***
— Попали мы, брат, — чуть позже подтверждает Элтиен. Идем с ним, как преступники какие-то, под конвоем, в тент Имлериха. На подходе слышим, генерал бьёт кого-то. Девку вроде. Та пощады просит. Орёт так, что крики dh'oine в том моём тревожном кошмаре просто меркнут. Охрана в сторонке сидит, курит. Другие парни тоже собрались и, похоже, ставки делают. Конвоиры наши, как чеканные монеты увидели, повели нас в сторону честной компании. — На что ставим? — Спрашивают конвоиры у первой перевернутой бочки. — На время, — отзывается банкующий. — Кто ближе угадает, тот и забирает куш. Один из конвоиров к нам поворачивается: — Парни, ставить будете? — Желательно на подольше, чтобы он устал сильнее, — мрачно отзывается Элтиен. — А что за ставки на той бочке? — А, это на то, выйдет она оттуда на своих ногах или вынесут, — ухмыляется имлерихов охранник, выпуская облачко табачного дыма изо рта. — А на третьей какие? — А это на то, вынесут её вперёд головой или ногами. — Понятно, — протягивает Элтиен. — И долго уже горемычная так мучается? — Он трезвый, — отвечает охранник, выпуская изо рта серию колечек. — Бедная девка, — вздыхает Элтиен, касаясь лба. — А чего это сразу бедная? — возмущаюсь я. — Раз порет её генерал жестко, значит заслужила! Охрана и конвой мои слова оценили — заржали. А вот гад горбоносый головой качать стал. — Карантир, ради всех достопочтимых предков, помолчи, — шепчет, а сам лицо ладонью прикрыл, словно стыдится чего-то. Вот только причины я не понял. Слышим, вместо криков пощады, девка требовать стала: «Ещё! Покажи мне всю мощь генерала Красных Всадников! Я сказала всю! О! Превосходно!» Я смутился. Что там за безумица такая, которая наказание для себя просит? И парни, как услышали, ругаться стали. Одни наземь плюются, другие ржут и предлагают «плюющимся» по второму кругу ставки делать, раз деваха тоже не промах оказалась. А кто-то четвёртую бочку прикатил и начал ставки принимать, что на сей раз в раскоряку из тента выйдет уже наш грозный генерал. Спор поднялся, аж в ушах заложило. И долго они пропинались, а потом резко замолкли. Я повернулся, вижу генерал Имерлих стоит у входа в тент. Да ещё в чем мать родила. Элтиен издал звук: «хнык». А боевые товарищи наши, как тараканы пред тенью занесенного тапка, в рассыпную бросились, аж бочки перевернули и часть монет по траве рассыпали. Охрана бычки потушила и трусцой на пост побежала, а конвоиры наши нас к Имлериху повели. — Ге’эльс передаёт привет, — говорит один конвоир генералу. Тот кивнул и нас осматривать стал, обходя кругом, словно лошадей на базаре. Слышу, Элтиен сглотнул. — Вроде пойдет, — говорит Имлерих, подбородок почёсывая. — Так бойцы, у меня есть к вам вопрос… 650 год, 24 число Ламмас. Сидим с Элтиеном в бадье с горячей водой. Служанки dh’oine нам спины трут. Хотя Имерлих мог бы и эльфок выделить для такой ответственной миссии, как омовение столь важных персон. Элтиен что-то совсем ехидство своё растерял. Бледный какой-то. Зажатый. Генерал Имерлих вернулся в кафтане парадном, навроде тех, что приготовленные на кровати его лежат и нас дожидаются. Ближе подходит, пузырьки с маслицами ароматическим нам показывает и спрашивает, предпочитаем мы розовое или лавандовое для приятного запаха да смягчения кожи. Я, честно, даже затруднился с выбором, а Элтиен молчит и в одну точку смотрит. — Что, без маслица предпочитаете, парни? — Задумчиво спрашивает Имерлих, смотря на пузырёк. — Лавандовое, — тут же барашком блеет Элтиен. Чуть позже… — Ну давай, бери, — говорит мне Имерлих, стоя напротив. — Я же знаю, ты давно этого хочешь. — Зачем? — спрашиваю с опаской. Хотя, как увидел этот инструмент в руках генерала, чуть не искусился схватиться за него тут же. — У меня и свой есть. — Этот получше твоего. Да и побольше, — заверяет Имлерих, и я вынужден признать его правоту. Что ручка, что навершие округлое покрыто замагиченными светящимися рунами. Эх, была не была! Приму от генерала магический посох! Так вот о какой палке вчера говорил Элтиен, перед тем как ужрался! Да так, что прислужницы на него пузырек духов извели, чтобы перегар перебить. И не кинул Имлерих её нам вовсе. Лично в руки вручил и уважительно продолжил: — Эредин сказал, что после ухода Ренисель, ты с этой штукой лучше других управляешься. Даже, говорит, тебе в этом деле равных нет! Приятно, что сам лидер так про меня отзывается. Я аж улыбку позволил, выполняя просьбу грозного генерала и ощущая в руке приятную твердость и магические вибрации. — Куда хотите попасть, генерал? — спрашиваю у него воодушевленно. — В мир Aen Seidhe. Координаты вот на этом пергаменте. Тянуть не будем, сейчас и выдвигаемся. Бери приятеля и идём. Девочки уже нас заждались! — Девочки? — с надеждой блеет Элтиен, впервые подавая голос после купания. — Ага. Раньше я сам со всеми тремя управлялся. Ну тут я это… девушку завёл, — смущённо хвалится нам генерал. — А она, бестия сисястая, совсем меня изматывает, если честно. И показать не могу. Все в лагере на смех подымут. А тут меня на ежегодную вечеринку пригласили. И там у меня тоже зазнобушка есть. Сладкая! Пальчики оближешь. Знает, сучка, путь к моему сердцу. Ну и сиськи у неё во-о-о! Генерал облизнулся, показывая жестом скорее корму Наарфангеля, чем женские прелести. Ланве и той надо грудь в дупло со злющими пчёлами засунуть, чтобы к такому результату приблизиться. — Так чего мы стоим? — Оживился Элтиен, потирая ручонки. — Карантир, друг, открывай портал и погнали к девочкам!***
Странное местечко. Девушку с кормой Наарфангеля не видать, зато других баб навалом. Все раскрашенные и в штанах меховых, как дикарки. Странные какие-то вкусы у Элтиена — увидел девок этих ряженых, присвистнул и опять ручки трет. Словно не просил час назад генерала оставить немного маслица для смазки, а не выливать всё нам в ванну. Интересно только, чего этот придурок там смазывать хотел? Свои скрипящие от песка извилины? Я спросил, знает ли он этих разрисованных: — Ты что, друг, откуда! — Заверила меня эта ехидна. — Генерал! А мы вас заждались. Одна из любительниц меховых штанов с начёсом приближается к нам, цокая по камням каблучками. Берёт Имлериха под руку и нас томным взглядом окидывает. — О! Привет, Элтиен. Давно не виделись. — Привет, Сальма, — тут же бесстыдно отзывается горбоносая сволочь. — Да всё дела и дела. — Ты смотри, Меруна на тебя зла за прошлый раз, — предупреждает смуглянка, поглаживая дюжий бицепс Имлериха. — Она здесь? — А где же ещё? Здесь все, мой сладкий. Идёмте мальчики, мои сестрички разомнут вам плечи, пока наши радушные хозяюшки на стол накрывают. Генерал, а ты там не женился часом? — Нет, — возражает с ухмылкой Имлерих. — А с чего моя мягонькая козочка так подумала? — Просто выглядишь ты… обглоданным немного. — Поверь, чертовка, на этой косточке ещё осталось мясцо!***
С Элтиеном все здороваются. Не знает он их. Ага… Зато его все знают! Женщины в штанах меховых, дети пучеглазые… На меня тоже внимание обращают. Охают. Говорят, что я красавец. Надо сказать, это приятно. Отложу пока перо, а то неудобно как-то. А генерал не врал про грудь своей подружки. И правда, корма Наарфангеля нервно индевеет в сторонке. Кудри медовые и густые. Талия, что надо… Вот только. Боги… У НЕЁ ЖЕ УШИ КРУГЛЫЕ из-под кудрей торчат! Неужели Имлерих нас к dh’oine на гулянья привел? Фу! Смотрю, а Элтиена-то похоже форма ушей не сильно волнует! Сидит у него на коленях круглоухая рыжая девка, и они целуются так, что их чавканье звуки флейты заглушает. Грудь у его девушки поменьше, чем у имлериховой будет… Хотя ещё чего! Буду я на грудь какой-то dh’oine заглядываться! Сейчас как открою портал и вернусь домой. А эти двое, пусть, что хотят, то и творят. С фига ли к ним девки, значит, с гладкими ногами льнут, а ко мне вот эти вот… Да, дневник! Это вовсе не штаны на них! Срам-то какой! Значит это и есть те самые суккубы! А от упоминания духобаб другие всадники-то как фукали! Хотя зелёные женщины куда как приятнее пахнут — листвой и травой. Ну точно не козлятиной. Хотя… На ощупь мех у этих суккубих приятный. И… тут дело такое… трусов они совсем не носят, как оказалось. А ведь я случайно прикоснулся, дневник! Просто посох нащупать хотел. Кстати, где он? Почему меня не оставляют мысли про отсутствие на мохноногих женщинах злополучного белья? Хлебну-ка ещё винца! А с другой стороны… Суккубы ведь не dh’oine. И парни про них отзывались сугубо положительно. Может… это не так уж и зазорно? Ну ладно, полезет ещё кто ручкой к коленке, отбиваться больше не стану. Как назло, едва позволил им блажь коснуться меня, как дурочки мохнатые отпрянули. А через миг, мою шею обвили самые изящные и белоснежные ручки, которые только я видел в своей жизни! — Ну, привет, красавчик. Не заскучал? О, этот шепот… низкий, волнительный! Забрался прямо в длинное ухо и пробежался под кожей мурашками. Каштановые волосы легли мне на плечи. И уже совсем не хочется приподнимать их и смотреть на злополучные вторичные признаки её расы. Едва услышал, увидел… унюхал её, как сердце мне так и сказало — вот она! Та самая! Непременно расскажу про неё матушке, а пока… О, нет, мне совсем не до записей. Она ушла, прихватив с собой младшую сестрицу. Мы с Элтиеном остались одни, и он, похоже, тоже скучает. Зазноба Имлериха с ними хотела убежать, но генерал, со словами «Куда ты, моя пышечка!» удержал грудастую красотку на коленях. Если честно, я ему завидую. Вот чисто по-мужски. А ведь… Имлерих говорил, что он всех троих раньше тянул… Это что значит? Моя суженная с ним тоже… Выпью ещё вина. А с другой стороны… Вот кому нужна эта пресловутая девственность? Двенадцатый век на дворе! Главное, что мы любим друг друга. А она уж нагулялась и верной женой мне будет. Правда, маме я не скажу… И нежноголосой чаровнице своей велю молчать про то, что она не только со мной… Надо — на утро кровавую простынь из окна вывесим. В конце-то концов, кто выпытывать станет, из нежного цветка моей молодой жены та кровь пролилась или из моего порезанного пальца? Имлериха припугну, что обличу его увлечение полногрудыми dh’oine перед той его новой девушкой… Она сказала, что они, те две, другие её сестры… Это выходит… я полюбил dh’oine? Надо выпить. Ну dh’oine и dh’oine! Что за расизм то? Какой там век на дворе? Не важно… Пусть кто только вякнет — пришибу! Любви все формы ушей покорны! Вокруг Элтиена расселись суккубихи. Я скучаю. Моя невеста все не возвращается. А Имлерих, рассевшись на троне с пышногрудой, и вовсе стыд потерял. Чтобы не отвлекаться на их стоны и мычание стал вслушался, про что болтают мохноногие женщины. — … называют его «Грозой чародеек». Мне подарил его один обожатель из Новиграда, — поясняет Сальма Элтиену и подружкам, показывая обычное на вид оловянное зеркальце. — Как почему? Магички то, все, как одна, чудно хороши! Но эта безделушка зачарована так, что являет всю их суть, сколько бы они иллюзий на себя ни накладывали. Мой обожатель вот так глянул на свою зазнобушку магическую через «Грозу» и едва от разрыва сердца не помер. Ко мне приполз. Еле утешила. Ну он и отдал, мудро порешив, что счастье в неведении. Ну что, девочки? Кто рискнёт глянуться? Раздался переливчатый смех, но суккубихи не сильно что-то ручки то тянут. И тут Элтиен вызвался! Сказал, что он хоть и не девочка, но не боится «Грозы», потому как эльф и рожден прекрасным. Сальма ему подала зеркальце, и ехидна эта певчая, губки строить стало отражению да волосами махать. Вульгарно так. Но мохноногим женщинам его шутовство пришлось по вкусу. Но вот Элтиен замер и побледнел. Рот раскрыл так, что челюсть едва не вывернул. Сальма глянула, что он в том зеркале узрел, и улыбнулась злорадно. — О, да! — Только сказала, движением пальчиков возвращая челюсть горбоносого на место. Я повернулся глянуть, на что они там так смотрят. И узрел, как генерал Имерлих, даму свою прямо на троне… ну того этого. Ну и бесстыдство-то! Я смутился и прикрыл лицо! Подумаешь, у него больше, чем у меня. Так он и сам шкаф посудный. А я моложе… Так себя проявлю, что и не вспомнит она… Слышу, Элтиен у Сальмы спрашивает потрясенно: — А Имерлих про это знает? А та, так же ухмыляясь, его заверяет: — Знает конечно. Ну тут Элтиен и сказал, что генерал верно головой ушибся, а потом давай себя осенять знаками охранными от дурного глаза. Вот уж не ожидал от него суеверия такого. Гляжу, а друг мой глаза пуче прежнего таращит, уже на Сальму, и спрашивает: — А те, две другие? А мохноногая эта и отвечает: — Хозяюшки друг дружке сестрами приходятся и красой не уступают средней. Чуть не крикнул: «Не наговаривай. С моей прекрасной леди — никто не сравнится». Уже и рот открыл, как увидел: плывет моя лебедушка с сестрой за ручку, а сзади дети пучеглазые котелок с каким-то супчиком томатным тащат. А она то покровы сбросила все. Одними волосами прикрыта нагота её неподражаемая! Да и грех такое совершенство от мужа будущего прятать. Но кто позарится, посохом глаз выбью тут же! Имлериху, так Имлериху! Эредину, так Эредину! Даже если друг Йорвет косо посмотрит — последний глаз вышибу! Теперь она только моя!