Между двух миров

Ядвига Петровна       Поутру меня разбудил стук, словно кто-то бил топором по брёвнам. И почему-то от этого даже настроение стремительно испортилось, а в голове промелькнуло радостное: «Пошли бы все к чёрту!». Даже собиралась было вскочить с постели, подбежать к окну и поглядеть на незваного гостя, отвесив пару ласковых … а потом вспомнила: хана тогда моей репутации! Не будет ее… Столько трудов насмарку! А все из-за сволочи костлявой.       Надо же только сейчас поняла, насколько сильно скотину эту удушить хочу. И от чего так случилось, мне не ведомо. Да только ощущение на душе гадкое, и чувство такое, что прям мешает ему голова пустая, так и хочется тяжесть облегчить. Бесит. Такое вот ощущение. Глупо, разумом понимаю, а сердцем и душой сложно. Сердцем и душой вообще происходящее понять сложно. Руки сами собой чешутся.       Жила себе привольно почти два года, да тяжело по началу было, но справилась ведь, и жила себе. По выходным к старой фее за советом бегала, Мышкин в порядок приводила, за гранью миров присматривала. И оживала, оживала ведь, понемногу, по чуть-чуть, но оживала.       А теперь рухнуло все.       Я на грани чего-то страшного. Лютого, того, что языком человеческим не описать. Ужас в венах стынет. Страх по пятам ходит. Понимаю, что верно поступила, все понимаю… а страшно мне. По ночам тени мерещатся, лай ищеек слышится. Будто вот-вот гвардейцы огненного короля появятся. Я ж, почитай, беглянка, завистница.       Вчерашняя принцесса — сегодня угроза для короны. Да и если б в короне дело было, так нет же. Боится она, что одумается муженёк ее. Первая любовь так просто не забывается. Иван не ее любил, меня пуще жизни, больше света белого. Вот только Елена всегда своего добивалась… Тяжело, но свыклась, научилась так жить, от того в мир другой сбежать смогла и сумела себя отстоять, выжить… вопреки всему скрыться. А теперь, вот, снова.       И я встала с постели.       Потянулась, умылась, причесалась, поборола желание умертвить мирно посапывающего мэра, поблагодарила Скатёрку за чай с бутербродом да и пошла на разведку … и чуть не подавилась.       Топором орудовал Костлявый! Чёрный, во вчерашней рубахе, чёрных штанах, с чёрными сапогами до колена он, закатав рукава, мастерил дверь в мой вчерась построенный бесами погребок. И хорошо у него получалось. Даже убивать на секунду расхотелось. Надо же, какой хозяйственный!       — Это вы перед отъездом так стараетесь, чтоб впечатление хорошее оставить? Если так, то зря стараетесь. Скучать не буду.       Оперевшись о косяк, с интересом наблюдаю за незваным помощником. Костлявый, никак не отреагировавший на мое появление, резко обернулся:       — А с чего ты решила, что я куда-то собираюсь? — мэр задумчиво почесал бровь.       — Ну как же. Услугу-то я вам оказала, — настроение стремительно поползло вверх. — Так что катитесь колбаской. Скатертью дорога, — достав из кармана свернутый в трое платок, картинно смахнула несуществующие слёзы.       — Не припомню, — искренне недоумевая протянул он.       — Проблемы с памятью? Хотите, травками подсоблю? Хорошие травки, сама собирала прошлым летом.       — Спасибо обойдусь.       — Тоже верно! Нечего добро на г… переводить, — весело подхватила я умную мысль. — Значит, черепушку напрягайте. Я вас вчера пьяного через весь лес на себе тащила по темноте и, прошу заметить, не в загребущие ручки Кикиморы всучила, а баиньки уложила. Так что, мы квиты.       Надежда избавиться от Костлявого ещё не расправив крылья была разбита о суровую реальность ехидным:       — Хм, так оно, конечно, так. Вот только не припомню, чтобы просил о подобной услуге, — Костлявый отошёл от свежевыколоченной двери, протянул руку, поправляя темную копну волос. — Это исключительно твой жест дружеской помощи.       «Дура. Наивная дура», — пропел внезапно проснувшийся внутренний голос. Интересно, где ж он вчера был, когда я этого «немного подшофе» в избушку тащила?! Идиотка жалостливая. Нужно было под кустиком и оставить. Авось, подобрал бы кто.       — Дружеской?! Вы совсем обалдели! Вы…вы… Сволочь!       Интересный народ эти маги. Наглость — второе имя. Нет, правда, такое чувство, будто совесть у них при рождении дохнет в адских муках.       — Не отрицаю, — согласился мэр. — Кстати, с баиньки ты явно переборщила. Коврик на полу, который ты мне любезно выделила, на «спать уложила» вообще не тянет.       — Какой заслужил — такой и выдала, — не осталась в долгу я.       Мэр только усмехнулся, собирая инструменты обратно в кожаную сумку. Надо бы поблагодарить, старался ведь, да язык не поворачивается.       А дальше все как в сказке. Стоило кукушке в часах лениво проорать восемь раз, как в дверь снова постучали. Сначала едва слышно, будто поскреблись, потом чуть сильнее и под конец неизвестный за дверью уже дубасил многострадальную дверь. Дверь жалостливо скулила, требуя усилить защитные руны, но героически стояла.       Надо будет просветить сказочных о древней истине: кто ходит в гости по утрам — тот редкостная сволочь! Вот скажите мне, что им всем не спится?! Одному в шесть приспичило хозяйством заняться, другому в восемь в гости сходить. Ни секунды покоя!       — М-м-м, мне кажется или ты нервничаешь? — самый отвратительный мэр на свете преспокойно попивал третью чашку чая, закусывая стараниями Скатерки. — Выдохни.       — Действительно, чего это мне не нервничать! Восемь часов утра, а у меня в доме полуголый мужик завтракает!       Мэр явно моего возмущения не понял, то ли доходит до него по утрам особенно долго, то ли просто всей сути нависшей над моей репутацией угрозы не чувствует. Ему-то переживать не о чем. Даже обидно как-то стало. От чего только на девичьи плечи ложится брен целомудренности? Раз незамужняя, то и о радостях жизни позабудь, а о счастье женском даже думать не смей. Ну, что за несправедливость!       Все цивилизованное царство уже давно по обычаям не живет, Мышкин же цивилизация как обычно посетить и о новых тенденциях жизни просветить забыла. В частности к Горынычу заглянуть, а то он о моей чести пуще своей печётся. Всех потенциальных женихов распугал. «Ты Яда, ещё глупая! Им всем только одно и надобно, а ты, курица наивная, стишки их слушаешь. Нормальный мужик не стишки пишет, а делом свою любовь показывает», — поучала крылатая ящерица, придавая ускорение очередному поэту. Не то чтоб горевать по этому поводу особо пришлось, но осадок все равно остался.       — Если бы ты не опрокинула на меня кофе, то я был бы одет, — резонно заметил смертник. — И вообще чего ты возмущаешься? — уже издевательски хмыкнул он.       — Это вышло случайно!       — Ты не умеешь врать.       Гад проницательный! Тоже мне, нашёл Буратино!       Сообщить обо всем, что думала, как обычно не успела. Замок на двери предательски щелкнул, но дверь не поддалась, ключ застрял. Несколько грубых рывков, и тихий мурчащий мат стал тому подтверждением.       — В шкаф! Быстро! — скомандовала на ходу громким шёпотом, раскрывая деревянные створки.       Костлявый судя по всему по утрам, особенно с похмелья, думал плохо или не старался особо, поэтому ещё пару секунд недоумевающе переводил взгляд с меня на шкаф и обратно.       — Я не полезу в шкаф, — сказал он настолько серьезно, будто действительно верил в то, что его мнение меня колышет. — Взрослые мужчины в шкафах не прячутся!       Шикарный аргумент!       — Взрослые мужчины после пьянки с Водяным и богатырями в кустиках не блюют. Хватит выпендриваться! Лезь, кому сказала, — приглушенно прошипела, старательно пропихивая оскорбленного и униженного мэра в недра шкафа. — И только попробуйте вылезти без разрешения! Отравлю.       Дождавшись ошарашенного кивка, я смачно захлопнула дверцы. Ключ к тому моменту окончательно поддался и замок податливо щелкнул.       Руны полыхнули алым пламенем. Почти беззвучно чёрный хранитель пересёк горницу, задержавшись на секунду и медля в нерешительности вновь постучал, только на этот раз по косяку. Не дождавшись ответа, все так же беззвучно прошёл дальше.       Шагал Кот не слышно, что странно.       Коты они, конечно, тихие животные, но этот ещё и воспитанный. Обычно никогда ключом не пользовался, а если и приходилось, то топал и вопил так, что с крыльца слышно. Мол, чтоб в неглиже не застать.       Тревога колючей проволокой обвила душу. Никак случилось что.       — Ядвига Петровна, ты здесь? — осторожно, будто боясь услышать ответ, спросил Кот на пороге в кухню.       — Здесь, — голос тихий, скрипучий, не мой вовсе. — Случилось чего?       Кот не ответил. Просто подбежал и обнял, рискуя сломать рёбра в пушистых объятьях.       Случилось. Уже точно знаю. Не терпит Кот ласки и соплей розовых. Если сам на телячьи нежности полез, то дела совсем плохи.       — Случилось, — не стал скрывать Кот. — Русалка у Водяного пропала. Хотели с самого утреца к тебе бежать, да чего уж там. Он сначала ко мне, я его к Лешему. Так втроём весь лес и прошли. Под каждый пенёк взглянули… Нет ее нигде…       — Так, может, загуляла?       Кот опустил глаза. Молчит.       — Только… Пожалуйста, не говори, что пропала она…       Номера моей ночной гостьи я не знала. Просто незачем было, да и отличало ее от остальных это. Не любила она его. Никогда им не представлялась…       — Ты сама все сказала, — мурлыкнул он. — Яд, луна сегодня красная была…       Черт… Нет, ну пожалуйста… Сделав пару неуклюжих шагов назад, я упала на стул. Страх ледяной удавкой сдавливает шею.       Красная Луна — вестница смерти, жестокой, несвоевременной и мучительной.       Не хочу в это верить. Не буду!       — Собирай всех наших.