Обречена на боль

Я решила, что все-таки ещё не все потеряно и стоит подождать Диму, ведь он сам может опаздывать. Такими темпами я просидела около минут двадцати на остановке, так и не дождавшись Калинина. «Вот сейчас уже всё потеряно». Я не знаю, куда мне идти. И уж тем более без понятия, куда запропастился мой кавалер. Может забыл, может что-то случилось, но сейчас уже без разницы. Я не знаю, который сейчас час, не знаю, где я и как мне добраться до общежития, а самое главное — я не знаю, как завтра пойду на экзамен, ведь повторить я ничего уже не успею, а выспаться и тем более. «За что мне всё это? Попытки изнасилования, кажется, уже было достаточно на сегодня. Я не собиралась заблуждаться в абсолютно незнакомом мне районе без каких-либо средств связи!» Я посидела несколько минут на лавочке и, увидев вдали каких-то подозрительных типов, решила поскорее смыться из этого жуткого места. Я подскочила со скамейки, оттянув платье вниз и поняв, что оно почти не прикрывает даже середину бедра, направилась в неизвестность. Было ужасно обидно из-за того, что я так обрадовалась свиданию, думая, что это хотя бы как-то исправит неудавшийся ещё с утра день, а на самом деле только усугубило и без того печальную ситуацию. «Как же зря я так ликовала от его предложения…» Все прохожие, которые больше походили на каких-то преступников или бомжей, с ужасом косились на меня, будто перед ними шла дешёвая шлюха, которая даже за одну ночь больше пятисот рублей не берет. Я уже несколько раз осудила себя за то, что послушала Михайлову и Пермякова, сделав такой макияж и нацепив это платье. Лучше бы маменькин сынок на меня посмотрел, чем вся гопота этого района. Я просто шагала в неизвестность в надежде на то, что увижу хоть одного адекватного водителя, который сможет меня подвезти к общежитию не за деньги или секс, а по обычной человеческой душевности. Пока что таких не нашлось. Когда я прошла уже, наверное, километра два, но так и не нашла помощника, я просто бездыханно рухнула на скамейку, закрыв лицо руками. Хотелось заплакать. Зареветь навзрыд. Я была беспомощна и не могла представить, куда мне идти, а когда подняла голову просто окаменела. Все небо застлали чёрные грозовые тучи, раскат грома пронёсся по серому полотну, и я поняла, что сейчас мне будет точно конец. Людей нет. Машин тоже. Ни в одном доме не горит свет. Связи нет. Одежда почти тоже отсутствует. На часах, скорее всего, уже полночь. Из-за туч наступила кромешная тьма, а фонари так никто и не соизволил включить. Я повернула голову в сторону огромного здания, откуда я почему-то услышала посторонние звуки. А точнее музыку. «Ночной клуб! Он работает!» Ещё никогда я так не радовалась обычному стрип-бару, в котором, возможно, и кроется мое спасение. В этот момент я услышала очередной раскат грома и зигзаг молнии ослепил мои очи. Я со скоростью света понеслась к этому клубу и, вбежав в дверь, опять застыла в шокированном положении. Я понимала, конечно, что в этих барах ничего приличного и адекватного нет, но и не могла представить, что там на открытых территориях чуть ли не занимаются сексом. На пилоне, который располагался рядом с барной стойкой повисла девушка с оголенной грудью, а около неё устроились пятеро парней. Рядом с этим столиком вырисовывалась похожая картина, только вместо парней сидели семеро мужчин средних лет с огромными животами, двое из которых лапали другую девушку за задницу и грудь. «Можно мне выколоть глаза, пожалуйста?» Я кое-как протиснулась сквозь толпу танцующих людей к барной стойке и, устроившись на высоком стуле, решила обратиться за помощью к девушке, которая разливала коктейли. — Здравствуйте! — срывая голос проорала я, чтобы на меня точно обратили внимание, — А где у вас тут можно позвонить?! Брюнетка обернулась, а вместе с ней и мужчина, сидевший рядом со мной, кинул жадный взгляд на мои ноги. Я поёжилась, но не показала свой уровень страха. — Вы вместо Снежи?! — я не услышала и не разобрала ни слова, но решила кивнуть, — Проходите в комнату! Я принесу телефон, если нужно! — крикнула она, а я совсем не поняла, что за комнату она имела ввиду. — Что, простите?! — переспросила я, потому что не знала, к чему она клонит. — Вам не сказали, куда идти? — у неё там страпон во рту или она нарочно так тихо и неразборчиво говорит? Я просто опять кивнула. — Давайте я вас проведу! — прошипела она, видимо, боясь сорвать голос. Брюнетка вышла из-за стойки и, схватив меня за руку, повела куда-то сквозь толпу людей, которые то и дело пихали меня в живот, не желая пропустить. «Она мне сейчас позвонить-то хоть даст?» Когда работница бара ввела меня в какое-то странное помещение, где на диванах сидели девушки, разукрашенные, словно новогодняя елка, я обомлела. «Куда это она меня привела?» — Извините, а где я? Зачем вы меня привели сюда? — В комнате ожидания. Пока сидите тут, я принесу скоро телефон, — улыбнулась мне она, а я уселась на край дивана. «Что происходит? Сложно было телефон ещё у стойки дать? Что я тут делаю?» На меня тут же обрушились косые взгляды этих кукол, губы которых были больше моей руки. — Ты чё, новенькая? — вдруг раскрыла пасть одна из них, презрительно оглядывая меня с ног до головы. — А с тебя уже песок сыплется? — Пф, шмара какая-то! — возмутилась другая и обе заткнулись. «Интеллектуальная беседа получилась». Сейчас мне стало ещё страшнее находиться в одной комнате с этими недоразвитыми персонами, которые больше походили на вторую стадию развития человека, чем на взрослых девушек с развитым мозгом. — На моего Нельсика чур руки не распускай! — вдруг опять ляпнула одна, пододвигаясь ближе ко мне. «Они меня за шлюху приняли, что ли?» — Да мне как-то похуй на ваших сутенеров. Я тут вообще не по той причине, по которой вы все здесь оказались. Мне было как-то не по себе находиться с ними в одном помещении. Все больше и больше терзала разум цель моего пребывания здесь, а точнее конкретное время, в которое наконец-то вернётся барменша. Вдруг я услышала звук открывающейся двери и уже собиралась подскочить с места, чтобы скорее выбраться из этого притона и позвонить подругам, но как только я увидела силуэт человека, который медленно переступал через порог, все надежды мгновенно рухнули. Силуэт был явно мужской. Уже через мгновение я потеряла дар речи и категорически отказывалась верить своим глазам. «Это был он…» Когда он полностью зашёл к нам в помещение и одарил меня своим ледяным и пронизывающим до глубины души взглядом, я захотела провалиться под землю на месте. «Что он тут забыл?» — Какие люди! А ведь я не ошибся, — дьявольским тоном произнёс ректор, а я все так же застыла в одной позе как статуя. POV: автор София сейчас не то, что не могла и слова молвить, ей было страшно даже дышать. Так сильно в своей жизни она не боялась даже отца. Арсений в это время просверливал насквозь полуголую девушку, воображая в голове самые грязные фантазии, на которые способны не каждые порнорежиссеры. Женщины, окружавшие Соню, в этот момент приняли то же положение, что и Свербицкая, ведь они знали, что перед ними стоит владелец этого заведения. А точнее сети всех этих клубов. — Что молчишь? Продолжим разговор в более непринужденной обстановке, где не будет лишних глаз и ушей? — съязвил Попов, давая понять путанам, что им следовало бы менее внимательно следить за каждым его жестом и вслушиваться во все слова, — Не бойся меня. Он схватил девушку за руку и, чуть ли не выбив дверь в ещё одну комнату, втолкнул туда Соню, заставляя ее завопить, срывая голос. Даже некоторые соседки по дивану встрепенулись, но мгновенно стихли, когда Попов кинул на них злобный взгляд. Брюнет захлопнул дверь, заглушив за ней все вопли Свербицкой. — Это нормально вообще? — возмутилась блондинка, губы которой больше напоминали на вишневые вареники, чем миниатюрную изюминку во внешности. — Я не понимаю его, Анжел, мы тут перед ним выворачиваемся на изнанку, а кроме «Вы только для дальнобойщиков и сгодитесь» ничего не слышим! А эту телку, у которой сиськи меньше, чем член у моего бывшего, сразу схватил! — подхватила волну брюнетка со степенью косоглазия выше, чем у зайца. — Слушай, да мне кажется, она ему заплатила, а не он ей! Это ж ещё как кричать сейчас надо было! Интересно, его это возбуждает? *** — Не подходите ко мне! Ещё один шаг, и я вам врежу этой статуэткой по вашей черепной коробке! — истерично визжала Соня, размахивая рукой, в которой находилась стеклянная фигурка ей в виде обнаженной девушки. — Не забудь потом за неё заплатить! — Да что вы несёте? — прокричала София и, не желая ждать, запустила статуэтку в брюнета, но тот смог увернуться. Стекляшка вдребезги разбилась о стену. — Не смейте ко мне приближаться! — кричала Свербицкая, но Попову было плевать на все ее просьбы. Он в одночасье подлетел к шатенке и грубым жестом опустил ее на стул, прижав рукой ее плечо к спинке. — А ты, я вижу, так усердно готовишься к завтрашнему экзамену, Свербицкая? Мужиков тут всяких удовлетворяешь за бабло, неужели у тебя настолько нищая семья? — издевательски прошипел Попов, вжимая девушку в стул. — Вас это не касается. Я приду завтра к назначенному времени, — уверенно отчеканила Соня, чувствуя, как комок слез подкатывает к горлу. — Конечно, придёшь. За документами. Зеленоглазая не смогла сдержать поток истерики, и одинокая слеза изящно скатилась по ее щеке. — Вы же обещали…— тихо прошептала шатенка. — Обещал. Ты тоже обещала, но почему-то я не вижу исполнения этого обещания, — усмехнулся Арсений спуская руку к груди, — А ещё я обещал трахнуть тебя за неповиновение. Тут София мгновенно разучилась дышать и ориентироваться в пространстве, она начала дергать руками и ногами, пытаясь вырваться, но в глубине души понимала, что все тщетно. — Нет! Я не обещала вам, что не буду ходить так вне школы! Это моя жизнь! — кричала она, но таким образом только ещё больше подогревала похоть Попова. — Я сказал, что если я увижу тебя в неподобающем виде — будь то университет или публичный дом — я исполню задуманное, — отчеканил он и приблизил свое лицо к Софии, обвевая ее рецепторы приятным запахом одеколона. — Нет! Вы не можете! — не унималась она, понимая, что уже нереально вырваться из его крепкой хватки и она обречена. — В отличие от некоторых я держу свое слово. Так что можешь не сопротивляться, моя хорошая. София со всей силы пнула в пах брюнету, заставив его скрючиться в вопросительный знак от боли, а сама подскочила со стула и направилась к двери. Дёрнув за ручку, она поняла, что нужен ключ. — Сучка, — выпалил Попов, восстанавливая дыхание и приближаясь к Соне, прижимая ее всем весом своего тела к стене. — Пустите меня, прошу! — взмолилась шатенка, рыдая навзрыд и до сих пор пытаясь вырваться из-под натиска тела ректора. — Лучше заткнись. Иначе я перестану себя контролировать. — Я девственница, — пропищала девушка, но Попову было глубоко и фиолетово на все ее мольбы. —Не ври, пару минут назад сидела в компании шлюх, ожидая заказчика, а сейчас опять начинаешь ныть. Как же я ненавижу, Свербицкая, когда мне в открытую лгут! — яростно выпалил мужчина, сильнее прижимая девушку к стене. — Я не вру! Отпустите меня, пожалуйста! — захлёбывалась в слезах София, не в силах сдерживать себя. — Хватит реветь. Я же говорил, что на дух не переношу вопли и истерики. Раздевайся уже, — ухмыльнулся он, сжимая рукой бедро девушки. Одним резким движением Попов грубо швырнул Софию на кровать и надвис над ней. Соня продолжала кричать, молить, чтобы он ее отпустил, но это было бесполезно. Голубоглазый разорвал на ней тонкую сатиновую ткань платья, не обращая внимание на все сопротивления студентки. — Не заставляй меня идти на крайние меры, Свербицкая, — прошептал он ей на ухо, — А хотя… Брюнет залез на Соню, а сам руками дотянулся до шкафчика и достал оттуда что-то блестящее. Шатенка мгновенно заметила эту загадочную штуковину и закричала ещё громче. — Солнышко, если ты не хочешь сегодня опробовать на себе двойное проникновение, то, пожалуйста, поубавь пыл, — усмехнулся Арсений и положил желтую анальную пробку на шкафчик. — Арсений Сергеевич, отпустите меня, прошу, — взглянула заплаканными глазами на него София, но Попов был полностью безразличен к ее страданиям. — Закрой рот, пока я сам не заткнул его тебе тем, чем хотел. Издашь ещё один звук — о нежности можешь забыть, — грозно произнёс он и послышался звук расстёгивающейся ширинки. Шатенка замолчала, хотя сейчас ей хотелось заорать на весь мир о том, как она желает на данный момент оказаться на небесах. Рядом с мамой. В это время брюнет юрко проник под белье и мгновенно разорвал его на части. Девушка замычала, но рот тут же заткнула вторая рука Арсения. — Ох… сучка, — прошипел он и вторгся одним пальцем в промежность студентки почти во всю длину, — Любишь жестко, значит? Так громко не кричали даже цикады во время брачного периода. София оглушила даже ректора своим воплем. Не обращая внимание на крики, Попов присоединил ещё один палец, заставляя шатенку извиваться от боли, как ужу на сковородке. — Не драматизируй, за деньги-то стонать наверняка приятнее было? — съязвил ректор и ускорил темп, после чего через пару секунд спустил штаны, выставляя на обозрение Сони набухший член в полной боевой готовности. Девушка, увидев эту картину, зажмурила глаза и зарыдала навзрыд. Она начала вновь размахивать ногами, пытаясь столкнуть Попова, но все было бестолку. Брюнет вмиг перевернул зеленоглазую на живот, выходя из неё, и провёл своим агрегатом по промежности, заставляя Соню вскрикнуть от представлении о предстоящей боли. Мужчина наклонился к уху Свербицкой, продолжая вдавливать ее своим телом в диван. — Ты правда девственница? — прошептал он ей бархатным голосом на ухо, войдя в промежность только головкой члена, тем самым вызывая очередной восклик и слёзы. — Д-да…— пропищала сквозь истерику она и сжала в руке клочок простыни, порвав его насквозь ногтем. — Я не могу без грубости и боли, так что терпи. Заслужила, — чуть громче проговорил брюнет и жестоко вторгся в Софию на сухую и во всю длину. Соня опять закричала и схватилась за изголовье постели, ломая себе пару ногтей деревянной поверхностью кровати. Она больше не могла терпеть эту адскую боль, которая разрывала каждую частицу ее тела на маленькие клочки. Ректор не замедлял темп, а наоборот наращивал его с каждым толчком. Он будто трахал не студентку-девственницу, а последнюю шлюху с огромным стажем в своей сфере. — Остановитесь. П-п-прошу, б-больн…— начала заикаться зеленоглазая, задыхаясь в очередном потоке слез. Она всячески пыталась хоть на миг отстранится от Попова, но тот прижал ее к себе вплотную, продолжая вдалбливать в постель и заставляя кровать поскрипывать под тяжестью тел. — Нет, терпи, — простонал брюнет ей в ухо и со всей силы ударил по ягодицам девушки пару раз. Она уже не чувствовала ног от боли. Казалось, сейчас ее вот-вот затянет пучина темноты. В это время мужчина продолжал врываться в изнеможенное тело шатенки, сжимая грудь и ягодицы до ноющей боли отдельных участков тела. — Расслабься, сучка! — выкрикнул он и прописал несколько хлёстких пощёчин Свербицкой, тем самым приведя ее в чувства. Зеленоглазая недоумевала, как можно расслабиться, когда ее полностью придавливает мужское тело к кровати, так и вдобавок с неимоверной скоростью втрахивает в постель. Попов несколько раз менял позы и угол входа, заставляя студентку беспрестанно кричать и умолять остановиться. Он словно позабыл о том, что спрашивал у неё пару минут назад и не сбавлял темп ни на минуту, а только совершал толчки ещё грубее прошлых. София продолжала мысленно умолять Бога забрать ее в мир иной ведь терпеть все экзекуции ректора она была уже не в силах. Спустя минут пять мучений девушка поняла, что теряет связь с реальностью, постепенно погружаясь в такую желанную бездну темноты. Попов, не обращая внимание на состояние девушки, продолжил ещё пару минут беспощадно трахать ее изнывающую от боли промежность, после чего вышел из неё, обильно кончив на спину и срывая со своих губ потоки нецензурной брани. — Теперь ты будешь знать, как ослушиваться мои требования, — буркнул он, восстанавливая дыхание и, взглянув на свой агрегат, на головке которого виднелась кровь, остолбенел, — Блять, перестарался немного. Натянув штаны, брюнет тотчас же подбежал к голове девушки и приподнял ее красное от слез, заплаканное лицо. Оно не подавало признаков жизни. — Эй, — ударил он слегка по щеке Соню, — Просыпайся давай. В ответ лишь молчание. Было не слышно даже ее сердцебиения. — Как захочешь — встанешь. Экзамен сам себя не напишет, — проговорил будто в пустоту Попов и, открыв дверь, скрылся за нею. *** POV: София Я очнулась от непередаваемой боли между ног. Казалось, меня ночью распилили болгаркой и потом зашили, а затем повторили то же самое ещё раз. Я не могла ни пошевелиться, ни просто вздохнуть. Интересовал сейчас меня лишь один вопрос. «Какого черта я не оказалась рядом с мамой этой ночью?» Приглушённый бордовый свет озарял кромешную тьму в комнате. Я не знала, куда мне идти и что мне вообще сейчас делать, ведь я находилась до сих пор в баре. Сейчас я знала лишь одно: мой ректор — бессердечная тварь, которой абсолютно плевать, что чувствуют другие в то время, как он удовлетворяет свои потребности. Мне хотелось немедленно найти этого ублюдка и закидать всеми кинжалами и ножами мира его достоинство так, чтобы оно отвалилось навсегда. Я кое-как перевернулась на бок и попыталась дотянуться до электронных часов, стоявших рядом с вазой почти завядших цветов. « Половина шестого, сука…» Осознание того, что я опоздаю на экзамен не сразу достигло моего разума. Сейчас все мои раздумья зиждились на цели пребывания ректора здесь. «Почему он появился в этой комнате именно тогда, когда меня отвели сюда? Кем являлась та девушка, которая, собственно, и притащила меня в этот ад?» В голове назревали только вопросы, ни на один из который я не знала ответа. Сейчас мне хотелось лишь одного — забыть вчерашний день и ночь, как сонный паралич и жить дальше как ни в чем ни бывало. До сих пор я не могла поверить в то, что ректор самого престижного университета страны, а может даже и мира является таким жестоким извращенцем и насильником. Ком слез опять встал в горле. Мне резко захотелось просто встать, подойти к окну и, переступив через подоконник, раствориться в вечном полёте, позабыв обо все. на свете. «А ведь переезжая сюда, я была полностью уверена в том, что уже никогда не будет боли и страха. Как же я ошибалась…» Вдруг внутри меня всё содрогнулось, когда я услышала звук поворачивающегося ключа в дверной скважине. Тело парализовало. Моя жизнь уже словно оборвалась, ведь я понимала, что теперь не смогу смотреть на него без истерики в глазах и бури в душе.