Когда распускаются ландыши.

Новое утро спустилось в долину. Сменило прохладу ночи. Лучи солнца окрасили горизонт и пробудили ото сна растения. Они тянутся к ласкающим лучам, стряхивая с себя росу, улыбаются. Воздух наполнился ароматами леса, лугов. Зазвенел голосами птиц, зашелестел крыльями насекомых. Проснулась долина. Солнце заглядывает в окно комнаты. Видит лежащих в кровати омегу и альфу. Альфа бережно прижимает к себе лёгкое, хрупкое тельце. Голова омеги уютно устроилась на плече, носик уткнулся прямо в ключицу, где расположена ямочка. Джин сладко спит. Запах альфы не только успокаивает и расслабляет, он вселяет уверенность. В руках альфы омега чувствует защиту, которую не знал прежде. Альфе не спится. Несмотря на бессонную ночь, он чувствует себя отдохнувшим. Джун втягивает нежный аромат омеги и довольная улыбка расплывается на лице. Альфа чувствует шевеление Джина, немного напрягается. Но омега всего лишь удобнее мастится в надёжных объятиях. Намджун зарывается лицом в волосы, целует ароматную макушку, шепчет ласковые слова на ушко и омега затихает. В глазах альфы столько нежности, а в сердце столько нерастраченной любви, что кажется тронь и оно лопнет от переизбытка чувств. Чтобы хоть немного себя отвлечь, альфа решает поговорить со своей хвостатой половиной. Чувствует, не спит зверюга, аккуратно по рёбрам когтём скребёт, внимание требует. – Чего не спится волчара? – Уснёшь тут, – ворчит зверь, – ты видел какая она хорошенькая? – Волк кивает на волчицу, что лежит у него под боком, – Просто грешно спать. Да и боюсь, вдруг сбежит. Ищи её потом. – Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Где и когда ты нашёл волчицу? И вообще, Джин ведь не оборотень, откуда у него сущность волка?! Может ты что-то спутал. – Не спутал, – зверь недовольно смотрит в глаза альфы, – Ничего я не путал. Видение мне было, когда ты за Джином отправился в провинцию. Помнишь, мы ходили к шаману в прошлом году? – альфа кивает. – Так вот. У шамана волк знающий. Мы с ним немного потрещали о нашем, зверином. Я ему про твою беду рассказал, что не можешь ты с омегами мутить. Думал он будет смеяться, а он к сердцу моему прикоснулся, связь кинул. Вот и увидел я белую волчицу, что блуждает по снежной пустыне, ищет выход из объятий ледяных. Только место не показал. Сказал, что сердце подскажет и сказал, что ждать осталось совсем немного. Вот я и ждал. Ты спал, а я во снах копался. Всё искал и ждал. И дождался. Услыхал голос, что молил о помощи. Слабый совсем голос, но я за его уцепился и нашёл. Замерзала она. Совсем слабая была. Тело было не просто худое, измученное, избитое. Здорово ей досталось. Я только в провинции, когда омегу увидел, понял кто рвал так её тело и душу. Жалко, что не я ему глотку разорвал. Но тебе спасибо. Если бы ты Джина не нашёл и к жизни не вернул, погибла бы моя зоренька. – Волк с нежностью смотрел на волчицу. Та почувствовав взгляд, открыла глаза. Зевнула сладко, потянулась. Зверь жадными глазами гулял по стройному, ещё немного худому телу. Слюна капнула из раскрытой пасти. Волк перевёл на мгновение взгляд на альфу. Намджун ясно прочёл: видишь какая она, моя зоренька! Волк уже внимание перенёс на подругу. Широким, горячим языком принялся вылизывать мордочку. Волчица не сопротивлялась. Радостно подставляет себя под ласки пары, довольно урчит. А зверюга… тот вообще, как кот размурлыкался. Радуется, что его пара довольная, живая, здоровая. Уже и шерсть стала пушистой и мягкой, раны затянулись, ещё проступают рёбра, но пройдёт немного времени и волчица округлится, а там и… Альфа мысли зверя читает и краснеет. Ну зверюга, вот бесстыжий! О чём думает! А зверь усмехается. А почему бы и нет. Омега с альфой, он с волчицей. Не сразу же он начнёт приставать. Вот восстановятся и можно и побаловаться. – Ты лучше за омегой ухаживать начни, – волк к альфе обращается, но свою дорогую половину из лап не выпускает и облизывать продолжает. – Лечи лучше и он поправится. Хотя, думаю что Нурик и сыновья его быстрее вылечат. Ведь не зря эти ведьмы столько травы в дом натаскали, – и неожиданно чихает. Трёт нос лапой и опять чихает. – Не знаешь, когда они свои запасы уже в сарай перенесут? Чихать надоело. А вдруг у моей зореньки тоже носик чувствительный, мне это не нравится. Ты скажи Нурику, что пора уже их травки выносить, – требует волк и опять звонко чихает. А альфа пытаясь сдержать смех, фыркает и хрюкает. Зверь недовольно косится. Он виноват, что такой чувствительный?! Даже весной, в самый разгар цветения трав, альфа старается своего зверя выгуливать не на ароматных полянах, а в хвойных лесах. Но забота о своей половинке альфе приятна. – А почему зоренька? – Намджун с удовольствием разглядывает волчицу. Та тоже рассматривает альфу, знакомится. Втягивает носиком запах альфы и удовлетворенно фыркает. Приятный запах у альфы волка, но волчий приятнее. Да и сам альфа волчице нравится. Она на лапы встаёт к Джуну тянется за лаской. Альфа руку протягивает, прикасается к шерсти. Та нежная, как молодые травы весной. – Так я же нашёл её на заре, – волк улыбается своей клыкастой пастью, – она лежала в траве и восходящее солнце раскрасило её шерсть в розовый цвет. А ещё… – зверь прикрыл глаза, вспоминая первую встречу с волчицей, – Она переливалась… как капельки росы под лучами солнца. Какое-то свечение возникло вокруг. Вот по этому свечению я то и нашёл её. Вот поэтому и “зоренька”. Ты руки-то сильно не распускай! – недовольно ворчит зверь и отодвигает аккуратно волчицу, прячет за спину. Вот собственник! – Своего вон лапай, а мою не трогай, – и принимается опять свою “зореньку” вылизывать. Волчица не против. Чего ей сопротивляться, она сразу свою пару признала. Намджун головой трясёт. Переключается на омегу. Тот начинает просыпаться. Альфа чувствует как меняется дыхание, оно становится глубже, да и Джин попробовал сменить положение тела. Он понял, что его обнимает Намджун. Омега даже, чтобы подтвердить свои догадки, по груди альфы руками провёл и затих. Видимо понял, что не сон, а глаза боится открыть. Свободной рукой тянет на себя одеяло, чтобы с головой под него нырнуть. Только альфа на чеку, перехватывает руку и шепчет прямо в краснеющее ушко: – Доброе утро, душа моя. Джин пискнув прячет лицо на его груди. А когда понимает, что вместо того, чтобы спрятаться ещё теснее прижат к горячему телу, отчаянно заливается краской и бубнит: – Чего пугаешь? Отпусти, – пытается выпутаться из крепких рук, да куда там. Альфа хоть и не сильно держит, силы то не равны. – Джини, – зовёт Джун, – Открой глаза, я ведь соскучился. – Мы недавно виделись, – бурчит омега, но глаза открывает. Альфа это понимает, потому что ресницы омеги нежно щекочут его кожу. Намджун пальцами осторожно под подбородок берёт, поднимает личико и почти невесомый поцелуй оставляет на желанных устах. А омега ещё пуще краснеет. Только куда ещё-то краснее, и так уже как заря – алый. Альфа усмехается. Рад такой реакции. Всего несколько часов прошло как омега в его руках оказался, а тревоги и переживания отошли на задний план. Словно и не было этих лет без Джина. Омега в его руках – это правильно. Омега смотрит ясными глазами – это правильно. Омега пахнет им – это правильно… Нет… Омега недостаточно пахнет им! Альфе хочется метку поставить, он уже носом по шейке водит, жилку пульсирующую на язык пробует. Но сдерживается. Не так всё будет. Правильно будет. Приведёт омегу к священному камню, клятву верности произнесёт, на запястье браслет повяжет. Вот тогда и метку, что еле заметным рубцом на шее обозначена, обновить получит право. А сейчас же он может только целовать губы желанные. Тело трепетное крепче к себе прижимать и мечтать. Пока мечтать. Джин окрепнет, познакомится с отцом и братом, а Намджун ближе узнает своих мальчишек. Он всё хочет знать про них: как росли, чем занимались, что любят. Всё интересно. Теперь-то узнает. Намджун оставляет ещё один поцелуй на губах омеги. И с сожалением понимает – надо вставать. Уже и птица надоедливая горло своё разодрала. И откуда только силы в этом тощем теле?! Петух живёт во дворе уже много лет. Этого зверюгу хотели на мясо забить, но Нурик отстоял. Сказал, что петух в доме к благополучию. А ещё сказал, что птица оберег их стаи. Откуда он это взял, кто знает. Но может так совпало, но с тех пор как появилось это беспокойное создание в их поселении, болеть дети стали меньше. Зверья в долине прибавилось, да и непогода сильно не тревожит. Так что, хоть и грозит отец по утрам отвернуть голову петуху, сам его больше всех любит. Кстати, петух только у него с руки зерно клюёт. Вот и не верь потом в слова Нурика. – Надо вставать, Джини, - альфа садится на кровати и ласково гладит по плечу омегу. – Я сейчас принесу тебе одежду и покажу где умыться, а потом будем завтракать. Намджун рывком встаёт на ноги. Если он сейчас не выйдет за одеждой, то не покинет кровать совсем. Он больше не в силах смотреть на розовые щёчки и опухшие от поцелуев губы Джина. Спал альфа в штанах и рубашке, так что ему не приходится переживать о своей “стоящей проблеме”, которая вогнала бы омегу в краску ещё больше. Край рубашки доходит до половины бедра, да и без ремня она довольно просторная, так что незаметно поправив “проблему”, альфа торопливо выскакивает из комнаты. Правда в дверях на секунду притормозил, оглянулся и улыбнулся омеге. Джун отправился в кладовую. Там, на крючках, на полках и в плетеных корзинах лежала, висела чистая одежда. Нурик и Намджун вырастали из вещей, но заботливый отец её не выбрасывал и не всю раздавал. Зачем-то перестирывал собственноручно и складывал в кладовой. В течении лета одежду вытаскивали на солнце. Хлопали от пыли и сушили. Нурик перекладывал вещи ароматными травами и листьями табака от моли. Здесь же складывали запасные подушки, одеяла, сезонную верхнюю одежду и обувь. Не только в их доме была такая кладовая. Во всех домах так было. Этому волки научились у людей. Полезное умение. Джин сейчас был в лёгкой рубашке и штанах из хлопковой ткани. Эти вещи были Намджуна. Альфа сразу узнал их, хоть и вырос из них давно, омеге они были большеваты. Всё же Джин намного мельче альфы. Так что в планах Джуна было отыскать в запасах одежду для омеги, а потом они приобретут и сошьют новую. На подходе к кладовой его перехватил Нурик. Омега был немного заспанный, видимо только пришёл. Намджун пробежал по помещению глазами и хмыкнул. На кухне уже топтался Чихун. Кто бы сомневался. Альфа и раньше-то прибегал чтобы затопить печь и что-нибудь успеть приготовить для омеги, а теперь и подавно будет вокруг скакать. Ведь забота о будущем папочке и о ребёнке на первом месте у волка. Намджуну даже немного завидно. Ему тоже хочется так вокруг Джина бегать… Но альфа себя одёргивает, слишком уж торопится. – Как там Джин? – Нурик пытливо смотрит в глаза брату, – Не сожрал его волчара? Уж больно вид у тебя довольный. – Не сожрал, – огрызается альфа, – Он не пирог чтобы его есть. Он мой омега, ясно тебе! – Вот поэтому и спрашиваю. Не сожрал? – смеётся Нурик, – пошли давай, помогу одежду подобрать, – и тянет брата за руку. Знает куда альфа с выпученными глазами несётся. А ещё омеге не хочется потом всё складывать. Потому как этот влюблённый перевернёт одежду и будет причитать, что ничего нет. Почему-то омега в этом уверен. Поэтому-то и пришёл с Чихуном рано. Нурик бросает быстрый взгляд на своего альфу. Тот хоть и занят, но взгляд сразу чувствует. Смотрит в ответ и ласково улыбается. Омеге от этого так хорошо становится. Радостно на душе, что такой альфа заботливый ему достался и немного стыдно от того, что так долго не уходил к нему. Но он всё исправит и вину свою зацелует. Нурик посылает воздушный поцелуй и проскальзывает в кладовку за братом. Они перебирают вещи и переругиваются. Альфа торопится, ему явно не хватает терпения аккуратно складывать вещи которые не подходят. Хочется схватить одежду и бежать в комнату, а Нурик настырно тормозит нетерпеливого брата. Внимательно пересматривает одежду, заставляет его сложить не подошедшие вещи, да ещё и пару раз подзатыльник зарядил. Не так видите ли сложил! Джун только обиженно сопит, но с омегой спорить себе дороже. Поэтому хоть и ворчит, да нетерпеливо порыкивает, но складывает. Когда Нурик решает, что пока достаточно будет одежды на первое время, Намджун сгребает всё в охапку и несётся из кладовки прочь, не слушая возмущения брата, что летят во след. – Ну не засранец, а? – Нурик возмущённо спрашивает у смеющегося Чихуна, – Я ему помогаю, а он… Ведь смял всё своими ручищами, вот что с ним делать? Чихун тянет к себе бурчащего омегу. Обнимает, целует. – Что ты с ним можешь сделать? Он влюблён, его омега так долго от него далеко был. А если одежду смял, так это такая мелочь. В глаженой или мятой, он будет самым желанным для него. Как и ты для меня. – Альфа в глаза любимые смотрит и омега верит. Прав Чихун. – Но он даже не ответил как Джин себя чувствует, – сетует омега, – да и я хорош, заболтал он меня с этой одеждой. Надо раны проверить, обработать… – и начинает выпутываться из рук альфы. – Дай ты им время наедине побыть, – не даёт от себя оторваться ему альфа, – он сейчас поможет Джину переодеться и выведет его из комнаты. Джин умоется, покушает, а потом его и посмотришь. И сам тоже поешь сначала, ребёночек мой голодный, – Альфа мягко проводит рукой по ещё плоскому животу омеги. – Твоему ребёночку ещё рано голодать. Он ещё только зародился, – улыбается омега, а сам уже не хочет никуда уходить. В тёплых и надёжных руках альфы так спокойно дышится. Намджун торопливо вваливается в комнату. В руках ворох одежды, лицо довольное. Сваливает всё на кровать и замирает. Джин сидел на кровати, когда альфа зашёл. Омега выглядел как неземное существо: волосы пушистым облаком обвили голову, рубашка сползла с узких плечиков и на обозрение вылезла часть плеча, руки и груди. Острые ключицы резали взгляд и Джун громко сглотнул. Уж больно аппетитно выглядел омега. Возбуждение волной накатило на альфу, скрутило в тугой узел внизу живота и Намджун еле сдержался, чтобы не накинуться на Джина. В себя альфу привёл громкий стук двери, что от толчка грохнула по стене. В комнату влетели Чимин и Тэхён. Джин только и успел, что раскинул руки в стороны. Но сил удержаться в сидячем положении не хватило и омега завалился на спину под радостные визги детей. Он пытался ответить поцелуем на ласку мальчишек, но силы были неравны и Джин сдался. Прошло несколько секунд и омеги затихли прижавшись к родительскому телу. Они так соскучились по папе, что их не смог удержать даже возмущённый Нурик, который уже стоял в дверях со строгим лицом, но с сияющими глазами. Всё же он был доволен, что Джин выглядел намного лучше. – Чимин, Тэхён… дайте мне Джина осмотреть, – требует ведьма и тянет мальчишек за рубашки. Те брыкаются ногами и только крепче к родителю льнут. – Вот паразиты! Кому сказал! Быстро слезли с Джина, забыли о его спине? Слова Нурика как ушат с ледяной водой действуют мгновенно. Омеги уже не зажимают Джина, а сидят рядом и с тревогой вглядываются в лицо. Как они могли забыть такое?! Но Джин улыбается. Намджун отмирает. Протягивает руки, аккуратно за ладони Джина тянет, присесть помогает. Потом осторожно к пуговицам на вороте тянется. Пальцы подрагивают от волнения. Всё же есть что-то интимное в том, что он сейчас будет рубашку с желанного тела снимать. Но мысли непотребные гонит прочь. Джин руки поднимает, альфа снимает рубашку и внимательно осматривает тело. На бинтах только разводы от мазей, больше никаких других следов и это радует. Чимин и Тэхён улепетывают в помывочную и несутся назад с тазом и тряпками. Чихун вносит ведро с тёплой водой и сразу же выходит, не поднимая глаз. Не принято у волков на чужую омегу смотреть если тот имеет пару. Бывают разные обстоятельства, да и оборотни друг друга в обнажённом виде часто видят после обращения. И это нормально. Да и после обращения на тело сразу же накидывается покрывало или одежда. А вот в таких случаях, не положено. Да и Намджун глухо рыкает, предупреждает альфу, что на чужую территорию вошёл. Чихун на него не в обиде. Если надо, будет помогать. А сейчас выходит. Намджун виновато на Нурика смотрит. Ведь Чихун ему как брат, а он рычит. – Прости… – шепчет. Омега глаза закатывает, всем видом своим показывая, что всё нормально. А сам на Джина переключается. Водой смачивает бинты на спине, ведь они присохли к ранам и начинает аккуратно разбинтовывать тело. Альфа зубы стискивает, чтобы не зарычать. Ему хочется боль омеги на себя забрать. Видит Намджун как Джин морщится, когда ткань отдирают от ран. Однако Нурик довольно головой качает. Раны омывает водой и остатки мази снимает. – Не всё так страшно, Джини, – Омега доволен, – Несколько шрамов останется, но это мелочи. Я боялся, что яд колдуна твоё тело разрушил. Всё же ты очень везучий, ведь после таких издевательств выжил. – Нурик разговаривает негромко, от боли Джина старается отвлечь. Ведь как ни старается омега, всё же некоторые части бинтов присохли и из порезов начинает сочится сукровица. Джин своих ран не видит, но он же лекарь и повреждения всякие видел. Понимает, что не так уж и радужно всё с его спиной. Он ведь чувствует, что яд не до конца из него вышел. Ещё горит его тело. Ещё жжёт внутри. Но говорить сейчас об этом он не станет. Мальчишки и так со слезами на глазах сидят, не надо их переживать опять заставлять. Да и Намджун переживает. Намджун… Джин взгляд альфы перехватывает и тепло в груди разливается. В глазах Джуна столько любви и нежности, что омега теряется. Проходит немного времени. Раны обработаны, смазаны и закрыты свежими бинтами. На омеге чистая одежда надета. Волосы Джина мальчишки расчесали и заплели в косы. Теперь осталось только умыть личико, да зубы почистить. Для этого альфа несёт Джина на руках в помывочную. Омега протестует. Говорит, что сам может ходить, да только кто его будет слушать. Хотя, он не очень-то и сопротивляется. В руках альфы спокойно и надёжно. Омеге нравится, что альфа оставляет лёгкие поцелуи за ушком. Нравится, как альфа трётся своей щекой по шее, оставляя свой запах. Метит омегу, чтобы все чувствовали запах Джуна. Чтобы все знали – омега занят. Нурик и мальчишки уже на кухне толкутся. Достают хлеб, тарелки. Чихун часть приготовленной еды во двор вынес. Там встретил Юнги и Чонгука. Альфы терпеливо ждут своих омег во дворе. Им ещё не положено встречаться, родители должны официально подтвердить своё согласие. Для этого нужно всё правильно сделать: собрать родных за столом, поднести подарки родителям, и не только женихов, но и своим. Сообщить о своих намерениях. И только когда родители и сами мальчишки согласятся, папа омег повяжет им на запястье алую нить, которая укажет о занятости омег и альф, и которая сменится, перед священным камнем, на брачные браслеты. Правда в их случае к священному камню альфы поведут своих избранников только через два года, но это их не останавливает. Уж слишком в душу запали мальчишки альфам. После того, как ушли из дома вожака вечером, альфы почти всю ночь плели из выкрашенных в алый цвет волосков парные нити. Готовили подношения, которые стоят в корзинах, накрытые чистыми полотенцами. Они уже ненадолго встретились с омегами. Те выскочили на крыльцо и так смутились, что алый рассвет блёклое подобие их красных щёчек. Альфы видели как радостно засверкали глаза мальчишек. И какие они милые, тоже в очередной раз, отметили. Парни из рук омег тарелки забрали, на стол поставили. А когда оглянулись, тех уже и след простыл. Только и осталось, что лёгкий шлейф от цветочного аромата, что наполнил их сердца радостью. Чихун видит корзины стоящие под столом. Он понял, что альфы тянуть не собираются и это похвально. Таких омег надо сразу забирать, ведь уж больно на них жадно смотрят свободные альфы стаи. Хоть и неофициально все знают о намерениях Юнги и Чонгука и то, что они истинные, всё же пока омеги вольны изменить своё решение, ведь они клятву верности ещё не давали. Хотя… чего уж таить, Чихун уверен, что и без клятвы эти омеги уже определились. И он довольно хмыкает. Похоже сегодня стая будет праздновать не только по случаю представления Джина, но и ещё помолвку обмывать. В голове альфы сразу же мелькает мысль: надо в погреба наведаться. Там стоят бочки, набитые доверху ягодами. Переспелую ягоду волки набивают в бочки, засыпают шишками хмеля, заливают водой и оставляют бродить. По несколько лет стоят такие бочки. Получается хмельной ягодный напиток. Вот его-то и надо достать. Такие напитки пьют в особых случаях. Сегодня как раз такой случай. Как-то так получилось, что Чихун стал заниматься ароматным напитком. Однажды, совершенно случайно, забыл убрать в ледник собранные ягоды. Он уже и не помнит, как так вышло, но результат оказался приятным. Обычно ягоды пересыпали колотым льдом в больших чашах. Они в таком виде всю зиму, да и часть лета, оставались вкусными и ароматными. Растаявший сок использовали как напиток, смешивая его с мёдом, а ягоды поедались с удовольствием и не только омегами и детьми, но и альфами. Как так получилось, что часть ягод оказалась насыпана в небольшой туесок, альфа и сам до сих пор ответить на этот вопрос не знает. Простоял этот туесок всю зиму задвинутым в дальний угол в кладовой. По весне, наводя порядки, альфа и нашёл пропажу. Открыл, попробовал и… осенью уже в погребе стояло несколько бочек, плотно набитых ягодами. Хмель он уже сам добавил. Знал о будоражащим его свойстве. Так и получилось вино, которое пришлось по вкусу не только в родной стае, но и за её пределами. Секрет хмельного напитка Чихун не скрывал. Рассказывал всё подробно: что и как делать. Но почему-то именно его вино оказалось самым вкусным, сладким и не дурманящим мозги. От вина не болела голова, не страдали сушняком и его можно было даже пить беременным волчицам. Может секрет был в воде, за которой он специально ходил в горный ключ, может в шишках хмеля, что особенно разрастался в их долине. А может в руках альфы, но факт оставался фактом: его вино получалось особенно вкусным. Поэтому его вкушали по особенным случаям. Чихун насторожился. Он слышит шаги вожака и Хосока, что торопливо идут по улице. Знает альфа, почему они спешат. Члены стаи к обеду соберутся на площади перед главным домом. Да и за соседями гонцов отправили, в этом он даже не сомневается. Шутка ли, ещё одна ведьма в стае Долирия появилась. И не простая ведьма, а хозяйка долины. Сегодня будет известна судьба всех живущих в долине стай. Хоть Чихун и уверен уже в том, что Джин останется с Намджуном, правила есть правила и их никто не отменял. Да и кто его знает, а вдруг у Джина свои правила… тогда… Альфа отрицательно трясёт головой, откидывает мрачные предположения. Джин не такой. Он не выгонит волков из долины, ведь он сам им показал путь сюда. Но Чихун знает ещё кое-что. Его Нурик часто уходит в то место, где якобы находится могила праматери ведьмы и о чём-то ведёт беседы с невидимыми существами. Альфа на свой страх и риск несколько раз провожал омегу. Нурик об этом не знал, а если узнает, то не сносить альфе головы. Но влюблённый волк не может не охранять свою пару, когда та ночью идёт куда-то. Вот тайком, на расстоянии, ходил следом. Чихун не спрашивает омегу о ночных похождениях, недоверия между ними нет. Да и Нурик всегда предупреждает о том, что ему надо прогуляться. В долине спокойно, опасаться нечего и не кого. Охрана чётко свои обязанности исполняет. А вот уже несколько лет в помощь волкам орлы присоединились. После признания орлом Намджуна, несколько поколений орлов выросло в долине. Теперь орлы выбирают себе в пару не только орлицу, но и следопыта, с которым несут охрану долины. Поэтому стало ещё спокойнее жить. С такими помощниками им никакие нападения не страшны. Но всё же альфа себя чувствует спокойнее, если сам Нурика до места провожает, ждёт и потом так же идёт следом до дома. Омега всегда с лугов с травами и цветами приходит. Несёт свой гербарий в сарай и только потом заходит в дом, поэтому альфа успевает в дом нырнуть, перекинуться и притвориться спящим. Альфа немного переживает. Ведь Джин, Нурик и Чимин с Тэхёном обязательно в то место пойдут. Что там произойдет, кто знает. Но хочется верить только в хорошее. Поэтому, здоровается с Юнги и Чонгуком. Спрашивает как спали, помогает им накрывать на стол. Они неспешно ведут беседу, встречают омег с очередной порцией посуды и еды. Наконец-то всё накрыто и во двор вступают Долирий и Хосок. Лица альф расплываются в улыбке. Разве это не счастье, когда все родные живы-здоровы и встречают с улыбками. Рассаживаются за столом: Долирий во главе стола, по правую руку Намджун с Джином, по левую Хосок и Лия. Напротив друг друга усажены Чимин, Тэхён, Юнги и Чонгук. На другом краю, напротив Долирия сидят Нурик и Чихун. Долирий обводит взглядом всех присутствующих, хмыкает и тянет руку за круглой булкой хлеба. Неторопливо нарезает на ломти, передаёт куски альфам и омегам. Когда хлеб нарезан, берёт ложку и первым зачерпывает варево из тарелки. Помещает содержимое в рот и замирает на мгновение. Потом поднимает голову и хитро прищурившись удовлетворенно крякает. Ему нравится завтрак приготовленный заботливыми руками родных. Все начинают есть. Пока едят, разговоров не ведётся. Негласное правило: пока не будет проглочена крайняя ложка еды, слово не говорится. А вот за чаем и выпечкой можно уже и поболтать. Вожак внимательно смотрит за сидящими за столом. Всё подмечает. И как Намджун за Джином ухаживает и кусочки по вкуснее подсовывает. Как омега трогательно смущается, но принимает подношения и мило улыбается. Бледность не портит внешний вид Джина, его глаза ожили, на щеках разливается румянец. Худоба и немощность лаской, любовью залечится. Вниманием исцелится не только тело, но и душа. Долирий видит переглядки младших омег с Юнги и Чонгуком. Внуки заняли особое место в сердце вожака и ничем уже их оттуда не вытеснить. Он рад, что мальчишки приглянулись таким альфам. Да и Юнги с Чонгуком для него по особенному дороги. Хороших детей родила Лия, достойно воспитали с Хосоком парней. Сильные бойцы, внимательные волки, умные, нежные альфы. Достойные пары в мужья внукам вожака. Долирий чувствует, что альфы что-то задумали, уж больно часто бросают взгляды в сторону Намджуна, Джина и родителей. Ни как благословения будут просить? Если так, то вожаку приятно. Закончили с завтраком. Альфы собрали грязную посуду и в дом отнесли. Вернулись с чайником, чашками и вазами с выпечкой. Теперь можно немного расслабится и поговорить. – Джин, – голос вожака неожиданно раздаётся и омега вздрагивает. Долирий на себя сердится, испугал… Машет руками, – Извини, я не хотел тебя напугать. – Джин, – продолжает говорить вожак, – Сегодня соберутся члены нашей стаи и гости соседних стай прибудут. Всем хочется познакомиться с тобой. Ты можешь представиться или мне перенести представление. За столом замирают. Все взоры теперь направлены на омегу, который немного растерян таким вниманием. Он обводит всех взглядом, останавливается на одних единственных, любимых и отвешивает лёгкий кивок. – Смогу, только мне переодеться надо. Но у меня положенной одежды нет. Но я могу и в этом пойти. – Почему это нет? Очень даже есть, – встревает в разговор Нурик. – Сейчас с Чихуном к нам домой сходим и принесём, – и вдруг ярко краснеет, он понимает что произнёс – “ к нам в дом”... Признал дом альфы своим, теперь возврата в дом отца нет. А Чихун довольно грудь вытаращивает, напыжился от гордости. Прямо петух на выданье. Того и гляди от радости лопнет. К себе омегу притягивает и в щёку целует. Слова омеги жаром в груди растекаются. От своих чувств альфа и так как пьяный ходит. Сегодня Нурик официально его стал. От этого ещё лучше и Чихун трёт глаза, на которые накатывают слёзы. Ему за это не стыдно. Нурик не отстраняется от крепкого тела альфы и из рук его уже не вырывается, как прежде. Прижался крепче и продолжает: – Я в эту зиму часто дома сидел. Вьюжно было, а занять себя надо было чем-то, вот и шил. Сам не зная для кого, сшил несколько рубашек и расшил их узорами. Значит я тебя, Джин, ждал вот и сшил. Омега замолчал. Он смотрит на свою духовную сестру и улыбается. Какое это счастье найти, после того как остался совсем один. Нурик благодарен Долирию за то, что принял его как сына. Намджуна любит, как брата, теперь у него есть два младших брата и духовный наставник. Он богат. – Ну раз так, значит идёшь с Чихуном за одеждой, а мы тут со стола уберём, посуду помоем да тоже себя в порядок приведём. Надо же перед волками и гостями как положено предстать. – Долирий с места встаёт и начинает собирать чашки. Альфы всё в дом переносят. Омегам не дают, усаживают на кухне на лавку и сами всё в порядок приводят. Рядом с вожаком и Хосоком, Юнги и Чонгук посуду моют. Намджун вытирает и на полки составляет. Альфы работу выполняют легко, играючи. Им нравится, что такие мелочи могут порадовать омег. Ведь им и так достаётся, хлопот по дому много. Когда всё помыто и убрано. Долирий делает шаг в сторону комнат и его останавливает голос Юнги. – Вожак, разреши мне слово сказать. Долирий останавливается, поворачивается к говорящему. Видит, что Чонгук быстро выбегает из комнаты и возвращается через пару минут с корзинами в руках. Ставит на стол и убирает полотенца. И встаёт рядом с братом. Альфы воволнуются, это видно по тому, как сжимаются в кулаки пальцы, чтобы унять нервную дрожь. Видно как капельки пота выступают на лбах. Чувствуется по густому хвойному, свежему аромату, что неконтролируемо выпускают парни. – Вожак. Я прошу разрешения на ухаживания за омегой из нашей стаи, Чимином. Мои намерения честны и чисты. Я клянусь, что буду оберегать его. Так же прошу разрешения обратится к его родителям. Долирий кивает. Он не ответит на вопрос до тех пор, пока родители омеги не подтвердят согласие. – Намджун, Джин. Мне посчастливилось встретить в лице истинного вашего сына. Разрешите ли вы начать ухаживания за ним? Клянусь, что вы никогда не усомнитесь в своём согласии и не разочаруетесь во мне как в зяте. Слова все в точности повторил и Чонгук. Теперь альфы стоят напротив родственников омег и протягивают им нити для скрепления договора. Пальцы, что сжимают этот хрупкий предмет, дрожат от напряжения. Альфы в сторону омег смотреть боятся, слишком ответственнен момент. А вдруг омеги передумают… Намджун с Джином переглядываются. Они и без этих церемоний были не против. Но торжественность никто не отменял, а обычаи и тем более. Правда Джин с таким не знаком, поэтому растерялся. Но альфа аккуратно берёт его руку и показывает, что надо взять нити. – Надо повязать на запястье, если мы согласны на такой союз, – тихо говорит омеге. Больше и говорить ничего не надо. По щекам Джина слеза катится. Он и подумать не мог, что так можно просить руки детей. Это и почётно и волнительно, и так трогательно. Он берёт в руки нити. Немного рассматривает работу. Нити так искусно сплетены, что изумляют. Много предстоит узнать омеге про обычаи, традиции волков. Сколько он ещё не знает… Молча повязывает на запястье альф нить. Намджун,тем временем, протягивает ещё две, Хосоку и Лие. – Согласны ли вы породниться с нашей семьёй? Обещаю: всегда оберегать жизни ваших сыновей, как свою собственную. Клянусь стать примерным родителем для альф. Хосок и Лия принимают нити. Женщина тоже слезами заливается, Хосок не успевает вытирать со щёк капельки, да и сам еле сдерживается. Чимин и Тэхён протягивают руки. Женщина повязывает на запястье нить и не выдерживает. Сгребает в охапку омег и ревёт в голос. К ним присоединяется Джин и Нурик, которые прижимаются к ревущему от радости клубочку тел. Альфы ахают, обнимают всю эту ревущую компанию и начинают растаскивать в разные стороны. Надо как-то останавливать поток слёз, да и слово своё вожак не сказал. Раз уж так официально начали, значит так же и заканчивать нужно. Долирий откашливается. В горле комок стоит. Он часто-часто моргает ресницами, прогоняет слёзы. Не хватало ещё и ему тут растечься лужей и так еле-еле сдерживается. – Ну, что я могу сказать? Вижу, решение обоюдное и добровольное. Мне ли быть против. О таких зятьях можно только мечтать. Юнги и Чонгук выросли у меня на глазах и я уверен, что слово они своё сдержат. Я мало ещё знаю Чимина и Тэхёна, мы так мало знакомы. Но мне хватило понять, что Джин очень ответственный родитель и воспитал моих внуков достойно. А за два года, мы сможем дополнить знаниями и омег и альф. Уж будьте спокойны, воспитывать буду строго. И с вас, – он грозно посмотрел на притихших альф, – спрошу по полной! И не дай вам бог… – вожак грозит кулаком. – Отец! – Нурик закрывает своим телом альф, – они ничего не сделали, а ты их уж готов ремнём стегать! Они же слово дали, хватит уже тут строжиться. Лучше обними и благослови. – Разворачивается к альфам и толкает тех к вожаку. – И обниму и благословлю, – ворчит Долирий, – и зад надеру если надо! – а сам уже обнимает парней. – Не бойтесь, я вас любя буду воспитывать, – и хохочет. Смех рассыпается по комнате. Летит вверх, рассыпается пылью сверкающей. Радостью пахнет воздух. Счастьем и радостью. Полным дом стал. Доволен вожак. Довольны родители. Счастливы альфы и омеги. Стоят с алеющими щечками и поздравления принимают. Что такое два года? Это много и мало. Время летит очень быстро, поэтому альфам не страшно и не тяжело ждать. Они согласны. Лишь бы смотрели на них омеги своими сверкающими глазками. Лишь бы улыбались своими сладкими губами.