Вечный мрак

Марлен сидела в той же позе, в какой мы ее оставили, что было неудивительно, что девочка до сих пор была привязана к стулу и, похоже, очень крепко. Невольно посочувствовав пленнице, я предложила: — Может, развяжем ее? Бежать все равно некуда. Она не сможет самостоятельно выбраться из поселения, даже если очень захочет. — А я и не хочу, — подхватила Марлен. — Во всяком случае, до тех пор, пока не буду уверена, что с Каролиной все в порядке. — Я ей не доверяю, — пробурчал Андер. — Может, не стоит снимать веревки, пока ребята не вернутся? Если они найдут ребенка там, где указала пленница, тогда и развяжем. — Она не указывала конкретного места, — покачала головой я. — Даже то, поймали Каролину или нет, ей не известно. Развяжи. Андер вздохнул, но послушно достал из кармана складной нож, и через мгновение веревки упали на пол. Марлен издала облегченный стон и начала растирать кисти рук. — Спасибо, — поблагодарила она меня. — А то я уж думала, что буду сидеть так вечно. — Не говори глупостей, — возразила я. — Мы ведь — не звери какие-нибудь. — На самом деле, именно так нам вас и преподносили, — пожала плечами девочка. — Говорили, что вы жестоки. Убиваете друг друга, калечите, не знаете жалости и сочувствия. Только, познакомившись с Каролиной, я поняла, что, возможно, не все такие. — Не все, — строго заявила Ребекка. — Но вселяться ваши начали абсолютно во всех. Что плохого, например, сделала та девочка, тело которой заняла ты? — Конкретно этот носитель отличался весьма бурным нравом, — возразила Марлен. — Девочка грубила учителям, хитрила, чтобы не ходить на уроки, прогуливала, пила алкоголь, курила, даже употребляла наркотики. А еще она издевалась над младшими, унижала новеньких, подставляла товарищей и была отъявленной хулиганкой. — Возможно, — согласилась я. — Но что плохого сделали мои родители? Я не знала более добрых и бескорыстных людей. Они забрали меня из приюта и вырастили, как родную дочь, не думая о кровных узах. А, когда я захотела узнать о своих корнях, лишь поддержали. Пленница молчала. — Не знаешь ответа? — хмыкнул Андер. — Ну, так я сам отвечу. Вы судите о целом виде на основании нескольких паскудных примеров. Занимая тела людей, вы в последнюю очередь думаете о том, какими они были. Не надо здесь прикрываться добротой, вами тоже движет эгоизм. Вы не о людях заботитесь, а о себе. Можно было ожидать, что Марлен рассердится, но нет. Она лишь задумчиво прикусила губу, а через минуту сказала: — Ты прав. Наверное, нам, действительно, следовало быть более… разборчивыми в выборе тел. На других занятых нами планетах мои сородичи без труда уживаются с их коренным населением. Но здесь все иначе. Искатели приняли решения занимать абсолютно все тела. За исключением… непригодных. — Что это значит? — не поняла Ребекка. Марлен опустила глаза и тихо пояснила: — Ну, есть небольшой процент людей, которые не поддаются внедрению. Человеческий разум остается где-то на задворках сознания. Уже было несколько случаев, когда человек, в конце концов, перехватывал власть над телом и пытался вскрыть себе шею, чтобы извлечь моего сородича. — А это, вообще, возможно? — спросила я, невольно вцепившись в руки своих спутников. — В смысле, извлечь из тела человека… такого, как ты. Внутри у меня все сжалось. Еще минута — и мне предстояло узнать, можно ли было помочь дорогим мне людям. Мама, папа, дедушка, Симон — могла ли мы вернуть их? Марлен прежде, чем ответить, обвела нас взглядом, а затем, выдохнула: — Насильно это сделать не получится. Нужно обладать определенным знанием. — А ты им обладаешь? — напрямик спросила я. Марлен закусила губу, и я была готова поклясться: в ее глазах что-то мелькнуло. Но затем, девочка снова посмотрела мне в глаза и ответила: — Обладаю. Но не расскажу даже под угрозой смерти. Из моей груди вырвался разочарованный вздох, но Ребекку и Андера слова пленницы, напротив, лишь раззадорили: — Значит, будешь строить из себя хранительницу военной тайны, да?! — фыркнул парень. — Учти, мы и не таких упрямых ломали. — Вот, ты сама сейчас покажешь мне место, куда тебя ударить, — подхватила девушка, разминая кулаки. Но, когда она уже сделала шаг в сторону Марлен, я стряхнула с себя оцепенение и преградила ей дорогу, воскликнув: — Стой! Ты с ума сошла! Ребекка удивленно уставилась на меня. — Луна, ты же понимаешь, что говорит эта тварь! — воскликнула она. — Ей что-то известно! — Знаю, — отозвалась я. — Но мы не можем избивать ее за то, что девочка не хочет предавать свой народ! Ведь и ты не предала бы нас добровольно, правда? Ребекка сникла, посмотрела мне в глаза и тихо сказала: — Я бы умерла за вас. — Вот, — удовлетворенно кивнула я. — И для тебя уже не имело бы значения то обстоятельство, что не со всеми здесь ты хорошо ладишь. Например, с Ари. Ребекка вздохнула, расслабилась и вернулась на свое место со словами: — Разумеется, я бы и ее прикрыла. Мы с ней — далеко не подружки, но все-таки люди. — Тут другое, — не унимался Андер, яростно сверкая глазами. — Мы сплотились, потому что эти твари вынудили нас! — А они сплотились, потому что борются с нами, — заявила я. — Так в чем же разница? — В том, что это, черт подери, наша планета! — отрезал Андер. — Наша, — спокойно согласилась я. — Но это уже не важно. Не знаю, кто из них решил напасть именно на Землю, да и простые Души тоже вряд ли в курсе. И все-таки теперь вопрос уже не в том, чей это мир, а в том, кто из нас за что сражается. Души отстаивают свое право жить здесь, а мы — свое. Андер выдохнул и тоже отступил. — Что будем с ней делать? — поинтересовалась Ребекка. — Отпускать нельзя, она слишком много знает. Я хотела, было, ответить, что Маттео придумает выход, когда вернется, но тут в дом неожиданно влетел Омар. Парень заламывал руки и почти плакал. — Скорее за мной! — вскричал он. — Подлодка вернулась, но, кажется, что-то не так! Мое сердце екнуло. Неужели что-то произошло с Маттео?! Нет, я не вынесла бы этого! Как бы эгоистично это ни звучало, в тот миг я очень надеялась, что какое-то несчастье произошло с Самуэлем, Данте или Мануэлем. Только не Маттео, только не он! Но все же, бегом выскакивая из дома и мчась вслед за мусульманином, я понимала, что беды было не миновать именно мне. А шестое чувство меня подводило редко. Подлодка, действительно, уже покачивалась на поверхности озера. Вокруг собрались люди, но никто не выкрикивал радостных слов и не хлопал в ладоши. Нет. Вокруг стояла тяжелая гнетущая тишина. Мы с Омаром, Андером и Ребеккой пробрались в самый центр толпы. Я отчаянно пыталась отыскать любимые глаза, но видела лишь членов его группы. При этом Данте держал за руку маленькую девочку. Не оставалось никаких сомнений в том, что это и была сестра Гастона — уж слишком малышка на него походила. Тот же оттенок немного вьющихся волос, те же голубые глаза, тот же нос и даже тот же смелый прямой взгляд. Хотя в тот миг глаза ребенка были наполнены слезами и, оглядев остальных, я увидела, что они тоже как будто собирались расплакаться. Учитывая, что Маттео с ними не было, я подсознательно уже понимала, что произошло. Но мозг и сердце наотрез отказывались принимать истину. Я лишь смогла тихо спросить: — Где Маттео? Вперед вышел Самуэль. Мое сердце при этом как будто отсчитывало свои последние удары. Наконец, парень с горечью сказал: — Прости, Луна. Его больше нет.