Дорога домой

– Вернись назад, Полёт Сипухи! Пятнистый кот замер посреди гремящей тропы, тошнотворный битумный цвет которой лежал черной лентой в заснеженном лесу и медленно обернулся за спину. Он был неприлично высок для речного кота, но сейчас в его сгорбленном, поникшем теле едва читалась прежняя стать. – Тебе-то что? – хрипло отозвался он, с недобрым прищуром глядя на тучную серую кошку, что стояла по ту сторону гремящей стропы, строго хмуря густые брови. – Багровый Змей запретил посещать земли за рекой после совета, – ответила она, подбегая ближе по холодному, мерзкому черному камню, – Вернись сейчас же! Полёт Сипухи выпрямился оборонительно, но это не возымело нужного эффекта - и без того тощий, сейчас он и вовсе напоминал ивовый прут. – И что он мне сделает? Изгонит? Будто мне есть, за чем возвращаться. – Ты отлыниваешь, не посещаешь охоту и патрули, - парировала серая воительница, гневно фыркнув, - только и делаешь, что жрешь и спишь... Окажи милость и вспомни, что у тебя есть воинский долг, и сейчас он говорит послушать приказы своего глашатая! Из-за снежной належи за ними следила пара лазурных глаз: знали бы они об этом, точно не затеяли эту перепалку. – Если ты не можешь контролировать, сколько я охочусь и патрулирую, это не значит, что я ничего не делаю, Буйство Реки! – прошипел пятнистый воин, вжимая острые, длинные уши в затылок. Его раздражение быстро вылилось в ярость, искрящую, казалось, даже на кончиках его растопыренных усов. – Ты хотела, что бы я научился следить за собой, так не трать моё время и иди подери шкуру очередному соседу, подышавшему в сторону границы. Он взглянул на неё холодно, разворачиваясь и бредя дальше, в сторону нейтральных земель, но Буйство Реки спешно нагнала его, преграждая дорогу тяжелым, распушенным в гневе хвостом. – Это твоя обязанность! – рявкнула она, сверкая злыми красно-рыжими глазёнками. Впрочем, они когда-то были таковыми: сейчас один из них был бел, как снег, не зрячь, и куда уж там - жутко закатывался, глядя куда-то на шрам над ним. – Ты тоже должен драть шкуры нарушителей, но мы все послушно закрываем глаза на то, что ты отнекиваешься от своего долга. Вернись сейчас же, Полёт Сипухи, и может быть, я не расскажу Скоплению Звёзд, что ты прогуливаешься мышь знает где, пока племя голодает! Он пошатнулся, словно от удара. Полёт Сипухи подрагивал от гнева, а его морда - сплошная смесь ярости, обиды, отчаяния, беспомощности, тоски - была озарена кривой улыбкой, кажущейся до жути неестественной с его выпученными глазами, глядящими прямо на Буйство Реки. – О, я был бы рад, если бы ты меня прямо здесь прибила, не утруждайся доносами. А вообще, ты наверно думаешь, что такая полезная и хорошая, да? Словно котенок слушаешь все лепетания Скопления Звёзд, будто он единственная истина в этом мире, а как же! Он же "не использует" твою силу для решения своих проблем, грязной работы, убийств, запрещенным воинским законом... Я никогда это не забуду! Слова, произнесенные его хрипящим голосом, так долго не звучавшим в Речном Племени, вместе с острыми кристаллами снега ударили по Буйству Реки. Кошка оскалилась, вжимая голову в плечи и пятясь низко подогнутыми лапами, пока Полёт Сипухи напирал на неё, нервно размахивая длинным, тонким хвостом. – Интересный факт! – рявкнул гневно он, широко раскрывая пасть, – Мы прямо сейчас на месте, где ты забрала жизнь кошки, у которой были свои надежды и мечты! Зачем же нарушать традицию, ты ведь это так любишь, озарять небо новыми звёздами! – Сипуха ликующе изогнулся, маниакально бросаясь в сторону. Он был невероятно странным сейчас, ненастоящим: словно рассказывал сказку, как делал это всегда, но его голос... Противный, срывающийся визгом и хрипящий, от того как долго он не расскрывал рта, как давно не говорил от чистого сердца. Буйство Реки слышала его, и шерсть на её спине вставала сотней оледеневших от снега игл. Это был не её Полёт Сипухи и даже не просто её соплеменник. Только его тень. – Вот, видишь? Не только я тут нарушаю свой долг! И это ведь не всё... – кот хихикнул, набирая воздуха, – ты не святая, Буйство Реки. О, как же грустно смотрит на тебя Мышелап, приходя с охоты! Он ведь теперь не может похвастаться мамочке, что вчера поймал целую полёвку! – его голос и вид дрогнули чем-то осознанным, но Буйство Реки испугалась того ещё больше. Её когти впились в ледяную поверхность гремящей тропы. – Ты предала долг быть с ним, подарить ему счастливую жизнь, которой не было ни у кого в этом проклятом месте, да и, видимо, не будет! Ты клялась больше никогда меня не бросать, ты оставила свой долг быть со мной! Его слова утонули в ударе, пришедшемся на грудь, выбивающем из легких воздух. Мир Полёта Сипухи сделал несколько кувырков и ударился об асфальт. Буйство Реки сбила его с силой не иначе как барсука, прибила к земле не как соплеменника, но как противника, к которому нет пощады. Гремящая тропа завибрировала, загрохотала. – Закрой свою гнилую пасть! – злобно взревела серая кошка, чья морда кипела гневом, уродующим её, превращающим в дикого зверя, – Ты ничего не знаешь, уродец, ни мышиного усика! Ты сошел с ума, и не безумцам меня обвинять! Её голос срывался, пока Полёт Сипухи, скрипя и извиваясь под чужим весом, даже не вопил, а просто слушал, скалясь и стискивая глаза в пытливые щелки. – Я делаю всё ради речного племени, а ты просто не видишь этого, потому что зациклился на своей слащавой морде! В тот день было слишком солнечно, что бы они могли увидеть свет, льющийся из горящих глаз чудовища двуногих. – Ты решил, будто можешь судить меня и называть чудовищем! – её когти с силой вкручивались в пятнистую шкуру бывшего друга, пока Буйство Реки рычала в полную глотку, заглушая самой себе рёв приближающейся опасности. – Но ни тебе, ни предкам не знать, насколько я верный воин! Я убью и тебя, если это понадобится моему племени, потому что истина всегда будет на моей стороне и на стороне Реки! Полёт Сипухи услышал скрип круглых лап монстра, лязг его нутра раньше, но они повернулись к нему одновременно. Хватка Буйства Реки ослабла в тот миг, когда она, испуганно опустив единственное целое ухо, смотрела на огромную серебристую морду чудища, несущегося на неё без какой либо попытки свернуть. Забавно лишь то, что какие бы обидные слова они не бросали друг в друга, чтобы наконец прокричать о своей боли полной грудью, разномастные лапы все равно скользнули в сторону, желая спасти другого от ужасной участи. Конечно, это не особо помогло. Сознание озарилось лишь топкой темнотой, что утягивала мышцы и кости в томный, ноющий сон на грани жизни и погибели. Раздался отвратительный глухой удар, визг гремящей тропы, вой чудовища двуногих, что остановилось далеко за откинутыми им безжизненными телами. Шмелелапка выскочила из укрытия, но не пробежала и пары лисьих хвостов, скрываясь обратно от двуногих, что вышли из нутра серебристого зверя. Дрожащий шепот, взмаливающийся к родителям, вырывался из её груди, когда она смотрела на их бездыханные тела, лежащие неестественно и будто изломанно. Двуногие подошли к ним, долго отираясь у кошачьих тел, пока наконец не подняли на свои лысые лапищи. – Пожалуйста, можете спорить сколько угодно, только пожалуйста, вернитесь!.. – влажный от слез взгляд Шмелелапки замер на голове отца, безжизненно повисшей с лап двуногого, и окончательно погас, когда чудовище поглотило её родителей и с рёвом унеслось в заснеженное ничто. Лишь звенящая тишина встретила тихие рыдания осиротевшей ученицы.