Апельсин раздора

Я снова шел домой. Мда, ну и что это было? Выйдя из его роскошного подъезда, я обратил внимание на восстание Пугачева. А вот и он! Ну и кто мне говорил про Великую депрессию? Великая депрессия тут только у меня. Я ведь безработный. И тут я вспомнил про микроволновку в его квартире… Ах, я на нее копил со Второй мировой войны. Микроволновая печь NEFF HLAWD53W0… Ŭaŭ, он при бабках… Захотелось вернуться к нему в квартиру, но я передумал. Пусть сам ест свои котлеты без панировочных сухарей! Я уже стоял у дверей своей квартиры, как снова встретился со своей консервативной соседкой. Она была черноволосой женщиной. Довольно высокая. С синими, как океан, глазами. Имела бы она несколько другой набор хромосом, стала бы моим идеалом… — Уже вернулся с работы, милаш? Да почему меня все сегодня так называют! Никакой я не милаш, lmao. — Да. Нет. Меня уволили. — Оу… — в ее глазах промелькнуло что-то знакомое. — Ты теперь… безработный что ли? — Да. Получается, так. — Это... прискорбно слышать. Тебе, должно быть, очень грустно? — Ну... я бы так не сказал. Скорее, это просто очень неудобно, так как у нас одна месная в городе и... Ну как же я буду без котлет на завтрак?! — воскликнул я от отчаяния, вспомнив и увольнение, и свою "любовь". — Хм... Послушай, так я ведь тоже каждый день ем котлеты на завтрак. Может, захочешь приходить ко мне? Будем смотреть Первый канал, слушать песни Дениса Майданова, есть котлеты Трофимыча... — она задумчиво почесала в голове. — Одиноко мне иногда. Читаю "Тихий Дон". За месяц осилила только пять страниц. Ощущение, будто я dead inside. Я взглянул на нее недоверчиво. Гм! Никогда она мне еще так не раскрывалась! Всегда говорила мне на лестничной клетке про автомеханику какую-то, кинематику, затрагивала идеи Лобачевского, да что толку-то? Терпеть не могу числа. Мне в Румынии всегда приходилось считать, сколько франков у меня осталось. Никогда ни на что не хватало! Жил, как у Христа за пазухой. Но ее слова меня... даже тронули. "Тихий Дон"! Бедняга! Видно, совсем отчаялась! — Ну... Не знаю даже... А вам, простите, сколько лет? — Сказать честно, сбилась со счету. Взгляну на календарь, вижу — 1915 год. Отвернусь — уже 2022. Эх... Еще и часы эти... Надоели! Всегда мне говорят, что время утекает. "Я знаю и без вас, что время мимолетно; / Безостановочно оно, бесповоротно; / Тем лучше! И кому, в ком здравый разум есть, / Охота бы пришла жизнь сызнова прочесть?" — писал Петр Андреевич Вяземский. И я уже согласна с ним... Ничего в жизни не радует. — Бог мой! Какая вы бедная! Уже цитируете Вяземского! — на глаза от удивления и жалости навернулись слезы. — Конечно я буду ходить к вам! Без проблем! Только, пожалуйста, оставим наши завтраки в секрете? Так как вы не знаете, сколько вам лет, я бы предпочел не говорить об этом отцу. Он, понимаете ли, защитник традиционных ценностей. Нет-нет! Не смотрите на меня так, я весь в него! Просто... знаете же, что педофилия тоже под запретом? Я бы не хотел, чтобы у вас были какие-то проблемы. — Вы святой! Конечно! Я только за! Тогда завтра у меня, идет? — Вы, мисс, очаровательна, — я метнул в нее чарующий взгляд. — Тогда завтра. Не забудьте приготовить котлеты по нужному рецепту! — Мясо, лук, немного хлеба, щепотка соли и перца, обвалять в панировочных сухарях и жарить до готовности? Можно добавить немного цветной капусты? Я анимел. Как она может об этом знать?! — Вы как об этом узнали?! Это мой любимый рецепт! Она широко улыбнулась и скрестила на груди руки. На ней было красивое черно-красное кимоно, расшитое японскими розами. Черные, как смоль, волосы были убраны в хвост. На губах — темно-бордовая помада. Я почувствовал себя бомжом на ее фоне, так как все еще был одет в фирменный костюм котлеты для работы у Трофимыча. Я аж покраснел от стыда. — Не скажу! Знаете ли, у всех есть свои тайны. Может, потом вам расскажу, — она игриво погрозила мне пальцем. — Да... Да. Ладно. До завтра. — До завтра, сладенький парниша! Впервые меня не злили ни "сладенький", ни "парниша".