Когда распускаются ландыши.

Альфа и омега сидят молча. Они должны поговорить, но с чего начать разговор? Столько вопросов в голове, не знают с чего и начать. Намджун нервно потирает руки, а Джин голову опустил и потихоньку из-под ресниц на альфу поглядывает. Любуется. Ох и ладный альфа… ох и ладный! Сердечко омеги бится начинает чаще, а щёчки окрашивает лёгкий румяней. Альфа тоже взгляды бросает. Думает, что незаметно как он разглядывает омегу. Джин красивый. Даже не смотря на то, что бледный и похудевший, очень красивый. Так может и сидели бы омега и альфа и не решались на первое слово, но неожиданно распахнулось окно и ветер ворвался в комнату. Он зашелестел висящими пучками трав и на Джина и Намджуна посыпались мелкие листики и цветы. Джин ахнул и распахнул глаза от неожиданной красоты, что создал ветер и растения. Ветер кружил в воздухе ароматную пыль, листья и цветы, вырисовывая необычные узоры. Намджун подскочил с лавки и бросился к окну, закрыл створки. Обернувшись застыл… Джин сидел как сказочный персонаж, усыпанный растениями. Омега тряс головой, пытался вытащить из волос листья и фыркал, тихо смеясь. Альфа в один шаг оказался рядом и принялся выпутывать растения, но они как назло, только больше запутывались в волосах. Джин поднял голову и встретился взглядом с альфой. – Какой ты красивый, Джини, – вырвалось у Джуна, – Таких больше нет. – Прям таки и нет, – усмехнулся омега. Его щёчки всё больше заливал стыдливый румянец, но омега взгляд не отводил. Уж больно ему было приятно смотреть в глаза альфы. В глазах можно много чего прочитать. Намджуна глаза говорили о восхищении омегой. О том, что ему до ужаса хочется прикоснуться к омеге, но воспитанный альфа ждёт разрешения. В глазах альфы и тревога и переживание, ласка и нежность. – В вашей стае ведь много омег, разве они не красивы? – не унимается Джин. – Много, – соглашается альфа, – а такого как ты, нет. Да и не будет. Намджун осторожно берёт омежью руку и прижимает к груди в области сердца. – Послушай как стучит. Это ты смог оживить моё сердце, ведь оно уже почти не билось. Джин… Мне так много нужно тебе сказать, а ещё больше узнать. Если ты позволишь я спрошу, а если нет… буду ждать столько, сколько нужно. Мне теперь легче ждать, ты ведь рядом. И дети рядом. Таких детей ты подарил мне, спасибо. Я до сих пор не верю, что это не сон. Но ты ведь реален, значит и дети реальны. Ты подожди, – перебил омегу альфа когда увидел, что тот пытается вставить слово. – Я должен… вернее… мне надо тебе сказать… Я ведь жил как во сне. Чувствовал, что что-то не так, а что – не понимал. Мне всегда казалось, что кто-то смотрит за мной, чувствовал взгляд. Оборачивался и никого не видел. Когда отец рассказал, про то как ты нас привёл к долине и что оставил тебя там, одного… я был очень зол. Мне было больно. Казалось, что меня предали. Но знаешь, отец ведь умеет быть убедительным. Он рассказал всё, что произошло. И про нас с тобой и про твои слова и про Нурика рассказал. За несколько дней мой мир перевернулся с ног на голову и обратно. Я и на тебя злился. А потом… Потом понял. Нельзя было поступить иначе. Отца своего понял. Он правильно сделал. Отец великий вожак, я наверное в тот момент бы сломался… а он нет. Не только голову не потерял, но и решение правильное принял и стаю спас. Всех спас. Думаю, он верил, что ты выживешь, иначе бы не отпустил. Одного не пойму. Мы, волки, сразу чувствуем когда в омеге новая жизнь зарождается. А он не почувствовал. Странно. Хотя… теперь-то понимаю, травки твои видимо не только меня в сон отправили, но и чутьё волка притупили. Альфа ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Омега внимательно, не отводя взгляда, смотрел прямо в глаза. – Я ещё вот что хочу сказать. Может я и спешу, но ты поверь. Джин, останься со мной. Будь моим омегой. Я дышать без тебя не могу. Я тебя люблю, Джини. Я тебя так люблю. Намджун опустился на колени перед омегой и замер. Альфа отдавал себя на суд омеги. Омега замер. Он понимал, что волка поставить на колени никто не сможет, если он сам того не захочет. Уж что-что, а про оборотней Джин наслышан был. Дедушка Хеджин много про оборотней рассказывал. Поэтому омега знал, какие это гордые, независимые и сильные существа. Омега был благодарен судьбе за тех людей, которые оказались рядом с ним и не побоявшись ни колдуна, ни правителя, рассказывали какие они – оборотни. Поэтому увидев альфу на коленях он понял, не просто слова говорит Намджун. Такими словами волки не бросаются. И то, что пару на всю жизнь выбирают, тоже знал. Да и решил ведь уже омега (чего уж лукавить), что даст шанс и альфе и себе. Решил он это тогда, когда первый раз в глаза Намджуна посмотрел. Решил тогда, когда дети его взахлеб про отца говорили. Решил, когда Нурика увидел и сердцем понял и принял. Омега дом свой нашёл. Его дом там, где живёт альфа и где дети. Да и слова бабушки омега вспомнил. А ведь не очень-то ей поверил и про судьбу и про пророчество. А оно вон как обернулось. Поэтому омега не стал кочевряжиться, просто погладил альфу по щеке и произнёс: – Намджун. Я столько раз терялся в лабиринтах памяти. Меня к свету тянули кровные нити моих мамы и бабушки, моих родных сестёр-ведьм. Я сейчас только понял, что и ты меня к свету вёл. Сам того не понимая, ты не дал мне сдаться. Когда бабушка рассказала мне о том, что надо найти тебя, я не верил что это возможно. Но я вас нашёл, тебя увидел… Моё сердце так билось в тот вечер… – омега разволновался, он снова окунулся в события тех далёких дней. Это было больно вспоминать, но он должен через это пройти снова. Чтобы альфа понял, чтобы поверил. Поэтому набрав в грудь воздуха омега продолжил: – Бабушка сказала, что я сразу пойму и узнаю альфу, который мне судьбой назначен. Я тогда не верил и смеялся. А бабуля… она… она тоже смеялась и не убеждала меня. Нет. Она просто сказала: увидишь – поймёшь… Мне так страшно было выходить к твоему отцу. Он тогда был так зол на людей за гибель своей пары, за гонения, за несправедливые обвинения вас. Вы так ненавидели колдунов и ведьм. Но мне… мне надо было это сделать. Я ведь должен был стать тем, кем являюсь – ведьмой. Такова была моя цель. И… я… я ведь не надеялся остаться с тобой. Это ведь было невозможно. Понимаешь? Ведьма и оборотень, это невозможно! – Как невозможно?! – Намджун не выдержал, – Мы ведь сразу поняли, что мы истинные. И даже детей умудрились зачать. Выходит возможно! – Альфа набычился. Желваками заиграл. Волк на лапах стоит, тоже возмущенно на омегу смотрит. На альфу рычит: – чего тянешь альфа? Или не видишь, омега сомневается в наших чувствах. Хватай его в охапку и тащи в комнату. Докажи, что любишь, что хочешь своим сделать. Надо заделать ещё малышей, чтобы у омеги глупости из головы выбить. Альфа от такой звериной наглости обалдел. Волчара совсем с катушек съехал, на что его подбивает?! – а ну, прекрати нести ерунду! – требует альфа, – сам знаю, что и как делать. Если такой умный, покоряй сущность омеги, а меня не учи! – Покоряй? – не унимается зверюга. – Покоряй?! Да я уже покорил. Смотри… А ведь и точно. Альфа видит, что под боком у зверя лежит белая волчица. Она намного меньше волка. Лежит. В клубок свернулась и хвостом волка укрылась. Спит. Только носик во сне дёргается от того, что волоски волчьего хвоста чуткий орган омеги щекочут. – Ты когда успел? – альфа от прыти зверя в шоке. – Я даже не понял ничего. Как? Когда? Джин ведь только недавно в себя пришёл. – Пока твой Джин в лабиринтах памяти бродил, я ведь сложа лапы не сидел. Ты искал Джина, а я искал свою волчицу. Нашёл, привёл. Альфа в толк не возьмёт. Как это нашёл и привёл? Намджун диалогом с волком так увлёкся, что не заметил как омега к нему приглядываться начал. Он понял, что альфа его не слушает и что как-то странно стал себя вести. Намджун как бы рядом, но где-то далеко. Джину удивительно такое поведение альфы. Омега много знает об оборотнях, но вот то, что они со своим зверем могут так разговаривать, не знал. Поэтому он начинает понемногу паниковать. Джину вдруг на ум приходит, что альфа его объяснений испугался и теперь обдумывает не только слова, но и ищет варианты поведения с ведьмой. А может и того хуже, подумывает как бы омегу вежливо отодвинуть. Общаться то он конечно же с омегой будет, ведь у них дети. А вот жить… Неужели альфа передумал и пожалел? Нет, только не это! Джин больше не хочет жить один. Засыпать и просыпаться в холодной постели. Только не это! – Очнись, идиот! – волк вдруг как рыкнул, – Твой Джин уже переживать начал. Неужели не понимаешь? Вот же альфа… Голову включи и на омегу обрати внимание, а о том как я искал и как нашёл поговорим позднее, – И волк демонстративно повернулся спиной к альфе, улёгся рядом с волчицей. Та потянулась к жаркому телу зверя и… заурчала. Лапой потрогала, удостоверилась что волк рядом и затихла. Зверь вокруг тельца обвился создав круг, лизнул горячим языком по мордочке. Потом уткнулся в шею волчицы и довольно засопел. Альфа головой встряхнул, словно сон прогоняя и глаза его ясность вновь обретают. И видит Намджун, что Джин не улыбается уже. В глазах омеги тревога появилась и растерянность. Альфа недолго думая омегу за талию руками обнимает и прижимается лицом к груди. – Прости, – бормочет Намджун, – Это прозвучит странно, но я со своим волком говорил. Представляешь, он твою сущность, волчицу нашёл. Она такая маленькая… такая красивая… ты бы видел. Намджун лицо от груди омеги отрывает и в глаза смотрит. Альфа хоть и на коленях стоит, а глаза как раз напротив омежьих находятся. Теперь он удивление видит и начинает торопливо объяснять, боясь что омега опять что-то не то подумает. – Понимаешь, мой волк нашёл твою волчицу. Не спрашивай как, он обещал потом рассказать. Мы можем разговаривать со своим внутренним зверем. А когда говорим, то замираем и со стороны кажется, что отстраняемся от действительности. Только так вести себя мы можем тогда, когда нам ничего не угрожает. Нам, оборотням, это привычно. А вот вам… – Подожди, Намджун, какая волчица? Я ведь не оборотень. – Сам не пойму. Надо у отца спрашивать. Или у шамана. Точно, шаман, – альфа уверенно головой кивает, – Нурик много с шаманом из соседней стаи разговаривал. Он его многому научил. Значит и нам поможет и объяснит. Вот как только ты станешь покрепче, так к нему и отправимся. Замолкают альфа и омега. Замирает весь мир вокруг. Они в глаза друг друга смотрят и улыбаются. На душе так легко становится. Намджун с колен вставать не спешит, хотя те и побаливают уже от твердости досок. Ему надо ответ положительный услышать, тогда и встанет. А омега шевельнуться боится, а вдруг руки альфы перестанет чувствовать. Вдруг глаза его больше не будут сверкать так ярко и призывно. Не до конца ещё вернулся Джин в мир. Не до конца в явь верит. Вот и вглядывается в альфу, скользит взглядом по щекам, губам… Замечает мелкие шрамы, что находятся на лице, трещинки на губах видит. Дыхание жаркое чувствует. Альфа так близко… опасно близко… В голове столько мыслей вертится. Сколько ещё трудностей ожидает их союз на пути, кто знает. Но ведь они же нашли друг друга опять, значит и смогут жить рядом. Видимо позволили им небеса, дали ещё один шанс на счастье. И упускать этот шанс не гоже. Нельзя. Омега делает лёгкое движение и тянется к альфе. Тот руки свои перемещает. Лицо омеги в своих ладонях качает и тянется к губам, что так манят к себе своим алым цветом. Губы соединяются. Альфа замирает, осторожно проводит языком по сладости, не торопится, не давит. Омега должна почувствовать безопасность и правильность намерений альфы и разрешить ему действовать дальше. Сердце альфы бьётся в тревоге, а вдруг Джин передумает и оттолкнет… Что тогда? Да только язык альфы чувствует, как раскрываются створки горячих и желанных губ, приглашая в жаркую сладость. И Намджун вторгается, начинает изучать. Обводит языком зубы, словно пересчитывая. Чувствует остроту клыков и ровность остальных. Встречается с язычком омеги и втягивает в танец, который набирая свои обороты пьянит всё сильнее. Альфа чуть рыкает, руки на талию переносит и тянет тело омеги на себя. Впечатывает в свой корпус, прижимает крепко, но бережно. Осторожно начинает пальцами по спине узоры рисовать, хочется… Ох как хочется рукам под рубашку нырнуть и мягкость тела почувствовать. Он ведь уже видел какой красивый Джин. Но этого было так мало. Омега к альфе льнёт, ластится. Позволяет целовать крепко и рукам обнимать позволяет. Знает, не допустит вольностей лишних альфа, а так хочется… Тихий, еле слышный стон срывается с губ Джина. Но этот стон громче грома в летнюю грозу и он сносит голову Намджуна… почти… Джун разрывает поцелуй ненадолго, на ноги встаёт. Джин скулит разочарованно, руки к нему тянет. Глаза омеги затуманенные, пьяные. Но альфа встал на ноги лишь для того, чтобы на лавку сесть и Джина к себе на колени переместить. И снова сильные руки бережно к себе прижимают, губы жадные уже поцелуи не выпрашивают – берут своё, небесами подаренное. В руках альфы – так правильно. Джин отпускает все свои страхи и тревоги. Наконец-то он может почувствовать себя слабым. Он ладошками по груди альфы водит, чувствует перекатывающиеся мышцы, что от напряжения каменными стали. Ноги омеги по обе стороны бёдер висят и Джин чувствует твёрдость желания Намджуна. От того, что он почувствовал ему немного стыдно. Совсем немножечко… Чуть-чуть. Омега стонет громче. Потому как руки альфы всё же забрались под рубашку и поглаживают спину, бока. Намджун и сам порыкивает от удовольствия. Отрывается ненадолго от губ, даёт вдохнуть и вновь, как пиявка, присасывается. Ничего не видят вокруг влюбленные. Не видят, что за окном начинает розоветь восток и показывается краешек солнечного круга извещая о новом дне. Не слышат как восторженно кричит петух, сидя на заборе и косясь в окно. Ему то с высоты видно, как парочка друг друга в ласках терзает. Не слышат тихих шагов Долирия, который встаёт самый первый в доме и торопится на кухню, чтобы затопить печь и принести воды. Вожак входит и застывает в дверном проёме. Хитрая и довольная улыбка расцветает на лице вожака. Он немного топчется на месте, решая что же делать и как пройти незаметно мимо не потревожив такую идиллию. Но потом махнув рукой, разворачивается и уходит в свою комнату. Долирий входит в комнату. Рукой ворошит волосы, хмыкает. Ему радостно от того, что он увидел. Джин принял альфу, значит он останется с ними и у вожака наконец-то будет полная семья. Альфа подходит к окну. Отодвигает стоящий на подоконнике цветок. Распахивает створки, перекидывает ноги и в одном прыжке покидает комнату. По пути сгоняет непоседливую птицу с забора чтобы не будил спящих, дал им ещё понежиться в тёплой постели. И торопится со двора. Ему надо собрать волков на площади перед главным домом. Следуя по улице, ненадолго задерживается около окна соседнего дома. Стучит осторожно по раме. Створки распахиваются и показывается недовольное лицо Хосока. Он оглядывается, смотрит не проснулась ли жена. Машет другу: ”во двор входи” и исчезает в глубине комнаты. Долирий входит во двор. Здесь чисто и уютно. Лия отличная хозяйка. Душистые цветы встречают гостя, склоняя головки в поклоне. Вожак усаживается на лавку, что стоит под раскидистой кроной огромного дерева, кладёт руки на стол и ждёт. Хозяин не заставляет себя долго ждать. Немного взъерошенный, со следом от подушки на щеке, Хосок несёт в одной руке чайник, в другой корзинку с чашками и выпечкой. Знает как любит Долирий стряпню Лии, да и душистый травяной чай с удовольствием пьёт. Ставит всё на стол. Неторопливо разливает душистый чай по кружкам. Ставит перед вожаком. Садится рядом и только потом с вопросом во взгляде смотрит на альфу. За эти годы альфы без слов понимают друг друга. И привычки тоже выучили. А такой ритуал – это уже традиция. Либо Долирий приходит, либо Хосок. Вот так посидят молча. Чай выпьют, съедят по плюшке и идут дела стаи решать. Эти альфы как нитка с иголкой. Куда один, туда и другой. Стая привыкла и приняла негласно, второго вожака. – И чего так рано пришёл? Легли же поздно, да и петух ещё только один раз кричал. Что-то случилось? – Хосок внимательно смотрит на друга. Он научился считывать эмоции альфы. Сегодня нет в вожаке переживаний или тревоги. Запах альфы терпкий, но какой-то тягучий, сладкий. – Отрублю голову этому горлопану, – ворчит Долирий, – Совсем старый стал, орёт не вовремя, стаю раньше времени будит. – Отрубишь, как же, – улыбается Хосок, – в который раз говоришь? Где такого ещё возьмёшь? – И то правда, – соглашается вожак, – такого второго нет. Но за хвост оттаскаю! – Грозит кулаком в сторону своего дома альфа, – Волка выпущу и погоняю стервеца, пусть правильную побудку устраивает. А то омеги и дети недосыпают, а им лишние минуты только на пользу. – Я чего то не пойму, ты о пользе сна пришёл поговорить или же на своего петуха пожаловаться? – И это конечно тоже, – вожак усмехается, а потом его губы растягиваются в довольной улыбке, – Пришёл сказать, что Намджун и Джин поладили. Останется с нами ведьма. Стая станет ещё сильнее. И внуки мои рядом будут. Вот так, – и хлопает ладонью по столу, словно ставит точку. Хосок довольно руки трёт и в плечо друга кулаком толкает: – Это же здорово. Как же хорошо то, а я и не сомневался! – и обнимает друга за плечи. Сидят альфы за столом. Руку свою Хосок так и не убрал. Сидят, смотрят как солнце поднимается всё выше, улыбаются. Щурятся от ярких лучей, что землю ласкают. Понимают. Счастье не покидает их стаю, крепко осело, под кожу залезло, прикипело не оторвать. Осталось только одно дело – волчицу вожака принести. Провести обряд прощания и как положено спеть последнюю песню великой Святиге. Когда все испытания позади, нужно последние почести принести великой воительнице. – Пойдём друг волков собирать на сход. Надо и Джина всем представить и дела не завершёные закончить, – Долирий поднимается с лавки. Неторопливо идёт к выходу со двора. Назад не оглядывается. Знает, Хосок догонит. В дом забежит, поцелует Лию и догонит. Не дойдя до выхода со двора, вожак слышит торопливые шаги. Он усмехается. Узнаёт поступь Юнги и Чонгука. Долирию приятно. Альфы не ленивые, всегда со своим отцом с утра по-раньше по делам спешат. Хорошие помощники, надёжные. Таким не стыдно и внуков своих доверить. Но говорить об этом не будет, часто хвалить альфу только вредить ему. Вожак лишних слов на ветер не бросает. Взглядом и ругает, взглядом и похвалу отмеривает. Это все знают. А Юнги и Чонгук с малолетства впереди всех несутся. Все дела пытаются переделать. Если не тормозить, будут до упора работать. Значит хорошими хозяевами станут, не ленивыми, надёжными. Долирий и шаги Хосока слышит. Слышит как ворчит на сыновей альфа, выговаривает, что мало отдохнули. Те только смеются. Говорят, что выспались, а сами поглядывают на вожака. Не спешат вопрос задать. Друг друга толкают. – Чего пихаетесь? – Долирий резко останавливается и оборачивается, – стоит, усмехается, – Спят ещё мальчишки. Когда уходил ещё спали. Но думаю их разбудил этот неправильный будильник, – Вожак кулаком опять грозит в сторону дома, где на заборе красуется гордый петух и опять уже вовсю свою песню звонкую выводит. – Точно за хвост оттаскаю! – это он птице грозит, хотя тот не сильно то и боится альфу. Да если честно сказать и волка альфы тоже не боится. Наоборот, волк этого мелкого пернатого сторонится. Помнит как храбрый петух куриц своих от лиса защищал. Перья в хвосте потерял, да глаза лишился, но стойко держал оборону. А когда волки на помощь подоспели, так и им наподдавал заодно. Показала птица, что хоть и маленькая, но зверя не боится. – Вы в дом пока не ходите,– это вожак уже на альф переключился, – Мальчишки может уже и проснулись, но им себя в порядок привести надо. Вот во дворе и подождите. А как позавтракаете, приходите с ними на площадь. Намджуна с Джином приведите тоже. Сыну скажите, что стая ждёт омегу. Надо же как положено представить нового члена нашей семьи. Альфа прибавляет шаг, оставив с открытыми ртами Юнги и Чонгука. Что это было? Хосок тоже косится на друга, но не спрашивает. Радуется тому, что альфа добро на общение внуков и его сыновей дал. Идёт рядом с другом, на ходу сыновьям только и махнул. Идут альфы по улице. Со всех сторон приветствия звучат. Просыпается стая. Начинает воздух звенеть голосами. Животные в загонах голос подают, ждут корма и дойку. Привычный ритм жизни, это радует вожака. Намджун и Джин просидели в обнимку до рассвета. Губы омеги припухли от жадных поцелуев альфы. Он ими не насладился. Да и как тут насладишься, если только только прикоснуться смог. Но альфа в руках себя держит, хоть ему и трудно свою страсть сдерживать. Всё же рамки не переступает, не торопится. Джин слаб и у них всё ещё впереди. Изнеженный омега голову на грудь альфы положил, тот как младенца омегу качает. В руках сильных расслабиться можно, что и делает Джин. Волнения и переживания, ласки и поцелуи последние силы у омеги забирают и он потихоньку начинает засыпать. Альфа чувствует, что дыхание омеги изменилось. Оно стало ровнее и тише. Руки уже не цепляются за плечи, а сползли вниз и устроились на груди. Голова уютно приземлилась на плечо, а носик упёрся прямо в запаховую железу. Джин поёрзал носом, глубоко вздохнул втягивая свежесть морозного запаха и довольно засопел. Намджун осторожно встал, придерживая омегу под попу. Ноги противно закололо, отсидел альфа свои ноги. Постоял немного, чтобы ноги крепость свою почувствовали и понёс ношу драгоценную к себе в комнату. Теперь омега будет находиться в его комнате. Это даже не обсуждается. И спать они будут в одной кровати. Это тоже не обсуждается. Джин быстрее восстановится рядом с альфой. А близость… с ней пока альфа подождёт. Главное омегу вернуть к жизни, а потом… Не дойдя до комнаты навстречу Джуну выходят омеги. Трут кулачками сонные глаза. Петух (чтоб его) разбудил. Увидели мальчишки альфу с папой на руках, остолбенели, рты открыли. Стоят, такие смешные: волосы пушистым облаком вокруг личиков лежат, глазки припухшие, щёчки розовые от сна. Стоят, зевают и чуть пошатываются. Ну дети малые прямо. У альфы от такой милоты в груди сжалось. Так и затискал бы сыновей, да руки заняты. – Папа спит? – шепчет Тэхён. Альфа кивает головой. – Ну пусть спит. И ты иди поспи. – шепчет Чимин, – Не оставляй его одного, мы сами с завтраком справимся, – И тянет за руку брата, чтобы тот не начал вопросов задавать. Хоть и самому ох как хочется спросить: почему альфа папу на руках носит, почему папа спит и не в кровати. Они что, всю ночь на кухне просидели? И о чём говорили? Вопросов много, но ответа точно не получат. Потому как альфа уже в комнате своей скрылся и дверь закрыл оставив только шлейф свежести в воздухе. Омеги одновременно носиками воздух втянули. Им нравится как пахнет отец и рванули на кухню. Надо умыться, завтрак приготовить. Нурик придёт, его накормить нужно. Омега ребёночка ждёт и ему надо хорошо кушать. Умылись мальчишки. Одежду чистую надели, волосы расчесали, в косы заплели и на голове уложили. Они привыкли сами за друг другом ухаживать. Потом засуетились, забегали по комнате. Подкинули в печь дрова, те на углях быстро занялись и принялись за стряпню. Готовить омеги умели. Дедушка Хеджин и папа омег многому научили. Через некоторое время по помещению поплыли вкусные запахи. Животы омег дружно отозвались на ароматы ворчанием, но они на уговоры внутренние не поддаются. Надо всех дождаться и потом за стол. Пока готовили успели кусочки потаскать, хоть этого мало, но переждать можно. Омеги решают накрыть стол во дворе. Им так понравилось есть там, что они не сговариваясь подхватывают тарелки и выходят на крыльцо и застывают… Под деревом, на лавке, сидят Юнги и Чонгук…