Дорога домой

Голова долго гудела. Даже не известно, то ли от непрекращаемого жужжания осиного гнезда мыслей в его голове, привычно сказывающихся в плотный комок неразборчивого лепетания, то ли от противного, постоянного гула какого-то комара, казалось бы, посвистывающего под самым ухом, но находящегося где-то на ровной белокаменной кладке потолка пещеры, где находился Полет Сипухи. Его нос щипало от странного, горького запаха двуногих, такого странного и чужеродного, что кот вовсе и не знает, чувствовал ли он подобное ещё когда-либо. Самой близкой ассоциацией для него был более концентрированный и режущий нос смрад чудовищ, которые как раз проносились за ровным отверстием недалеко от пристанища речного война. Сквозь комок сознания он мог вспомнить свои последние минуты - Звёздное племя, неужели это наказание за все мои слова Буйству Реки? Кара за нарушение порядков родного дома? Я снова вырыл себе яму, в которой останусь гнить с собственными мыслями и сломанными мечтами? Странная шкура под лапами была жёстче любой подстилки и бока товарища, а стоячая вода в его ячейке смешивалась в странный круговорот ароматов с кроличьими шариками неподалёку. А это ещё если не считать другие запахи вокруг! Нередко кот мог слышать чужие приглушённые голоса: домашние киски обсуждали как же им плохо вне теплого дома и вдали от своих любимых хозяев, изредка вспоминая о его существовании. Сам Сипуха был тише воды и ниже травы. Страх, прогрызающий голодными блохами дыру в его ноющем желудке не позволял Полету даже вздохнуть достаточно громко, что уж говорить о волнообразной боли во всем теле, пронизывающей его несколько раз за день. Здесь было сложно уследить, когда же кончается этот самый день - лихорадочный сон настигал кота слишком часто, чтобы он вообще помнил о том, сколько времени прошло с момента его попадания сюда. Однажды, двуногие взяли его с собой. Вероломно утащили в какую-то болезненно яркую пещеру, вытащили из томной тюрьмы, чтобы полапать своими лысыми лапищами, причинить ему боль! К своему же счастью, Полет физически не мог сопротивляться, но как же сознание кричали ему: «Укуси, причини им боль! Порви их голую кожу, вырвись наружу, домой, домой!» В следующий раз он был готов. Окрепшие мышцы ныли от постоянного лежания на одном месте, разум кричал о свободе. Как же Полет Сипухи устал от заключения! Словно птица в агонии, его душа металась в этих точных каменных линиях клетки, так яростно и отчаянно, словно здесь и застанет свой конец. Это заставило кота запереть внутри все мысли, завалить ручей эмоций и страха грузными валунами и анализировать. В следующий же раз, когда дверца его тюрьмы открылась, а лапы цвета лазурного неба принялись ощупывать осевшую шкуру война, он даже не сопротивлялся: чуткий взгляд щелок зрачков был захвачен выходом. Приятный морозный ветерок проникал в светящуюся пещеру через небольшое, абсолютно ровное отверстие. Выход, побег, я могу уйти, могу вернуться домой, могу сбежать... Звёздное племя, не оставь меня сейчас! Затупившиеся когти с лязгком скользнули по ровной поверхности, на которой уложили речного воителя, когда он скакнул на ещё одну поверхность совсем рядом с победным выходом. Двуногий с низким визгом и ужасным грохотом бросился за ним, но прыткий и досмерти напуганный кот успел сигануть в спасительную щель, совершенно не заботясь о том, где он приземлится. Как же ему повезло, что до земли было недалеко.

***

Прошло всего, вроде бы, пару дней, а Полет Сипухи уже жалел о своем побеге. Подушечки его лап в кровь стёрлись о жгучий, морозный камень улиц, желудок совсем опустел от отсутствия нормальной пищи на протяжении нескольких дней. Лисий помет, нужно было хотя бы раз притронуться к кроличьим шарикам, они были в разы аппетитнее здешних поганых мест! Он потерялся почти сразу. Ослеплённый минутной эйфорией свободы, холодным ветерком, летящим навстречу его затекшим лапам и приоткрытой пасти. Сипуха не запоминал дороги, он надеялся сразу увидеть родной лес и ледяную корку реки: что может быть обширнее, чем их территории? Какие-то пару гнезд двуногих? Как же он ошибался. Бесконечные ряды пугающе ровных пещер, гремящие тропы, на которых неустанно бегали чудовища практически круглосуточно, весь этот круговорот звуков и запахов сводил с ума бедного лесного воителя. Ужасный смрад, казалось, до конца его недолгих дней въелся глубоко в самую кожу, а уши устали вечно поворачиваться на каждый шорох вокруг него. Лагерь двуногих в самом деле никогда не спал. Может быть, он мог бы привыкнуть ко всему этому, приспособится, выжить, каким-то образом, если бы не здешние обитатели. Его лапы ужасно ныли от постоянных побегов от котят двуногих. Звёздное племя, я, конечно, обожаю котят, но они – сущие твари из бездны Сумрачного леса! Он устал просыпаться от близкого лая собак, которые заставляли в панике подниматься и скакать наверх, по острым, скользким поверхностям, оказываясь куда выше привычных Полету деревьев. Такая высота сбивала его с толку, скручивал и без того пустой желудок, помутняя и сам рассудок речного кота. Но там хотя бы было безопасно. Иногда. Полет Сипухи не считал времени, проведенного снаружи. Его скитания слились в один бесконечный, непрекращающийся кошмар наяву, терзающий его тело и сознание, как кара Звёздного племени за все его ужасные деяния. Как же много он молил о прощении, просил звёзды указать ему дорогу домой, но они лишь гневно отворачивались от него, укрываясь смуглым покрывалом облаков. Предатель, полукровка, ленивый кусок мяса, ужасный отец, худший товарищ - он был изгоем племен, своих мыслей, даже его родственная душа, его половинка, спутник всей будущей жизни с истинным гневом и отвращением на морде сказала, что готова убить его во благо племени. Не сказать, что даже незнакомцы были рады его компании. Однажды, Полету удалось выловить у одной из особо обширных и запашистых "помоек", как их называли многие бродяги и одиночки, довольно жирную крысу. Конечно, зверёк отбивался от когтей речного воителя, но животный голод не оставил ему и шанса перед отчаянным хищником. Лишь пара кусочков жёсткого мяса озарили его скулящее сознание, когда воин услышал низкий бас усмешки. – Ты что, решил захапать себе всю эту добычу? – приблизился к нему бурый вояка с потертым ошейником на шее, явно пережившим не мало трепок и царапин. – Погляди на него, Огузок, каков наглец! – одиночка дружески толкнул в бок своего товарища, который чуть не упал от такого лёгкого толчка. Серый котик с грязно бурыми пятнами бросил на Сипуху одновременно жадный и испуганный взгляд, перебрав лапами рыхлый снег. – Д-да, как-то... Некрасиво, да. – пролепетал тот, виновато качнув усами назад. Полет Сипухи недовольно закачал хвостом из стороны в сторону, напрягая ноющие мышцы перед возможной битвой. Я так долго терпел эту тянущую боль, вы не заберёте у меня честно заработанную дичь! – Я поймал ее, значит она моя. – сухо отозвался тот, почесывая землю когтями. Бурый оппонент хмуро двинулся вперёд. – Слушай ты, блудная киска, эта точка принадлежит нашей банде, по хорошему тебя уже не должно быть на этом свете, придурок. – огрызнулся щербатый, изогнув рот в лёгкой улыбке. – Отдавай свою падаль по-хорошему, иначе твое щуплое тельце это следующее, чем будут лакомится здешние вороны. Полет Сипухи яростно вскипел, ощетившись от подобной наглости. Да что он о себе возомнил! Я – честный и благородный воин речного племени, а он – всего лишь какой-то неуч, драный бродяга без зубов и элементарной чести. – Странно слышать это от ходячей падали, – огрызнулся тот, становясь в шаткую боевую стойку. И вовсе не зря. Раздосованный соперник кинулся вперёд в тупой ярости, от которой Полет легко увернулся, шатнувшись в сторону. Мгновенный адреналин заблокировал всякое желание есть, кот бросился вперёд, сплетаясь с ненавистным бродягой в комок лап за одну жалкую крысу. Его бока и морда болезненно болели от чужих когтей, когда кот наконец заметил, что его добыча и маленький темный дружок наглого одиночки куда-то исчез. От горького осознания кот и вовсе пропустил выпад задними лапами по животу, пронзивший его такой ужасной болью, что речной воин позорно скрючился на земле, не в силах больше подняться. Его оппонент, запыхавшись, не забыл лишний раз огреть одинокого Полет Сипухи по голове, чтобы вовсе затуманить сознание, провожая темный клубок реальности злорадным смехом нечестной победы. Может, я и правда достоин умереть в одиночестве, от холода и голода, брошенный всеми, кто когда-либо пытался быть к мне добрым. Может, это и есть мой конец. Даже звёзды не хотят смотреть на мой иссохший труп... Смиренно слушая поток своего сознания, приняв незавидную судьбу как должное, Полет Сипухи, собрав в себе последние силы, побежденно устроился за поганым местом, на небольшом настиле из облезшей и пахучей шкуры, свернувшись в плотный бурый клубок из обтянутой на кости шкуры. Простите меня, Мышелап и Шмелелапка. Наверно, папа больше не расскажет вам сказку на ночь.