Штамм L0V3

      Ледяной дождь обжигал распаленные щеки, раскаты грома пугали так, что замирало бешено стучащее сердце. Я спряталась за очередным деревом и дрожащими руками приподняла «Глок», чувствуя приближение своего конца. Каждый человек должен отвечать за совершенные им глупости, так мне всегда говорили родители, и с возрастом я не нашла аргументов, опровергающих такую позицию.       И сейчас стало ясно: за свою глупость я отплачу сполна.       …       Путь до ближайшего городишки оказался короче, чем ожидалось. Измученные, голодные и промокшие, мы прошли мимо большой деревянной таблички, приветствующей новых жителей. Вдруг Питер схватил меня за голову, прикрывая ладонью рот, и потащил куда-то в сторону. Ноги сразу отказались слушаться, в легких будто перестало хватать воздуха, едва я ощутила его ладони на своей коже.       Не трогай меня не трогай меня не трогай       Мы спрятались за сгоревшими останками какого-то автомобиля, после чего напарник убрал руку. Тело сотрясала крупная дрожь.       — Какого ты…       Вместо ответа он прислонил палец к губам, после чего указал куда-то в сторону дороги. Аккуратно выглянув из-за укрытия, я увидела рассредоточенных по улице зомби. Один из них вскидывал лысеющую голову, покрытую жидкими светлыми волосами, будто прислушивался к окружению. Черная сутана с высоким воротником особенно оттеняла его белую кожу.       — Пойдем в обход? — Я старалась сосредоточиться на происходящем, чтобы унять гнев и страх, поднявшийся в груди.       — Мы не знаем, сколько их, и как далеко они разошлись. Боюсь, придется драться.       — Драться? Совсем больной?! — Мой шипящий шепот казался громче крика. — Мы шли пешком хер знает сколько миль и не жрали несколько часов!       В ответ Питер нахмурился и поджал губы, обдумывая сложившуюся ситуацию. Несколько минут мы просидели за машиной, слушая хриплые стоны. Видимо, жители этого городка спрятались от инфекции, словно от стихийного бедствия, в местной церквушке, где заражение настигло каждого из них. Теперь они выломали дверь своего укрытия и разбрелись по округе, подвергая нас риску погибнуть от их рук и зубов.       Вдруг напарник бесшумно и быстро прокрался к стоящим неподалеку мусорным бакам. Пара мгновений — и он поднял крышку ближайшего из них, изучая содержимое. Изумление смешалось с растерянностью: какого хера он задумал…       Вытащив и расставив несколько стеклянных бутылок, Питер закрыл бак, прихватил свои находки и так же тихо пробрался обратно ко мне.       — Это что?       — Они чувствительны к звукам, так мы сможем их отвлечь.       Я не успела сказать ни слова, как он взял одну из бутылок и бросил как можно дальше, та с оглушающим звоном разбилась об асфальт. Мертвецы нестройной толпой потянулись на звук, мы же пошли вниз по дороге, в противоположном направлении, стараясь не попадаться им на глаза.       Невысокие здания теснились вдоль главной улицы, от чего та казалась еще уже. Мы шли, вслушиваясь в тишину, а у меня, глядя на все это, из головы не шли старые черно-белые фотографии шахтерского городка в семейном альбоме, которые так любила показывать мама. Ее родители были родом из семей шахтеров, и она ужасно этим гордилась.       Мы прошли мимо мясной лавки, из разбитой витрины доносился едва ощутимый запах тлена: конечно, все уже сгнило под воздействием времени. Я увидела лежащие на прилавках сероватые останки и брезгливо фыркнула.       В этот момент чьи-то костлявые пальцы вцепились мне в плечи.       Юноша был невысоким и довольно тощим, но держал свою добычу удивительно крепко. Я пыталась высвободиться из его хватки, но раскрытая пасть с гниющими зубами целилась прямо в шею. В этот момент Питер выскочил из-за моей спины и разбил одну из бутылок об голову, темная кровь брызнула вместе с осколками. Оглушительный звон заставил вздрогнуть, прежде чем до меня дошло, что напарник уронил остальные бутылки, пытаясь меня защитить. Я дернулась в сторону, после чего изо всей силы толкнула зараженного, тот упал на асфальт. Несколько ударов ногой по черепу — и хриплый рык затих, а парень навсегда замер в растекающейся луже крови. Никогда не думала, что человеческий череп настолько прочный…       — Роуз, пойдем, они могли услышать. — Прохладные пальцы коснулись запястья, мы ускорили шаг и совершенно неожиданно для меня вскоре оказались возле местного полицейского участка. Питер дернул ручку, и дверь с легкостью открылась. Едва мы вошли в помещение, напарник взялся за мебель, чтобы заблокировать вход, я же быстрым шагом направилась вглубь помещения: у таких провинциальных участков нередко бывает еще один выход, надо проверить…       Узкий коридор привел меня к металлической двери, я повернула ручку и передо мной открылся вид на импровизированную стоянку служебного автомобиля. Кивнув, будто увиденное ответило на какой-то мой невысказанный вопрос, я закрыла дверь и вернулась к Питеру, который толкал к двери тяжелый стол. Спустя мгновение я присоединилась к нему, общими усилиями нам удалось заблокировать вход. Тяжело дыша, мы сели прямо на каменный пол участка.       …       Вечер встретил нас ливнем и грозами, сияние молний освещало нашу стоянку сквозь чудом уцелевшие окна: когда началась катастрофа, идиоты и отморозки громили здания полиции в первую очередь. В участке нашелся полный воды кулер и служебное помещение, в котором удалось раздобыть несколько злаковых батончиков. Ужин был, что уж сказать, скудным, но мы решили, что в такую погоду лучше остаться здесь и обойтись тем, что имеется в наличии. В одном из помещений нашелся работающий фонарик, его холодный свет озарял наше нынешнее пристанище, делая его уютнее. Я сидела на полу и рассеянно пялилась в пространство, думая обо всем и ни о чем одновременно, изредка цепляясь за обрывки мыслей в собственной голове.       В какой-то момент Питер бережно потянул меня за воротник куртки, привлекая мое внимание. Я поплотнее закуталась в одежду и подняла на него недовольный взгляд.       — Чего тебе?       — Тебя что-то тревожит?       Вопрос поднял во мне раздражение, смешанное с растерянностью. Причин для тревоги было миллион, и только идиот мог не понимать, в какой заднице мы оказались.       Но его волновало мое состояние, хотя ему самому, наверное, непросто…       — Все и сразу, дружище. Мы опять в дерьме.       Напарник смерил меня долгим, внимательным взглядом, от которого сразу стало неуютно. Казалось, он просвечивает меня насквозь, словно рентген, видя мое тело… и душу.       — У меня кое-что есть для тебя. Закрой глаза и протяни руку.       Не испытывая ни капли расположения к этой затее, я, тем не менее, подчинилась. Любопытство одолело страх, вынуждая узнать, что же у него есть, ведь из фургона он вроде бы не успел ничего вытащить, прежде чем его сжечь…       Руки коснулось что-то тяжелое, но я сразу узнала эту текстуру и вес.       Открыв глаза, я неверящим взглядом осмотрела свой пистолет.       — Он тебе очень нравится. — Мужчина смутился, будто ему было неловко говорить об этом. — Это все, что я успел прихватить с собой, подумал, что ты будешь рада. Да и огнестрельное оружие лишним не будет, верно?       Я проверила магазин, в котором были оставшиеся пули, и вставила его обратно. Я внимательно посмотрела на Питера, слова будто застряли в горле и не хотели оттуда выходить, лишь губы подрагивали, пытаясь справиться с эмоциями…       Я направила дуло пистолета напарнику в грудь, он уловил мое движение и дернулся в сторону, пуля прошла по касательной. Питер издал какой-то рычащий крик и схватился за изувеченное плечо. Время вокруг будто замедлилось, я вскочила и, натыкаясь на стены, бросилась вон через заднюю дверь, которую так и не заблокировала, словно чувствовала… спустя несколько секунд дождь и ветви деревьев укрыли меня от яростного взгляда.       Девять патронов. У меня девять патронов.       Мокрая листва едва заметно поблескивала в лунном свете, сияя сильнее только при вспышках молнии. Бежать было невероятно тяжело, и я чувствовала, как сердце, словно старый мотор, изо всех сил гоняет кровь с адреналином по организму, давая мне последний шанс.       Выдохнувшись, я прислонилась спиной к ближайшему дереву. Боже, если ты правда существуешь, зачем ты создал меня идиоткой? Чего я хотела добиться этим нелепым побегом? Он быстрее и намного более ловкий, чем я, моя поимка — вопрос времени. Я посмотрела на пистолет в своих руках: странно, что он его не разрядил перед тем, как отдать мне. Не предвидел, что я попытаюсь сбежать? Впрочем, я тоже этого не ожидала, не думала, что мне хватит мозгов на такой идиотский поступок.       — Дорогуша! Вернись, пожалуйста! — Его голос звучал громко и спокойно перекрывал шум грозы. Я резко выглянула из-за дерева и сделала выстрел, но крика, подтверждающего, что я попала в цель, не услышала.       — Роуз, я все равно тебя догоню, зачем это? — Он ступал по мокрой земле аккуратно и совершенно неслышно, я могла ориентироваться лишь на его голос. Беда в том, что и он ориентировался на мой.       — Отвали от меня! — выкрикнув это, я согнулась и короткими перебежками убралась подальше от места, где была до этого. Глупая идея, он все равно меня найдет…       — Дорогая, я не могу! — Звук раздался слева, я сделала еще два выстрела и снова побежала прочь. Чувствуя нарастающую панику, я закусила губу и ощутила во рту металлический привкус: хватит сходить с ума, Роуз, соберись! Если хочешь избавиться от него — придется его убить.       Эта мысль пришла неожиданно и резко, настолько, что я споткнулась о лежащую на земле ветку и едва не упала. Дожили, честный коп хочет убить невинного человека. Выдохнув, я нахмурилась и решительно взглянула перед собой, чувствуя, как ледяные капли стекают с прядей волос на лицо.       Нет больше понятий чести и прочего дерьма. Есть охотники и есть жертвы.       Оскальзываясь на мокрой земле, я сделала короткую перебежку и оказалась за очередным стволом. Выглянув из-за него, вдалеке я увидела знакомую фигуру, даже с такого расстояния и сквозь пелену дождя виднелись два сияющих синих огонька.       — Мы предназначены друг другу судьбой, понимаешь?! — Я прицелилась и сделала еще два выстрела, но вновь неудачно. — Ты пытаешься убежать от судьбы!       Грязь облепляла обувь и ноги, замедляя движимое одним лишь адреналином тело. Шум дождя и грозы заглушал мои шаги, но и его тоже.       — Я слышу тебя, дорогая! — Голос Питера звучал особенно плотоядно, наводя на мысли о том, что он остается охотником, даже будучи безоружным, а я остаюсь дрожащей от холода и страха жертвой, сжимающей в окоченевших пальцах «Глок». Моя стихия — каменные джунгли, шумный и тесный город, в крайнем случае — солнечные просторы Техаса, а здесь, среди тьмы, дождя и холода, была его стихия и его правила.       Не мои.       Я бросилась вперед, в каждой вспышке молнии сердце пропускало удар: яркий свет мог помочь меня обнаружить. Чаща вывела меня к ручью, напитавшемуся дождевой водой и выходящему из берегов. Нельзя лезть в воду, это меня замедлит, и я промочу ноги, бежать будет невозможно. Скрывшись за деревьями, я пошла вверх по течению.       — Ты умна, Роуз, очень умна! Но и я не дурак! — Его громкий голос эхом раздался за спиной, от чего я споткнулась и упала на мокрую траву. Стиснув зубы, чтобы не издать ни единого лишнего звука, я поднялась и ушла обратно в чащу: он услышал, наверняка услышал, что я упала…       Очередной всполох молнии выхватил из тьмы фигуру Питера, но всего лишь на пару секунд, не дав мне времени прицелиться. Решив рискнуть, я сделала два выстрела, ответом мне был шум дождя и грозы. Чертыхнувшись, я ушла глубже в чащу.       Идиотизм и тупость, я приняла идиотское решение и сейчас веду себя, как идиотка. Увидела свой пистолет и словно сошла с ума. Так хотела бы свободы — застрелила этого засранца в участке, удалось же его ранить, был же шанс… Раскат грома заставил меня вздрогнуть.       Выбора нет, надо выманить его на себя, желательно, чтобы у меня остался хотя бы один патрон. Когда он будет достаточно близко — сделаю выстрел. Я вспомнила его руки на своем теле, в груди заклокотала ярость: карма настигнет этого ублюдка, и настигнет в моем лице. Когда эта тварь сдохнет, нафаршированная свинцом, я снова обрету свободу.       — Дорогуша! Хватит, ты заблудишься! — В голосе Питера как будто слышалось беспокойство: кажется, кто-то боится меня упустить. Вспышка молнии осветила обтянутую мокрым свитером спину. Я прицелилась и задержала дыхание, если попаду хоть раз — это победа…       Раскат грома заставил меня вздрогнуть и сбил прицел, пуля угодила в ветку, которая хрустнула и повисла, надломленная. Напарник развернулся, а я бросилась бегом от места выстрела, не зная, успел он меня заметить или нет.       — Роуз, это кончится, рано или поздно! Будь хорошей девочкой! — Его крик заставил кровь кипеть, ярость заклокотала где-то в горле, желая немедленно найти выход.       — Я тебе не псина! — Фигура в ярком секундном всполохе показалась ближе, и я сделала еще два выстрела, такие же неудачные, как и до этого, такие же, как и этот дурацкий побег, будь ты проклята, Беннет, не могла придумать ничего получше?..       — Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя, и ты меня любишь, просто еще не осознала! Зачем все усложнять?!       В тени ветвей я была скрыта от взгляда Питера, но, как ни странно, это было не нужно. Под ногой оказалась ветка, я наступила на нее, громкий хруст был четко слышен сквозь шум ливня. Среди ветвей показался синий проблеск, можно было принять его за молнию, но я не могла позволить себе быть наивной. Перебежав левее, я пыталась разглядеть в чаще знакомое лицо, он должен подойти в упор, чтобы я точно не промазала, у меня остался, кажется, один патрон. И этот, возможно, единственный патрон я буду должна пустить в человека, который был рядом со мной все эти месяцы…       В маньяка, помешавшегося на своей странной любви.       Сердце стучало тяжело, неохотно, будто кровь загустела от адреналина в ней. Промокшая одежда будто заледенела, но я не чувствовала холода. Ради своей свободы я зашла слишком далеко, и теперь осталось совсем немного, лишь бы не дрогнуть, лишь бы мне хватило сил. Сквозь дождь и ветер еле слышался тихий шелест шагов.       Справа от меня возникло лицо с горящими синими глазами.       Я двигалась быстро, но все казалось медленным, будто во сне. Дуло пистолета почти вплотную уперлось ему в лоб, не давая себе ни секунды на сожаления и колебания, я нажала на курок.       Раздался щелчок, ни капли не похожий на выстрел.       Я нажала на курок еще раз и услышала тот же самый щелчок, в следующее мгновение на моей шее оказался ремень, в глазах заплясали яркие вспышки, а легкие сдавило от нехватки кислорода. В свете глаз и сиянии молний я разглядела лицо, искаженное счастливым торжеством.       Перед тем, как потерять сознание, я думала лишь о том, что обсчиталась впервые в жизни.       …       Голова болела невыносимо, а темнота и не думала отступать. Лица коснулась мокрая материя, которая аккуратно, будто любовно огладила щеки. С невероятным трудом я открыла глаза и увидела перед собой знакомое лицо.       — Наконец-то, дорогая, я уже начал беспокоиться. Как ты себя чувствуешь? — Питер выглядел действительно встревоженным, будто его правда волновало мое состояние. Я попыталась пошевелиться, но ноги оказались связаны веревкой под коленями, а запястья были туго перетянуты ремнем. На плечах чувствовалась какая-то теплая тяжесть, чуть повернув голову, я увидела воротник куртки Питера.       — Где… Где мы? — Нахмурившись, я медленно осмотрела помещение: невысокий потолок, в углу стояли стиральная машина вместе с сушилкой и несколько полок со всяким хламом. У противоположной стены шла лестница куда-то наверх.       — В одном из домов, здесь безопасно. Хочешь пить?       Я кивнула, и спустя несколько мгновений у моих губ оказалась кружка, я сделала несколько глотков, и живительная влага словно напитала собой каждую клеточку тела, возвращая мне способность ясно мыслить. Вместе с энергией, разум и тело наполнились досадой и злобой.       — Что, будешь теперь держать меня связанной? — В голосе слышались металлические нотки, будто это он сидел на полу связанным, а не я.       — Нет, Роуз, конечно нет. Но нужно принять меры предосторожности. — Он аккуратно, почти невесомо коснулся моих губ своими. Я в красках представила, как цепляюсь в него зубами и рву на части ненавистную плоть…       — Ты потрясающая, Роуз, просто бесподобная. Такая сильная, энергичная… Патронов у тебя больше нет, но я сомневаюсь, что это тебя остановит. — Питер провел ладонями по моим ногам и прижался щекой к коленям, его подбородок задевал края веревки.       — Можно сломать тебе ноги, кости срастутся неправильно, и ты больше никогда не сможешь ходить. А лучше — перерезать сухожилия. Когда они заживут, ты будешь хромать слишком сильно, чтобы попытаться сбежать. — Глаза Питер сияли, а на лице было выражение такого неподдельного счастья, что сердце сковало ужасом. Мысль о том, чтобы сделать из меня зависимого, беспомощного инвалида, делала его счастливым.       — Погоди, Пит, это хуйня, а не план. Серьезно, вокруг апокалипсис, а у нас даже нет базы, где можно меня оставить. Ты просто не справишься один.       — Не волнуйся, дорогуша, мне не так сильно нужна помощь, как ты думаешь. — Кончики длинных пальцев лениво водили по ногам, от этих прикосновений меня затошнило.       Вдруг Питер выпрямился, после чего медленно и аккуратно закатал края моих грязных джинсов. В следующую секунду в его руке блеснул серебристый нож-бабочка, при виде него сердце забилось быстрее. Я попыталась отбиться, но напарник крепко перехватил меня за ботинки, в уголках глаз предательски защипало, в легких сразу будто стало не хватать воздуха.       — Не дергайся, любовь моя, обещаю, будет не так больно. — Лезвие неспешно приблизилось к моей лодыжке.       — ПИТЕР УМОЛЯЮ НЕ НАДО! — Мой крик звонким эхом отразился от стен подвала, по щекам потекли слезы. Бледное лицо с синими глазами стало каким-то огорченным.       — Роуз, дорогая, я же обещаю, будет…       — Погоди. Постой. Давай поговорим. — Я сконцентрировалась на собственном дыхании, чтобы унять рыдания. Конечно, в академии мы проходили переговоры с террористами, преступниками и всякими психами, но никогда не думала, что придется применять эти знания на практике, и уж тем более — в подобной ситуации. — Сам посуди, ну зачем тебе калека? Тебе будет гораздо тяжелее. Обещаю, больше никаких глупостей, сам знаешь, что патронов у меня больше нет.       — Дорогуша, я очень хочу тебе верить, но так будет надежнее.       — Серьезно? Тебе так насрать на мое здоровье? — Я горько усмехнулась и подняла на него взгляд. К моему изумлению, ему будто стало больно и неприятно от моих слов.       — Нет, родная, зачем ты так говоришь? Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Со мной. — Он взял мои связанные руки в свои ладони и посмотрел на меня с какой-то странной решимостью. Его лицо было так близко к моему, в сумрачном свете, даваемого, видимо, фонариком, было заметно, какие длинные у Питера ресницы.       Я аккуратно высвободила руки из его хватки и набросила их, словно петлю, ему на шею, он не двигался и настороженно наблюдал за моими действиями. Не давая себе больше ни секунды на мысли и сомнения, я поцеловала мягкие сладковатые губы. Напарник будто растерялся и не шевелился, пришлось усилить напор. Питер спохватился и с жаром ответил на поцелуй, Прохладные ладони проникли под свитер и гладили разгоряченную спину. Я огладила кончиками пальцев гладкий затылок, напарник сдавленно простонал мне в губы, после чего удивительно аккуратно повалил меня на пол. Приходилось гнать от себя любые мысли, запретить себе думать, чувствовать, не давать ни секунды на осознание того, кого я целую, чьи руки так по-хозяйски обращаются с моим телом, словно со своей вещью, с желанной наградой.       Питер не просто влюблен, он абсолютно мной одержим. Он — маньяк, чья цель — не насилие и убийство, а я. И если я хочу защитить себя, то придется сделать вид, что я играю по его правилам.       Ведь если не можешь победить — возглавь.