***
— Магазин, в котором ты купила его, ещё работает? — переместил рыбку Сауз в небольшую стеклянную миску с водой. — До него далеко, закроется только в девять. — Пойдем туда. — Зачем? — Малому одному скучно будет. Купим друга, еду и аквариум побольше. — Пешком? — На автобусе. Куда нам идти? — В Синдзюку, в Чайна-таун. Они ушли из дома вместе. И весь их остальной путь тоже сопровождался расстоянием в несколько сантиметров от их тел. Дистанции больше не было, были лишь друзья, что неосознанно доверяли друг другу. Сауз и Фенг изредка обменивались несколькими вопросами, ответы на которые потом превращались в длительные дискуссии и споры. В основном, они говорили о музыке и совсем немного о личной жизни. Они потихонечку и не спеша узнавали друг друга, делали шаги в одну сторону и незаметно для себя находили утешение. Такое невидимое и ничтожное, но по-своему значимое и весомое. Они оказались на месте. Магазин, к их счастью, еще не закрылся. Терано увлек господина Ю расспросами о рыбах, искал хорошие корм и аквариум, а пианистка ушла к скоплению стеклянных клеток с подводными обитателями. Она увлеченно наблюдала, зеленые глаза цеплялись за каждое существо. Она ни слова не проронила, тихо стояла, так же тихо дышала и почти не моргала. Он заметил это, лишь на секунду отвлекся. Холодный свет, проходящий сквозь воду, мягко касался острых и нестандартных черт лица. Черные и жесткие, как солома, волосы спадали с хрупких загорелых плеч. Фенг была очарована рыбами, Сауз был очарован Фенг, а рыбкам было плевать на все, кроме еды — вот такой вот отрезок. Гопник не спешил привлекать внимание девушки, он выжидал. Пока хозяин магазина что-то искал на складе, парень все пялился и пялился, ни о чем не думая. Школьница чувствовала на себе его взгляд, что казался прозрачным и невесомым, мягким и, можно даже сказать, нежным. Ей это льстило. Очень. Потому что так на нее еще никто не смотрел. — Думаю, будет хорошо, если возьмешь Малому друга из того же аквариума, что и он, — вполголоса предложила брюнетка. — Что думаешь? — Отличная идея… откуда ты его взяла? — он подошёл ближе, встал рядом и принялся выискивать знакомый вид. — Оттуда, — она указала на стеклянный ящик.***
Размеренный ровный шаг, маленькое расстояние между плечами и редкий, но теплый смех сопровождали вечерний путь домой. Сауз держал в руках коробку с аквариумом и прочим оборудованием, а Фенг — маленький узелок с ещё одной жёлтой рыбкой. Сейчас все казалось намного проще и легче. Разговоры были лишены настороженности и неловкости, они стали смелее: вопросы были все более личные, а ответы были развёрнутые и подробные. Почему так все вдруг резко изменилось? Почему они лишь полчаса назад были насторожены, а сейчас гопник и школьница вели себя как настоящие друзья? Наверное это из-за того, что аквариумный свет заставил взглянуть на девушку иначе. Может быть, Минами тогда увидел не Фенг, а кого-то, чей облик и взор не позволяли закрывать глаза, не лишали слуха, а наоборот обостряли чувства, заставляя сердце биться сильнее. Он был счастлив. В этот день, в этот час, в эту минуту. Ему не было страшно. Ему не нужно было строить из себя кого-то, кем он не являлся, потому что понимал, что Суанлу такая же. Совершенно такая же, как и он. И блондин осознавал, что пианистка как никто другой разделяет его чувства. Они снова вернулись в его квартиру. Сняли обувь, пошли в гостиную и принялись обустраивать дом для рыбок. Возникла ссора. Причиной была последовательность сборки аквариума, которая у каждого была своя. Они покричали друг на друга, позлились, а затем, выждав несколько минут, начали снова мирно собирать, хоть и с надутыми лицами: оба покраснели от злости, а может, даже и от смущения, ведь случайно руки парня и девушки невольно соприкоснулись. И это было не просто случайное касание, после которого хотелось убрать пальцы, оно было другим — заставляло скрепить руки и не отпускать. Фенг и Минами напряглись, поспешили оторваться друг от друга и сделать вид, что все в порядке. Неловкость заставляла говорить коротко, без чувств. Смущение сковывало движение. Страх перед чем-то неизведанным пугал. А взгляды все остались такими же: доверяющими и надёжными. Они сторонились друг друга, общение сошло на "нет". Обрывистые фразы, а затем излюбленное и ненавистное Фенг «мне пора домой» прозвучало в одинокой квартире. И самое забавное так это то, что дома ее никто не ждёт и идти туда ей необязательно, но эта озвученная причина была единственным выходом уйти отсюда как можно быстрее, убежать, не оборачиваясь. Главное — смотреть под ноги и не упасть как в прошлый раз. В этот раз он проводил ее до самой двери. Взглядом скользил по телу, словно пытался запомнить каждый изгиб. Она слегка прикрыла веки, делая свой образ задумчивым, недосягаемым и высокомерным. Она выглядела так, как в тот самый первый день их встречи. И вишенкой на торте была закуренная сигарета: она демонстративно и нагло подожгла край папиросы и прислонила к губам, затем выдохнула дым в сторону Минами, и если бы он находился к ней ближе, то непременно почувствовал на себе этот запах недовольства и горькости озлобленной души девушки. Она была в ярости. Из-за чего? Не трудно догадаться: ее злило желание уйти отсюда. Последнее, чего она хотела, так это покинуть квартиру Сауза, в которой было так спокойно и приторно остро, от чего жгло глотку изнутри. Где-то глубоко в сердце, там, где обычно теряются прошедшие желания и мечты, она хотела, чтобы он остановил ее: закрыл дверь, ушел в гостиную и начал играть. Можно даже ничего не говорить: Фенг поймет его без слов. Но он этого не сделал, даже не думал. Он молча смотрел, следил, запоминал. Минута, всего лишь одна минута, на протяжении которой девушка надевала кроссовки, стала такой длинной и вязкой, как сладкий сироп, который был настолько липкий, что сковывал руки, мешая дотянуться до китаянки. Она ушла. День окончен. Можно идти ложиться спать, но он направился в гостиную, в которой на одной из тумбочек стоял аквариум. Цепкий тяжёлый взгляд ухватился за метающихся рыб, глава «Рокухары Тандай» закрыл глаза, подошёл к этой тумбочке, выдвинул деревянный ящик, на дне которого лежала стопка бумаг — хорошо, что он успел спрятать их до прихода Фенг. Блондин взял листы и ручку, подошёл к пианино и коснулся клавиши. Затем коснулся другой, после чего изменил свой выбор на ту, что была в самом конце... Он комбинировал разные звуки, менял темпы игры, что-то зачёркивал в листах, что-то писал в них, даже старался красиво выводить ноты. Он вкладывал себя в это как только мог: оставлял частичку своей души в каждом стоне инструмента, в каждом движении и в каждой мысли, которая была окутана таинственными чувствами, похожими на извержение вулкана. Терано лег в кровать только в четыре часа утра.***
Бывает же такое, что после расставания с кем-то становится так трудно дышать. Хочется вернуться обратно. Обнять и не отпускать. И ей тоже хотелось. Безумно, казалось, что сейчас сердце выпрыгнет из груди от переполняемых эмоций. Она позвонила Кику. Ведь было тяжело справиться самой, нужен был кто-то, кто умеет поддерживать и понимать. Спустя полчаса на пороге стояла обеспокоенная девушка, глаза которой были полны тревоги и готовности помочь. Суанлу улыбнулась. Она чувствовала себя идиоткой. — Что случилось? — тонкий сладкий голос прервал тишину. Школьнице было непривычно видеть китаянку такой непривычной для нее. — Я в пизде. Кажется, я щас коньки отброшу… — усмехнулась брюнетка. Она рукой придерживала открытую дверь и усталым взглядом уставилась на подругу. — Это все из-за того гопника? — Может быть. — Ты, что, влюбилась? — В него? Ты, чё, с лестницы упала? — Упала здесь с лестницы только ты, — последствия с дерзкой пианисткой дают о себе знать. — Скажи… Если бы я вдруг, ну, не знаю… Уехала, что ли… Ты бы скучала по мне? — она поступила свой взор, прикрыла веки и, как смущённый мальчишка, начала перебирать ногами, все так же продолжая диалог у порога двери. Диалог стал более серьезным и ночным. — К чему этот вопрос? — недоверчиво оглянулась Кубо, чувствуя подвох. — Конечно бы скучала, ты же мой друг. — Вот как… — она заметно погрустнела. Было бы лучше, если бы русоволосая сказала «нет». — Ты уезжаешь, верно? — смиренно спросила она, с добротой и пониманием посмотрев на собеседницу, которую озадачило столь неожиданное предположение. — Да. В конце лета: мама прилетит в Токио и заберёт меня обратно, в Шанхай. — И ты боишься? — Нет... В смысле да, но... — она забеспокоилась, затерялась в собственных мыслях. — Я не знаю. — Пойдем, поговорим. К удивлению, Кику была мудрой девушкой, которой не казалась китаянке поначалу. Русоволосая умела найти подходящие слова, была догадлива и имела весьма теплую и приятную ауру, рядом с которой Фенг забывала о большей части своих проблем. Голубоглазая не имела огромного количества друзей, но ее привлекали такие люди, как пианистка: она восхищалась ими, потому что они сочетали в себе неприступность и недосягаемость и при этом были такими простыми и понятными.***
Они проговорили всю ночь. Заснули лишь под утро, когда горящее сердце смирило свой скандальный пыл и когда солнце уже украдкой выглядывало из-за домов. Кажется, что начало нового дня далось особенно легко, нежели конец старого. И это воодушевляло, придавало сил и терпения. И даже выплаканные слезы и обиды теперь не были такими громоздкими и тянущими вниз. Они стали легче, почти потеряли вес. И нужно было отпустить их, чтобы решить, но Фенг не хватило на это сил пока что. Кику проснулась первой. Она легонько погладила подругу по волосам, достала свой блокнот и ручку и написала небольшое письмо. Что же в нем было? Что-то простое и незначительное, потому что гением мысли Кубо не была, но находить нужные слова умела. И когда Суанлу проснулась и поняла, что никого дома не было, она обнаружила эту записку. Прочитав ее, запомнила лишь несколько слов из написанного, которые отпечатались в голове девушки на всю жизнь: «Оставайся там, где ты не чувствуешь себя одиноко». Здесь, в Токио, Фенг была одинока? Да, была. Но не сейчас. Она это видела, она чувствовала это всей душой и сердцем. Больше она не одна. У нее есть Сауз и Кику, которые помогут, которые защитят. Может, к чертям этот ваш Шанхай? В дверь раздался звонок. Девушка нехотя встала с кровати и открыла дверь: — Фенг, доченька, давно не виделись, солнышко, — наигранный милый голос заговорил на китайском языке. Запахло вишней и мятой.