ними. Он замолчал только тогда, когда Эд сбросил его ногу с плеча и накрыл губы Стида поцелуем, чтобы прижаться ближе и ласкать его губы, пока он толчками вбивался в его тело. — Дерьмо, я скоро кончу. Хочу, чтобы ты сделал это первым. Прикоснись к себе или сделай что-нибудь, блять! Не говоря ни слова, Стид схватил скользкую от масла руку Эда и заставил обхватить его свой член, от чего у мужчины вырвался сдавленный смешок. — Ах, я должен был понять, — поддразнил он, тяжело дыша, — будешь просто отлеживаться и мечтать об Англии, пока я буду делать всю работу, а? Стид притянул к себе Эда, обнимая его за шею и зарываясь ладонями в густую гриву. — Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне. Глаза Эда снова распахнулись. — Блять, — его скользкие пальцы скользнули по возбуждению Стида, начиная работать рукой так сильно и уверенно, что в ответ вновь послышался всхлип удовлетворения. Волна удовольствия почти застала его врасплох, когда он выгнулся и излился прямо в руку Эда, часть его семени попала и на его собственный живот, но мужчина не сдавался и оглаживал его до конца, пока не выжал из него все до последней капли, оставив обмякшим и тяжело дышащим на простынях. Стид распахнул глаза, когда почувствовал внутри себя разочаровывающую пустоту — Эдвард склонился над ним, склонив голову с беспорядочными длинными кудрями, пока он отчаянно двигал рукой, плотно обхватив свой член — который только что был внутри него — подумал Стид с внезапным смущением — пока наконец-то не кончил, окропив густыми каплями семени чужой живот, которые смешались с его собственной. Это было настолько неожиданно и возбуждающе, что у Стида поджались пальцы на ногах. Затем повисла тишина, долгая и успокаивающая, между двумя мужчинами, что лежали рядом друг с другом на такой маленькой для них обоих кровати. Стиду нравилось ощущать полностью прижатое тело Эда к его собственному. И это странное, пульсирующее чувство внутри него — последствие его удовольствия, разбегающееся по телу теплом и легкостью. Эд лениво пробежал подушечками пальцев по животу Стида, прослеживая незамысловатые узоры их семени, смешивая их между собой. Помечая его. — Я вымою тебя, клянусь, но, черт, мне нужна минутка, — уткнулся он в плечо Стиду, оставляя там легкий поцелуй. — Не получал такого удовольствия, черт возьми, не знаю, давно. Может, и никогда вовсе. — Полагаю, в будущем нас ждет нечто большее, — Стид одарил взглядом своего возлюбленного. — Эм…ну… если ты все еще хочешь... ну... Эд заглянул ему в глаза. — Хочу. Все еще. — голос его был твердым и уверенным, как будто он осознал, что Стид проверяет его. — И буду хотеть все время, что у нас осталось. — Это ужасно долго, знаешь ли. До конца нашей жизни, — откашлявшись, Стид наконец-то осмелился произнести это вслух. — О, дружище, — Эд приподнялся на локте и наклонился, чтобы вновь его поцеловать. — Не так уж и много. Стид рассмеялся, радость и облегчение вырвались наружу. — Надеюсь, этого времени будет достаточно, чтобы ты вновь отрастил бороду. Эд удивленно вскинул брови и прошёлся пальцами по оголенной щеке. — Мою бороду? Стид небрежно пожал плечами. — Жаль, что я так и не узнал, каково это — целовать тебя с бородой. — Что, мечтал об этом? — Эд поиграл своими бровями, глядя на него. Какой же язвительный, идеальный мужчина. — Я буду фантазировать обо всем, что мне заблагорассудится. — Хорошо, я снова отращу ее. За этот поцелуй. Стид прильнул к Эду, улыбаясь, его разум — и его сердце — больше не бились о скалы, охваченные бурей, а плыли по спокойным водам.