Горько-сладкий вишнёвый цвет

— Что вы хотели ещё сказать, Какаши-сенсей? — нетерпеливо выпалил Наруто, едва за ними закрылась дверь кабинета Хокаге. — Послушай внимательно, Наруто. Это твоя первая дипломатическая миссия. Я хочу, убедиться, что ты правильно понимаешь суть… Наруто нахмурился — однако перебивать не стал. «Взрослеет, — удовлетворённо отметил Какаши. — Где прежний шалопай, которому сладу не дашь? Ишь как серьёзно смотрит…» — Конохагакуре выступает в этом конфликте гарантом соблюдения мира. Советую тебе освежить в памяти историю обеих стран. Территориальные споры — очень тонкий вопрос, Наруто… — Дипломатия — это конек Шикамару, — вздохнул джинчурики. — Может… — Нет, — оборвал его Какаши. — Как будущий Хокаге, ты должен учиться решать такие дела. И своего помощника я не отдам. Подумай, кого ты возьмёшь с собой. «Да, Шикамару был бы идеален для этой миссии. Но я должен… Должен доверять своему наследнику.» — Я не стану винить тебя, если ничего не выйдет, Наруто, — добавил Рокудайме уже мягче. — Не всё зависит от тебя. И кто-то другой — хоть Шикамару, хоть даже я сам — тоже можем оказаться бессильны предотвратить войну. — Вот как, — сник Наруто. — И чего тогда вы ждёте от меня, Какаши-сенсей? — Хм, — он оперся подбородком о сплетённые пальцы. — Во-первых, твой авторитет как героя Четвертой мировой войны вынудит прислушиваться к твоим словам. А во-вторых… Я знаю, как сам действовал бы на твоём месте. Могу предположить, как бы поступал Шикамару. Но ты, Наруто — совершенно непредсказуем. — Хе, — джинчурики смущённо почесал затылок. — Хорошо, Какаши-сенсей. Я не подведу вас! — Так держать, — улыбнулся Рокудайме. — Ну я пойду уже? — История! — напомнил Какаши. Наруто испустил тоскливый вздох и поспешил покинуть кабинет. «Что за манеры, чёрт побери… Хоть бы попрощался.» Наруто просунул голову в приоткрытую дверь: — Какаши-сенсей… — А? Что ещё? — Куда пропала бабуля Цунаде? Что-то давненько я её не видел. Какаши — как всегда, когда ему задавали подобный вопрос — понадобилось время, чтобы взять себя в руки и ответить самым спокойным тоном: — Она на важной научной миссии и вернётся нескоро. — Эх… Жаль, а то я бы спросил у неё насчёт пары моментов, — ухмыльнулся джинчурики. — Она такая древняя, что наверняка видела те события своими глазами… — Ступай, Наруто, — процедил сквозь зубы Рокудайме, думая о том, что поторопился с выводами насчёт его взросления. — До свидания! Оставшись один, Какаши спрятал лицо в ладонях. «И ведь ещё не вечер. Ещё дел по горло и есть чем себя занять. Проклятье.» — Так-так, — вздохнул он, убирая руки с лица и глядя на стопку свежих отчётов по миссиям, проходившим в других странах. — Посмотрим-ка… Рокудайме положил перед собой чистый лист и принялся методично изучать отчёты один за другим, периодически выписывая для себя пометки и составляя из скупых, обрывочных сведений цельную картину. И вскоре совершенно потерял ощущение времени. — Какаши-сенсей… Вам не темно? — Сакура? — он недоуменно посмотрел на неё, потом — на стрелку часов, что показывала половину восьмого. — Что ты здесь делаешь? — Проходила мимо и решила заглянуть. — Ну что ж, на сегодня хватит, — он сложил исписанный с двух сторон листок и сунул в карман, чтобы уже дома просмотреть ещё раз. — А ты почему так поздно? — Увлеклась исследованием, Какаши-сенсей, — с улыбкой ответила Сакура. — Это так интересно… Они вышли на улицу вместе. С заходом солнца июньская дневная жара быстро сменялась прохладой. — Хорошо, что тебе нашлось дело по душе, Сакура, — сказал Рокудайме, приноравливаясь к её шагам. — Как тебе работается с Орочимару? — О, — смутилась куноичи, — Орочимару-сама очень добр ко мне. Он так терпеливо и понятно всё объясняет… Мне даже не по себе от того, что поначалу я думала о нем плохо. — В этом нет ничего удивительного, — хмыкнул Какаши. — Пройдёт ещё много лет, прежде чем забудется его недобрая слава… «Саске тоже придется постараться», — едва не вырвалось у него, но Рокудайме вовремя прикусил язык. — Вы сказали, что я могу поговорить с вами, Какаши-сенсей, — начала Сакура. — Я размышляла над тем, что вы сказали мне тогда… Он кивнул, посматривая на её сосредоточенное личико. — Кажется, я понимаю, о чём вы. Когда двое действительно близких людей говорят между собой, у остальных возникает ощущение, будто они лишние. — Хм. Откуда такие наблюдения? — Я так чувствовала себя рядом с Наруто и Саске, — тихо сказала Сакура. — Тогда, после войны… Точнее, после этой их безумной битвы. «И этим чувством ты обязана никак не Наруто, — с грустью подумал Рокудайме. — Бедная ты моя девочка.» — Мне теперь кажется, не имеет значения, смогу ли я понять Саске или нет… Никто и никогда не будет ему ближе, чем Наруто. «Сегодня он удивил меня — пусть и ненадолго… А теперь и ты, Сакура. Как же вы выросли. Какими взрослыми становитесь прямо у меня на глазах…» — Вероятно, так и есть, — отозвался Какаши со вздохом. — Поэтому я думала над вашим советом и… — Ммммм? Сакура пытливо заглянула ему в глаза: — Скажите, Какаши-сенсей, — тихо спросила она, — вы тогда имели в виду… себя? «Что?!!!» — Сакура… — Ну… Вы всегда оказывались рядом, если я попадала в беду. И старались утешить меня. И… — Сакура, — уже твёрже произнёс Какаши, совладав с собой. — Достаточно. Ход твоих мыслей мне ясен. А теперь хорошенько вспомни, что я сказал тебе напоследок, мммм? Она опустила голову, заливаясь краской до кончиков ушей. — Я заботился о тебе как твой сенсей — так же, как об остальных членах команды. Ну, может, немного больше, признаю — потому что ты девочка, — Рокудайме чуточку смягчил тон. — И я никогда не дам тебя в обиду. Но это всё, Сакура. На перекрестке, где Какаши нужно было свернуть направо, он остановился и взял её за плечи: — Посмотри на меня. Куноичи робко подняла на него пристыженные глаза. — Ты красавица и умница. Выбрось-ка из головы своего скучного сенсея и посмотри, сколько вокруг ребят твоего возраста, — улыбнулся Рокудайме. — И знаешь что… Не помешало бы тебе встряхнуться и сходить на какую-нибудь миссию. Может, составишь компанию Наруто? — А что там? — по её виду было ясно, что она рада сменить неловкую тему. — Дипломатия. — Дипломатия? И наш Наруто? — хихикнула Сакура. — Да я готова согласиться только ради того, чтобы посмотреть на это! — Отлично, — кивнул Какаши. — Я разрешил ему лично подобрать себе напарников — но не думаю, что он будет против твоей кандидатуры. А потом жду от тебя подробнейший отчёт. — Хорошо, Рокудайме-сама. И… простите меня. — Забудь, Сакура, — он похлопал её по плечу и убрал руки. — Ну, пока! Она помахала ему на прощание и пошла дальше по улице, не оборачиваясь. Какаши ещё какое-то время постоял на перекрестке, глядя ей вслед. *** — Я дома, — сказал он, разуваясь и снимая жилет. Она вальяжно вышла из спальни, потягиваясь на ходу. В жёлтых глазах читалось пренебрежение. Какаши улыбнулся и присел, протягивая руку: — Не сердись, Принцесса. Было слишком много дел. В ответ она задрала хвост. — В конце-концов, ты сама пришла ко мне, — напомнил Рокудайме. — Жить с Хокаге несладко — но тебя ведь никто не заставлял, правда? Принцесса фыркнула и наконец снисходительно потёрлась мордочкой о его ладонь. Недели две назад он обнаружил её под дверью — белоснежную кошку с единственным серым пятнышком на лбу. Из интереса Какаши впустил её в дом, где она тут же устроилась на кровати и принялась вылизывать заднюю лапу — с таким видом, будто сделала ему одолжение. С тех пор эта своенравная, на редкость проказливая красотка вертела как хотела и самим Какаши Хатаке, и всеми его восемью псами. Особенно ей нравилось кататься на спине Паккуна — и её мало волновало, что думает об этом сам Паккун… В ванной Рокудайме безжалостно натирался мочалкой, а после долго стоял под струями воды — словно это могло избавить от ощущения, что Сакура облила его грязью. «О боги, как она могла вообразить такое… Сенсей и ученица, — Какаши передёрнуло от гадливости. — Даже бывшая ученица — что это меняет?!» Принцесса поджидала его на пороге кухни и тут же получила щедрый кусок лосося. Какаши нравилось наблюдать за тем, как она ест: вся напускная аристократичность слетала с неё; чавканье и урчание стояло на всю квартиру. Он усмехнулся и тихо сказал: — А вот у меня совершенно нет аппетита, ваше высочество. В комнате Какаши включил свет и выложил записи на стол. Но вместо того, чтобы заняться ими, как собирался, он достал из-под подушки письмо. И перед тем, как выйти на балкон, посмотрел на три фотографии в рамках, расставленные на подоконнике в ряд — слева направо. Команда Минато. Его собственная команда номер семь. И третья — с банкета в честь его инаугурации. Фотограф не ограничился общим снимком и нарочно подошёл ближе, чтобы в кадр попали только двое Хокаге — Пятая и Шестой. Рокудайме в очередной раз отметил, что церемониальная шляпа на нём смотрится совершенно по-дурацки. Изрядно раскрасневшаяся от саке Цунаде обнимала его за плечи; один Какаши знал, почему на этой фотографии у неё такие счастливые глаза… Уже совсем стемнело — но через окно на балкон проникало достаточно света. Стоило Какаши опуститься в плетёное кресло-качалку, как кошка оказалась у него на коленях, смачно облизываясь после ужина. Рассеянно поглаживая шелковистую шёрстку, он закутался поплотнее в халат и развернул написанное размашистым почерком письмо, каждое слово из которого знал наизусть. «Дорогой Какаши Хатаке, Когда ты будешь читать эти строки, я буду уже далеко от Конохагакуре и от тебя.» Он на мгновение прикрыл глаза, вновь вспоминая то утро. Всё выглядело спонтанным: то, что они оба уснули до самого рассвета; просьба Цунаде остаться у него дома и дождаться, когда он вернётся из офиса — ссылаясь на то, что у неё нет никаких дел… Но вечером его встретили лишь ключи под дверным ковриком, это письмо на столе — и ускользающий шлейф её духов. Даже теперь, спустя полтора с лишним месяца Какаши порой казалось, что он снова слышит его — хотя, конечно, этого быть не могло. «Прошу, прости мне обман. Но за целый вечер я не сумела объясниться с тобой, а уйти просто так тоже не могу. Мне на самом деле хочется всерьёз заняться исследованием. Это захватывающее чувство — когда ты в двух шагах от того, чтобы прикоснуться к тайнам этого мира… Но правда в том, что это не единственная причина моего решения надолго оставить Коноху. Вторая и главная причина — это ты, Какаши Хатаке. Пусть тебя не обманывает моя внешность — возраст берет своё. Ты мог пока ничего не заметить, но я чувствую, что скоро определенная сторона отношений утратит для меня всякий интерес. А мне не хочется уподобляться стареющим аристократкам, которые пичкают себя возбуждающими пилюлями в попытке удержать при себе молодых любовников. Это низко, отвратительно и эгоистично. Всему, что цветёт, суждено увянуть. И бессмысленно гнаться за облетающими лепестками, дорогой мой Какаши Хатаке. Как бы ни было больно, нужно иметь мужество уйти вовремя, оставив по себе приятные воспоминания. Когда-нибудь мы снова встретимся — уже как старые друзья, и сможем с улыбкой оглянуться назад, на те годы, когда делили тревоги и радости.» Кошка под рукой Какаши мурлыкала и перебирала лапками. Острые когти раз за разом вонзались ему в бедро — но это был сущий пустяк в сравнении с тем, что терзало его изнутри… Словно грудь заполнили битым стеклом — так, что каждый вдох становился пыткой. Всякий раз, беря в руки письмо Цунаде, он обещал себе, что это — последний. Но решимости хватало не больше чем на два-три дня. С самого начала Какаши отдавал себе отчёт в том, что их отношения не могли длиться вечно. Наверняка понимала это и она. Только вот это ничем не помогло — ни ей, ни ему. «И мне бы очень хотелось, чтобы ты воспользовался собственным мудрым советом. Ты заслуживаешь большего, чем тайные встречи с женщиной, которая уже не способна подарить тебе ребёнка. Тебе всего-то тридцать четвертый год, так ведь, Какаши? Поверь бабуле Цунаде — у тебя ещё уйма времени. Не упусти его, прошу. Добавлю как учёный: у тебя прекрасная генетика — не дай ей пропасть бесследно! Это чистой воды преступление.» — Прекрасная генетика, — шёпотом повторил Рокудайме. — Только вот я не знаю ни одного Каге, которому удалось быть хорошим отцом своим детям. «Но ты — ужасный зануда, Какаши, и вряд ли прислушаешься к моим словам. А кроме того, я наконец увидела, как ты живёшь… В твоём доме не пахнет холостяцким одиночеством — здесь очень уютно и всё подчинено строгим правилам; трудно представить, что ты позволишь кому-то заводить тут свои порядки.» Кошка напомнила о себе, вонзив когти особенно глубоко; Рокудайме зашипел и принялся почёсывать её за ухом. Принцессе прощалось абсолютно всё. И всякий раз, прибираясь после очередной выходки своей любимицы, Какаши мстительно напоминал себе, с каким ревнивым беспокойством отнёсся тогда к желанию Цунаде побывать у него в гостях. А наутро, когда они вместе ели приготовленный им завтрак, его пронзило странное чувство: так естественно смотрелась она у него на кухне, в его халате, слишком длинном для её роста… «И всё же пусть у тебя будет хотя бы шанс, Какаши Хатаке. Я оставляю тебе Конохагакуре и твою свободу. Сам решай, что со всем этим делать. Однажды я спросила тебя, кто же мы друг другу… Кажется, теперь я знаю ответ. Мы с тобой — шиноби до мозга костей; похоронив всех, кто был нам дорог, мы очень старательно пытались убить в себе все чувства, кроме одного — чувства ответственности и долга. Пусть между нами не случилось настоящей любви, мы дали друг другу столько тепла, сколько могли. И я благодарна тебе за всё, Какаши, — от чистого сердца. Твоя Цунаде Сенджу, Пятая Хокаге деревни Скрытого Листа. P.S.: Я буду поддерживать связь с Шицуне и Орочимару, поэтому об отчётах — и обо мне тоже — не волнуйся.» Первый отчёт Рокудайме уже получил; свои эксперименты Цунаде начала с Сунагакуре, где Гаара без проволочек разрешил ей изучить генетический материал Третьего Казекаге. Какаши осторожно выяснил у Шицуне, что с Годайме всё в порядке, и ненадолго успокоился. «Пусть между нами не случилось настоящей любви…» Он ужасно тосковал по её язвительным замечаниям, ворчанью и фырканью, заливистому смеху и лукавой улыбке. По тому, как она таяла в его руках, под его поцелуями, как её неукротимая сила вдруг обращалась мягкостью — пробуждая в нём желание брать её снова и снова, пока она не забудет собственное имя… — Видишь, Обито, — прошептал Какаши в ночь, — как я был дураком, так и остался. «А даже если бы я понял раньше… Что это могло изменить? Повернуло бы время вспять? Только лишь уходить ей было бы ещё тяжелее.» Из-за горизонта выкатилась полная луна; крыши деревни серебрились в её мерцающем свете. Как нарочно, с балкона Рокудайме открывался вид прямо на скалу Хокаге. Когда-то, как все их предшественники, они с Цунаде станут частью истории Конохагакуре — от них останутся только имена да эти изваяния. И никто не узнает, какой потайной смысл скрывается в том, что их лица высекли на скале рядом. Принцесса поставила лапки на грудь Какаши и преданно заглянула в глаза. — Что такое? — ласково спросил он, поглаживая кошку по спинке. — Намекаешь на то, что пора спать? И правда, уже поздно. А завтра нужно закончить с делами пораньше — если ничего не стрясётся — и сдержать данное Майто Гаю обещание свозить его на прогулку. Старый друг всё грозился отделать Какаши как следует, утверждая, что без Шарингана у него больше нет шансов… Рокудайме улыбнулся, вспомнив, о чём всегда говорил Третий Хокаге. Хоть Какаши Хатаке по-прежнему не считал своё назначение лучшим выбором, все жители деревни — его семья; благополучие и счастье каждого из них — его забота. А будет ли счастлив он сам — совершенно неважно… Для шиноби главное исполнить свой долг. Сложив письмо, Какаши бережно спустил кошку с колен и поднялся с кресла.