***
Ранним утром кэб высадил Антона у крыльца довольно небольшого (по английским меркам) особняка. Дворецкий встретил юношу, и забрав небольшой багаж, сообщил, что хозяев поместья, к сожалению, нет дома, а молодой хозяин гуляет в саду. — Не хочет ли учитель отдохнуть с дороги? — Благодарю. Я, пожалуй, сначала представлюсь своему ученику и сообщу о том, что я прибыл. Отыскать молодого графа не составило труда. Он сидел в центральной беседки у пруда и был поглощён чтением книги. Не услышав шагов Шастуна, он так и продолжил читать. И у Антона выпало несколько секунд, чтобы рассмотреть своего ученика. Правильные черты лица, бледная кожа и тёмные волосы. Стройное тело и длина пальцев, подходящая даже для игры Шопена. Весьма недурно… Наверняка этот красавчик покорил и разбил не одно девичье сердце. — Кх-кхм, — привлёк внимание графа Антон. — Доброе утро! Разрешите представиться: Антон Шастун, учитель музыки. Арсений оторвал взгляд от книги и только сейчас заметил появившегося перед ним юношу. Простая дорожная одежда сидела довольно свободно на таком длинном теле и давала понять, что перед ним человек явно не из аристократических кругов. А, так погодите… Он же представился учителем. Но зачем здесь учитель музыки? Ах да, матушка говорила что-то про уроки фортепиано. — Доброе, месье! Граф Попов. Арсений. Рад Вас видеть. Вы прибыли довольно рано. Матушка говорила, что прибудете к вечеру. — Да, всё верно. Но мне удалось успеть на ночной поезд, поэтому я прибыл несколько раньше, чем планировал. Разрешите присесть? — Да, конечно. Антон сел рядом с графом и устремил свой взгляд на пруд и поместье. — Здесь вполне уютно. — Да, поместье хоть и достаточно старое, но матушка следит за тем, чтобы всё соответствовало последней моде. Пока Арсений кратко рассказывал про поместье, ему выпала возможность рассмотреть юношу поближе. Довольно простые черты лица, но добрая улыбка и глаза цвета зелени в пасмурную погоду. Длинные пальцы, на которых надето большое количество колец. — Граф, прошу простить за нескромный вопрос, а Вам самому нравится это поместье? Ощущаете ли Вы его своим домом? — Интересный вопрос… Честно говоря, я никогда не задумывался над чем-то подобным. Но думаю, что скорее нет. Сложно назвать домом то место, в котором тебе приходиться жить… Арсений не сразу заметил, что взгляд Антона уже был направлен не на местный пейзаж, а на него. И это застало графа врасплох. Он вдруг понял, что позволил себе расслабиться в присутствии малознакомого человека. Его аристократическая маска дала трещину. Но уже через долю секунды Арсений вновь стал бесстрастен.***
Прогулку пришлось достаточно быстро завершить из-за начавшегося дождя. Когда молодые люди вернулись немного промокшие в замок, Арсений сразу же направился в свои покои, даже не обмолвившись с Антоном ни словом. Граф был зол. Был зол на себя. На Антона. Этот юнец своими странными вопросами выбивал графа из уже такой привычной колеи ненавистного ему великосветского бытия. Антону выделили комнату в западной части замка. Судя по всему, это было гостевое крыло, так как комнаты, мимо которых проходил Антон, пока шёл за дворецким, выглядели необжитыми. Его же комната хоть и была небольшая, но очень уютная. Обставлена хоть и просто, но очень практично и со вкусом. Антону она понравилась с первого взгляда. Но комната была с секретом. После того как Антон разложил свои вещи и подошёл к окну, чтобы его открыть и полюбоваться видами, он понял, что это не окно, а дверь. Комната оказалась с выходом в небольшой сад. Сейчас в саду цвели розы, и от такого прекрасного зрелища даже перехватило дыхание. В Англии очень редко выращивают розы. Эти капризные цветы не любят промозглую погоду. Интересно, а кто любит такую погоду? Странные мысли вдруг пришли на ум. А ведь юный граф чем-то похож на розу… Прекрасен, утончён. Так и хочется рассматривать. Но трогать опасно, можно пораниться. Что это за мысли? Видимо, всё же сказывается дорожная усталость.***
У Антона было некоторое свободное время, которое он мог посвятить себе, пока не приехали граф с графиней. Разумнее всего было вздремнуть часок, чтобы быть чуть-чуть пободрее перед родителями своего ученика. Но уснуть Антону так и не удалось. Мысли в голове не давали спать. Они всё время возвращались к юному графу. К Арсению. Ар-се-ний… Довольно мелодичное имя. Странный он всё же. Загадочный такой. Обычно Антона отталкивали люди из аристократии, хоть и приходилось с ними работать по долгу профессии. Но не Арсений. Он словно магнит притягивал. Вдруг в голове зародилась мелодия, и Антон тут же сел её писать. Благо нотные листы всегда были у него с собой. Первые аккорды: грустные, медленные, нагнетающие мрак. И вдруг среди этого мрака — чистые, светлые ноты. Такие яркие! Прям как глаза Арсения. Там, у пруда… Юноша так увлёкся написанием мелодии, что не услышал, как в дверь постучали. Это был граф. Он хотел предложить гостю пройтись по замку, пока за окном плохая погода. Но на его стук Антон не ответил. Антон так и не откликнулся на стук Арсения. Поэтому граф зашёл в комнату. Он не старался быть тихим, но ни его шаги, ни покашливание не привлекли внимание Антона. Юноша что-то активно писал, напевая какую-то мелодию себе под нос. Арсений не смог удержать своё любопытство и подошёл к столу, встав за спиной Антона. То, что он увидел, удивило его. Этот юноша вновь изумляет. Он писал мелодию. Так легко, словно заметки в дневнике. Арсений смог её прочитать, но чтобы услышать, нужен инструмент, и пока не очень был понятен мотив. — До-диез или ре-бемоль? — бормочет себе под нос Антон. Он застрял на одном месте. Небольшая чернильная клякса вместо ноты явно давала понять, что вдохновение иссякло. Никак не удавалось придумать, что же дальше должно быть в мелодии. — Лучше ре-бемоль, — не зная зачем, ответил Арсений. Антон никак не ожидал услышать такой приятный голос прямо возле своего уха. От неожиданности он подскочил, но вот координация в этот раз подвела, и он не удержал равновесие. Казалось бы, встреча с полом неизбежна. Но реакция Арсения всегда была молниеносной. Он успел подхватить Антона и удержать того. Невольно пронеслась мысль, какой же, оказывается, он лёгкий, хоть и высокий. На некоторое время они так и застыли в этой странной позе. Их лица были непростительно близки, а на щеках у обоих выступил румянец. Первым очнулся Антон. Он осторожно встал на ноги и поправил на себе рубашку. — Прошу прощения, граф. Вы меня напугали, — говорит Антон, поспешно пряча свои заметки в альбом и стараясь не смотреть на Арсения. И правильно делает, что не смотрит. Потому что если бы смотрел, то увидел бы, насколько растерян Арсений. — У меня не было намерения Вас напугать. Прошу меня простить, Вы просто были очень увлечены работой, и не слышали, как я стучал, — ответил граф, стараясь унять предательскую дрожь в голосе. Прокашлявшись, он продолжил: — Я хотел предложить пройтись до гостиной. Рояль как раз стоит там, и я предполагаю, что уроки будут проходить там же. От этих слов у Антона на лице появилась такая счастливая улыбка. Он даже уже забыл о том, что несколько секунд назад его сам граф держал практически на руках. Рояль. Знакомство с новым инструментом — это всегда так волнительно. — Думаю, это хорошая идея. Мне бы хотелось увидеть инструмент. Пока они шли по длинным коридорам замка, оба сохраняли молчание. Было что-то неловкое в этой общей тишине. Но они даже не подозревали, что думают друг о друге. Инструмент стоял в большой гостиной. Это был классический рояль, без каких либо лишних аксессуаров. И это сразу покорило Антона. Он даже почувствовал, как кончики пальцев начали покалывать от нетерпения. Музыкант ужасно не любил всякие аляпистые позолоченные завитушки на музыкальных инструментах. По его мнению, они портили звук. — Граф, а могу я сейчас помузицировать? Очень хочется послушать звучание. — Да, конечно. Арсений прошёл вглубь комнаты и сел в мягкое кресло, которое было поставлено для гостей специально так, чтобы можно было наблюдать за исполнителем. Арсения очень интересовало, что же будет играть его новоявленный учитель. Чем ещё может удивить этот человек? А самое интересное, как он будет играть с таким количеством колец на пальцах? Антон понял, что граф будет наблюдать за его игрой, и почему-то от осознания этого факта его бросило в жар. Но он постарался не подавать виду. Осторожно сев на банкетку, Антон с замиранием сердца открыл крышку рояля. Несмотря на внешнюю простоту инструмента, он явно был дорогим и содержался в идеальном состоянии. Коснувшись клавиш и почувствовав кончиками пальцев невероятно приятную гладкость поверхности и не сумев сдержать улыбки, начал играть. Нота за нотой потекла музыка из-под тонких пальцев юноши. У Арсения перехватило дыхание от музыки. Это же она… Его любимая соната. Откуда? Как? Как он узнал? Антон играет очень чувственно. По памяти. С полуприкрытыми глазами. Полностью отдаваясь мелодии. Живя в ней. Дыша ею. А вот Арсений не может оторвать от него глаз. И не может дышать. Музыка словно поглотила его. Попала в лёгкие, и по сосудам потекла по всему телу. Это слишком прекрасно. Наверное, это сон. Да, точно сон. Прекрасное сновидение. Кажется, что вот сейчас вздохнёшь, моргнёшь, и оно развеется. Антон сыграл последний аккорд, и ноты эхом пронеслись по комнате, продолжая звучать и постепенно угасая. И вновь между ними возникла тишина. Так, Антон, надо что-то менять. Долой смятения и стеснения. Потому что это неправильно. Ты, в конце концов, его учитель! Так и веди себя как учитель, а не как юная дева при первом знакомстве. Приняв это решение, Антон резко встал из-за инструмента и вежливо попросил графа что-нибудь исполнить. Так сказать, чтобы понять, с чем придётся работать. Арсений заметил эту перемену. И не мог понять, нравится она ему или нет. Было видно, что в парне проснулся учитель. Уверенный взгляд и требовательный голос. Они поменялись местами. Граф достал свой альбом с нотами и некоторое время думал, что же сыграть. Так и хотелось удивить учителя, показать, что он узнал то, что играл Антон. И не просто узнал, а он сам знает эту сонату наизусть, хоть и не владеет таким виртуозным исполнением. Но тут он понял, что такое поведение больше подходит просто мальчику, который хочет похвастаться и удивить взрослого, чем ему, графу. Поэтому его выбор пал на самое сложное из всех произведений, которое он знал. (Это же совсем не показушное детское поведение. Нет, определённо нет!) Пальцы коснулись клавиш, и комнату вновь напомнили звуки. Но в этот раз они были словно неживые. Сторонний наблюдатель не поверил бы, что это игра на одном и том же инструменте. Но Антон всё видел. Профессиональный глаз и слух всё подмечали. Он видел зажатость ученика. Да, он мастерски играл, но при этом это была чисто механическая работа. Музыка будто существовала отдельно от играющего и не касалась его. Душа молчала при такой игре. Антону физически больно смотреть на такого, словно вырезанного из камня Арсения. Он подходит и, осторожно кладя руку на плечо Арсения, просит того остановиться. — Граф, мы с Вами сейчас не сдаём экзамен, и я не требовал знания наизусть такого сложного произведения. Кажется, что Вы не слышите музыки. Услышьте же её. Ведь музыка может сказать так много совершенно без слов. Антон подсаживается и начинает опять играть любимую сонату Арсения. — Подхватывайте, граф. Я же знаю, что Вы знаете ноты. И Арсений покоряется Антону. Отдаётся во власть этого странного юноши. Растворяется в этом моменте. Забывает о всех невзгодах и уплывает вместе с музыкой и Антоном. Куда-то прочь из этого холодного замка. С его души словно сняли замок и приоткрыли дверь. Всего лишь приоткрыли, но от этого уже в густом мраке стало светлее. Арсений улыбается. Так искренне. Он уже и не помнит, когда последний раз так улыбался. А Антон это видит. Антон это чувствует. Они вместе плывут в этой лодке и качаются на этой волне. Главное — не делать резких движений, иначе лодка накренится, и они оба пойдут ко дну.