Ручной дракон

Филиппа. Через несколько мгновений мы оказались в моей квартире в Лок Муине. Нужно было спешить, теперь время играло против меня. Саския не приходила в себя, я опустила ее в кресло, укрыв пледом. И вызвала по мегаскопу Шеалу: - Филиппа, ну наконец то! Я уж думала, вас схватили, здесь Хенсельт рвет и мечет, мы выдвинулись в город вранов. - Послушай, ведьмак и Йорвет явно заподозрили что что-то не так в поведении Саскии. Я не знаю кто еще догадывается. И... Саския понимает что подчиняется мне против своей воли.. - Что? Она сроду бы не догадалась... - Шеала, ждала ответа. - Я была вынуждена это сказать, как только она придет в себя, я прикажу ей подчиняться твоим приказам в мое отсутствие. Это необходимая мера. - Хорошо. Хм, не ожидала от тебя прогиба.- Шеала соображала быстро, даже слишком. - Неужели? Неужели очередная девка вскружила тебе голову? - Эй, ни одна девушка никогда не отвлекала меня от задуманного, и здесь будет также. - Помнится, после Трисс Меригольд, ты более не держала у себя никого кроме простых любовниц... - Довольно! Сейчас нужно думать о другом, Цинтия сбежала, эта стерва вырвала несколько страниц с моего дневника, она может знать ценную информацию, сегодня утром пришел ответ на запрос, эта дрянь работает на Нильфгаард. Это может поставить под удар нас всех, если она сдаст нас Шилярду. - Я прикажу своим агентам прочесать все развалины города, возможно, ее еще удастся поймать. - Хорошо, через несколько дней состоится собрание, на нем мы все и определим. Шеала кивнула и удалилась. Филиппа присела в кресло, переводя дух. Напротив лежала Саския, у нее был бледный вид, что требовало осмотра. Скрежетнув зубами, чародейка отнесла ее на кровать, со всеми этими доспехами Филиппе показалось, что девушка весит целую тонну. Прошла вечность, когда все обмундирование было снято. Прикасаться к телу было сложнее, чем в первый раз, но чародейка не привыкла отступать. Она переодела Саскию в рубашку и накрыла одеялом, жара не наблюдалось. Ее взгляд на миг остановился на очерченных губах девушки, но только на миг. Она разожгла огонь в камине и села в кресло напротив, взяв в руки стальной меч, подаренный ей еще королем Визимиром. Сталь легко вошла в пламя, накаляясь, она отблескивала зеркальным отражением в глаза чародейки. Если бы только все можно было сделать иначе, не лишая себя возможности побыть счастливой, но увы.. Шанс лежал в нескольких шагах, укутавшись в одеяло, который уже знал, что его используют. В очередной раз я сама себя лишаю счастья. Может быть, если бы Трисс знала все с самого начала, она бы не ушла от меня, обвинив во лжи. Неужели я не могу найти хотя бы одну женщину, которая могла бы просто полюбить меня? - Филиппа вздохнула, налив себе в бокал старого Лок Муинского вина. Саския пошевелилась на постели и приподнялась, она взглянула на меня с ненавистью. - В этих каменных домах довольно холодно, я налью тебе вина, чтобы согрело. - Я протянула бокал, но девушка только спросила: - Зачем я тебе нужна? - Потому что для контроля государств требуется больше власти. Только чародейки смогут удержать Долину Понтара от вверения в очередную кровавую пучину. - Саския приняла вино, осторожно отхлебнув. - Значит, ты с самого начала планировала это, ты никогда не поддерживала моих идей. - Возможно, поддерживала, но не так, как хотела ты. - Мне казалось... - слова девушке давались с трудом. - Что я для тебя больше, чем просто средство осуществления планов. - Значит, ты ошибалась! - железным тоном ответила я, заглушив резкую боль большим глотком вина. - Тогда с твоей стороны было жестоко воспользоваться и моими чувствами. - на глазах выступили едва заметные слезы. - Я теперь даже не знаю, что испытываю к тебе и что заставляет меня подчиняться, я не могу уйти от тебя или убить. - Чары усиливают то, что ты уже испытывала. - еле слышно произнесла я. Внезапно Саския поднялась, оказавшись прямо напротив меня. - В таком случае можешь гордиться тем, что уже погубила! - хлесткая пощечина выбила из моих рук бокал, который со звоном разбился об пол. - Ты права - все уже погублено, так что ты будешь подчиняться мне, и мне плевать на твои чувства! - жар от вина ударил в голову, как давно меня уже не били, необъяснимая ярость охватила меня и я схватила её, притянув к себе, поцеловала, жестоко и властно. Когда она отстранилась, в ее глазах были слезы и обвинение, капелька крови опустилась на подбородок. Наверное, я действительно монстр, не умеющий ничего, кроме как причинять боль другим, оставаться с ней рядом я больше не могла, решив пройтись. Стоило мне сделать несколько шагов, как двимерит обвил мои запястья. Передо мной оказался посол нильфов. - Как любезно с твоей стороны было выйти нам на встречу. - злобно оскалился он, значит, и Трисс, и Цинтия сделали свое черное дело, он знал о Ложе и частично об ее планах. Следующий удар лишил меня сознания. Саския. Я осталась одна, совершенно убитая происходящим. Мою мечту о независимом государстве превратили в дележку, еще до того, как я его отвоевала. Отец был прав, люди жестоки и не знают жалости, было больно от осознания того, что Филиппа воспользовалась мной, неужели нельзя было обойтись без чувств и сделать все холодно и расчетливо. Но я была прикована к этому месту невидимой связью, чтобы просто уйти, вечером замигало устройство чародейки, и передо мной предстала еще одна черноволосая магичка. Оглядев обстановку, она спросила: - Где Филиппа? Она не появлялась вечером, я не чувствую ее ауры рядом, или это двимерит, или ее нет в городе, второго бы она не допустила. - эта чародейка соображала на редкость быстро. - Значит, о ней уже знают. В таком случае, ты будешь подчиняться мне, ты отправишься за город, в пещеру на северо-востоке второго холма, я буду ждать там. Выбирайся незаметно, - изображение пропало, а мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. К ночи я была там, чародейка развела огонь и уставилась на меня с явным любопытством. - Хм, так вот, значит, как выглядит вблизи зазноба Филиппы. - О чем ты? - брезгливо бросила я. - Чародейка не совершила бы ряд столь глупых ошибок, если бы ее разум был чист, Филиппа всегда отличалась хладнокровием. Хах, она всегда имела страсть к миловидным девушкам, - она не скрывала свое издевательство. Но невидимые нити удерживали меня от возможности причинить ей вред. - К завтрашнему вечеру начнется собрание, и ты выступишь в поддержку восстановления капитула и за свое государство, - уже серьезно произнесла Шеала. Филиппа. Меня бросили в темницу, холод и сырость окутали тело, не позволяя согреться, отчасти я даже принимала такую участь, за глупость следовало наказание. Впервые за последнее время я почувствовала такое отчаяние, словно больше не могу прятаться от своего же чувства вины. Я предала не только Саскию, но и себя. В глупой погоне за властью, с глупыми розыгрышами карт, предательств, интриг, шпионажа, я уже забыла, что значит просто побыть женщиной. Женщиной, способной на любовь, тепло, уют? способной на дружбу. Я забыла, что так живут. Наверное, окажись девушка сейчас рядом, я бы призналась ей во всем и попросила прощения. Под утро дверь камеры открылась, и я увидела перед собой Радовида. Возможно, это был мой конец. Как я и предполагала, Трисс все рассказала, он обвинил меня в том, что я состою в ложе. В его глазах пылала ненависть, и я поняла, что эти слова - всего лишь предлог, он хотел поквитаться за реданский двор, за себя, а этого я не понимала. Когда он начал приписывать убитых королей, я знала, что мне уже не выйти из этой темницы.Он пожелал моего признания, я видела, как он мечтает меня унизить, но кем бы я была, если бы преклонила колени перед ним, я лучше лишусь жизни, но не отведу взгляда от тирана, желавшего только смерти. Он ясно увидел презрение в моих глазах. И вынес приговор: - Палач, выколи эти гнусные глаза.. - Ты совершаешь ошибку, - ответила я с все той же холодностью, на которую только способна, глядя в глаза смерти, если я выживу, я отомщу, клянусь, я отомщу! Через секунду лезвие прорезало две полосы, и я лишилась зрения, адская боль на миг лишила меня равновесия, красная пелена застлала разум, но лишь на миг, я крепко сжала зубы, чтобы больше никто не услышал моего крика. Горячая кровь текла по лицу, и я молила богов дать мне возможность выжить и отомстить, я не ожидала от него такой жестокости, не ожидала, что он носил ненависть с самого детства. Но уже не важно, я с трудом соображала, чувствуя, как боль разъедает мне то, что еще недавно было глазами. Я уже ожидала скорой смерти, беспомощная и в окружении черных, как внезапно боги услышали меня. Я услышала знакомую речь, речь Геральта, того, на кого бы я никогда не подумала, что он ринется меня спасать. - Нелегко тебя было найти, - бесстрастно ответил ведьмак. Я попросила освободить меня, он и так видел, что я не выберусь без его помощи. И он согласился, узнав, что Саскию можно расколдовать только с моей помощью, он, конечно, не питал ко мне теплых чувств после того, как я спешно покинула Верген, но кодекс чести его был на высоте. Они с Йорветом привели меня домой, и я рассказала то, что и так знали короли. Они получили лезвие, способное освободить Саскию, а я, почувствовав, как спал двимерит, шанс уйти живой, думаю, эльф, движимый жаждой мести, не был столь же великодушен как ведьмак. Из последних сил я обернулась совой и улетела прочь, рана была тяжелой. И на восстановление моих глаз требовался ни один месяц, но наложить заклинание зрения я могла, так я могла все видеть, даже без глаз. Я промыла рану в горной реке и повязала повязку. Я отступлю, получив урок за свои ошибки. Скроюсь в тень, пока не приду в себя, пока не заглушу жажду мести хладнокровием. Пока не забуду о чувствах к Саскии... Но перед этим мне предстояло еще одно дело. Саския. Когда на совете чародеек обвинили в убийствах королей, Шеала призвала меня. И я обернулась драконом, расстроив совет, моим долгом было защищать чародейку. Геральт бросился к башне Шеалы. И мне ничего не оставалось, кроме как ответить на бой. Но ведьмак оказался проворней, когда серебряное лезвие резануло щеку, мне нужна была передышка. Я почувствовала, как ведьма умчалась прочь из города, но бой был не окончен, приказ она не отзывала, меч ведьмака вновь оказался рядом, и я решила улететь, не желая больше сражаться, но он зацепился за гриву, через секунду я поняла, что падаю, словно это был дурной сон, это была не я. А еще через мгновенье ко мне в грудь плотно вошло дерево, стиснув легкие, я чувствовала, что это последняя рана, кровь потоком вырывалась из пасти, но Геральт спас меня, когда лезвие прошло возле сердца и чары пропали, я сумела вынуть дерево и трансформироваться. Я от всей души поблагодарила ведьмака, которому была обязана жизнью, и наши пути разошлись. Я должна была вернуться в Верген. Надвигалась буря, и моим долгом было защитить свой народ. По дороге из Лок Муине я встретила её. Черные волосы были в запекшейся крови, побелевшие губы и серая повязка, скрывающая ее красивые желтые глаза. От этой картины свело сердце, первое, что мне хотелось сделать - это броситься и обнять ее. Но рана на сердце была еще свежа, рана от ее предательства, все могло сложиться иначе. - Я прошу у тебя только несколько минут. - первой начала чародейка. Я остановилась. - Ты уже выбрала власть, пожертвовав мной. Я не желаю больше видеть тебя рядом, - ответила я, боль снова подступила ко мне. - Я виновата перед тобой, и только перед тобой. Я хочу попросить прощения за предательство. Я слишком долгое время провела в облике холодной чародейки, и уже не умею по-другому. Я забыла, что такое быть просто женщиной, поэтому я хочу попросить прощения за то, что не сумела воспользоваться своим шансом, - я закусила губу от чувств, что снова пробуждались. - Может быть, когда-нибудь ты сможешь меня простить, Саския, - тихо закончила она, опустив голову. - Может быть, когда-нибудь... - отозвалась я. - Я приготовила эту лечебную мазь для себя, но я вижу, что тебе она нужна больше. Позволь мне отдать ее? - трясущиеся руки протянули чашу. Наверное, драконы ничему не учатся, человек ни за что бы больше не доверился ей, не принял. Но я взяла, услышав вздох облегчения. - Может быть, когда-нибудь я прощу тебя... Может быть, ты откроешься своим чувствам Филиппа, время покажет. Прощай, - напоследок я взяла ее руку, лишь на мгновенье, запомнить тепло. Чародейка прикусила губу, обе ее ладони накрыли мою руку, но через миг я отпустила их и пошла своей дорогой. Филиппа еще долго стояла на дороге, провожая меня взглядом.