Уф, вот и тридцатая глава подкатила. Извините, что так долго не было продолжения. Взяв волю в кулак, а вернее? ноутбук и блокнот, я все же написала свою горе-проду. Надеюсь, она понравится вам.
Пять часов назад.
— Тебе нужно уходить, Грейнд, Снегг, — блондин стоит напротив шатенки, смотря из стороны в сторону, лишь бы только не ей в глаза. Он не мог понять почему крестный не рассказал ему об этом. Почему нужно было скрывать это от него? Почему он узнал об этом самым последним? Почему она не рассказала ему? Ведь между ними, вроде как, всплыла дружба. После того как Драко перерыл всю школу ради какой-то девчонки, он прямиком направился в мэнор. Юноша не думал, что она здесь, ей не место с его семьей, не место с людьми Темного Лорда. Пусть и некоторые находятся, чтобы защитить свою семью от Властелина, ей все равно не место здесь, рядом с ним. Она ведь гриффиндорка, грязнокровка. Вернее, только гриффиндорка. Теперь только она. Девушка тоже не смотрит юноше в глаза. Она вообще не понимает, что он тут делает. Почему он пришел даже после того, как узнал, что она врала ему? Неужели она действительно нравится ему? Простит ли он ее? Или же она так и останется в ее глазах грязнокровкой Грейнджер? — Я не понимаю, Драко, — Гермиона все же поднимает взгляд и смотрит парню прямо в глаза. В них нет злости или обиды, в них что-то другое, и ей кажется, что это беспокойство. Она все еще не понимает, что он тут делает. И тем более не понимает, что он чувствует к ней сейчас.— Драко, что случилось? — Грейнджер хватается за его руку, но он тут же отдергивает ее. Неужели она противна ему? Шатенка тяжело вздыхает. Если можно было вернуться на неделю назад, рассказала бы она ему об этом? Да даже тогда бы не рассказала. — Просто уходи, Снегг, — он выходит из комнаты так же, как и зашел- молча, а она, как полная идиотка, идет вслед за ним. И зачем она только это делает? — Я сказал, уходи, — Драко поворачивается, Гермиона закрывает лицо руками. Через секунду доносится плач, и Малфой в ступоре от такого. Он не думал, что она заплачет. Он не любит, когда девушки плачут, а в особенности, плачет она. — Прости меня, Гермиона, но тебе лучше уйти. И дело не во мне, и не в тебе, — она все еще хнычет. Ну что тут сказать, Драко не умеет успокаивать людей — Слушай, — блондин убирает ее руки от лица и моментально целует в губы. Она отвечает на поцелуй, а через секунду он заканчивается, будто никогда и не начинался, — До меня дошли слухи, что Темный Лорд в бешенстве, и он собирается прибыть в мэнор,— Грейнджер широко распахивает глаза. Она никогда не видела Волан-Де-Морта, а сегодня может увидеть его. Сегодня может все измениться, — Я не хочу, чтобы ты попалась под горячую руку. — Малфой медленно касается кончиком пальцев до ее щеки, и так же медленно убирает слезинку с губ. Гермиона тут же начинает краснеть, и не потому, что до нее дотронулся самый горячий парень школы, нет, а потому, что этот парень беспокоиться за нее. Беспокоиться даже тогда, когда узнал, что она врала ему. Конечно, здесь всем будет приятно. — А ты не думаешь, что если я уйду, то подвергну большей опасности профессора Снегга? — Гермиона прикусывает губу. В голове не укладывается, что она должна называть его отцом. Это так необычно, — И я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — она тут же отпускает голову вниз. Драко Малфой чертовски понимает ее, ведь парень тоже не намерен, чтобы с ней что-то случилось. Поэтому он и вообще пришел к ней. Он не хочет, чтобы Волан-Де-Морт начал пытать ее круциатусом. Он справится, а вот она никогда этого не испытывала. Он не хочет видеть ее слезы, не хочет видеть, как ее пытают, не хочет видеть, как она корчится от боли, моля убить ее прямо сейчас. Малфой не справится с этим, а Снегг и подавно, да и сама девушка тоже. — Я не хочу потерять тебя, — начинает парень, девушка тут же обнимает его, не дав закончить. Юноша вдыхает запах от ее волос, и тут же нежно гладит по спине. Он так долго ждал ее. Драко Малфой не может понять, что он нашел в Гермионе Снегг. Ведь они такие разные. А может противоположности притягиваются? Может, поэтому его так тянет к ней?Она добрая, умная, милая, дружелюбная, начитанная, и всегда готова прийти на помощь к друзьям, а он- он полная ее противоположность. Они как магниты. Но значит ли это, что будут вместе, только потому, что Драко считает ее своей второй половинкой магнита?
— Я не оставлю тебя, Драко Малфой, — шатенка тяжело вздыхает, и снова начинает плакать на его плече. Он это чувствует и снова прижимает ее к себе ближе. Молодые люди стоят молча минуты три, Драко Люциус Малфой понимает, что больше не хочет отпускать ее никуда без своего ведома. Он не хочет, чтобы она уходила от него. Он больше не хочет жить без нее. Но и подвергать ее опасности он тоже не хочет. Крестный не простит его. Он сам не простит себя, — Давай уйдем вместе? Только ты и я. — Я не могу бросить семью, — коротко произносит он. Целует мимолетно подругу в щеку, и молча направляется обратно в зал, где его ждут родители и профессор Снегг. Грейнджер больше не следует за ним. Девушка разворачивается на каблуках, и не в силах больше оставаться в мэноре, решает послушать своего друга. Придя в комнату для гостей, а вернее, в комнату, которую так любезно решила предоставить ей Нарцисса Малфой, шатенка кое-как царапает записку для отца, чтобы он не волновался и кладет ее на письменный стол. Она не сомневается, что Малфой-младший придет проведать ее. Она не сомневается, что Драко не найдет записку. Она не сомневается в нем ни секунды.Наше время.
На бледных стенах висят детские фотографии девочки с каштановыми волосами. В комнате находится небольшой шкаф с мягкими игрушками, каждый год новая игрушка, подаренная отцом Гермионы. Рядом со шкафом стоит застеленная кровать, письменный стол, кресло, шкаф с одеждой и бледно-розовые шторы. Обычная девчачья комната, что можно сказать. Как же давно она здесь не была, навряд ли скоро вернется. Она знала, куда ей отправиться после мэнора, поэтому не раздумывая, отправилась домой, к родителям. Мистер и Миссис Грейнджер любили путешествовать, поэтому каждый раз, когда она уезжала в школу, родители оставляли дом и отправлялись путешествовать на несколько недель, а то и месяцев по всей стране. Вот и сейчас Снегг была уверена, что дом пустой. Что родители опять в очередной поездке, но каково было удивление, когда к ней в комнату зашла мать и при виде ее, тут же бросилась на шею с криками. Гермиона не в силах ничего сказать, обняла женщину в ответ. Не сказать, чтобы она была не зла на нее, но разбить сердце матери, пусть и приемной, она просто сейчас не могла. Все-таки она так много для нее сделала. Она любила ее, как родную дочь, поэтому гриффиндорка просто не могла нагрубить или оттолкнуть. — Мам, папа дома? — ее голос предательски дрожал, мисис Грейнджер это заметила, но не подала виду. В конце концов если дочь захочет, то она расскажет. И все-таки, что-то в дочери изменилось, и Джейн Грейнджер с трудом, но все же заметила это. — Он… он на работе. — произносит она. Гермиона, конечно же, ей не верит. Какая-то ее часть подсказывала, что сейчас она должна накричать на мать, оттолкнуть, и сказать, что та с отцом ее больше не увидит. Какая-то часть наоборот хотела прижаться к маме, и горько заплакать у нее на плече. Как в добрые, старые времена. Снегг злилась на Джейн, за то, что та ее обманывала, она точно знала, что мать обманывает ее. С отцом что-то произошло. И она должна это выяснить! — Мам, где папа? — на этот раз она настойчиво произносит вопрос и тут же ударяет каблучком по деревянному полу. Мать настораживается. Не произнося ни слова, женщина начинает рыдает на плече у единственного, на тот момент, родного человека. Шатенка, не задумываясь, начинает успокаивать ее, а в голове летают не самые приятные догадки на этот счет.Что если из-за нее папу убили? Или пытают? Или еще чего хуже? Нет. Не стоит думать об этом. Они врали тебе все эти годы. Но врали лишь для того, чтобы защитить, глупенькая.
— Все хорошо, милая, — целуя дочь в щеку, произносит Джейн Грейнджер. Гермионе, казалось, что мать успокаивается. Но на душе у нее скреблись кошки, — Все будет хорошо. Я это точно знаю. Она врет. Снегг знает, что мать врет. На секунду храбрая гриффиндорка замолкает, и теперь уже на ее лице красуется несколько слезинок. Она догадывается, что произошло с папой. — Ох, мама, — только и произносит девушка, обнимая и прижимая маму близко к себе. Теперь она осталась одна. Бросить ее теперь гриффиндорка просто не может. Это будет слишком больно для нее. — Не знаю, что будет, если я потеряю еще и тебя. Твой отец был для меня всем. Он так любил тебя, — женщина нежно гладит дочь по голове. Через слезы у Гермионы появляется на несколько секунд слабая улыбка. Нет, она точно теперь не готова ранить мать своими словами. И если нужно будет уехать с ней, она незамедлительно бросит все и уедет с матерью, лишь бы только Джейн Грейнджер не плакала.