Когда распускаются ландыши.

***** Тихо на площади. Каждый присутствующий своими мыслями занят: Чимин и Техён о родителе думают, носиками хлюпают, слёзы непослушные, что из глаз катятся, вытирают. Папа настрого советовал не плакать и слёзы беречь, а как не плакать, если папу очень жалко! Намджун голову повесил, альфе совсем плохо стало. Он понимает, что не успев обрести, уже теряет. По рассказу мальчиков он понимает их опасения, колдун не остановится. Если Нурик в поселение пойдёт, то и брата схватят и он ещё одной родной души может лишиться. Нельзя этого допустить! Альфа голову поднимает с взглядом Чихуна встречается. Всё понимает, даже говорить ничего не надо - альфа свою ведьму не отпустит. Вон как решительно глаза сверкают! Долирий тоже в думках завис. Как помочь родному человеку решает. Хотя…решение уже есть. Он на сына смотрит, в глазах тоже самое видит. Юнги и Чонгук от переживаний за омег дышать полной грудью не могут. Слёзы ножом по сердцу проходятся, боль родных душ в груди раненой птицей бьётся. Волки скулят, просятся наружу, хотят свою пару успокоить, облизать, показать свою силу, мощь. Чтобы омеги поняли - у них защита есть! Но на альф волки в этот раз давить не пытаются, чувствуют боль пары, просто просят - не давите и так больно! Тихо на площади. Только неугомонные цикады песни свои распевают. У насекомых своя жизнь, им за три месяца пару свою надо найти, потомство вырастить, что им до проблем живущих на земле людей и волков. А на востоке небо начинает светлеть. Вот-вот солнца край покажется. Всю ночь волки на площади просидели, а вот усталости и желания спать - нет. Им не привыкать бодрствовать по несколько суток. Из дома выходит Нурик, в руках несёт плащи, в которых омег принесли в поселение. Чимин и Техён видят свои вещи и из-за стола попытку выбраться делают. Только не просто от рук альф отцепиться, которые их держат и отпускать не хотят. - Юнги, Чонгук, отпустите омег, им ничего не угрожает, - голос Нурика спокоен, альфы хоть и нехотя, но руки убирают и омеги выходят из-за стола. - Я немного погорячился отец, прости. Не правильно поступил, головой не подумал, - Нурик на вожака смотрит и виноватой улыбкой слова свои сопровождает. - Но от слов своих не откажусь. Джина выручать надо! Только это по правилам надо сделать и прошу никого не перебивать и не мешать тому, что сейчас будет здесь происходить. Ведьма на омег смотрит: - Помогайте,- протягивает им плащи. Сам же с крыльца сходит, и от дома по улице начинает движение. Рукой только волкам знак сделал - за мной идите. За Нуриком идут Чимин и Техён, следом Юнги и Чонгук. А за ними молча следуют волки. Вопросов не задают, раз Нурик сказал идти, значит так надо. А омега из поселения альф и омег ведёт. Идут уже минут пятнадцать, и волки наконец-то начинают понимать куда их всех ведёт ведьма - в долину, самое сердце Благодати. Туда, где столы свадебные ставят по весне и осени. Туда, где принимаются самые важные решения между стаями. Туда, где трава даже зимой не замерзает и снег никогда не лежит. В самом центре долины ключ из под земли бьёт, вода там самая холодная, самая чистая, самая вкусная. Подходят к ключу. Нурик руку поднимает, волки останавливаются. Ведьма поворачивается: - Стойте на месте, вам дальше нельзя. Берёт за руки Чимина и Техёна. К площадке перед ключом подходит. Омеги идут спокойно, доверяют ведьме. От Нурика волны спокойствия, надёжности исходят. А Нурик между тем уже свой плащ на траву стелет. - Свои плащи тоже на землю положите. Омеги повторяют, стелят. Потом ждут, что дальше будет. Ведьма же внимательно на ткань смотрит, лоб хмурит, в узоры и символы вглядывается. Потом поднимает глаза на мальчиков: - Ничего необычного не видите? Те тоже начинают смотреть и… - Это же слова, - шепчет Чимин, присаживается на корточки, пальчиком по узору ведёт - читает. - Техён, смотри… ты ведь помнишь, нам дедушка эту песенку страшилку пел. Омега тоже смотрит и начинает петь: Волк завыл в ночи холодной. Он устал, замёрз, голодный. Дом его давно разбит. Он один… почти убит. Будет долго, долго петь. Будет на небо смотреть. Ждёт когда взойдёт луна, Ему спутница она… Неожиданно раздаётся нежный голос волчицы, что подхватывает эту странную песню. Волки с удивлением смотрят на поющую Лию: Волк в ночи бредёт по снегу, Лапы мёрзнут… не до бега. Вот дошёл он до черты… Всё… и сожжены мосты. Волк летит не вниз, в вверх… А дальше в пение омег вплетаются голоса молодых альф. Это подхватывают знакомые строки из детства, Юнги и Чонгук: Свет луны залил пустырь. Волк нашёл покой… почти… Будут люди песни петь. Будут на небо смотреть. В звёздах лик искать знакомый, Тот, что был когда-то домом… Песня заканчивается, только эхо несёт ещё отголоски звонких голосов, что слова непонятные произносили и волков в удивление ввели. Стоят волки и не знают, что спросить у сородичей, которые их так растревожили странной песней. Откуда они эти слова знают? - Лия объяснишь? - у вожака наконец-то голос прорезался. Много лун прожил вожак, многое повидал, но того, что происходит в последнее время в его стае не понимает. Оказывается многого не видел, не знал и не слышал. Даже Лия с сыновьями его удивили, а ведь мальчишки на его глазах выросли, взрослели, ума набирались. Он, Хосок и Намджун наставниками им были. Казалось все тайны семейные знают, а оказалось - нет, не всё знают! Хосок, тот вообще с открытым ртом стоит и слов похоже надолго лишился. - Я не многое могу рассказать, - Лия уже пришла в себя, - Эту песню ещё дедушка Юнги и Чонгука пел. Я ещё сердилась, говорила, чтобы такими глупостями не пугал мальчишек. Хотя им она почему-то не была страшной, наоборот, они с удовольствием её повторяли и спали крепко, без сновидений. Погибший, родной отец моих сыновей, рассказывал легенду о волке, что покорил сердце ведьме и который сумел создать с ней семью. Люди невзлюбили этот союз, убили ведьму, волк же от горя со скалы бросился. Только говорят, что душа ведьмы волка к себе на небо забрала, и они там до сих пор в счастье живут. Я всегда думала, что это просто сказка. Что муж и дед так моих сыновей от леса оберегали. Они ведь то, что у них отец оборотень, только тогда узнали, когда мужа моего убили. Нам соседи помогли сбежать. Дедушка Хеджин помогал. Я так рада, что он помог Джину и его деткам и дом сберёг… Только вот как соединить эту сказку и появление омег, не знаю. Может это какой-то знак свыше. Женщина растерянно смотрит на вожака и на мужа, на волков. Рядом сыновья стоят и тоже растерянно смотрят. Они сами не ожидали, что песню вспомнят, да ещё и петь начнут. Тут каким-то волшебством пахнет! - Я похоже немного смогу объяснить, - Нурик уже пришёл в себя после песни, - Эту песню и мне мои родители пели и рассказывали про этот странный союз. Только все по разному эту легенду рассказывают, где правда, а где нет - не понятно. Только вот нам об этом не узнать. Но видимо всё же это правда, раз разные люди, волки и ведьмы об этом союзе рассказывают. Значит можно совет у сестёр спросить. Нурик начинает какие-то мешочки из карманов штанов доставать, содержимое на плащ высыпает. Волки видят, что из одного высыпаны гадальные камни - они им знакомы. Ведьма часто их раскидывает, советы у природы спрашивает. А вот из двух других листочки, да цветы засушенные на плащ летят. - Ну что, давайте посмотрим, - бормочет ведьма и начинает своё действие: сначала раскладывает цветы и листики, в узор одному ему ведомый. Потом камни кидает. Раз… другой… третий… Камни упрямо одни и те же символы показывают: птица, волк, колокольчик, стрела, знак бесконечности и пустую, без всяких символов - сторону. - Ну что ж, - омега с колен поднимается, смотрит на вожака, взгляд на Чихуна, Юнги и Чонгука переводит, потом Хосоку и Намджуну в глаза. - Не так я думал вопрос решить, но небо по своему распорядилось. Чимин, Техён, - он уже на омег смотрит: - Вам же папа ножи сделал? - те осторожно кивают. А омега уже к отцу обращается: - Вожак, не мне идти в поселение людей, твои лучшие волки пойдут. Им выпало правосудие вершить. - Намджун, Юнги, Чонгук, Хосок и Чихун - вам идти в поселение, от вас зависят теперь жизни омег и альф нашей стаи, да и не только нашей. Подойдите ко мне, остальные же отойдите на пять шагов назад. Волки мешкают, как это только пять волков против людей выставлять? Да их же убьют! Даже если один волк десятерых людей стоит, но с людьми колдун, а значит силы ещё более не равны! Глухой ропот несогласия проносится над головами волков. - Долирий, при всём уважении к твоему сыну - он не прав! Нельзя малым числом против людей идти, опасно! - Подумай хорошо омега, раскинь ещё раз свои кости, может ты ошибаешься! - Вожак, мы должны вместе идти в поселение, тогда точно омегу твоего сына спасём. А так, только напрасные жертвы! Долирий возмущение волков понимает. Сам готов на помощь Джину готов выступить, но что-то останавливает альфу. Он чувствует, что Нурик прав. Впрочем, как и всегда. Он руку поднимает, к порядку волнующуюся стаю призывает. - Давайте для начала Нурика послушаем. Он ещё ни разу нас не обманул и напрасно слов не говорил. Раз так сказал, значит знает что-то, чего мы не знаем. - Говори сын, только убеди нас, пожалуйста. Вожаку сложно сдерживать себя и волка, который злится, по душе лапами молотит и своё, родное защитить требует. Его волк силён, очень силён. Но альфа с ним в гармонии столько лет живёт, решений множество приняли правильных. Поведение волка вожака удивляет. Хотя… Чему удивляться то теперь, он уже видел как волки сына и альф бесятся, так что и ему понятно требование волка, но на поводу зверя он не пойдёт. Будет сдерживать столько, сколько сможет. До разума волка достучаться надо, чтобы не мешал, а помогал. Поэтому силой своей немного на волка давит, тот скалится, но на задницу приседает и недовольно фыркает. Понимает - перегнул, но слово последнее за собой оставляет - бездушная ты личность, альфа! - бурчит. Вожаку бы рассмеяться, да вот повода для радости маловато. Поэтому ворчание волка сквозь слух пропускает, радуется тому, что зверь его понимающий и внимание всё своё на сына переносит. Нурик же немного растерянно руки трёт. Как можно свои предчувствия рассказать, объяснить тем, кому душа его потёмки! Да и сам-то не знает ответа, только камни так сказали и чувство правильности в сердце. - Я даже не знаю, поймёте ли вы - омега мнётся, - всё что скажу странным покажется. Но когда в дом я уходил, то там камни раскинул. Они тоже самое показали, я надеялся узнать ответ на этом месте. Ведь здесь, говорят, праматерь всех ведьм похоронена. Она одна в земле свой последний приют нашла, остальные ведьмы в небо уходят и звёздами становятся. Не знаю, почему так, но уверен, что идти должны именно те, на кого указал. А чтобы силы им хватило с людьми справится, мы с Чимином и Техёном союз трёх ведьм на время установим и силу свою вам отдадим. Не смогут победить люди волка, в чьей душе сила ведьмы будет жить! - Вы сейчас увидите то, что никто до вас не видел. Мальчики подойдите, заголите руку с ожерельем и свои ножи возьмите. Я также сделаю. Смотрите волки и запоминайте - это то, что только ведьмам положено видеть. Об этом потом будете своим детям и внукам рассказывать. Омеги встают лицом к Нурику, образуя круг. Рукав на рубашке закатывают, пальчиками трогают запястье. Вдох удивления и восхищения над долиной летит. на запястьях омег жемчужное ожерелье появляется, сверкает под лучами солнца, которое показало свои лучи на землёй. Утро наступило. Солнечным светом залило зелень долины, засверкала роса разноцветными огоньками, растения листики к лучам тянут, в тепле купаются, головой трясут, от тяжести водяной избавляются. Ветерок появляется: лёгкий, прохладный. Он по телам стоящих волков гуляет, волосы на голове перебирает, лохматит, играет. За ветром аромат цветов прилетает, заполняет лёгкие, будоражит кровь, сладостью на языке оседает, мёдом пахнет. Юнги и Чонгук глаз от своих мальчиков оторвать не могут, любуются. Омеги и так уж слишком милы, а от слов Нурика и от действий своих меняются, хорошеют ещё больше. Глаза альф ласкают ладные фигурки, что в белых одеждах облачены. Ветер кружит вокруг хрупких фигурок, облепляет их тканью тонкой. Позволяет разглядеть плавные изгибы бедёр, тонкую талию. Волосами омег ветер играет, но не путает и не треплет. Перебирает ласково пряди, что непослушно из плетения выбились. Волосы при солнечном свете переливаются красками, искорками разноцветными сверкают. Губки сосредоточенно сжаты, глазки внимательно за действиями Нурика следят, руки движения повторяют. На альф омеги не оборачиваются, а те не в обиде. Важность мероприятия чувствуют, не до обид здесь, когда на кону жизнь родителя да и волков. Поэтому альфы только внимательно наблюдают за движениями омег и ждут окончания ритуала. А Нурик дальше ворожит: по очереди руку омег берёт, жемчужины рассматривает, со своими сравнивает. Да вот не только ведьма, но и волки видят - разные они. И по форме и по цвету. - Вы сейчас возьмёте свои ножи и нанесёте порез на ладони, потом оторвёте жемчужины и омоете своей кровью и только потом подкиньте бусины в воздух. Омеги свои ножи из-за голенища сапожек вытаскивают, чем очень удивляют стоящих волков. Они даже и не подозревали о их наличии. Держат в маленьких ручках. Сначала бусины срывают и в ладони держат. Волки опять удивлённо ахают - ожерелье не распадается, остаётся целым и запястье обвивает - чудо-то какое! Разве такое возможно?! Но стараются вести себя не шумно, нельзя мешать ведьмам дело благое творить. Только жаднее приглядываются к таинству, что на их глазах происходит. Этого им никогда не забыть. Мальчишки подносят тонкое лезвие к ладони, что раскрыта и только по несколько бусинок держат. Приставляют лезвие к нежной коже и та под ним раздвигается и алым цветом окрашивается. Омеги ладонь сжимают, не дают крови стечь, надо как следует жемчужины пропитать, чтобы силу свою подарить. - Нурик, а ты почему не достал нож? - раздаётся голос из толпы. А ведь и правда. Омега с тоской на своих сестёр смотрит и слеза по щеке катится. - У меня нет ножа, - ведьма уже слёз не может сдерживать, мой папа не привёл меня на поляну для принятия силы и нож, что положен мне по рождению, не передал. Его убили… Но… вы не волнуйтесь, силы мальчиков хватит, чтобы альф наших сильными сделать. - Подожди сын, - к омегам идёт Долирий. - Ты прости, что сразу этого не сделал. Но я почему-то не смог тогда, а сейчас понимаю, что должен это сделать. Омега непонимающе смотрит на взволнованного альфу, что стоит и руку протягивает. На большой ладони лежит аккуратный нож. - Этот нож мне Джин вместе с плащом отдал. Сказал, чтобы я тебе передал, но когда время твоё пришло, что-то остановило меня. Не смог я его отдать, так и ходил, носил около сердца, извини отца… если сможешь. Нурик нож принимает, руки дрожат от волнения и он в восхищении глаз от него оторвать не может. А нож хозяином омегу признаёт, ладно в маленькой ладони рукоять размещается. Тепло от ножа по пальцам течёт, по телу растекается, душу ласкает, греет. Омега глаза, слезами наполненными, поднимает, шепчет отцу: - Спасибо. Он теперь полноценной ведьмой себя чувствует. Нужность свою понимает и принимает, как и знания, что с ножом по венам течёт, впитывает. Омега рукав своей рубахи поднимает, до локтя закатывает. На запястье жемчужины совсем другим светом засияли, переливаются разноцветными всполохами. Он отрывает несколько штук. Тоже в ладони держит и те же действия совершает. Когда бусины алый окрас принимают, говорит глазами - бросайте! И резко вскидывает руку вверх. Чимин и Техён тоже подбрасывают жемчужины. Те летят не очень высоко, но в воздухе рассыпаются на сверкающую в лучах солнца, пыль. Ветер подхватывает воздушное цветное облако и поднимает выше, кружит в танце. Перламутровая морось оседает на альфах и омегах, приятно покалывая, проникает под кожу. На волосах сверкает, в глаза, уши, носы проникает. На языках вкус пряный появляется, это не пугает, отнюдь… это успокаивает. Альфы силу чувствуют новую, свежую. Она по венам течёт, мощь набирает, до сердца доходит и биться его сильнее заставляет. Закончилось действие. Пыль растворилась в волках. Ведьмы руки свои опустили. Они сделали своё небольшое дело, самое главное впереди. - Помогите руки перевязать, - Нурик к любимому обращается и к альфам, что тревожными взглядами руки своих омег осматривают. Но без разрешения приблизиться не решаются. Кто знает, а вдруг ещё не всё. Только слова Нурика прозвучали, как Юнги и Чонгук с места срываются и в одном прыжке рядом оказываются. Да только не вытаскивают для перевязки платки (как и Чихун к стати). Миг… И только клочки одежды по траве разлетаются. Перед омегами волки стоят: крупные, сильные, красивые. В глаза омегам с лаской смотрят, просят не пугаться. А те понимают… Они понимают, что хотят сказать волки! Звери же осторожно к ручкам пастью тянуться, нежно языками горячими прикасаются. Просят кулачки разжать. Омеги послушно ручки к морде волков подносят и хихикают. Мохнатые ласково ранки зализывают, омегам щекотно и они смеются. А волкам не до смеха, они кровь любимых попробовали, узлами крепкими к ним приковали, привязали. Теперь где бы ни были омеги, найдут! Под целебной слюной рана нанесённая острым лезвием, исчезает. А сами омеги с восхищением волков уже рассматривают, ручки к ним тянут, уши теребят, голову большую гладят и в глаза заглядывают. Не страшные волки у альф, не страшные! Красивые, шерсть мягкая, шелковистая, густая. Звери на задницах перед парой своей сидят, от удовольствия щурятся, и скулят от нежности ручек омежьих. Вот так бы и сидели всегда, только бы омеги на них смотрели своими прекрасными глазками, да ручками поглаживали! Идиллию прерывает Нурик. Он уже тоже своим волком облизан и исцелён. Надо дальше продолжать дело, нежности на потом оставить придётся. - Вот во что сейчас одеваться будете бесстыжие?! - Корит волков омега, а глаза ласковые, любящие. - Столько раз говорил, прежде чем перекинуться, надо одежду снять, а вы?! Вот Джина в стаю приведёте и за шитьё усажу! - грозит кулачком волкам омега. А сам понимает комичность ситуации: одежду запасную никто не брал, покрывала и подавно, придётся альфам голым задом щеголять. Конечно к этому в стае относятся спокойно, но здесь двое омег совсем зелёных, да ещё и не волки! А это проблема. - А если им плащи наши отдать? - Спрашивает Чимин. - Ведь им скоро уходить, зачем тогда одеваться! Устами младенца глаголет истина! Вожак довольно хмыкает. А омега то умненький и прав, волкам уходить скоро, да и идти до провинции в зверином обличии быстрее будет. Так что одежда и впрямь не понадобится. - Ну вот и решение вопроса. Нурик, ваши плащи можно использовать для того, чтобы юные глаза от красоты альф не ослепли? - Долирий понимает серьёзность всего, что происходит, но уж больно хочется над волками посмеяться. Он конечно же их понимает. Волчья слюна получше всякого зелья раны лечит, но желание помочь своим омегам, волкам ловушку подстроило. Волки и сами понимают, ведь Нурик прав, но ведь их мальчики поранили ручки, где тут волка сдержать! Да и альфы не поняли сами как перекинулись. Сидят теперь, повизгивают, да глаза стыдливо прячут. Хотя… Да не стыдятся эти зверюги! Вон как из под лобья довольными глазюками сверкают! Вот паразиты! - Я не знаю, - Нурик немного растерян, ведьмин плащ только хозяйка носит, исключение может быть. Но плащ можно только ведьме передать, а чтобы волку, такого не знал. Думает омега… - Я думаю, если мы ещё одно правило нарушим, не станут же наши сёстры на нас гневаться. Ведь общее дело делаем! - произносит наконец омега, - Если альфу плащ не отвергнет, почему бы не попробовать. Наклоняется, свой плащ в руки берёт. К волку Чихуна подходит, на спину накидывает, говорит: - Перекинься. Волк в один прыжок перекидывается, стоит, в плащ кутается. И кстати - довольно так принюхивается. Плащ-то запахом любимым пропитан! Чимин и Тэхён тоже свои плащи поднимают, к своим волкам подходят. Да только когда плащи на спины волкам стелят, огорчённо вздыхают. Уж больно им по душе зверюги пришлись, не насмотрелись, не наигрались маленькие. Миг. И альфы уже на ногах человеческих стоят и с удовольствием аромат любимых вдыхают. Лица тоже довольные! Долирий понимает, надо к делу переходить. Пусть Нурик дальше объясняет свои действия. - Нурик, что дальше? - А дальше, альфы пойдут в поселение Джина выручать. Он ещё жив, я это чувствую. Слаб, но жив. Так что прощаться надо, время против нас сейчас настроено. Колдун крепчает, он свои чары на омеге испытывает. Сколько ещё Джин продержаться может - не знаю. Так что прощаться нужно. Как не тяжело омеге такие слова говорить, всё же правоту свою всё больше ощущает. Ему тоже нелегко своего альфу отпускать, но мальчишкам труднее, они только встретили, а уже прощаются. Омега больше ничего не говорит, только к своему альфе прижимается. Чихун тревогу любимого чувствует, слёзы омеги больно сердце жгут. Но он должен быть сильным и свою слабость и тревогу не показывать. Не надо омеге знать, что сердце альфы разрывается от предстоящей разлуке. Он ласково по щечке омегу гладит, слёзки зацеловывает, слова нежные шепчет, вернуться обещает. Хосок уже Лию обнимает. Женщина слёзы пытается сдержать, улыбается. Шепчет: - Вернись обязательно, мы так тебя ждать будем! Я не успела тебе про новость рассказать, альфа. Ребёнок ведь у нас будет, понимаешь? Маленький волчонок, твой! Альфа от новости такой дара речи лишается. В глаза любимые смотрит недоверчиво, пытается понять - это шутка такая? Ведь столько лет прожили, на совместного ребёнка и не надеялись, ведь не истинные же. А тут такая радость! Альфа на руки омегу подхватывает, кружит. Стоящие рядом веселья альфы не понимают. Смотрят немного осуждающе, ведь им не до смеха. - Вы не понимаете! - кричит возбуждённо Хосок, а сам женщину к себе прижимает и целует, - У нас сын будет! Понимаете? Сын! Это же чудо какое! Долирий! У меня сын будет! Волки обрадованно галдят. Окружают счастливую пару, поздравляют, обнимают. Это действительно чудо. Не часто в союзах без истинности дети рождаются. Только любовь, большая, крепкая, сильная может поспособствовать зачатию. Выходит смилостивились небеса над альфой. За потерянного сына и волчицу счастьем одарили пару. Поверили звёзды и луна в искренность чувств альфы и омеги, вот и подарили им шанс на продолжение рода Хосока. Альфа слёз благодарности не скрывает, жену к груди прижимает, благодарит. Потом к небу лицо поднимает, шепчет: - Спасибо. Лия понимает, кого альфа благодарит и тоже благодарна той омеге, которой счастьем обязана. Тоже на небо смотрит, только спасибо не только волчице адресует. Спасибо шепчет своему ушедшему волку, который тоже сердце омеги отпустил и жить позволил заново. Юнги и Чонгук от такого известия тормознули конечно немного, но потом на отца и маму накинулись. Обнимаются, радуются. У них в семье прибавление! Не только омеги появились, но ещё и маленький волчонок скоро по дому ножками затопает, родителям веселья прибавится, а то заскучали. Альфы то уже выросли. Здорово! Немного в стороне от общего веселья Чимин и Техён стоят. Им за маму и отца альф радостно и грустно одновременно. Они своего папу вспоминают и ручками сцепляются, к друг дружке жмутся. Им немного неловко, они ещё не совсем свои здесь и омеги не знают как себя вести. Вроде и поздравить надо, но как-то неудобно. Лия первой опомнилась. На омег смотрит и к себе зовёт. Те приближаются. А женщина тянет мальчишек в свои объятья: - Ну, чего робеете? Или поздравить меня не решаетесь? Вы же не чужие, наши теперь, мои! Так что не стойте в стороне. - А вы, оболтусы, - это уже альф женщина журит, - Совсем от радости мозги потеряли?! Чего мальчишек в стороне оставили! Хосок ловко раздаёт подзатыльник одному и второму: - Чтобы больше такого я не видел, омег оставили, чему я вас учил! Те обиженно сопят, головы чешут - больно! Но вину свою понимают и на омег виновато смотрят. - Чимин, я не специально, прости! Я никогда больше так не поступлю! - Техён, я даже не подумал… Тут мама, отец… у нас братик будет, это такое чудо! Извини…- сокрушается альфа, лепечет виновато, в глазки омеге заглядывает, обиду ищет. А омеги не обижаются. Разве не понимают, ребёнок это же здорово! Да и что такого произошло? Они наоборот, на Хосока недовольно поглядывают. Чего руки распускает! Их альф бить нельзя! На всю эту картину вожак смотрит и смеётся. На душе так хорошо, легко. У друга сын будет, это- счастье! Нурик помалкивает, а ведь волк Долирия уже давно учуял, что тот ребёночка ждёт. Только вот когда упрямый омега признается? Чего тянет! Неужели не помнит, что зверь раньше человека беременность чувствует. Чихун тоже знает, но помалкивает, омеге время на принятие решения даёт, не неволит. Только внимательнее стал. Заботой так окружил сына, что тот постоянно ворчит на альфу. Вот и вожак помалкивает. Пусть омега сам решится уже наконец-то, и к своему альфе перебирается, а то своей опекой альфу замучал! Намджун Джина приведёт в дом и у вожака счастье под крышей запоёт. На это очень Долирий надеется. Очень... А омеги-то хороши! Вон как глазюками на Хосока сверкают! Альф их обидели, смотри-ка! Хорошие пары будут, крепкие, сильные. И детишки у них ладные получатся… - Ладно волки, порадовались и будет, - обрывает веселье стаи вожак, - Альфам идти надо, прощайтесь. Юнги за ручки Чимина держит, насмотреться на милое личико не может. Омега щёчки свои красные спрятать пытается, да куда спрячешь-то! Да на груди у альфы и спрячешь. К альфе прижимается, просит быть осторожнее. Ждать его обещает. Альфа обещание в самое потаённое место в сердце прячет, там, где согревать его дорогой длинной будет. - Только вернись, пожалуйста, - просит Чимин, - и папу приведи, а я вас ждать буду. Очень ждать буду! Чонгуку не легко от себя Техёна отрывать. Омега кулачками за ткань плаща цепляется, храбрость свою растерял. Плачет. - Я с твоим волком ещё не играл, а ты уходишь! Можно я с тобой пойду? Я мешать не буду! Пожалуйста! Я же ведьма, помочь смогу… Возьми с собой! - Техён, нельзя тебе со мной. Не плачь. Кто будет за Чимином присматривать? А за мамой? Отец ведь с нами идёт, а она остаётся. Вот ты и присмотришь за ними, обещай. Омега всхлипывает, кулачком слёзки размазывает, понимает - альфа прав. Чимин слабее его, а женщина ребёночка ждёт, мало ли… Поэтому хоть и тяжело, но соглашается на слова альфы. - Обещаю! - всхлипывает, - Только и ты обещай скорее вернуться! Обещаешь? - Обещаю, - альфа нежно улыбается, - Ты ещё от меня убегать будешь, я такой приставучий! - и смеётся. С ним смеётся и омега. Слёзы высыхают, хоть и глаза воспалены и красные, но уже не такие грустные и от этого альфе легче дышать. Он тревогу подальше от себя гонит. Верит - вернётся и мальчика своего обнимет. Им столько всего предстоит вместе пройти, как не вернуться?! Обязательно вернётся! И за столом свадебным будут сидеть и деток растить… Ох, что-то размечтался альфа, до свадьбы то ещё несколько лет ждать! Дааа… ну это ничего, было бы кого ждать! Долирий Чимина и Техёна к себе тянет, они от альф с неохотой отходят. Не нравится им, но перечить вожаку нельзя! Он здесь самый главный и его все почитают, это уже мальчики поняли. Так что встают рядом с вожаком. К ним присоединяются Лия и Нурик. Каждая омега на своего, единственного, альфу смотрит. Каждую чёрточку на лице запомнить хочет. Мальчишки как ни стараются, но сдержать всхлипов не могут. За это омег винить никто не будет, молоды они ещё, чувства оголены до предела, неопытны. Но всё равно, держать себя в руках пытаются. Нурик слёзы вытирает. Спинку выпрямляет, стоит гордо подняв голову, на альфу своего смотрит: - Не так всё должно было случится Чихун. Не при таких обстоятельствах новость я тебе должен был сказать, но так уж вышло. Альфа, ты всё спрашивал когда я войду в твой дом и стану там хозяином. Так вот тебе мой ответ: Ты вернёшься в наш дом, где я и твой зачатый наследник, ждать будем. Ребёнок у нас будет альфа, твой и мой ребёнок. - Вожак, у тебя внук скоро родится! - Теперь уже омега к отцу обращается. - Ну наконец-то проговорился! - смеётся Долирий и сына в объятиях душит, но осторожно. - Я уже и ждать устал. Мы с Чихуном даже поспорили, кто первый эту новость услышит. И вот тебе, оба в выигрыше остались! Ты в дом альфы уходишь, а я свободу получаю! Стая смеётся вместе с альфами и омегой. Чихун подходит к Нурику. Снимает с шеи амулет, который при рождении омега сыну надевает и тот должен своему наречённому отдать. Надевает на шейку любимую, в губы целует: - Я вернусь! - шепчет и отходит. Долирий подходит к альфам, обнимает каждого. Сына дольше в объятьях держит, что-то на ухо шепчет, тот кивает, соглашается. - Отец, мальчишек сбереги, - просит альфа, хотя знает, что вожак от своих внуков теперь ни на шаг. - Не беспокойся Намджун, сберегу. Ты тоже смотри в оба, без ума на рожон не лезь. Головой думай, когда врага встретишь. Сердце слушай, когда решение принимать будешь. Приведи Джина, сынок, хватит тебе одному маяться. Да и сил у меня больше нет на твои мучения смотреть. Знаешь, я ведь и сам бы уже за ним отправился. Решил тебя на своё место поставить и в поселение идти. Да видишь как судьба распорядилась. Вожак отходит от альф. К стае обращается: - Мы сегодня волков на великое дело отправляем. Пожелаем им лёгкой дороги. Попросим звёзды - путь освещать ярче. Ветер попросим от них в другую сторону дуть, чтобы люди их не почувствовали. Солнце попросим - согреть. Тучи попросим - дождём не мочить. В этой долине мы дом обрели, она нас обогрела, накормила, счастье вернула. Всем этим мы обязаны смелому юноше, который не побоялся и встал на защиту нашу. Имя тому юноше - Джин. Долирий замолчал. Потом опустился на колени, положил руки на землю и продолжил говорить: - Я ведьмам не доверял, врагом своим считал. Но ведьмы мои взгляды изменили и поверить помогли. Поэтому я хочу попросить самую главную ведьму, что здесь покоится: спаси моих братьев, сыновей, что идут на спасение твоего сына. Помоги им быть мудрыми, храбрыми, сильными. Не дай их разуму затуманиться злобой и ненавистью. Помоги поступить по справедливости. Тихо в долине. Ветер не дует, затих. Солнце облаками прикрылось, одним глазам только на стоящих посматривает. Даже кузнечики замолчали, хотя несколько секунд назад стрекотали неудержимо. Волки молчат и природа молчит. Только чувствуют волки - что-то меняется. Ветра нет, а воздух начинает волноваться. Насекомые, птицы - молчат, но только откуда-то перезвон колокольчиков появляется. Воздух искрится начинает, от травы пыльца сверкающая поднимается, волков окружает, ласкает, гладит. Аромат сладкий появляется, сладостью во рту тает. Ведьмы просьбу волка услышали, души ушедших ведьм с неба спустились, силой своей с волками делятся. Их не видно, но волки чувствуют - рядом они! Тихое пение начинает звучать. Слов альфы и омеги не понимают, их пока не разобрать. Но голоса крепнут, красками наливаются, звуками наполняются. И вот уже и слова понятны. Нурик тоже к пению присоединяется. Голосок у омеги звонкий, чистый. Звенит капелью, переливается чистой весенней водой, наполняет сердца волков радостью и счастьем, силой наполняет и желанием жить. Ведьма ожерелье своё с руки срывает, бусины на землю летят, рассыпаются. Откуда-то ветер берётся, подхватывает пыль сверкающую, ароматную и вверх поднимает. Дождём драгоценным на стоящих в изумлении волков, омывает и в тела впитывается. Пение стихает и Нурик стоит, на руки свои смотрит. А на ладони веточка лежит с шариками красными - ягоды ландыша. Праматерь услышала мольбу о помощи и дары свои преподнесла! Ещё одно чудо на глазах стаи случилось! Омега ягоды растирает между пальцами, шепчет: -Каждый мой родич - встань со мной… Техён Чимина за собой тянет, рядом с Нуриком встают. В руки ягодки берут, пальцами растирают и слова за ведьмой повторяют. Уже не шепотом - голосами звонкими, молодыми, чистыми: - Каждый мой родич - встань со мной; Каждый мой прадед - будь спиной; Каждый мой близкий - будь защитой. Моя кровь, моя боль, моя душа, моя любовь, мои слёзы и радость отдаю на защиту того, кто мне дорог, кого я люблю Стихают голоса. Нурик к альфам обращается: - А теперь уходите, и возвращайтесь скорей! Альфы спиной к стоящим омегам и вожаку поворачиваются. Миг… и на земле плащи лежат, а за ними волки стоят. Волки больше время на прощание не тратят, сразу в бег срываются. Быстро начинают удаляться, а вслед только всхлип несётся. Это плачут Чимин и Техён. Не могут сдержать своего огорчения омеги. Вот и стоят к деду, недавно приобретенному, прижались и плачут. Вожак зубы сжал, ему надо себя в руках держать. Нельзя расклеиваться, на нём ответственность огромная лежит - жизни сотен волков. Ведь никто не знает, чем вылазка ушедших обернётся. Надо в стаю возвращаться, с вожаками-соседями совет держать, проработать вопросы по защите и охране. Готовыми надо быть к худшему, но надеяться на благоприятный исход. - Давайте в поселение возвращаться, - негромко обращается вожак к волкам, - Вопросы ещё не решённые остались. Уходят альфы и омеги с зелёной долины. Только лёгкий ветерок траву покачивает, бабочек да стрекоз на цветках качает. Опять спокойно и тихо в долине. ***** Уже четвёртые сутки колдун по площади мечется. На ведьме злость срывает. Правда больше не калечит, не режет и не стегает. Понял бесполезность своих действий. Слова мерзкие, злые, жестокие, тоже результатов не принесли. Молчит ведьма. - Живучие же вы, ведьмы, - колдун скалится. Опять около тела избитого топчется, но не прикасается - брезгует. - Как же мне хочется сердце твоё вырезать, ведьма, да только я терпеливый, подожду! Твои дети должны мой зов услышать, придут тебя выручать. Вот тогда-то и с тобой покончу, - шипит колдун, злостью плюётся. Он опять во дворце побывал, проверил как там себя правитель чувствует. Наместник в горячке мечется, но не сгорает… пока… Колдуну не нужно, чтобы альфа сейчас мир этот покинул. Ему надо дело своё поганое завершить, а с наместником позже разберется. Лекаря очередного головы лишил, за то, что тот правителя плохо лечил. Пусть народ в страхе за жизнь правителя трясётся, хоть от ландыша взгляд отведут, да недовольство своё потушат. Пусть о здоровье правителя молятся, а не ведьму жалеют! Этой жалостью они чарам колдовским мешают. Как? Колдун не знает, но чувствует - меняется что-то, что-то надвигается. Он связывает свои предчувствия с недовольством людей, совсем про другую сторону угрозы своей неуязвимости забыл. Воспаленный злобой и жаждой власти мозг, затуманила безнаказанность и жестокость. Расслабился колдун, всесильным уже себя считает. Альфа недовольно смотрит на висящее тело омеги. Откуда такая сила в хрупком юноше, почему он до сих пор жив? Ответ знает, а силу забрать не может. Ножа при омеге нет - он его всего проверил. Но и без ножа Ландыш силён, даже в таком истерзанном состоянии силен! Как же альфе силу заполучить? Разве что…