Десять лет спустя.
— Нет, я так и не пойму, какое лучше. — Глубоко выдохнув, я прикладываю два разных платья по очереди к телу. Уже который раз? Десятый, наверное. — Бирюзовое или розовое? — Хоть и розовый твой цвет, но бирюзовое мне больше по фасону нравится. — Отвечает Алиса по ту сторону экрана, закидывая в рот очередную ягоду клубники. — Я тебя напрягаю, да? — Мягко усмехаюсь, рассматривая её большой живот. — Тебе бы просто лежать на сносях, а не смотреть на показ мод. — И так лежу. — Алиса цокает, закатывая глаза. — И я с тобой готова хоть часами обсуждать всякую всячину, ты же знаешь меня. Мягко улыбнувшись, я киваю, затем откладываю оба платья на спинку дивана. Присаживаюсь за стол, подтягивая ноутбук ближе. — Знаешь, если Лиам не перестанет жениться, то я на следующую его свадьбу просто не пойду. — Фыркаю я, притягивая свою чашку с чаем. Алиса лишь посмеивается, надкусывая очередную ягоду. — Нет, правда. И было бы легче, если бы невеста определила цвет платья. — Какой это раз уже? — Подруга закатывает глаза, откидывая светлые локоны за плечи. Беременность ей только к лицу. И то, что она уже очень много лет не перекрашивает свои светло-русые волосы, ей только добавляет сказочности к красоте. — Четвёртый. — Бурчу я, делая глоток чая. — Нет, серьёзно, это нормально? Почти каждый год свадьба. И ведь не жалеет денег. В каждую вкладывается, словно в первый раз женится. Алиса вновь смеётся, начиная поглаживать внушительный живот, который так и лезет в экран. Я улыбаюсь. Не могу не улыбаться, когда смотрю на счастливую подругу. — Луи сначала шутил, что член Лиама не любит быть в одном месте долгое время. — Хмыкаю я, усмехаясь. — Но теперь кажется, что это не шутка. Алиса смеётся громче, а я делаю очередной глоток тёплого чая. Замолкаю, когда подруга чуть опускает экран так, что теперь я вижу исключительно её беременный живот. Она что-то отвечает на неуверенном норвежском, затем вновь поднимает экран и тяжело вздыхает. — Ты чего? — Домработница. — Алиса отмахивается. — На обед звала. Не могу я нормально с ней разговаривать. Половину слов до сих пор не понимаю. — Она ведь умеет на английском говорить. — Умеет. — Подруга поджимает губы, затем откладывает контейнер с ягодами и ерзает, чтобы устроиться поудобнее. — Только Асманд ей запрещает. Специально, чтобы я норвежский подтянула. А оно мне сейчас надо? Я в словах путаюсь уже, психовать начинаю. А мне нельзя. Я слабо усмехаюсь, покачивая головой. Как бы не ругала Алиса своего мужа, она его слишком любит. Да и он её. Души в ней не чает. Асманд — друг Луи, однажды увидел Алису в нашей компании, сказал «женюсь». Слово сдержал. Женился, в Норвегию увёз, салон красоты ей открыл. Завоеватель, честное слово. Никаких лишних слов, сразу к делу приступил. А Алиса, после расставания с Зейном, после перерыва в отношениях. она просто поплыла по течению. Теперь лежит в Норвегии, в собственном доме с прислугой, беременна мальчиком от любимого мужчины. Она счастлива, а я за неё. А Зейн, кажется, только недавно понял, чего на самом деле хочет. Да и я до конца не уверена, если честно. Семь лет назад, когда мы с Луи уже в Шеффилд переехали, в Донкастер вернулась Кира — бывшая девушка Зейна. А он и расслабился, поплыл, стоило ей «Зи» ему бросить. Расстался с Алисой, вернулся к бывшей. Без скандала, без пролитых слёз. Подруга легче перенесла это расставание, чем с Гарри. А Зейн на самом деле почти у разбитого корыта остался, когда через год Кира его вновь оставила. Он полностью в работу погрузился, отношения больше не заводил. Ровно до того момента, как вновь Вивьен встретил. Ещё десять лет назад, когда я перестала в баре работать, она тоже уволилась. Виделись мы слишком редко, почти подзабыли друг друга. А потом Зейн с ней за ручку приезжает. Моему удивлению предела не было. Дом ей построил, живут теперь вместе. Наверное, счастливы. Я уже надеюсь, что Зейн в своём возрасте поймёт, чего и кого он на самом деле хочет. — То кондиционер я слишком мощно включаю, то слишком много сладкого ем, то. — Алиса вздыхает, затем прикусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку. — Надзиратель он, честное слово. — Мне кажется, это просто проявление заботы. — Я жму плечом, мягко улыбаясь. — Ты ведь родить вот — вот должна. — Это не значит, что я не могу есть сладкое. — Алиса фыркает. — У меня все показатели в норме. Ты, как педиатр, должна меня понять. — Ну. — Начинаю я, но Алиса выставляет указательный палец вперёд, прерывая меня. — Нет — нет, Джейн. Ничего не говори. Я слежу за здоровьем, но иногда от кусочка шоколадки просто не могу отказаться. Я посмеиваюсь, кивая. — Главное постоянное наблюдение у гинеколога и контроль сахара в крови, Алиса. Это не шутки. — Знаю. — Она бурчит в ответ, затем зевает, прикрывая рот ладонью. — Так. — Я делаю последний глоток чая. — Теперь иди обедай, а потом поспи. Пока есть возможность. Алиса морщит нос, показывая мне язык. — Завтра созвонимся. — Говорит она, поглаживая живот. — Я правда посплю, пока Асманд не вернулся. — И ешь больше овощей. Там, где гликемический индекс ниже. — Предупреждаю я. — Слушаюсь, мисси Томлинсон. — Алиса помахивает мне ладонью. Улыбнувшись ей в последний раз, я отключаю видеозвонок, затем закрываю ноутбук. Поднимаюсь на ноги, фотографирую оба платья и отправляю Марте. Ответ приходит через пару минут, в пользу розового платья. — Замечательно. — Выдыхаю, падая на диван. Открываю инстаграм, смотрю новые истории. Первой на глаза попадается история Анны. На фотографии Найл и два мальчика, что слишком похожи друг на друга. Широко улыбаются несколько беззубыми улыбками, сидя на коленях отца. А Найл выглядит таким довольным. Помнится мне, что он часто твердил, что не будет у них с Анной детей. Глубоко ошибся. Двоих погодок сделал, а теперь носится с ними, словно они восьмое и девятое чудо света. Я не успеваю убрать телефон, когда мне поступает очередной видеозвонок от Марты. Только я прекрасно знаю, что звонит не она. — Джейн! — Кудрявая, зеленоглазая малышка смеётся, увидев моё лицо. Машет ручкой. — Здравствуй, Ники. — Я посылаю ей воздушный поцелуй. — Опять без разрешения взяла телефон у мамы? Племянница смущённо кивает, начиная играть своими кудряшками. Волей не волей я вижу в ней Гарри. Такие же зелёные глаза, ямочки на щеках при улыбке. Жаль, конечно, что я редко вижу её в жизни, но такие звонки случаются у нас часто. Особенно когда Ники ворует телефон у Марты. — Ну, как у тебя дела? — Я улыбаюсь, поудобнее устраиваясь на диване. Ники показывает большой палец, что-то бурча и смеясь одновременно. В свои три года она ещё плохо говорит, но старается. Лично моё имя она произнести может чётко. Ну, это я её научила. — Ники! Когда слышу голос Гарри, я усмехаюсь и показываю язык племяннице, которая хихикает, словно маленький жулик. Знает ведь, что любимый папочка даже не наругает. Он и голос поднять на неё не может, настолько любит и защищает. — Джейн. — В экране появляется сам Гарри, взмахивая рукой. — Ты ей сама позвонила? — Она у вас очень смышленная. — Я жму плечом. Гарри поднимает Ники на руки, держа телефон, чтобы видеть меня. Девочка сразу обнимает его за шею, от чего на его лице проступает улыбка. Прямое доказательство тому, что Стайлс свою семью любит намного больше, чем слишком. — Мама приготовила тебе кашу, малышка. Ники взвизгивает, опять машет мне рукой. Я не перестаю улыбаться. — Передавай Марте привет. — Прошу я у Гарри, прежде чем отключится. — А ты, Ники, обязательно ешь хорошо. Ники быстро кивает головой, не переставая улыбаться и дёргать свои кудряшки. — Ты своим тоже привет передавай. — Гарри кивает. — Увидимся на свадьбе. — Место встречи изменить нельзя. — Я ухмыляюсь. Посмеявшись, Гарри кивает, затем отключается. Убрав телефон, я ладонями тру лицо, но чтобы не задеть лёгкий макияж. Затем поднимаюсь на второй этаж, в гордеробную. Если уж с платьем определиться не могу, то для начала хотя бы туфли выберу, которые ещё ни разу не обувала. Пока ищу нужную коробку, с верхней полки что-то падает. Хмурюсь, когда понимаю, что это фотоальбом. Только понять не могу, что он делает в гардеробной. Опустившись на пол, я поднимаю альбом, зачем — то начинаю листать страницы. Знаю, что сейчас все фотографии можно сохранить в интернете, но мне нравится больше, когда они распечатаны. Может, это по — старому как-то, но, если быть честной, мне плевать. Когда на глаза попадается свадебная фотография Марты, я невольно начинаю улыбаться. Смотрю на маму, на руках которой мой младший брат. Столько лет прошло, а я все помню. Как мама приехала ко мне в больницу после моего пулевого ранения. Как плакала, боялась за меня, прощения просила. Оказывается, Марта ей тогда позвонила, гордость свою переступила ради меня. И даже на свадьбу её пригласила, а мама с радостью согласилась. Не сразу все происходило, но постепенно Марта к маме оттаяла, начала больше общаться, особенно после рождения Ники. Этот цветочек их ещё больше сблизил. А мама своих внуков слишком любит. Может, возраст, а может поняла что-то у себя в голове. Понятия не имею. Что касается моего отца, так я виделась с ним несколько лет назад. Он сам приехал, но это было так неловко, словно он чужой человек мне. Сейчас только поздравляем друг друга с праздниками. В конце концов, у него давно своя семья, а у меня своя. — Мы дома! Я не успеваю досмотреть фотографии до конца, когда слышу голос Луи. Так застряла в своих размышлениях, что даже обед забыла приготовить. Быстро убрав альбом на место, я спускаюсь на первый этаж. Луи на ходу снимает с себя пиджак синей прокурорской формы, откидывает его на спинку дивана, к моим платьям. Я сглатываю, когда Луи двигается на меня уверенными шагами. Вдыхаю родной запах, чувствуя себя так комфортно. — Привет. — Я только успеваю это сказать, когда он обнимает меня за талию и наклоняет голову, чтобы подарить поцелуй. А я, спустя столько лет, все ещё таю от его властных поцелуев. — Соскучился? — Безумно. — Хрипло отвечает он, прикусывая мою нижнюю губу. Будоражит, разжигает. — А я обед не приготовила. — Виновато произношу я. — В больнице пару часов провела, потом приехала и. — Ничего страшного. Как насчёт того, чтобы пообедать в ресторане? Только ты, я и. — Надеюсь, что про меня никто не забыл. — Джеймс выходит в гостиную, держа телефон перед носом. Вновь во что-то играет. За десять лет произошло многое. Луи пошёл по стопам своего отца. Прокурором стал, завязал свои дела с договорами и контрактами. Теперь ещё большую власть имеет, но не кичится ею. Его родители переехали в Лондон, где мистер Томлинсон дальше по карьерной лестнице поднялся. Даже странно было по началу, что Луи его место занял, но они с отцом наладили более тёплые отношения. Мистер Томлинсон даже меня наконец принял. Особенно после главного события. И это событие — семилетний Джеймс. Мальчик с глазами Луи, светлыми волосами и широкой, самой очаровательной улыбкой. Моя душа, мой мир. Наш сын. — Дай — ка мне. — Луи протягивает руку к сыну. — Ты обещал, что следующий уровень прохожу я. — Да пожалуйста. — Джеймс усмехается точно такой же усмешкой, как у Луи. А я, каждый раз смотря на этих двоих, не могу налюбоваться. Сердце вдребезги от любви разрывается. — Я эту игру уже с Теодором прошёл на его телефоне, так что тебе, папа, сложно будет меня обыграть. — Это мы ещё посмотрим. — Луи усмехается, треплет сына по волосам, на что Джеймс хмурится и мигом приводит волосы в порядок. Из меня вырывается смешок, но я тут же становлюсь серьёзной. — А маме даже «привет» не скажешь? — Я мягко улыбаюсь, присаживаясь на корточки перед сыном. — И не обнимешь? — Ну мам. — Бурчит он, искоса поглядывая на Луи, который делает вид, что играет. — Мне не пять лет. Я взрослый мужчина. — Равняешься на папу, да? — Я улыбаюсь, поглаживая щеки сына. Мягкую кожу, которую зацеловать хочется. — Но ведь папа меня постоянно обнимает. Закатив глаза, Джеймс все-таки заключает меня в свои объятия. Обвивает руками шею, а я его ближе притягиваю. Дышу им, наслаждаюсь каждой минутой. И вот вроде бы только недавно его из меня достали. Комочек, весь в крови был, визжал. А я, не чувствуя ничего ниже груди, плакала от счастья. А Луи рядом был, за руку держал, пока меня планово оперировали. Когда он на руки новорождённого сына взял, я готова была в обморок от счастья провалиться. Любовалась ими, а слезы по щекам текли. Теперь у меня два шрама на животе. Один — когда любимого мужа спасла. Второй — когда любимого сына рожала. И я не стыжусь этих шрамов ни капли. — Минутку. — Произносит Луи, когда ему поступает звонок. Уходит в сторону столовой, оставляя нас наедине. — Он забрал мой телефон. — Джеймс качает головой. — Вот он так всегда, мам. Вновь смешок слетает с моих губ. Я поднимаюсь на ноги, приглаживаю мягкие волосы сына. Беру его за руку, подвожу к дивану. Когда Луи рядом нет, Джеймс меняется. Мягче становится, хотя Луи с ним жесток никогда не был. Строгость проявлял, разумеется, но в пределах нормы. Я вновь обнимаю сына, начиная непринуждённый разговор. О школе, друзьях, о здоровье и полном состоянии. А он рассказывает, иногда эмоционально жестикулируя руками. Мимика, кстати, у него исключительно моя. Нет той холодности, как у Луи. Только внешность. Дочку сделать не получилось. Когда УЗИ показало мальчика, я думала, что Луи расстроится. Но он так рад был, что все мои переживания мигом улетучились. А теперь у нас есть Джеймс, которого Луи безумно любит. Как и Теодора. Наверное, вот оно счастье, не так ли? * * * — Сегодня приём у малышей был. — Произношу я, сбрасывая с плеч домашний халат. Луи убирает планшет на тумбочку, снимает очки с лица, полностью отдавая мне свое внимание. — Я иногда забываю какие они маленькие. — Мягко улыбаюсь я, забираясь на свою сторону кровати. — Сладкие такие. Не успеваю лечь, потому что Луи под себя подминает. Накрывает своим телом, а я его запах вдыхаю. Даже спустя десять лет не могу насладиться. — Сильно устала с малышами? — Спрашивает муж, оставляя нежный поцелуй на кончике носа. Я довольно морщусь и мотаю головой. — Значит, пора тебе вспомнить, Джейн. — Чего? — Дыхание замирает, когда тёплая ладонь под ночнушку шелковую пробирается. Мурашки мигом тело атакают. — Какие малыши хорошие. Особенно родные, свои. — Хрипло шепчет Луи, наклоняясь и оставляя горячие поцелуи на моей шее. Я закатываю глаза от удовольствия, прикусываю нижнюю губу. — Дочку ты мне обещала родить, милая. Пора выполнить обещание. — Луи продолжает шептать и поцелуями покрывать, а рука его нагло по телу шарит, все правильные места задевая. — Луи. — Мурлычу я. — Ты серьёзно? — Абсолютно. — Мне тридцать один год, Луи. Я уже старая для детей. — Ни капли. — Слегка отстранившись, Луи стягивает с меня ночнушку, а затем вновь нависает сверху, запахом своим дурманя. — Я люблю тебя, Джейн Томлинсон. — И я люблю тебя, Луи Томлинсон. — Довольно улыбаюсь я. — Рожу тебе дочку. Голубые глаза сверкают, а я сама ближе его притягиваю, вовлекая в глубокий поцелуй. И целую. Целую. Целую.Конец.