Я Гарри.
Кто-то ненавидит своё имя. Кто-то с него балдеет. Кто-то относится как к должному. Вот и я просто чувствую его своим. Оно - часть меня и моей личности. Даже если бы у меня были сейчас и
другие имена, это оставалось бы моим
родным.
А ещё, у меня очень нетребовательный режим сна.
Вернее, его нет. Касательно сна мой организм привык ко всему.
Например, я мог вообще не спать, если надо, до четырёх суток, а потом где-то на сутки или чуть поменьше вырубиться (заснув, а не упав в обморок), и снова чувствовать себя бодрячком. Как жаль, что выспаться заранее не получалось - дольше восьми часов без сильного недосыпа до этого, дрыхнуть я не мог. Зато и при раннем подъёме будильник мне не был нужен - у меня был внутренний, и я мог настраиваться на то, сколько времени смогу проспать.
Правда, всегда ли, проснувшись, я был в дееспособном состоянии - это следующий вопрос.
Для того, чтобы приводить себя в таковое, не используя холодную воду, я придумал разжёвывать что-нибудь кислое, продирающее мозги. Потому, при любой на то возможности, добывал кислотные конфеты-пластинки "расплавленый череп". Продавались они лишь с тринадцати, но в школе магии Хогвартс были свои чёрные рынки, и там абсолютно никого не волновало кто ты и сколько тебе лет. Можно было вообще оставаться анонимным. Так что, уже в конце моего первого курса близнецы Уизли дали мне попробовать эти конфеты, конечно, выдав, в качестве розыгрыша, за нормальные. Близнецы всегда близнецы, иного от них ждать и не стоило. Ну а когда я понял, для чего их можно использовать, они снабдили меня контактами нужных людей. Слава Мерлину, сильной зависимости «кислотки» не вызывали, просто давали хороший разряд энергии в мозг.
Вот и вчера, первого сентября, я, теперь без особого прикрытия (мне уже месяц как четырнадцать), расплатился за коробочку таких пластинок. Стоили они недорого, а деньги у меня были, к тому же, много их я не тратил. Всё как обычно, лишь теперь, казавшееся раньше если не забавным, то по крайней мере оригинальным название, вызвало совершенно иную внутреннюю реакцию. Напомнило то, что никому, никогда лучше не узнавать. Одно из многого, что чувствуешь под заклятием "круцио"...
Этим утром я сжевал полпластинки. В целом спал я достаточно, чтобы обойтись без этого, но снились кошмары. Хоть и переменчивые, они со мной давно, сколько я себя помню... хотя, помню не очень; но высыпаться с ними я так и не научился. Что естественно приносило проблемы.
Теперь, на паре по зельеварению, чувствуя хоть слабенький разлад концентрации, я откусывал от конфеты по чуть-чуть. Мозг нужно было держать работающим, иначе не избежать кучи проблем.
Зелья ведёт профессор Северус Снейп. Профессор, который меня не выносит. Тот ещё мудак, как по богатому с ним опыту взаимодействия убедился я, но имеющий должность учителя и статус взрослого. А ещё, постоянно прискребающийся ко всем, кто ему не нравился; способный вляпать мне отработки, дать дополнительные задания (в тяжёлом случае и подзатыльник), завалить на экзаменах; или, как делал всегда, просто забрызгать ядом... в переносном смысле. Но мог и в прямом.
Дать повод ему придраться - означало в лучшем случае попасть под отборные помои на глазах всего класса.
Конечно, если бы он меня поймал на том, что я «ем на уроке», мне бы не поздоровилось, но я умел делать это максимально тихо и незаметно. Последний раз меня ловили на подобном в третьем классе неволшебной, то есть маггловской начальной школы. А делал я это там часто.
Но я опять отвлёкся! Зелье надо было помешивать по часовой стрелке, а я... стоп, нет, ещё не напутал! Так, инструкция...
Очки тут же покрылись паром, но протёр их широкими рукавами мантии. Учебная лаборатория потихоньку уже наполнялась разноцветными парами и дымом, но выпрямиться так, чтобы разглядеть доску, и мои окуляры при этом остались чистыми, было ещё возможно. Я огляделся: все заняты своими зельями, Снейп даёт совет Пенси Паркинсон; и откусил от конфеты кусочек.
Мерлин! Даже лимон по сравнению с
этим кажется сладким.
Ясность в голове ясностью, а думать о зелье сейчас – это не то, чтобы помогало. Теперь мысли занимала недавняя выходка Невилла.
Это случилось, когда мы, собравшись у кабинета, ожидали звонка.
Обычное дело, гомон кругом, по коридору неравномерно разбросались черные фигурки с красным и зелёным. Чёрные - цвет форменных мантий школы Хогвартс. Багрово-красными, либо изумрудно-зелёными были подкладки мантий, галстуки, ремни, каёмки рукавов и нашивки факультетов. Таковы традиции. Цвета Гриффиндора - красный (чаще всего багровый или кровавый, иногда алый) и золотой. Цвета Слизерина - зелёный и серебряный.
Ещё были в школе жёлтые и синие галстуки. Жёлтый (чаще всего солнечный или лимонный) и углиевый (не угольный, а именно углиевый - углий был единственным чисто волшебным, не знакомым магглам металлом, присутствующим в символистике школы), принадлежали факультету Пенелопы Пуффендуй. А синий (чаще всего тёмно-синий или сапфировый) с бронзовым носили Когтевранцы.
Гриффиндор, Когтевран, Слизерин, Пуффендуй. Львы, Вороны, Змеи, Барсуки. Четыре школьных факультета со своими Домами, профильными предметами, традициями и символикой; которым начислялись и у которых отнимались баллы за успехи и проступки их студентов.
Одной из традиций была например вечная вражда Гриффиндора и Слизерина. Во. Всём. Увидеть Гриффиндца и Слизеринца, мирно болтающими о чём-то было чем-то из ряда вон выходящим. Если и образовывались такие дружеские союзы, о них тут же узнавала вся школа и в случае их продолжительности запоминала странных приятелей, чтобы не дёргаться каждый раз. Ведь каждый раз, кроме этих, когда слишком близко видели зелёный и красный галстук - быть кровопролитной стычке. Лучше бы отойти подальше или побежать за преподавателем, а если стыкнулись кто-то от второго по пятый курс, то лучше ещё и сразу предупредить медсестру мадам Помфри.
Однако вражда враждой, а совместные уроки никто не отменял и перед ними Змейки и Львята вместе толпятся в коридорах, электризуя воздух взаимным напряжением.
Самой неприятной для меня личностью Слизерина был Драко Малфой. С первого курса прицепился! И ко мне, и к Рону с Гермионой. И ведь всерьёз мешал жить, скотина, а напрямую ему не ответишь - если не хочешь жаловаться учителям или быть им подставленным. А как было бы проще просто набить ему морду, дабы отстал...
Но фиг там и теперь он орёт гадости на весь коридор. Конечно, под раздачу скоро попал и я. И я бы привычно проигнорировал это, если бы не Невилл...
— Что до Поттера – это вопрос времени. Министерство твёрдо решило сдать его в больницу Святого Мунго. Там есть отделение для тех, кто спятил на магии! — Малфой скорчил тупую физиономию, закосил глазами.
Вот тут-то меня и сбило с ног сильным толчком в плечо. Опомнившись, я вскочил, схватил сзади Невилла, повис на нём, в своей ярости отшвырнувшим меня с дороги.
— Рон, помоги!
Рон тоже повис на Невилле. И мы вместе смогли удержать его на месте, но не оттащить от остолбеневшего от изумления Малфоя. Когда я схватил его, Невилла, мне пришлось закинуть одну руку ему на шею, что мешало ему говорить, но у него из горла всё таки вырывались обрывки фраз.
— Не смешно... не сметь... Мунго... покажу ему... я его... пустите... я... его...
Наш тихий, но дружелюбный Невилл Лонгботтом вдруг превратился в взбесившегося гладиатора.
Я знал, в чём дело и почему болезенен для него любой разговор о людях из Мунго. И учитывая то, что Малфой одной фразой задел его хорошего друга (меня), и его родителей (изображая магических больных), я абсолютно его понимал. Но если бы мы с Роном позволили ему накинуться на Драко, Малфоевы дружки-телохранители заколошматили бы его до больничного крыла и отделались лёгким внушением, однажды так уже было.
— Поттер, Уизли, Лонгботтом, драка? – Голос профессора Снейпа заставил вздрогнуть, — Минус пятьдесят очков Гриффиндору. Отпустите Лонгботтома, Поттер, или мне придётся оставить вас после уроков.
Я отпустил Невилла. Тот, в свою очередь, испепелял меня взглядом.
— Я должен был тебя остановить,— тяжело дыша, сказал я, — Кребб и Гойл оставили бы от тебя мокрое место...
— В класс! Будем готовить умиротворяющий бальзам.
Вот и сейчас я всё ещё думал о случившемся. И не я один. Весь класс обсуждал внезапную вспышку Невилла, не понимая, в чем дело. Как я и думал, о том, что сделали пожиратели смерти с его родителями много лет назад, больше никто не знал.
Если бы на Малфоя набросился я, это бы столько шуму не наделало. Во-первых, вывести он пытался таки меня. Во-вторых, от меня порой не знали чего ждать... впрочем, я сам не знал, чего от этих людей ждать, вот мы и не коннектились... может, из-за этого в мой якобы повреждённый мозг многие и поверили? Ну а в-третьих, я никогда не был слишком тихим ребёнком. Нешумным - да. Но почти всегда я мог за себя постоять, в отличие от того же Невилла... ну, если хотел.
Как-то так получалось, что я не был особо восприимчив к оскорблениям. Просто стандартных насмешек вроде «очкарика», «ежа» (из-за волос), «рожи треснутой» (из-за шрама) и тому подобного, я слышал о себе, ещё до Хогвартса, столько, что просто перестал реагировать. Ещё давно, в детстве, тем более что мне тогда постоянно хотелось спать.
Это то, что я помню отчётливо. Эту вечную тоскливую сонливость и вялость, заторможенность и безуспешные попытки поспевать за сверстниками в скорости и реакции в какие-либо моменты кроме тех, когда меня собирались лупить. Но иногда в этом киселе случались и просветы. И я даже сам смеялся над обидчиками, хотя чаще всего это был мой двоюродный братец Дадли.
Например, старался, как можно оскорблённее, воскликнуть: «Да как ты мог такое сказать!..» А потом добавить с прежним лицом не выспавшегося человека: «нормальных дразнилок придумать не мог?..» Или резко наклонить голову и поднять брови, так резко, чтобы очки слетели на кончик носа, и просто спросить: «И?», да так и стоять, глядя в глаза обидчику, словно ждёшь от него потрясающего умозаключения. А потом, изобразив уничтожающее разочарование, поправить очки, ладонью протереть лоб и сказать: «Ничего?.. А я знал».
Ещё, Дадли любил подходить неожиданно из-за угла или сзади и сбивать с меня очки. Это было молчаливым объявлением о наступлении. Моим таким же молчаливым, тупо рефлекторным ответом было насадить очки обратно, используя средний палец. С какого-то момента, я попросту не задумывался над тем, что делаю, и в последствии имел много проблем, когда поправлял очки машинально. Зато братьям семьи Уизли эта моя манера пришлась по вкусу. Они меня многому научили. Знать себе цену, не глотать насмешек, добиваться своего не только тайком от людей, но и в открытую. А раньше... Не то, чтобы мне было пофиг на то, что мне говорили, просто...
Ладно в обычном понимании этого слова – мне было пофиг. Сейчас я понимаю, что на самом деле это било по нервам, но тогда я этого не замечал. А если бы и заметил, у меня не было сил на них как то обижаться или отвечать. Видимо поэтому, если других компания Дадли изводила больше морально, то для меня не успеть убежать означало нарваться на кулаки. Это была та область, где я не мог их игнорировать или чем-то ответить толпе. Да даже против одного тяжеловесного Дадли - дохлый номер. Пытаться же довести меня словами им было попросту скучно. Всё равно что обзывать портрет мёртвого писателя на стене и надеяться что он заплачет. Тогда я просто пытался заснуть с открытыми глазами, думал о своём, или о том, когда же они уже отъеб... Ну, отцепятся в общем. До меня порой даже смысл их слов не долетал, задерживаясь где то на грани восприятия. Тот же единственный раз, когда им удалось меня довести... Дад весьма и весьма об этом пожалел.
А в Хогвартсе никто кроме Слизеринцев, и не пытался докапываться до меня всерьёз. Атаки же Змеек если и задевали, то их было легко парировать, ну, а на крайний случай была волшебная палочка.
В последнее время правда, я начал заводится всё легче. В разговорах со всеми. Может зловещий переходный возраст, про который все всегда говорят..? Я чувствовал за это некоторую вину, но тут же злился. На это же есть причина, да и я не железный!
Хотя и сейчас, во время вечерней ссоры с Симусом Финниганом, я заступался больше не за себя, а за правду. Знал бы Сим, как я сам её ненавижу! Серьёзно, никто не захочет в такое верить, но это не значит что надо уходить в отрицание всего и вся. Конечно, в том, что пишут газеты, виноват министр магии, но Фадж в самом деле думает, что сработает что-то вроде:
« - Чик-чирик, я в домике! »
« - Хм, а куда слилось министерство магии? Я тут возродился и хочу начать творить зло, но, раз министерство не хочет в это верить, то я пожалуй посижу до-ома ». ?
Серьёзно, какого чёрта?
И снова застучал в голове привычный уже вопрос. Почему? Почему так? Почему, как откроется что-то не имеющее большого значения, к примеру, то, что какая-то очередная парочка старшекурсников поймана наедине, где-нибудь в пустом классе, за "тем самым", или что один из учителей оборотень - половина школы встаёт на уши; а если происходит "случайность" за "случайностью", которые оказываются продуманной кем-то цепочкой событий, убившей троих и едва оставившей в живых четвёртого - ноль реакции. И лучше бы просто не верили. Но они знают, что произошло на самом деле, знают, что это так, но чтобы это было правдой, им... похоже, просто не хочется.
Так вышло не только сейчас. В первый наш Хогвартский год тоже никто не замечал ничего странного, хотя всё лежало на поверхности.
Да, нас троих, меня с Роном и Гермионой, специально к этому подталкивали, давали недоступные другим подсказки, но какого чёрта никто из учеников больше не задался такими вопросами, как «А что такого страшного привезли в Запретный коридор?» или «А как горный тролль вообще проник в замок?». Никто ничего странного и не заметил, пока я не попал в больничное крыло, а все, кто знали, что со мной произошло, отказались об этом рассказывать.
Во второй год всё было гораздо масштабнее, зацепок везде было полно, о режиме повышенной опасности для учеников в связи с открытием тайной комнаты заявил сам Дамблдор. И не только мы, а с десяток групп учеников по всему Хогвартсу начали свои расследования, так почему до конца опять дошли мы? Неужели всего лишь годовой опыт в поиске информации сыграл
такую роль?
Ведь и в прошлом году... Встревожились только мы и преподаватели. Никто из учеников не озаботился пропажей той министерской работницы, никто не вспоминал о черной метке на чемпионате мира по квиддичу, не пытался копать информацию по этому поводу. Из учеников, кроме нас троих (меня, Гермионы и Рона), – никто. Но в нас же нет ничего такого особенного, не должно быть!
Да, мы привыкли считать подозрительным всё подряд, на что обращают слишком мало внимания, но почему не обращают-то? Они правда верят в этот бред в стиле: «Ой, да Барти просто сошёл с ума на нервной почве, и его убил его сын, который тоже (надо же, какое совпадение!), сошёл с ума на нервной почве, и в таком состоянии один сварил оборотное зелье, один похитил мастеровитого мракоборца в отставке, по своей инициативе притворялся им девять месяцев, держа его в его же сундуке, преподавая параллельно в Хогвартсе под его личиной, по своей инициативе кинул имя одного из четверокурсников в кубок огня, обрекая его этим на смертельно опасный турнир, и потом ему просто камень на голову упал убить ещё и того школьника, только он не успел этого сделать, ведь решил перед этим посвятить мальчика в свой шизофренический бред, а тот просто, – вот так совпадение! – тоже уже сходил с ума на нервной почве и додумал к рассказу ещё что-то дополнительно».
Это при том, что мы с Дамблдором рассказали Фаджу о случившемся, ему даже додумываться было ни до чего не надо, всё и так на тарелочке.
Но нет, мы же у нас Министр Магии, мы всегда правы, а значит Директор и пацан чушь несут, зачем нам меры против их бреда принимать? Лучше напишем в Ежедневный Пророк, пусть печатают, что паниковать незачем, а старик и сопляк просто сговорившиеся психбольные.
И что самое хреновое, Пророк напечатал. И ему многие поверили. Даже из тех, кто нас лично знал.
Понятно было, когда не помогали нам Невилл, Джинни, Близнецы с Ли, Оливер Вуд... у них - на ком вся Гриффиндорская команда по квиддичу держалась; кто не суётся в эти дела после того, как на неё упала однажды раз основная тяжесть веселья (Джин тогда натерпелась, конечно, ещё и в свой первый же курс); у кого другие приоритеты: со странностями наши Шерлоки разберутся, а новые волшебные приколы для последующего производства на заказ сами себя не изобретут; кто просто не лезет к нам с вопросами, боясь помешать... Они не делали вид, что ничего не происходит, только если не надо было нас прикрыть, они не отказались бы нам помочь, если бы мы попросили. А остальные... Да что с ними не так?
«– А с вами?» – прозвучал внутренний голос.
Вечный спорщик и собеседник каждого, кто хоть раз пытался как следует разобраться в себе.
«
– С нами?»
«– Ну, да.»
«– Причем здесь это? Мы всегда докапывались до сути и... – »
« – ...и ни до чего хорошего это вас не доводило. Тебе не приходило в голову, что, судя по теории естественного отбора, типов вроде тебя, которые, услышав визг и скрежет поздно ночью, пойдут искать источник звука, вообще уже не должно существовать? Или, что это скорее с тобой что-то не так, а не с теми, кто, делая вид, что все хорошо, избавляется от стольких неприятностей, что это того стоит?»
«– Приходило. Но от неприятностей игнором не избавиться, это как бутыли со сжатым газом: не выпустишь, опасаясь взрыва, сейчас, взорвётся потом всё само, с куда бóльшими последствиями.»
«– Зачем, чтобы потом само взорвалось? Пусть бутыли обезвредит какой-нибудь сознательный псих без тормозов и инстинкта самосохранения. Подорвётся в на одной из них — ну и хрен с ним, строптивых нигде не любят, а себя и других просто можно убедить, мол, ну я же ничего знал...»
"– Намёк понял. Мол, тот самый сознательный псих - это я и..."
"– А чем не так? Ты постоянно ходишь по краю, бросаешься на первый же беспокойный сигнал, зарабатываешь себе новые шрамы... если бы ты хоть один раз поступил, как все нормальные люди - просто не стал бы соваться куда не просят, как бы это отразилось на твоей жизни в дальнейшем?"
"– А я не могу. Так нельзя! А если с людьми что-то может случиться - нельзя тем более!"
"– А что тебе до людей-то, Поттер?" - Голос меняется, в нём слышится насмешка - "у тебя от них, кажется, одни проблемы. И у них от тебя... "
"– Во-первых, не со всеми так, во-вторых, ну и что?"
"– А то, что ты нарушаешь обещания. Те, что давал самому себе! Когда горел главный вход на Пространства. Ты решил тогда не заводить больше крепких друзей, не привязываться ни к кому слишком сильно!.. "
"– ...И было это до поездки в Хогвартс! Когда я ничего не знал, я не знал тогда, кто я такой, я не знал, кто на самом деле были родители, что есть такие надёжные взрослые, как тот же Хагрид, что учителям в Хогвартсе можно будет доверять, что у меня есть крёстный отец..."
"– ... И тем не менее. Главная закономерность осталась неизменной - когда ты привязан к кому-то, это приводит к проблемам либо у тебя, либо у него из-за тебя. Ты серьёзно думаешь, что твои друзья так часто рисковали бы своими жизнями, если бы не знали, что ты иначе пойдёшь на это один? "
"– Нет..."
"– Во-от. "
"– Но так вышло только на первом курсе, потом это уже больше их касалось"
"– Даа? Ситуация с Блэком прям-таки их и касалась, вот ты тут совсем-совсем ни при чём, ну подумаешь, это твой крёстный, и вы его кинулись спасать от министерства..."
"– ...Которое совершенно рехнулось ещё четырнадцать лет назад!!! Проверять надо, действительно ли те, кого вы сажаете в Азкабан, пожиратели смерти! Хотя бы когда им уже прямо сказали: «Блэк невиновен, вы схватили не того», они могли бы проверить информацию!"
"– И вы с Грейнджер, конечно, рванули через Запретный лес восстанавливать справедливость, не взяв с собой Уизли только потому, что ему повезло оказаться оглушённым. Зачем?"
"– То есть «зачем»?! Мы должны были дать им применить к нему поцелуй дементора? И потом, нас послал Дамблдор..."
"– Не вертись, мы о другом, ты снова рискнул если не жизнью, то здоровьем ради почти не знакомого человека. Ты не знал, что это спасёт и вас с Грейнджер, когда с риском для жизни вытаскивал из лап министерства того, в чьей невиновности сам разобрался лишь час назад. И не говори сейчас, что дело не в этом, с Джинни Уизли было так же. Она ведь тебе и нравилась чисто как хороший человек, просто сестрёнка твоих друзей, но ты попёрся в одного против ВАСИЛИСКА, просто потому что "ну, есть вероятность, что она ещё жива"..."
"– ...И она оказалась "ещё жива", разве нет? Мы же сумели выбраться оттуда, почти не пострадав..."
"– ...Но ты заранее об этом не знал. В любом случае - заблудилась девочка где-то в тайной комнате, зачем ты-то туда полез? Сперва-то можно хотя бы сказать, что за компанию с её братом, но когда вас с ним разделило завалом и ты пошёл дальше один... К чему это всё, это дело учителей и Аврората её там искать, вот зачем?"
Некоторое время я обдумал ответ. Но сорвался и вскипел. Мысленно, конечно.
"– Зачем? А потому что мог! Если ты не сделал всё что мог для предотвращения чего либо — ты позволил этому случиться. Если ты позволил кому-то умереть — ты в какой то степени убил его."
"– Понял твою логику. – В голосе был ленивый, снисходительный интерес. - До связи, Гарри Поттер? Или..."
Меня обдало холодом. Во-первых, сконцентрировался я абсолютно не на зелье. Во-вторых, до меня дошло,
кому принадлежал голос.
Мгновенное понимание необходимых дальнейших действий было чем то вроде импульса. Заглушив голос мысленным криком: " -
ПОШЁЛ К ЧЁРТУ, РЕДДЛ!!!", я засунул руку в сумку, отщипнул от пластинки чуть не половину оставшейся конфеты, закинул в рот. Окружающая действительность исказилась, будто вспузырилась на миг, после чего стала невероятно чёткой, резкой даже. Кислота заслонила всё, выжгла из мозга все мысли на несколько секунд, после чего стараясь не морщится, рассасывая пластинку, было легче набивать абсолютно пустую голову нужными заботами. Кислотка действовала как ластик, которым можно убрать всё с пергамента, начать размышления с чистого листа и, не отвлекаясь на посторонние записи, погрузится совсем в иную область. По той области, кстати, был не полный провал. Всё это время я продолжал заниматься зельем, на автомате выполняя инструкцию. Конечно о том чтобы оно таким образом было выполнено идеально не шло и речи, от котла валил густо-серый дым, (по рецепту там должен был быть серебристый парок), однако зелье вроде было серым, а не напоминало раскалённую лаву, как у сидевшего спереди Симуса.
— Гарри, ты чего застыл! Пять минут!
— Чего? Какие пять минут?
— Пять минут до сдачи зелий на анализ и оценивание.
Я вскочил, отчаянно вглядываясь в рецепт на доске. Но всё помещение было застлано паром, тут и кто другой вряд ли разглядел бы то, что на ней написано, а у меня сразу снова запотели очки. Я снял их, протёр краем мантии, но это было так же бесполезно, как пытаться вытереть досуха стакан, находясь под водой. Тихо-тихо, одними губами, перебирая все известные мне ругательства, я начал вслепую пробираться к доске. Увидеть что-то в этом пару без очков, я, со своим жёстким минусом и нехилой разницей между двумя глазами, даже не пытался. И хотя помнил заклятье, делающее очки водоотталкивающими, помнил так же, что действует оно лишь на относительно крупные капли, а на пар и водяную пыль - нет. Это была одна из многих причин, почему я так люто ненавидел уроки зельварения. Хотя, может, сиди я на первой парте, как на всех других уроках, где создавались дополнительные помехи к зрению, всё было бы не так плачевно. Но сидеть на первой парте - это означало под самым носом у учителя, а я старался держаться от Снейпа подальше и вспомнил свою детскую привычку в любой непонятной ситуации в каком-либо классе заныкиваться за последнюю парту... вот и получался замкнутый круг.
Замкнутый... как само подземелье без окон... я ненавидел такие тупики, ситуации, от которых одно плохое и с которыми ничего не сделаешь... словно тебя чем-то придавило, и ты задыхаешься а шанса спастись нет,
нет... опять...
