Расскажи мне о логарифмах, Феликс или "Пересдача? Пиздец!"

Пересдача – худший кошмар первокурсника. О ней страшно помыслить, а если и говорить – то только вполголоса! Чтобы не сбылось. Феликс ещё с выпускного класса неровно дышал к мужчинам постарше. К (не)счастью для Ликса, Хван Хёнджин вёл у них математику. По нему сох каждый третий, будь то парень или девушка. И Феликс не стал исключением. Светлые волосы, собранные в низкий аккуратный хвостик. Чёрный костюм, приталенный пиджак, зауженные брюки и идеально чистые ботинки из чёрной кожи. На руках серебряные часы с минималистичным циферблатом и металлическое кольцо на безымянном пальце. У Феликса не было ни единого шанса. Когда они с Хваном встречались взглядами, у Ликса сердце замирало, а Хёнджин улыбался мягко и говорил: "Не хотите ответить на вопрос, Феликс?" Феликс очень хотел. И не только ответить. И не только на вопрос. Он часто зависал на длинных пальцах Хёнджина, на его острых скулах и внимательных, темно-шоколадного цвета глазах. А иногда Ликс ловил на себе взгляды Хвана. Он, кусая свою пухлую нижнюю губу, зависал, размышлял о чём-то и смотрел на Феликса заинтересованно. Или же Ли просто хотелось так думать. Хёнджин был на добрых восемь лет старше Феликса. Впрочем, почти разменяв четвёртый десяток, как и дорогое вино, Хван со временем стал только лучше. Именно поэтому, с самой первой пары Ликс не мог отвести от него взгляда. Феликс думал, что с Хван Хёнджином, их преподавателем математики, проблем уж точно не возникнет. Обладая милой мордашкой, Ликсу ничего не стоило привлечь к себе внимание. Только вот с Хёнджином это не сработало. – Пересдача, – сухо сказал ему Хван на экзамене в конце первого семестра, даже не взглянув на Ликса. Он сделал пометку в ведомости, снял очки в чёрной оправе и устало потёр глаза. Сорок пять с лишним малолетних дебилов-первокурсников, часть из которых он отправил на пересдачу, выбили из него все силы. – Что? – пораженно выдохнул Феликс, получив на первом же экзамене «неуд». – У Вас вместо ответа на пятый пример после «равно» нарисовано сердечко, – Хван взял лист Феликса в руки и пробежался по нему ещё раз, – в третьем и шестом ошибки, а в седьмом, это что? – нахмурился он. – Это Ваш номер телефона? Феликсу ещё никогда не было так стыдно. Кончики ушей покраснели, а лицо пылало от смущения. Радовало то, что в кабинете он остался последним и этого позора не увидел никто, кроме самого Хёнджина. – Может, мы как-то договоримся? – ляпнул Ли. А Хван, отложив лист в сторону, окинул Феликса оценивающим взглядом. – Может и договоримся. Сегодня в семь, с зачёткой. Пробежимся по всем билетам, – хмыкнул он, улыбнувшись. И уже вечером, на «пересдаче», разложив перед Феликсом все билеты, Хван, сняв пиджак и расстегнув на рубашке первые пуговицы, наклонился над ним и неотрывно следил, как Ли решал пример за примером. Феликсу стало жарко из-за близости преподавателя. Они были в небольшом кабинете одни. От Хёнджина пахло чем-то лёгким, с нотками свежести и отголосками табака. Фантазии о том, как сексуально выглядит Хван с сигаретой, сбивали с мысли. – Неверно, – мягко выдохнул Хёнджин. Он накрыл ладонь Ликса своей и переписал пример правильно. У Феликса по спине мурашки бежали, и вся кожа горела из-за чужих прикосновений. Все светлые знания, что он вынес из школы, быстро улетучились, а в голове остались только мысли о трахе с преподом. – Продолжай, – перешёл на шёпот Хёнджин, не отстраняя руки. – Блядь, просто дай мне отсосать тебе, – быстро выпалил Феликс. Сердце сорвалось куда-то вниз живота. Он почувствовал, словно задыхается от эмоций. – Дайте. – Что, – тихо выдохнул Ликс. – Дайте я отсосу Вам, – поправил его Хёнджин, отстраняясь и расстёгивая ремень на брюках, – я твой преподаватель, как-никак, – усмехнулся он, – а теперь вставай на колени, детка. Феликс был готов заскулить от одной только фразы Хвана. О грудную клетку колотилось сердце, дыхание перехватывало, а всё тело слегка дрожало. Он упал на колени перед своим преподавателем, помог тому расстегнуть брюки и поспешно достал крепкий, с влажной бежевой головкой член. Пальцы Хвана схватили его за волосы, и тут стало совсем плохо хорошо. Он подталкивал мягко, направляя, позволял вести Феликсу самому. А Ликс, весь семестр мечтая о члене своего препода, заводил головку за щеку, облизывал её, брал наполовину и млел от прикосновений. Хван крепко обхватил свободной рукой за подбородок, водил пальцами по щекам, смыкал их на шее и наблюдал тем самым взглядом. Он отстранил Ликса и провёл влажной от слюны головкой по его губам. Ли дышал отрывисто, всё его тело пронизывали нотки удовольствия. Он, не прикоснувшись к себе ни на секунду, был готов кончить в штаны. От одного только взгляда, такого властного и подчиняющего. – Расскажи мне определение логарифма, – томно произнёс Хван, словно логарифмы были самой сексуальной вещью на планете Земля. У Феликса в голове настоящий бардак. Из цифр лишь приблизительная длина члена преподавателя. И то только примерное её значение. Хван тёрся им о его щеки, размазывая по ней слюну и смазку. – Функция, обратная возведению в степень, – тяжело дыша, на автомате произнёс Ликс. – Хороший мальчик, – похвалил его Хёнджин. В ту пересдачу Феликс кончил, только когда Хван "прокатил" его по вопросам из всех тридцати билетов. Уложив Ликса на парту и спустив с него штаны до середины бедра, Хёнджин выбивал из него ответы (не всегда правильные), толкаясь рвано и сжимая задницу пальцами. Хёнджин проникал в него аккуратно и неспешно, а Ли так сильно завёлся, что принял в себя чужой член без обычной растяжки. Фел выстанывал короткие ответы, прогибался в спине и сжимал чужой член внутри. Лежать на парте было неудобно, но Хёнджин хотел видеть всё. Он ласкал тело под собой, нежно обводил пальцами соски, гладил по рёбрам, и только в самом конце прикоснулся к чужому члену. Феликса пробила такая мощная волна оргазма, что он шумно выдохнул что-то не своим голосом и обмяк на парте. Хёнджин поставил ему «удовл». Феликс слетел со стипендии, а наутро проснулся с горящей задницей. В прямом и переносном смысле. Смазки на презервативе было маловато для комфортного секса, но Ликс, заведённый донельзя на пересдаче, ощутил это только на следующий день. Через несколько дней пришло сообщение с незнакомого номера. «Расскажешь мне ещё о логарифмах? Х.» Феликс всегда отличался исключительной злопамятностью. Он, проигнорив сообщение, номерочек-то сохранил. Теперь контакт «Старый извращенец» украшал его записную книжку в телефоне. А ещё он всю чёртову экзаменационную неделю думал о Хёнджине. О его ласковых прикосновениях, низком голосе, классном члене с влажной бежевой головкой и крепких руках, сжимающих Феликса за волосы. Ликс всё порывался позвонить ему или просто скинуть смс, но обида была сильнее похоти. Впрочем, долго номер в записной не пылился, ведь Феликс, с горем пополам закрыв сессию, в тот же день напился с друзьями. А когда те разошлись по домам, Ликсу, после энной бутылки пива, захотелось поговорить, пальцы сами набрали тот номер. На обратном конце взяли трубку не сразу. Феликс бросил взгляд на часы и гаденько усмехнулся. Без пятнадцати четыре – пусть старый хрыч помучается от недосыпа! – Да? – низко, с хрипотцой ответили на той стороне. У Феликса вмиг весь воздух из лёгких куда-то пропал и щеки окрасились в цвет флага Советского Союза. – Ты придурок, – выпалил Ли первое, что пришло в голову. Первое приличное, что пришло в голову. На том конце мягко усмехнулись (у Феликса по спинке вниз пробежала лёгкая приятная дрожь) и полусонно протянули: – Несносный мальчишка. Феликс закусил губу изнутри. В руках полупустая бутылка пива, а в груди – жажда к новым свершениям. – Накажете меня, Мистер Хван? – выпалил Ли. Хёнджин ответил не сразу. Феликс, затаив дыхание, вслушивался в малейшие звуки из трубки. Его сердце предательски ёкнуло, когда на том конце шумно выдохнули и продолжили: – Тебя когда-нибудь шлёпали ладонью до красноты? – Нет, – сглотнул Феликс. – Но, кажется, тебе бы я позволил всё, что угодно. – Я бы отшлёпал тебя за твои ужасные знания по математике. – Блядь, – у Феликса сорвался голос. В горле вмиг пересохло. Он сделал несколько шумных глотков из бутылки. Пиво приятно обласкало гортань. Ли крепко сжимал пальцами телефон. На той стороне всё ещё висел тот самый препод, который поставил ему «удовлетворительно» за секс с отсосом и которому он собирался рассказать о всех своих фантазиях прямо здесь и сейчас. – Мне нравится, когда шлёпают по заднице и сплёвывают на дырку во время траха, – сказал он и почувствовал, как всё: вплоть до груди, шеи и плеч – покраснело. – У детки грязный язык, – фривольно хмыкнул из трубки Хван, – а мне нравится, когда такие непослушные мальчики, как ты, – он сделал паузу (Феликса от личного обращения пробрало), – задирают ноги повыше, расставляют их в стороны и трахают себя пальцами. У Феликса перед глазами слишком яркая картина: он на кровати перед преподавателем. В расстегнутой форменной рубашке, голой задницей и разведёнными в стороны ногами. Хван же, наоборот, полностью одетый, в своём строгом чёрном костюме, неотрывно смотрит, как Ли смазанными пальцами двигает внутри и разводит их в стороны. Как хлюпает смазка, как с члена скатываются первые прозрачные капли. Как хорошо от одного только взгляда и похвалы. «Хороший мальчик». Феликс крупно вздрогнул и больно закусил губу изнутри. Пальцы, сжимающие телефон, почти онемели. Ему так сильно хотелось развести ноги в стороны и хорошенько отдрочить себе, чтобы снять напряжение. – Мне нравится, когда... – выдохнул он. Голос сорвался. Осталось только частое дыхание. Картина с растяжкой всё ещё очень ярко стояла перед глазами. – Блядь, я бы трахнул себя пальцами, если ты будешь смотреть. – Ты звучишь, как будто вот-вот кончишь, – тихо усмехнулся в трубку Хван. А дальше он, словно угадывая желания Ликса, – давай. – Что? – тихий выдох. Тело пробила горячая приятная волна. Отдрочить себе под голос препода казалось чем-то безумным. – Дотронься до себя, – прошептал ему в трубку Хёнджин. У Феликса пальцы задрожали. Он мягко, почти невесомо провел по резинке домашних шорт, не решаясь зайти дальше. Лицо горело от возбуждения и стыда. – Давай, детка, – подтолкнул его Хван, – приласкай себя, я хочу вновь услышать твой скулёж. От первого прикосновения Феликс тихо простонал. – Мягче, вот так, – шептал ему преподаватель, – проведи по всей длине, немного сожми у основания. И Ликс делал всё так, как приказывал ему голос. А ещё прикосновения чувствовались чужими, словно сам Хван ласкал его рукой, нежно гладил по всей длине и размазывал выступающую смазку по члену. – Боже, ты так сладко стонешь, – похвалил его Хёнджин, – представляю, как ты будешь звучать, когда я буду драть твою выпоротую задницу и держать тебя за волосы. У Феликса перед глазами яркие пятна. Он слышал, как дыхание Хёнджина начало сбиваться. Выдержка старшего трещала по швам. Хван тихо зарычал. – Встань на колени, – сказал он, – у тебя есть смазка? – Да, – осипшим голосом ответил Феликс. В горле вдруг пересохло. Хван хотел, чтобы он, блядь, трахнул себя пальцами. – Прогнись в пояснице, – говорил Хван, – выдави немного между ягодицами. Размажь. Она холодная, да? – Ум, – только и смог вымолвить Ли. Он положил телефон на кровать, включил громкую связь и лёг на грудь, прогнувшись в спине. – Вставь в себя два пальца. У Феликса легкая дрожь пробежала по спине. Пальцы были холодными. Он медленно двигал ими в себе и тихо дышал прямо в трубку. – Ах-х-х. – Двигай руками в одном темпе, детка, сделай себе хорошо, – сказал ему Хван, – ты так сексуально скулишь, боже, я могу только мечтать о том, как же горячо ты выглядишь с пальцами в заднице. Ли быстро задвигал пальцами. Его щека упиралась в простынь, рядом с телефоном. Слюна изо рта стекала на одеяло. Изо рта вырывались глухие частые стоны. Ли прогибался в спине, сильнее сжимал свой член ладонью и ощущал, как по позвоночнику пошли первые волны наслаждения. Всё тело на несколько секунд стало очень лёгким. Наслаждение достигло каждого уголка его организма. Стало тепло и хорошо. Уши заложило. Член крупно дёрнулся. Первые капли спермы полились на простынь. – Ласкай себя, не останавливайся, – приказал ему Хван. От прикосновений к влажной, чувствительной головке Феликса начало подбрасывать. – Не останавливайся, детка, давай. Тело задрожало. Ощущения были другие, странные, новые. Хотелось прекратить и продолжить одновременно. Хёнджин дышал отрывисто, словно ласкал себя тоже. Его негромкие, низкие стоны кружили Феликсу голову. Ли зажмурился и стал ласкать головку ещё быстрее. Большая волна наслаждения накрыла его. Всё тело словно онемело. Он рухнул на постель и часто задышал. Хёнджин там, на другой стороне, дышал так, словно пробежал несколько километров на большой скорости. – Блядь... – только и смог сказать Ли через какое-то время, – мне сейчас так сильно хочется отсосать тебе ещё раз. – Во втором семестре у вас экзамен. У меня, – мягко усмехнулся ему Хёнджин. – О нет, – выдохнул Феликс, – только не снова ты. – Мне казалось, я тебе нравился. – ДО того, как из-за тебя я слетел со стипендии, – вспыхнул Ликс. – Значит ты со всеми, кто тебе не нравится, дрочишь по телефону? – Заткнись, – тихо шикнул Ли, улыбнувшись. Разговаривать с Хёнджином после такого было как минимум странно. Феликс вытер смазку трусами, отполз на чистую сторону кровати и забрался под одеяло. Разгоряченное прикосновениями тело стало подмерзать, а самого Ликса клонить в сон. – Надеюсь, ты не думаешь, что на следующей сдаче будет легко? – сказал Хван. – Я надеялся, что ты отправишь меня на пересдачу, – тихо засмеялся Ли. – Детка, ты не отделаешься быстрым трахом по-собачьи, – другим тоном сказал Хван. Феликс почувствовал, как по спинке пробежали мурашки и осели где-то в районе поясницы. – А быстрым трахом по-собачьи без презика и ответом на билет во время? – мурлыкнул ему Ликс. В груди от смущения потеплело. Он посильнее прижал телефон к уху и, задержав дыхание, ждал ответа. Хёнджин мягко усмехнулся и, выдержав паузу, ответил: – Если будешь туго сжимать меня внутри и глубоко раскроешь тему, то, возможно, ты заработаешь своё «хорошо». – Может, если ты кончишь мне на лицо, я смогу заслужить своё «отлично»? – Ох, детка, – тихо прошептал Хёнджин, – я же буду тебя драть без остановки, пока ты не отключишься. – Пожалуйста, – только и смог ответить ему Ли. Дыхание перехватило. В груди стало натурально горячо. Чужих прикосновений стало катастрофически не хватать. – Ты можешь приехать? Ко мне. Сейчас. Казалось, если он не увидит Хвана в ближайшие двадцать минут, то просто задохнётся. – Детка, – мягко сказал ему Хёнджин, – уже шесть утра. Ты не хочешь спать? Феликс выглянул из-под одеяла. За окном уже светало. Он отстранил телефон от уха. Звонок длился уже больше часа. – Хочу увидеть тебя, – признался Ли. Время перед рассветом самое странное. Идеально для признаний, откровений и предложений. Хёнджин какое-то время молчал. Феликс проверил, не сбросил ли он звонок. Но через добрую минуту на той стороне слегка сбившимся голосом сказал Хван: – Говори адрес, успеем встретить рассвет. Хёнджин приехал очень быстро. Феликсу хватило времени только на то, чтобы сменить футболку и закинуть испачканное одеяло с трусами в шкаф. Встречал он Хвана без них. Рассвет они пропустили. Ликс, открыв дверь, не успел ничего сказать, как Хёнджин подхватил его под голый зад и понёс на первую и единственную мягкую поверхность в однокомнатной квартире Ли. Они целовались, пока на улице не стало совсем светло. Второй экзамен, к слову, Феликс тоже завалил. На свой билет он ответил лаконично: «Отшлёпай меня, папочка». Хёнджину два раза предлагать не нужно.