Штамм L0V3

      Колорадо встретил нас неожиданным частоколом из ледяного дождя, казалось, сам металл фургона промерзает от этой холодной воды. Я слушала, как капли бьют по крыше и вместе с Питером пыталась вглядеться в дождевую пелену, чтобы разобрать дорогу.       - Роуз, ты едешь уже давно, давай я сяду за руль.       - Давай ты нахуй пойдешь. - Его забота раздражала, оттого сильнее, что мне правда требовался отдых - еще немного и поменяемся.       Он вздохнул, но ничего мне на это не ответил. Через некоторое время дождь немного утих, и разбирать дорогу стало намного проще.       Питер ничего мне не сказал по поводу того, что я приложила его головой об автомобиль, и для меня это было странно. Ни упрека, ни жалобы, ни справедливого в такой ситуации гнева. Он молча сносил мою злость и порой избыточную жестокость, ни словом, ни жестом не показывая недовольства. Как много он готов вытерпеть от меня? Где эта грань, после которой он ответит мне тем же?       Спустя некоторое время мы поменялись, и я прислонилась к ледяному окну, пытаясь разглядеть окружающие нас пейзажи. Стекло запотевало от жара моего лба, каждую минуту я, чертыхаясь, протирала его рукавом свитера, чтобы снова вернуться к наблюдениям.       В конце концов я обратила внимание на необычные ограждения возле дороги: темные и толстые, непохожие на традиционные отбойники.       - Тормозни, Пит.       Питер тут же остановился, я выскочила под холодный дождь, разглядывая ограждения. Проведя по ним рукой, я ощутила грубую, мокрую от дождя текстуру холщового мешка.       Насыпные ограждения.       Несмотря на то, что мы не включали печку, экономя топливо, когда я вновь укрылась в машине от дождя, сразу стало намного теплее.       - Что-то выяснила?       - Да. Где-то неподалеку должна быть полевая военная база.       - Военные?       Я напряженно кивнула. С одной стороны, здесь могут быть ресурсы, оружие, что угодно, что будет так нам полезно в пути.       А с другой стороны, вооруженные зомби в спецодежде - худшее, что можно представить.       Питер потянулся самыми кончиками пальцев, и замер в паре миллиметров от моего плеча, после чего убрал руку, не рискуя испытывать мое терпение. Я откинула со лба отросшие волосы, в очередной раз заметив, как сильно они отросли, хотя с момента последнего похода в парикмахерскую прошло всего несколько месяцев. Надо же, и полгода еще нет с начала катастрофы, а такое впечатление, что пролетела целая жизнь…       - Роуз, давай так: чего ты боишься?       - Всего, дружище. Тебе не кажется, что чаще всего мы ведем себя как идиоты из фильмов ужасов? Лезем в самую задницу, а потом искренне удивляемся, что едва унесли ноги.       - Ну, допустим. – Судя по его виду, он просто не хотел со мной спорить. – Но причем тут военный лагерь?       - Такие базы разбивают для временного размещения эвакуированных граждан. Представь, если туда попал хотя бы один зараженный, и его не успели вовремя ликвидировать? В городе этих тварей мало, слишком мало для подобного городишки, значит, они где-нибудь вот в таком проклятом месте. Понимаешь, какая встреча нас ждет?       - Я согласен, Роуз, но есть одна проблема. – Питер слегка наклонился ко мне, даже в сумраке автомобиля я увидела, как темна его бледная кожа вокруг поврежденного глаза.       – Мы едем по главной трассе уже пару часов, и я пока что не видел ни единого разворота, а фургон слишком тяжелый, чтобы лезть на нем по бездорожью.       Неожиданно появилось ощущение, будто напарник каждым своим словом вбивает мне в голову гвоздь. Он был прав, поворотов пока не было, да и в этой дождливой грязи автомобиль точно застрянет навсегда, если мы рискнем съехать с трассы. Варианта у нас, по сути, два: развернуться и уехать прочь в поисках какого-нибудь городка, а заодно – объездного пути, либо найти себе очередные приключения, вполне вероятно ведущие к неизбежной мучительной смерти. Разумеется, жаль потраченного топлива, но своей жизни мне было жаль гораздо больше.       - Ну, нахер. Разворачивайся, поищем объездной путь.       Он подчинился и вывернул руль, автомобиль тяжело развернулся на мокрой дороге. Я снова припала к окну, разглядывая ограждения, установленные военными. Зачем они это делали? Скорее всего, это был приказ «сверху», бессмысленный и трудоемкий, как и все подобные приказы: это не могло спасти трассу ни от одного зараженного, гораздо разумнее было натянуть колючую проволоку или что-то такое… Однообразные пустынные пейзажи вызывали тоску и какое-то неясное ощущение тревоги.       Спустя некоторое время кончился дождь, как и прервалась череда темных холщовых мешков, вскоре показалась такая долгожданная развилка, Питер предложил устроить стоянку, я поддержала его предложение: даже будучи пассажиром, долгая дорога бывает утомительна. Мы вышли из автомобиля, я потянулась, разминая затекшие конечности, и вдохнула холодный влажный воздух. Обернувшись, я заметила напарника, подпирающего кузов плечом и разглядывающего меня, на лице будто сам по себе появился недовольный оскал.       - Что, пялишься? Потом дрочить будешь, или снова какую-нибудь хуйню выкинешь? Питер, вопреки моим ожиданиям, никак не отреагировал на сказанное, будто не слышал. Он чуть наклонил голову и на его лице расцвела улыбка, спокойная и нежная.       - Просто любуюсь. Ты очень красива, Роуз.       - Ой, заткнись. – Из его уст комплименты звучали неприятно, будто тот факт, что их произносил именно он, превращали их в грязные оскорбления. Поежившись, но не от холода, я обошла его и залезла обратно в фургон. Уютные коричневые сидения мне нравились и как будто напоминали о доме. Но с ними все-таки неудобно, может, стоит их потом снять, чтобы внутри появилось больше свободного места…       Спустя несколько минут внутрь залез Питер и не говоря ни слова завел мотор. Жутковатая голубая искра промелькнула в замке зажигания, чем заставила меня вздрогнуть: все-таки это не очень безопасно, надо будет обязательно найти автомобиль с ключом.       Скука от однообразных пейзажей утомила меня, и я задремала, облокотившись на оконное стекло. В неглубокой дреме я слышала шум двигателя и шуршание шин по асфальту…       …И почувствовала прохладные, дрожащие от возбуждения ладони, проникающие под свитер и ткань джинсов.       Судорожно вздохнув, я проснулась и тут же с ненавистью и страхом взглянула на напарника, тот бросил на меня встревоженный взгляд, но продолжал смотреть на дорогу и крепко держать руль обеими руками.       - Роуз, все хорошо?       Отдышавшись, я стерла со лба испарину. Конечно, мы изучали в академии посттравматическое стрессовое расстройство, но я никогда не думала, что сама с ним столкнусь. Да и из-за чего, по сути? Из-за того, что я во сне потрахалась с каким-то извращенцем? От этой мысли тошнота подступила к горлу, я прикрыла рот ладонью. Питер увидел мое состояние и сразу остановил фургон, я открыла дверь дрожащей рукой и выскочила на свежий воздух. Было ощущение, что я изо всех сил старалась не подпускать это знание, и теперь оно заняло свое место в голове, словно ядовитый сорняк, что пустил корни у меня в мозгу. Он ведь не просто терся, наверняка не мог ограничиться только этим, да еще и тот сон… Острый спазм скрутил живот и почти сразу горький вкус желчи обжег язык.       - Роуз, дорогая, что… - Едва пальцы напарника коснулись моего плеча, я отшатнулась, словно от удара, и стала испепелять его взглядом.       - Скажи честно, ты… - Рвотный позыв требовал выхода наружу, но я усилием воли подавила его. – Ты меня насиловал?       «Насиловал». Будь мне немного лучше, я бы рассмеялась от неуместности этого слова. Насилуют идущую с работы дамочку в темной подворотне. Насилуют пьяную студентку на вечеринке. Насилуют парня-наркомана, пока тот под кайфом от очередной дозы. Никто и никогда не насиловал Роуз Агату Беннет, офицера полиции, любимую и единственную дочь семейства Беннетов. Я всегда знала, как за себя постоять, всегда могла защитить себя. Этого не могло со мной случиться, с кем угодно, но не со мной. Но я понимала, что это случилось.       Питер преодолел небольшое расстояние между нами и крепко схватил меня за плечи, не давая вырваться, его прикосновения жгли меня, словно огнем, будто он держал меня раскаленными щипцами. Его пронзительно-синие глаза будто слегка светились, но лицо было сосредоточенным и как будто немножко злым, что придавало его виду особую суровость и решительность.       - Нет. Я сделал много чего неуместного и явно огорчающего тебя, дорогуша, но могу поклясться, что я тебя не насиловал. Мы сделаем это только если ты сама этого захочешь. Обещаю.       Я переводила взгляд с его здорового глаза на зараженный, будто пыталась поймать хоть один из них на лжи. Но он говорил так уверенно и искренне, смотрел неотрывно и так внимательно, что я поверила ему. Моя ладонь будто сама со всего размаху ударила Питера по уху. Это не опасно, но весьма болезненно. Он отшатнулся и слегка согнулся, оглушенный, я толкнула его на землю. Напарник лежал на земле, удивленно глядя на меня, я же боролась с тошнотой и желанием рассмеяться. Тот факт, что его поганый член не был внутри меня, странным образом примирял меня со всем остальным, будто извиняя Питера в его остальных поступках. Почему-то сразу стало легче и проще, хотя ситуация все еще была мучительна и отвратительна для меня. Но было лучше, чем могло быть, а это уже кое-что. Довольно и как будто немножко лениво я ударила Питера ногой в живот, тот странно крякнул и завалился на бок, дрожа от боли.       - Это ничего не меняет, понял? Ты все еще такая же мерзкая тварь, просто дров наломал чуть меньше. Поднимай свою тощую задницу и садись за руль.       Напарник встал с земли и сделал так, как я ему велела. Странная дрожь охватила мое тело, когда я наблюдала за его высокой худой фигурой. Ощущение было странным и незнакомым, понятнее стало лишь тогда, когда мы поехали дальше и меня затошнило при виде его тонких узловатых пальцев на руле.       Страшно.       Вот оно что. Несмотря на то, что я явно была сильнее, Питер пугал меня. Он был непредсказуем, непонятен, и делал со мной много извращенного дерьма. Прикрыв глаза, я физически ощутила в ладони холодноватую рукоятку «Глока», которого была лишена. Бояться – это нормально, в работе полицейского часто приходится сталкиваться с различной хуйней, которая может напугать до смерти. Но если включить мозги и подкрепить это порцией свинца, то все становится намного проще.       Осталось только вернуть свой пистолет.       Погруженная в свои мысли, я не сразу заметила очередную необычную деталь с обеих сторон дороги: сияющий сетчатый забор. Лишь через некоторое время я, нахмурившись, подумала о том, что это весьма странно: такие обычно ставят, если дорога пролегает через заповедные зоны или что-то в этом роде, но ограждения выглядели слишком новыми, будто поставленными совсем недавно. Автомобиль неожиданно ускорился, и я развернулась к Питеру: тот смотрел на дорогу с какой-то сосредоточенной яростью.       - Что произошло?!       - Очередная проблема. За забором зараженные.       Кто бы, блять, сомневался.       Я потянулась на заднее сиденье и взяла оттуда топорик. Конечно, вряд ли нам придется драться, но сидеть без дела было для меня невыносимым. В окне водительской двери отчетливо виднелись темные фигуры, цепляющиеся за ограждение с другой стороны. Было совершенно неясно, откуда они взялись и что здесь делают, ровно до того момента, как мы оказались у въезда в город.       Решетчатые ворота в несколько рядов, затянутые сверху колючей проволокой, словно рождественской гирляндой. И сотни, тысячи, десятки тысяч живых мертвецов, навалившихся всем весом на последние ворота, отделяющие эту беснующуюся толпу от нашего фургона. Едва Питер увидел эту сцену, то резко ударил по тормозам, настолько резко, что я едва не ударилась об лобовое стекло.       - Сдавай назад, Пит, назад!       - Уже! – Быстрым и ловким движением он включил задний ход и автомобиль весьма бодро поехал задом наперед. Я смотрела в заднее стекло, стараясь не удариться в панику от звука ломающегося забора.       - Не догонят, мы быстрее. – Питер забросил руку на сидение и тоже неотрывно смотрел назад, напряженно скаля треугольные острые зубы. Вдруг автомобиль будто встрепенулся, и шум мотора утих. Ругаясь сквозь зубы, напарник снова стал возиться с проводами в замке зажигания, но не добился ничего, кроме очередной искры, на этот раз желтой. Вдруг он повернулся и впился длинными пальцами мне в плечо.       - Беги, я догоню.       - Я не брошу тебя!       - Нет, бросишь. – Сосредоточенный взгляд синих глаз стал каким-то злым. – Роуз, я знаю, что делаю, уходи!       Издав протяжный полурык-полустон, я схватила покрепче топорик и, вывалившись из машины, неловко побежала прочь. Когда говорят, что один в поле не воин, считают, что толпа что-то может изменить. Убираясь прочь от фургона с человеком, к которому я испытывала самые противоречивые чувства, то поняла: значение имеет только доверие. Если ты не доверяешь тем, кто протягивает тебе руку, неважно, сколько их, ты в любом случае сорвешься в пропасть.       Рискуя жизнью, я бросила быстрый взгляд за спину и едва не остановилась: наш фургон перегородил собой дорогу и полыхал гигантским костром. От горящей машины ко мне бежала одна-единственная фигура. Словно в школьной эстафете, я остановилась и протянула руку назад, едва ладонь сжали знакомые пальцы, мы побежали дальше.             Отдельные зараженные продолжали рычать на нас из-за ограждений вдоль дороги, но толпа, кажется, нас потеряла. Мы остановились, чтобы перевести дух, и взглянули на то, что осталось за нами. Множество горящих фигур медленно двигались в нашу сторону с потрясающим упорством. Казалось, они не чувствуют, как огонь прожигает их тела до костей, и от этого было особенно жутко. Как можно не чувствовать такой чудовищной боли?       Едва отдышавшись, мы снова побежали, я думала лишь о том, когда кончится этот блядский забор, чтобы уйти, наконец, с этой проклятой дороги, которая привела нас в очередную ловушку смерти. Спустя некоторое время я замедлилась и остановилась, вцепившись пальцами в жесткую сетку. Дыхание отказывалось восстанавливаться. Сердце колотилось, как ненормальное, закашлявшись, я осела на землю. Неожиданное поглаживание по спине показалось одновременно пугающим и приносящим облегчение.       - Я не добегу. Не могу больше.       - Погони нет, Роуз, все хорошо, можем отдышаться.       - Фургон, черт…       - Не думай об этом. – Поглаживания стали более ласковыми и медленными. – Найдем другую машину, ничего страшного.       - Мы… - Хриплый кашель перехватил дыхание, обрывая фразу. – Мы уже второй раз теряем тачку и умудряемся влезть в какое-то дерьмо. Почему мы еще не сдохли?       - Ну, мы очень везучие. – Улыбка напарника была какой-то извиняющейся. Едва дыхание восстановилось, я поднялась с земли и сбросила с себя руку Питера.       - Двинули, они все еще идут за нами.       Мы шли по мрачной дороге, слушая хриплые рыки за спиной, которые в какой-то момент прекратились: все преследователи сгорели. Я не спросила напарника, был ли у него другой план и как он сумел так быстро поджечь машину, да и мне не было это интересно. Утешало лишь то, что мы толком не успели собрать новые припасы. Чувство досады сжало сердце острой когтистой лапой, в уголках глаз неприятно защипало. Долго мы будем шататься по стране, словно перекати-поле, чудом избегая смерти? Когда мы прекратим постоянно терять то немногое, что удается собрать для своего никчемного существования?       Линия сетчатого забора наконец-то оборвалась, открывая нам дорогу к красотам местной природы, оценить которые я все равно была не в состоянии, слишком уж удручала меня сложившаяся ситуация. Подведя к ближайшему дереву, Питер снял с себя куртку, положил к подножью и усадил меня, после чего устроился рядом. Свежий, сырой от недавнего дождя воздух помогал успокоиться и прийти в себя.       Вдруг в руках напарника появилась пачка сигарет и зажигалка, он аккуратно вытащил зубами сигарету, после чего зажег ее кончик, в воздухе тут же возникла тонкая лента дыма. Он протянул мне пачку и зажигалку. Я сверлила взглядом его длинные пальцы, после чего пожала плечами и забрала предложенное. Кончик сигареты загорелся удивительно легко, мне всегда казалось, это сложнее сделать.       - Не знала, что ты куришь. – Я вернула ему зажигалку и сигареты, он спрятал все в карманы джинсов.       - Я курил до катастрофы. Сейчас потребности не чувствую, может, это из-за вируса. – Он затянулся, после чего выдохнул светло-серого дым. Я последовала его примеру, над сигаретой зависло бледным сизым облаком, которое почти сразу растаяло без следа. Вторая затяжка вошла в легкие неохотно, будто вдыхаешь дым от костра. От этого я резко закашлялась и выронила сигарету на сырую траву.       - Блять. Не мое это, видимо. – Я затушила кончик мыском ботинка и откинулась на дерево. В следующую секунду щеки коснулись прохладные пальцы, Питер развернул мое лицо к себе и взглянул прямо в глаза. А я чувствовала адреналин, расползающийся по сосудам и смотрела на потемневшую кожу его века и видела мелкие, почерневшие капилляры.       - Ты просто делаешь это неправильно. Позволь… - Он сделал быструю, жадную затяжку и прильнул к моим губам, терпкий дым тут же наполнил рот и легкие. Горький вкус сигарет смешался со вкусом его губ, теплых, на удивление мягких…       Я изо всех сил оттолкнула Питера и вскочила, задыхаясь от кашля. Сердце билось, как сумасшедшее, гоняя адреналин по всему телу. Из-за подступившего бешенства я замахнулась и пнула его ногой в грудь, он тут же повалился на сырую траву. Наклонившись, я схватила его за ворот и нанесла несколько ударов кулаком в лицо, после чего бросила его на землю. Хотелось сказать ему очень многое, осыпать оскорблениями, забить до смерти, но сил на это в возбужденном злобой организме почему-то не нашлось. Я отошла к другому дереву и оперлась на него рукой, жесткая влажная кора приятно холодила ладонь.       Он своего не упустит. Питер будет искать любую лазейку, мелкую брешь, тонкую ниточку, которая будет вести ко мне. К горлу подступила тошнота.       Все дело в доверии, это точно. Но я не могу ему доверять. Мне казалось, что я справлюсь, но лгала сама себе: я не смогу остаться с ним, не смогу делать вид, что все, как прежде, и дело даже не в его блядских домогательствах, совсем не в них.       Мне нужно сбежать от него. И чем быстрее, тем лучше.