Уходя — уходи,
Никогда, никогда.
Всё, что хочешь, возьми,
Но отдай мне кота!
МУККА — Отдай кота
— Да иди ты к черту, идиот! — громкий крик разлетается по комнате вместе с осколками только что брошенной в стену чашки. — Лучше бы ты мозг качал столько, сколько в свою тупую тренажерку ходишь! Джо уже и забыл, из-за чего все началось — как и почти любой их совместный скандал. Черри орет что-то невнятное, кидается книжками с полок и перечисляет по несколько раз все оскорбления, что так тщательно собирал на протяжении своих двадцати шести лет. — Ты не человек, сука, ты пародия на человека! Так на лбу себе и напиши. Ещё одна тарелка летит и бьется вдребезги о пол, пока Джо молчит и ждёт. Терпит, когда этот возлюбленный истеричный очкарик наконец поутихнет, но пламя и в душе, и в заднице от встреченного равнодушия разгорается только сильнее. Ещё немного и дым повалит. — И как, понравился тебе ужин с Адамом? Вкусный? — точно, теперь Джо вспомнил, из-за чего этот сольный концерт, где он в первых рядах. — Чтоб ты подавился. Коджиро хотел бы сказать, что встреча с Адамом была лишь для того, чтобы обсудить открытие совместного ресторана, но уже как-то принципиально не хочется — пусть Черри подавится своим высокомерием, а потом сам поймёт, что проебал и вернётся. Джо собирает свой небольшой груз вещей, что успел накопиться за их совместные годы проживания, складывает в коробки и пакует чемодан. Это не первый раз, когда его выгоняют из дома, и он даже рад — без этого очень скучно живётся. Нет, вы не подумайте, он не то чтобы мазохист, но вся эта концепция здоровых отношений просто не их случай. Не рабочая схема, так сказать. И можно называть их абьюзерами, говорить, что они больные, но обоим это нравится. Эти вечные истерики из нихуя никогда не дают Джо расслабить очко и держат в таком тонусе, что будь он хоть косоглазым, все равно в сторону других не глянет, а Черри знает, что его пакостный характер не выдержит больше никто другой. — Уходи! Проваливай нахуй, иди сосись с Адамом. — Так у него Тадаши есть, — с насмешкой роняет Джо и жалеет об этом через секунду. — О, так у вас тройничок? Или ты встречаешься со мной только потому, что сердце Адама занято? Да ебаный ты в рот, лучше бы он молчал. В его сторону летит красивый граненый фужер, но никогда — в цель. Рассыпается с треском прямо о стену рядом вместе с нервными клетками. Коджиро аккуратно открывает дверь в их некогда общую спальню, которая на неопределённый срок снова станет принадлежать Черри, и садится на корточки, подзывая бело-серую пушистую кошку. Она трется о ногу и мурчит, когда рука хозяина проводит вдоль спинки, и Черри ненадолго затихает, чтобы не спугнуть их общего — как бы сложно ни было это признавать — ребёнка. Так они ее называют. Джо подхватывает на руки Касуми, берет чемодан и медленно подходит к входной двери, когда в спину прилетает ещё один оглушающий крик: — Руки прочь! Не трожь кошку, она останется со мной. — Почему с тобой? Ты ее убьешь скорее, она вон на осколках поскользнётся и поранится, — Джо показывает на пол, где на солнце блестит мелкое разбитое стекло, — и что потом делать будешь? — Я уберу, а потом позабочусь о ней. — Нет и точка. Касуми будет со мной. Холодный тон, спокойный взгляд, и это Черри выбешивает намного больше, чем все вместе взятое. Это и его ребёнок тоже! — Можешь забирать что угодно, но оставь мне кота. Во все предыдущие ссоры такой проблемы не возникало, потому что кошка живет вместе с ними от силы пару месяцев, и за этот промежуток времени — слава богам — это их первая скандальная ссора. Джо возвращает кошку обратно в комнату и устало вздыхает, подходя к Черри ближе. Тот так и замер со сковородкой в руках. Коджиро аккуратно разжимает тонкие пальцы на ручке, забирает гипотетическое оружие убийства и убирает от греха подальше. — Тогда давай спорить. Кто победит — того и кошка. Эмоции на лице Каору сменяются с такой частотой — от дикой злости, до раздражения, до смирения, до азарта. И, ухмыляясь уголком губ, слегка прищурив глаза, решает принять этот вызов. — Какой спор? — Без понятия, — Коджиро пожимает плечами, расставляя руки по обе стороны от Черри на столешнице, не оставляя тому пути отхода. — Ума не приложу, в чем мы можем посоревноваться, чтобы я не победил. Разве что в каллиграфии. За это обоснованно получает удар под дых. Потому что нечего выебываться, Черри тоже не пальцем деланный. Вообще этот день полон ошибок — начиная от ссоры, заканчивая тем, что Черри решает облизнуться в самый неподходящий момент — именно тогда, когда над ним стоит злой Джо. Тот наклоняется так близко, что розовые тонкие губы опаляются тёплым дыханием, и шёпот вызывает мурашки по коже. — Тогда кто первый кончит, вишенка, тот и проиграл. Каору злится, очень злится, но отказаться не может — на кону вообще-то кот стоит. А так все довольно просто, думает Джо: они займутся сексом — как обычно, Черри кончит первый — как обычно, Джо победит — как обычно, и кошка достанется ему. — Засечём таймер, — выдвигает правила Черри и открывает телефон. — И у меня есть ещё одно условие. — Какое? — Мы по очереди будем сверху. Размышления в зеленоволосой голове происходят долгие, очень долгие. И сложные. Пытается вычислить степень риска и определить, настолько ли ему дорога кошка, чтобы подставлять за это свою нетронутую задницу. В его потухшем взгляде читается вся тяжесть бытия, но жизнь как бы не сказка. — Договорились, — тяжко выдыхает Джо после минутной паузы, слыша как вбиваются гвозди в гроб с его менталочкой. — Только я первый. — Как ни пытайся оттянуть этот момент, он все равно настанет. Ехидная улыбка проскальзываете на лице Черри, а длинные ноги обвиваются вокруг талии, когда Коджиро, сматывая шелковистые розовые волосы в кулак, проходится поцелуями вдоль шеи и ведёт носом по щеке. Каору напрягается, держится, потому что Касуми так воодушевленно наблюдает за ними, лениво потягиваясь, что надо показать, кто тут папочка. Внизу живота предательски тянет и горит от чужих прикосновений, но сейчас Черри имеет на это полное право, а Джо — нет. Джо мужик, он должен держаться, он сможет. Нужно всего-то думать о стариках в леопардовых лосинах, и тогда желание понемногу утихает, давая хоть какую-то отсрочку. По пути в спальню Джо давится воздухом от того, что Каору специально ведёт бёдрами вверх и вниз, мурчит на ухо и прикусывает тонкую кожу. Да чтоб тебя черти драли, и от этой злости вперемешку с возбуждением Коджиро кидает Черри на кровать чуть сильнее, чем хотелось — настолько, что под ним с изощренным хрустом ломаются несколько ламелей. Ладно, это вынужденные жертвы. — Тупая горилла, — ворчит Каору, дотрагиваясь до повреждённой поясницы. — Я тебе отомщу. — Давай попозже. Джо целуется хорошо, Черри всегда это нравилось. Только заставляет задуматься о том, что эти навыки у него определенно не с рождения, а значит… Тупая ревность снова выводит из себя, и Каору прикусывает чужую губу до крови, ощущая на языке легкий привкус металла. Джо вытирает пару выступивших капель большим пальцем, и в его взгляде что-то до неузнаваемости меняется — словно появляется пелена перед глазами, как у быка на красную тряпку, и в этот момента атмосферка накаляется слишком сильно. Скулы белеют от напряжения, а нижнее белье вместе с домашними штанами слетает со стройных ног со скоростью света, зато халатик оставляет, чертов извращенец. В руках оказывается смазка, которая ж вроде ещё секунду назад лежала в прикроватной тумбочке, и вот уже Черри ощущает холодные пальцы. — Что ты там растягиваешь? Ты ж туда ходишь как к себе домой, — выдыхает Каору, откидываясь спиной на кровать. Выгибается, закусывая костяшки пальцев. — Я ж забочусь о тебе, вишенка. — Ненавижу, когда ты так меня называешь, — он старается быть грозным, правда, очень старается. Но раскрасневшиеся щеки и разбросанные по подушке волосы больше делают его похожим на котёнка. — Да, потому и называю. Джо переворачивает его на живот, вдавливая в подушку и раздвигая бледные ягодицы в сторону, и когда рыцарь стоит у входа в подземелье, ладонь Черри тянется к телефону и приказывает на секунду остановиться. — Что ты там копошишься? — Таймер ставлю, дубина, — он тычет экраном в лицо Джо. — Три, два, один. И вместе с нажатой кнопкой таймера Черри чувствует резкий, слегка грубоватый толчок внутрь, который тут же сменяется приятным тягучим чувством. — Есть пробитие, — типа смешно шутит Джо и сам же смеётся. — Сделаю вид, что не слышал эту фразу уже сотню раз. Плавные толчки, мешающиеся с откровенно пошлыми поцелуями, стонами и всхлипами. Жар тела, родной запах, спутанные волосы. Все это сводит с ума, когда Черри стонет под ним, выгибается так, что поясница скоро проломится, просит ещё. Джо выходит из его тела и снова толкается внутрь, задевая простату. Запоминает все до мельчайших подробностей — поджатые пальцы ног, закусанную губу, пьяный туманный взгляд. Потому что следующие пару недель или другой неопределённый срок ему придётся жить без этого. Без этого ебанутого истеричного очкарика, что медленно и уверенно убивает все нервные клетки. Ну ничего, рука у Джо накаченная, может и потерпеть. Время на таймере идёт, и Джо поглядывает туда краем глаза, стараясь установить как минимум свой новый рекорд, а как максимум — рекорд мирового уровня, но Каору переворачивается на спину, сам вставляет в себя заново член Джо, ведёт ногтями по его груди, и от этого дыхание ни к черту. Знает ведь, что это невозможно заводит. Старики в леопардовых лосинах. Старики в леопардовых лосинах. Леопард в стариковских лосинах. Черт. — Сколько? Джо тяжело дышит, выходя из обмякшего тела, и ложится на кровать рядом. Всеми силами пытается отогнать мысли о предстоящем, но ехидная улыбка, расплывающаяся на губах Черри, совсем не успокаивает. — Семнадцать минут и двадцать шесть секунд, я даже устал, — Каору закрывает на себе халатик и убирает ладонью несколько выступивших капель пота на лбу. — Сейчас отдохну и меняемся. — А может не надо? И последняя надежда разбивается в пух и прах, когда Черри кладёт ладонь на крепкое плечо и кивает. — Надо. Сказать, что ощущать чужие влажные пальцы у своего входа во святую святых непривычно — не сказать ничего. Смазка прохладная и покалывает на горячей коже, золотистые глаза напротив блестят от предвкушения, зато у Джо там все сжимается до размера атома от одной мысли, что сейчас его выебут. Ладно, возможно, это единственный раз в жизни — надо просто пережить. Как первое падение со скейта, как первый укол, как пальчик из крови взять. Только тут у тебя кровь будут брать, сука, дай бог минимум пять минут. — Что, сдаёшься? — Черри закусывает губу, проталкивая внутрь ещё один палец и ведёт из стороны в сторону, а Джо, видя этот взгляд, понимает, что никогда в жизни не сдастся. За кота — до конца. — Ну уж нет, вишенка, теперь трахай меня. А вообще непонятно только, кто кого провоцирует и кто кого в споре выигрывает. И Джо кажется, что его конкретно наебали — сейчас Черри его в жопу трахнет, а если откажется — Черри достанется кот. Этот очкарик в любом случае в выигрыше, сука. Джо пытается улыбнуться через силу, расслабиться и сделать вид, что все в порядке, потому что иначе Черри будет медленно и тягуче продолжать это действо. Но когда пальцы Черри задевают внутри простату, то Джо распахивает глаза и тихо стонет, потому что вот-вот придётся признать, что да, ему, черт возьми, это нравится. Он обхватывает другой рукой свой новообразовавшийся стояк и вводит вдоль, чувствуя, как вместо пальцев внизу упирается что-то явно не настолько тонкое и короткое. Черри даже не предупреждает, просто вставляет головку и параллельно нажимает кнопку на таймере. Он останавливается, даёт Джо привыкнуть к непонятному ощущению дискомфорта, а потом начинается двигаться медленно и плавно, меняя угол и наклоняясь для поцелуя. Возможно, все не так плохо — по крайней мере, когда из груди вырывается стон, Джо понимает, почему Черри так кайфует быть снизу. Но второй раз он вряд ли согласится. У Каору на лбу читается «дорвался», он нагоняет темп так сильно, что Джо и слова вставить не может, пока Черри вставляет ему. Да так, что аж искры из глаз сыпятся, и где этот демон был всю жизнь? Неужели Черри и раньше не хотел его оттрахать, раз сейчас выглядит таким довольным, будто ему позвонили и сообщили о кончине Адама? — Не осуждай, — Джо поворачивается к Касуми, что стоит в дверном проеме и смотрит на них. Вообще неловко очень — заниматься сексом под пристальным взглядом кота. — Это из-за тебя вообще-то. Черри стонет громче Джо, дышит тяжело и на солнце поблескивает несколько капель пота, стекающих по шее. Что, трудно, да? Не ожидал? Коджиро продолжает себе надрачивать и смотрит прямо в глаза напротив, закусывает губу и делает то, от чего Черри, возможно, немного сломается под тяжёлым весом — переворачивает того на спину, а сам садится сверху и двигает бёдрами вверх и вниз, насаживаясь на член. Если думали, что Джо качал ноги ради скейта, то нет — всю жизнь, видимо, ждал, пока Черри его оттрахает. Или он его. Тут непонятно. Тонкие пальцы сжимаются на бёдрах, оставляя красные следы, но хрупкий Черри на удивление выдерживает и вес, и даже наглую улыбку Джо, стараясь не кончать максимально долго. Но когда этот профессиональный наездник наклоняется и проводит языком по шее, слизывая капельки пота, Черри не выдерживает и выходит. По пояснице Джо расплывается нечто тёплое и вязкое, как и у него в правой ладони. — Ну что, сколько? — Коджиро вытирается уже и так грязной простыней и ложится рядом, переводя дыхание. — Сейчас посмотрим. Черри тянется за телефоном куда-то на тумбочку, а потом происходит череда непонятных звуков — удар, всплеск, шипение кошки и очень-очень громкое: — Сука! Из кошачьей миски с водой достаётся телефон, которому можно уже спокойно заказывать гробик и хоронить на заднем дворике — весь залитый и с тёмным экраном. — Кто поставил сюда эту гребаную миску? — Черри пыхтит и кричит, не может успокоиться, пока Джо беззвучно смеётся, сотрясаюсь всем телом. — Так ты ж и поставил, вишенка, чтоб мы могли на ночь комнату закрывать и Касуми не скребла двери. Ебаный в рот, серьезно. Черри проклинает уже и Касуми, и себя, и Адама, и Джо, и квартиру, и миску, и все, нахуй, на свете. Только главный вопрос так и не решен, и он поворачивается к Джо с такой озадаченностью на лице, будто его разбудили посреди ночи и сказали зачитать японский алфавит: — Так а с кем в итоге кот остаётся?