Бог нам уже не поможет

      Антон долго думал. Так и не сомкнув ночью глаз. И решил, что лучше он поговорит с графом, как только у него более-менее восстановится голос. Но судьба порой бывает жестока.       За завтраком графиня решила сообщить всем «радостную» новость:       — Арсений, сынок, я считаю, что вы с Шарлоттой идеально подходите друг другу. Твой отец и родители Шарлотты поддерживают меня. Поэтому я считаю логичным, чтобы ты попросил её руки на именинах Шарлотты. Ты тем самым убьёшь двух зайцев. Попросишь руки и сразу объявишь о помолвке.       У Антона от этих слов сердце разбилось, словно оно было из хрусталя. Он опустил глаза в тарелку и пытался не выдать нахлынувшую на него бурю эмоций.       А что ты хотел, дурачок? Ты забыл, кто он и кто ты? Он Граф. Наследник древнего рода. Тебя, между прочим, для этого и пригласили, чтобы ты помог свести их вместе. А не чтобы ты вставал между ними.       И тут в голову пришло единственное правильное решение. Надо уезжать. Как можно скорее. Потому что Антон не сможет видеть Арсения с Шарлоттой и осознавать, что он счастлив с ней.       Надо уехать. Уехать. Уехать.       Антон запирается в своей комнате и начинает лихорадочно мыслить. Почему он чувствует себя крысой, бегущей с тонущего корабля? Потому что так и есть. Он трус.       Собрать вещи не составило большого труда. У Антона их очень мало. Но он понимает, что просто так его никто не отпустит. И поэтому в его голове рождается гениальный план. Сегодня же пятница. По выходным он не работает и был предоставлен самому себе. Так что если отпроситься на выходные в город, придумав какую-то причину, то его отпустят без вопросов. А из города можно уже и не вернуться. Сесть в дилижанс и уехать. Благо некоторые сбережения у Антона имелись и на билет в один конец ему хватит, чтобы уехать далеко и не вернуться.       Старший граф даёт добро на двухдневный отпуск учителя и даже выделяет средства на личные расходы. С Арсением Антон так ни разу и не встретился за целый день. Но он знает, что граф после завтрака ускакал в лес. А это значит, что он опять будет думать, и лучше в этот раз ему не мешать. Да и ещё одного падения с лошади Шастун может не пережить. И нужно, чтобы Арсений принял правильное решение, без отвлекающих факторов в виде Антона.       Постепенно начало смеркаться. Антон увидел, что Арсений вернулся в поместье. И как же хорошо, что он не зашёл к нему перед сном, как бывало порой. Антон лёг спать. Но никак не получалось хоть немного успокоиться и заснуть. Совесть всё же грызла юношу. Даже то, что это была уже вторая бессонная ночь подряд, не облегчало процесс засыпания. Раньше таких проблем со сном Антон у себя не замечал. Кэб приедет завтра рано утром.       Завтрак Антон попросил принести ему в комнату, потому что будет ещё рано. И выходит, что он даже не попрощается с Арсением. От этого на душе скребутся кошки. Но, может, оно и к лучшему? Или стоит всё же написать графу записку?       Антон решил написать письмо. Надо было хоть так попрощаться. Несмотря на то, что рука дрожала, а в глазах скопились непрошенные слёзы, Антон всё же смог себя пересилить:

      Графу Попову.

      Арсений, прости меня. Когда прочитаешь это письмо, я уже буду далеко. Я не вернусь, дружище. Будь счастлив. Шарлотта милая девушка, и я уверен, что ты найдешь в ней свое утешение. Почему я уехал, не попрощавшись? Я не смог. Не смог сказать тебе это в лицо. Ты стал мне очень дорог. Да, прошло мало времени. И всё это выглядит абсурдно. Но так оно есть. И то, что произошло в беседке, было истинным порывом от сердца. Я сейчас пишу эти строки и понимаю, что готов был бы прожить рядом с тобой всю жизни. Но мы слишком разные. Тебе уготована другая судьба. И в ней нет для меня места. Я лишь муха, мешающая своим жужжанием читать тебе историю своей жизни. Мне хочется сказать очень много, но думаю, в этом нет необходимости.

Прощай…

Антон.

             Антон переписывал письмо уже третий раз. И каждый раз оно выходило каким-то жалким. Он даже уже отказался от этой идеи, но в последний момент передумал. Было уже далеко за полночь. Антон тихо пробрался к двери Арсения. Свет был выключен. Граф явно спал. С замирающим сердцем Антон подсунул письмо под дверь. Не очень может быть разумно, но более подходящего варианта он не придумал. Теперь осталось подождать всего четыре часа, и на рассвете Антон исчезнет из этого поместья.       Судьба решила и в этот раз сломать планы Антона. Граф не спал. Хотя у него и было в комнате темно. Он просто лежал на кровати и смотрел в потолок. Пытался понять, как выпутаться из этой паутины аристократической лжи. Даже скачки по лесу не помогли проясниться мыслям. И тут он услышал тихие шаги по коридору. Он узнал их. Узнал бы их из тысячи. Это определённо шёл Антон. Шёл к нему. Но возле двери шаги затихли. Так, словно человек остановился за дверью. Графу даже казалось, что он слышит сбившееся дыхание. Он ждал, что Антон постучит, но этого не произошло. Буквально через секунду те же тихие шаги стали удаляться от двери Арсения.       Хм, странно. Могло ли ему это показаться? Арсений пристально посмотрел на дверь, будто от этого она откроется. Но этого не произошло. И только сейчас он заметил, что под дверью лежит что-то белое. Подойдя, он понял, что это записка. В темноте невозможно было ничего разобрать. Поэтому Арсению пришлось зажечь свечу. Это был почерк Антона. Сердце забилось быстрее. Граф очень быстро прочитал записку, но словно не понял ни одного слова. Это какая-то несмешная шутка? Арсений решил успокоиться и прочитал ещё раз. Медленно. Впечатывая каждое слово в свою память. Так сильно, что даже закрывая глаза, он видел перед собой этот текст. Его словно вырезали ножом по сердцу.       Сказать, что Арсений был зол, это значит ничего не сказать. Эта злость буквально застилала глаза красной пеленой. Он накинул на себя рубашку, даже не пытаясь её застегнуть, потому что пальцы не слушались. Взял это чёртово письмо и пошёл в покои Антона. В голове стучало набатом: «Уезжает. Уезжает. Уезжает». Не зная зачем, но он постучал. И, наверное, впервые произошёл сбой. Первый сбой.       Антон открыл дверь.       — Арс… — удивлённо прошептал Антон.       Больше он ничего не успел сказать, потому что Арсений словно озверел. Граф зажал Антону рот и втолкнул его в комнату. Осторожно закрыл дверь. И следом впечатал бедного учителя в стену. Антон не сопротивлялся. Он сначала даже не понял, что произошло, а потом просто отдался. Отдался этой силе, что кипела в графе. Сейчас он ничего не мог ей противопоставить.       — Что это такое?       Практически прорычал Арсений, тряся перед носом Антона злосчастным письмом. Чёртово письмо. Надо было утром перед отъездом его положить. Дурак ты, Антон. Ну зачем ты его положил ночью?       Граф убирает руку с лица Антона. И юноша тихо произносит:       — Это те слова, которые мне сложно было сказать тебе в глаза…       Голос предаёт Антона. Он и так ещё не восстановился. А тут, кажется, в гости решили прийти непрошенные слёзы. Антон смотрит в потолок. Он надеется, что слёзы уйдут туда, откуда пришли. Лишь бы их не увидел он.       — Слова значит, да? Которые. Сложно. Было. Мне. Сказать. Да?! — голос Арсения просто источает яд. — Смотри на меня, Антон, — холодный приказной тон.       Жестоко и заслуженно.       Антон слушается и смотрит прям на Арсения, хотя это очень тяжело. Граф словно смотрит ему в душу. Он демонстративно рвёт письмо и кидает маленькие кусочки в догорающий камин. Антон не шевелится. Он всё так же стоит у стены и боится лишний раз пошевелиться. Потому что ему кажется, если он сделает шаг, то просто упадёт от переполняющих его чувств.       — Арсений, я…       — Заткнись!       Попов вновь оказывается возле Антона. И говорит ему прямо в лицо:       — Не смей так больше делать! Никогда! Слышишь?! Не смей!       И впечатывает опять Антона в стену. Правда, теперь уже поцелуем. Не нежным и лёгким, а требовательным, жаждущим, страстным. Он поглощает Антона всего, без остатка, и ему всё мало. Сначала Антон не понимает, что происходит. А потом сдаётся. Опять. Вновь...       Он понимает, что готов сдаваться этим губам бесконечно. И отвечает. Целует вперемешку с собственными слезами, которые всё же вырвались на свободу. Они оба сошли с ума. Им всё мало.       Поцелуи. Поцелуи. Поцелуи...       Лишь секундная передышка, чтобы вдохнуть. Им мало. Антон уже не отдаёт себе отчёт и стягивает с Арсения рубашку, спускаясь поцелуями вниз по шее, к прекрасному телу. Такая нежная кожа. Боже, какая же она идеальная. Её так и хочется целовать. Каждый кусочек. Не пропустив ни одного местечка.       Граф думал, что ему уже снесло крышу, когда он увидел его письмо. Но он ошибся. Её снесло именно сейчас. Когда такие нежные губы начали спускаться всё ниже и ниже. Тут никакой выдержки не хватит. Подхватив Антона на руки, укладывает на кровать, одновременно стягивая со своего учителя такую лишнюю рубашку. И нависает над Шастуном. Они оба тяжело дышат. Это определённо какое-то сумасшествие.       — Боже… — шепчет Антон.       — Спаси от греха? — саркастично замечает граф.       — Да, — и снова шёпот.       — Бог нам уже не поможет… — прошептал Арсений, и с новой волной страсти набросился на уже слегка припухшие губы.       Он целовал медленно. Чувственно. Наслаждаясь Антоном. Теперь уже он плавно спускается от губ по шее к груди, животу… Антон уже на взводе. И это понятно не только по сбившемуся дыханию и приглушённым стонам. Они оба уже на этой опасной грани. Всё кажется таким нереальным. И так жарко. Оставшаяся одежда явно лишняя в этой пляске любви. Арсений берёт инициативу на себя и хочет снять последний элемента гардероба с этого длинного, но такого прекрасного тела.       — Стой… Стой… Я... Я не... У меня никогда не… — Антону явно сложно сформулировать мысли, но в глазах мелькнул страх.       — Ш-ш-ш… Любимый… У меня… тоже… Но я хочу этого. Хочу. Тебя. Всего. Тебя... — сбивчивый шёпот Арсения.       Он вновь целует Антона. Но теперь аккуратно. Так, словно хочет успокоить. Дать понять, что вот он, здесь. Прося довериться и отдаться без остатка.       — Мой… — шепчет на ухо Антону граф.       — Твой. — ответный шёпот.       И Антон отдаётся. Невозможно устоять, когда на тебя несётся такая волна. Она сбивает тебя с ног. И либо ты несёшься дальше с ней, либо она погубит тебя.       Одежда удаляется со сцены. Есть только два прекрасных тела, освещённых догорающим в камине огнём. Арсений аккуратен и нежен. От его ласк Антон сходит с ума. Его трясёт. Кажется, что все чувства обострились. И в кровь запустили кипящий металл, который закипает ещё сильнее от умелых рук графа. Человеку запрещено чувствовать себя так. И вот, когда уже кажется, что эти чувства заполнили тебя всего без остатка, именно в этот момент взрывается Вселенная, рассыпаясь на миллиарды осколков. Оставляя на своём месте лишь умиротворение, пристанище для потрясённого тела и души.       Но Антон не намерен наслаждаться в одиночку. Вселенная, взрываясь, снесла все стены, все запреты, все мысли. Оставила только чувства. Только желание. Повалив Арсения под себя, Антон начинает уже свою игру, свою пытку. Медленно и плавно. Дразня. Не давая расслабиться. Арсений стонет и выгибается. Антон глушит эти стоны поцелуями и ускоряется. Искра порождает бурю. Взрыв уничтожает всё. И вот они уже оба лежат в обнимку. Антон устроил свою голову у графа на плече. Это самое удобное место на всей Земле. Арсений потихоньку приходит в себя.       — Ух… Да… После такого я просто обязан на тебе жениться?       — Я согласен, — чуть ли не мурлычет Антон.       И они оба засыпают. Так сладко и крепко, как никогда еще не спали. Нервы измотаны, а каждая часть тела расслаблена.